от что было придумано. Ночью Александр
пошел к недавно  вырытым ямам для  закладки  основания будущего храма. В них
стояла  вода,  набравшаяся из почвы или от выпавшего дождя. Он положил  туда
скорлупу  гусиного  яйца,  в которую спрятал только что  родившуюся  змею и,
зарыв яйцо  глубоко  в грязь,  удалился.  На рассвете  Александр  выбежал на
площадь обнаженным, прикрыв свою  наготу лишь  золотым поясом, держа в руках
кривой нож и потрясая  развевающимися  волосами,  как нищие  одержимые жрецы
Великой Матери. "Митрагирты", нищенствующие бродячие жрецы. Он  взобрался на
какой-то высокий алтарь и стал  произносить речь, поздравляя город со скорым
приходом нового бога.
     Присутствующие - сбежался почти  весь город  с  женщинами,  старцами  и
детьми - были поражены, молились и падали ниц. Александр произносил какие-то
непонятные  слова,  вроде  еврейских  или  финикийских, чем  привел  всех  в
изумление, так как они ничего не понимали  в его речи, кроме имен Аполлона и
Асклепия,  которых  он  все время упоминал. Затем обманщик бросился бежать к
строящемуся храму;  приблизившись к вырытым углублениям  и к приготовленному
им  заранее  источнику оракула,  он вошел в воду и громким голосом стал петь
гимны Аполлону и Асклепию, приглашая богов явиться  в город. Затем Александр
попросил  чашу,  и,  когда кто-то  из присутствующих  подал  ему  сосуд,  он
погрузил его в воду и без затруднения вытащил вместе с водой и илом  яйцо, в
котором он заранее спрятал бога, залепив отверстие воском и белилами. Змея -
атрибут бога-целителя Асклепия.
     Взяв яйцо в руки, он говорил, что держит самого Асклепия... Разбив его,
Александр взял в руки змейку. Присутствовавшие,  увидев, как  она движется и
извивается вокруг  его пальцев, тотчас же  закричали и  стали приветствовать
бога,  поздравляя город с новым счастьем... Александр снова бегом отправился
домой, неся с собой новорожденного Асклепия... Весь народ следовал за ним, и
все были одержимы и сходили с ума от больших надежд...
     Тогда  Александр, усевшись в  богатом наряде  в небольшом помещении  на
ложе,  взял  за  пазуху Асклепия из  Пеллы,  отличавшегося,  как  я говорил,
величиной и красотой. Он обвил змею вокруг своей шеи, выпустив хвост наружу.
Змея была так велика, что находилась за пазухой и волочила часть своего тела
по  земле.  Александр  скрывал  только  голову змеи, держа ее под  мышкой...
из-под своей бороды с другой стороны выставил змеиную голову из полотна, как
будто  она  действительно принадлежала змее,  которую все  видели. Представь
себе теперь помещение не очень светлое... и густую толпу напуганных, заранее
об®ятых  трепетом  и  возбужденных  надеждой  людей.  Входящим,  несомненно,
казалось  чудесным,  что  из животного, только  что  родившегося, в  течение
нескольких дней выросла такая большая змея, к тому же с человеческим лицом и
ручная. Посетители  толкали друг  друга к  выходу и, не успев ничего  хорошо
разглядеть,  уходили,  теснимые  вновь   входившими   непрерывной  толпой...
Говорят, что негодяй устраивал подобные представления не один раз, но весьма
часто,  особенно когда  приезжали новички из богатых людей... Все  было  так
хитро  устроено, что требовался какой-нибудь Демокрит,  или сам  Эпикур, или
Метродор,  или  какой-нибудь  другой философ,  имевший  твердый,  как сталь,
разум, чтобы не поверить всему  этому и  сообразить, в чем дело... Понемногу
вся  Вифиния, Галатия и Фракия стали  стекаться к Александру... И вот, когда
пришло время выполнить то, ради чего все  эти  ухищрения были  выдуманы,  то
есть  изрекать желающим  оракулы  и  предсказывать  будущее,  Александр взял
пример с Амфилоха... (который) недурно вышел из затруднительного  положения,
предсказывая киликийцам  будущее  и  беря  за  каждое  предсказание  по  два
обола...
     Александр советовал  каждому  написать  на табличке, чего он желает или
что он особенно хотел бы знать, затем завязать и запечатать табличку воском,
глиной или чем-нибудь вроде  этого... Придумав разнообразные способы снимать
печати, Александр прочитывал  каждый вопрос и отвечал  на него,  как находил
подходящим в  данном  случае;  затем, завязав, запечатывал  и отдавал их,  к
большому удивлению получавших. Часто среди них раздавалось: "И откуда он мог
узнать,  что я  ему передал?  Ведь  я  тщательно запечатал  и  печать трудно
подделать,  конечно, это  сделал  бог,  который все знает в точности"...  За
каждое прорицание была назначена плата - драхма и два обола. Не подумай, мой
друг, что этот  доход  был мал или приносил немного,- Александр  собирал  от
семидесяти до восьмидесяти тысяч ежегодно, так как люди в своей ненасытности
обращались к нему по десяти и пятнадцати раз. Все это происходило в пределах
Ионии,  Киликии,  Пафлагонии... Когда же слава  оракула перешла  в  Италию и
достигла  города римлян,  все пришло в  движение.  Одни  отправлялись  сами,
другие посылали  доверенных  лиц...  Александр принимал  приходивших  к нему
дружелюбно,  располагал  к  себе  гостинцами  и  вообще  богатыми подарками.
Возвращаясь от него, они готовы были не только возвещать ответ оракула, но и
восхвалять бога  и  рассказывать про оракул и про самого  Александра  ложные
чудеса...
     Кроме всего предпринятого в Италии, Александр придумал также следующее:
он установил какие-то мистерии, продолжавшиеся три  дня подряд, с шествиями,
в   которых   участвовали    носители    факелов   и    жрецы,   об®яснявшие
священнодействие.
     Как   в  Афинах,   первый  день  мистерий  начинался  возгласом:  "Если
какой-нибудь безбожник, христианин  или эпикуреец придет подсматривать  наши
тайные богослужения, он будет изгнан;  верные пусть приступают к таинствам в
честь бога, в добрый  час". Непосредственно после этого возгласа происходило
изгнание.  Элевсинские  мистерии  в Афинах  начинались с  возгласа  "halade,
mystai"  - "к морю,  посвященные".  Александр первый  произносил:  "Христиан
-вон", а толпа отвечала:
     "Вон   эпикурейцев".   Затем   происходило   священное   представление:
разрешение  от  бремени Латоны,  рождение  Аполлона, его  брак  с Коронидой,
рождение  Асклепия.  На второй  день  справлялось  явление (змея)  Гликона и
рождение этого  божества.  На третий  день был представлен брак Подалирия  и
матери Александра; этот день носил имя "дадис",  так как  зажигались факелы.
По-гречески  -  dades. Напоследок же справляли  любовь Александра и Селены и
рождение    жены   Рутилиана.    Факелоносцем    и   главным   жрецом    был
Эндимион-Александр,   то  есть  Александр  изображал  возлюбленного  Луны  -
Эндимиона. Он возлежал посреди храма  и, конечно,  спал; вместо луны к  нему
спускалась с потолка, как  с  неба, некая  Рутилия,  молодая и красивая жена
одного из  императорских  прокураторов;  она действительно была  влюблена  в
Александра и пользовалась взаимностью; на глазах  ее  несчастного мужа среди
храма  происходили поцелуи и об®ятия; и  если б не слишком яркое  освещение,
то, конечно, было бы совершено и то, что происходит в  тайне. Немного спустя
Александр вновь выходил в наряде  жреца  и  среди полного  молчания  громким
голосом произносил: "Ио, Гликон!" Следовавшие за ним... это были пафлагонцы,
обутые  в  грубые  сапожищи и  распространявшие запах  чесночной  похлебки,-
отвечали в  свою очередь: "Ио,  Александр!"...  Александр  совершил также  и
нечто достойное величайшего смеха: получив в свои  руки "Основные положения"
Эпикура, самую, как  ты знаешь,  прекрасную из всех книг...  он  сжег ее  на
площади на  костре  из фигового дерева... Не знал этот трижды проклятый, что
эта книжка является источником великих  благ для тех, кто с ней  встретится;
не  знал  и  того, какой  мир, свободу  и избавление  от  душевных  волнений
приносит она читающим, что она удаляет  от нас страхи, привидения и пугающие
нас знамения, так же как пустые надежды и чрезмерные  желания, влагает в нас
ум,  истину и  действительно очищает мысли -  не факелами  и морским луком и
прочими   подобными  пустяками,   но   верным  словом,   истиной   и  смелой
откровенностью...
     160. Ditt. Or. 449. Пергам
     Демос  почтил  Публия  Сервилия,  сына  Публия,   Исаврика  проконсула,
оказавшегося спасителем и благодетелем  города, давшего городу отечественные
законы и  непорабощенную  демократию. (П.  Сервилий Исаврик  был проконсулом
Азии в 48 г. до новой эры)
     161. Ditt. Syll.  807, 15  сл.  Мраморная доска,  принадлежавшая  храму
Эскулапа возле Рима. Середина второго века.
     Валерию Апру, слепому солдату, бог (Эскулап) дал  указание  пойти взять
кровь белого петуха с медом и растереть в мазь и в течение трех  дней мазать
его глаза. И он прозрел, и пришел, и всенародно возблагодарил бога.
     162. CIG III 5041.  В Нубии (Калабмех). II-III  в. Надпись, характерная
для религиозного синкретизма
     Санснос пишет, сын Псеносораписа:

     Почитай божественное. Жертвуй всем богам.
     В каждый храм входи с молитвою.
     Больше всего думай об отечественных (богах) и чти
     Изиду, Сераписа, величайших из богов.
     Спасителей, благих, благосклонных, благодетелей.

     163. Ditt. Or. 722. Атриб (Египет). 374 г.
     По воле  вседержителя бога  и его Христа во всесчастливое  царствование
все  покоривших  господ наших  Валентиниана, Валента и Грациана, августов от
века, в счастливейшее  их десятилетие (отсюда и  определяется дата постройки
ворот и начертания подписи) возведены с самого начала эти ворота, получившие
имя  божественнейшего   царя  нашего  Валента,  в  правление  сиятельнейшего
господина  префекта  Египта   Элия  Палладия,  при  заведующем  построенными
воротами  Флавии  Кире,  гражданине  города.  В  добрый  час.   Христианский
император наделяется титулом divus, как и его языческие предшественники.
     164. Ditt. Or. 721. Египет. Надпись на сиринге (семиствольной флейте)
     Факелоносец  священнейших элевсинских мистерий  Никагор, сын Минуциана,
афинянин,  испробовав  сиринги, много  времени  спустя  после  божественного
Платона  из  Афин,  восхищен и возблагодарил богов и  благочестивейшего царя
Константина, давшего мне это. Да будет милостив ко мне Платон и здесь.
     165. P. Teb. II 416-W. 498
     Калма   сестре  Сарапиаде  привет.  Сообщаю  тебе,  что   я   прибыл  в
Александрию... Намерен  остаться  в Антиноополе. Я  прибыл  в Александрию на
богомолье. Не  слушай  людей, будто я  намерен здесь  остаться, я  вскорости
вернусь к тебе домой.
     166. Р. Оху. I 110-W. 99. II в.
     Херемон приглашает тебя покушать на  трапезу господа  Сераписа в  храме
Сераписа завтра, то есть 15-го, после 9 часов.
     167. Тертуллиан, de bapt. V
     Квинт Септимии  Флоренс Тертуллиан, сын  римского центуриона (офицера),
принявший христианство и ставший пресвитером в Карфагене, является  одним из
крупнейших  христианских  апологетов.  Помимо  апологетических сочинений  он
написал  большое количество  богословских  трактатов  по  различным вопросам
христианской    догматики,   культа,   нравственности.    Его   литературная
деятельность относится к  концу II и первой части третьего  века. Тертуллиан
был  близок  к  монтанизму. Его  фанатизм и  мракобесие  ярко  выразились  в
провозглашенном им принципе:
     "верю  потому,  что  нелепо".  (Вот  как  это  положение сформулировано
Тертуллианом  - de  came  Chr. V:  "Распят сын божий -  не  стыдно,  ибо это
постыдно.  И  умер  сын  божий  -  это  вполне  достоверно,  ибо  нелепо.  А
погребенный, он воскрес-это верно, ибо невозможно").
     Язычники, хоть они  и чужды духовных познаний,  сами приписывают идолам
своим действующую в этом отношении силу, хотя и ошибаются, употребляя  воды,
лишенные  всякой  силы.  У  них  в  обычае  посвящать в  некоторые  таинства
посредством  омовения   -   в  таинства   какой-нибудь   Исиды  и   Митры...
Действительно,  в аполлоновых и элевсинских играх они  погружаются в воду  и
заявляют,  что делают это для  возрождения  и чтобы не получить наказания за
свои прегрешения.
     168. Тертуллиан, Praescr. haer. XL
     Если бы кому угодно было спросить, кто возбуждает и внушает ереси, я бы
ответил: дьявол, который  ставит  своим долгом извращать  истину и  всячески
старается в  мистериях  ложных богов подражать святым  обрядам  христианской
религии.  Он  также  кое-кого  погружает в  воду  и  обещает  через крещение
искупление грехов. Насколько  я  помню,  Митра знаменует  чело своих воинов,
когда они посвящаются, приносят в жертву хлеб, представляет вид воскресения,
предлагает  одновременно венец и меч, запрещает  жрецам жениться второй раз,
имеет своих девственниц.
     169. Апулей, Met. XI
     Л. Апулей из Мадавры (середина второго века) - адвокат, философ, поэт и
авантюрист   -   оставил    значительное   литературное    наследство.   Его
"Метаморфозы",    авантюрно-сатирический    роман   о   похождениях   Люция,
превращенного в  осла,  до  сих  пор  пользуется популярностью, в  частности
эпизод об Амуре и Психее.  Занимательная фабула  и пикантное  изложение дали
повод  прозвать роман Апулея "Золотым  ослом".  В  книге  XI  автор подробно
описывает обряд таинства Исиды и чин посвящения в ее мистерии. Это описание,
наряду с  трактатом Плутарха "De  Is. et Os.",- наиболее  полный источник  в
культе Исиды в римскую эпоху.
     Гл. 9.  Среди  этих  шутливых  развлечений для  народа...  двигалось  и
специальное   шествие   богини-спасительницы.   Женщины,   блистая   чистыми
покровами, радуя глаз разнообразными  уборами, украшенные весенними венками,
одни  усыпали  из подола  цветочками путь, по дороге, по которой  шествовала
священная процессия,  у  других за  спиною были привешены блестящие зеркала,
чтобы подвигающейся богине был виден весь священный поезд; некоторые,  держа
в  руках гребни из слоновой кости, движением рук и  сгибанием пальцев делали
вид,  будто расчесывают  и прибирают волосы  владычице. Другие  благовонными
маслами и дивными ароматами окропляли улицы. Кроме того, большая толпа людей
обоего  пола  с  фонарями,  факелами,  свечами  и всякого  рода  источниками
искусственного света  изображала прославление  властителя  светил  небесных.
Свирели и  флейты,  звуча  сладчайшими мелодиями,  создавали  очаровательную
музыку. Далее миловидный хор из избраннейшей молодежи, одетый в  белоснежные
рубашки  и  блестящие праздничные одежды,  повторял  строфы приятной  песни,
которую искусный поэт благоволением Камен  написал для пения и смысл которой
говорил  уже о начале последующих, более важных богослужебных  гимнов. Шли и
Серапису  посвященные  флейтисты,  держа  свои   инструменты   наискосок  по
направлению к  правому  уху  и исполняя  по нескольку раз напевы, принятые в
храме их  бога. Затем следовало множество прислужников, уговаривавших  народ
дать дорогу шествию.
     Гл. 10. Тут движется  толпа посвященных  в таинства, мужчины  и женщины
всякого положения  и  возраста,  одетые в  сверкающие льняные одежды  белого
цвета. У женщин умащенные волосы покрыты  прозрачными покрывалами,  у мужчин
блестят гладко  выбритые головы.  В качестве  земных светил  великой религии
издают они пронзительный звон, потрясая медными, серебряными и даже золотыми
систрами. Наконец высшие  служители  таинств, льняная белая  одежда которых,
подпоясанная  у груди,  узко  спускалась  до пят,  несут  знаки  достоинства
могущественнейших  божеств.  Первый  нес  лампу,  горевшую  ярким  светом  и
нисколько не похожую на  наши лампы, что зажигают  на вечерних трапезах; эта
была  в  виде  золотой лодки,  отверстие  находилось  на  самой середине,  и
светильня давала гораздо более широкое пламя. Второй, одетый, как и  первый,
нес в обеих руках двойной алтарь, называемый "помощью"... За ним шел третий,
неся тонко  сделанную из золота пальму  с  листьями, а также  жезл Меркурия.
Четвертый изображал символ справедливости, протягивая ладонь левой руки; при
природной бездеятельности  своей  она не  предана ни хитрости, ни ловкости и
потому скорее, чем правая рука, может олицетворять справедливость. Он же нес
и золотой сосудик в форме соска, из которого он совершал возлияние  молоком.
У  пятого была  золотая веялка, наполненная лавровыми веточками, другой  нес
амфору.
     Гл.   11.    Вскоре   показалась   и   процессия   богов,   удостоивших
воспользоваться человеческими  ногами для  передвижения. Вот наводящий  ужас
посредник между небесным и подземным миром, то с темным, то с сияющим ликом,
высоко  возносящий собачью  морду  Анубис, в  левой  руке держа жезл, правой
потрясая зеленой пальмовой ветвью. Непосредственно за ним  следует корова на
задних ногах, плодородный  символ всеродительницы-богини; неся ее на плечах,
один из  священнослужителей гордо выступал под блаженной  ношей. Другой  нес
закрытую  корзину,  заключающую  в  себе ненарушимую тайну  великого учения.
Третий в счастливых  своих об®ятиях  нес почитаемое  изображение  верховного
божества. Не было оно похоже ни  на  домашнее животное, ни  на  птицу, ни на
дикого зверя,  ни на человека  какого-либо; но по мудрому замыслу  оно самой
странностью   своей   вызывало   почтение,  скрывая  глубочайшим   молчанием
неизреченную  сущность высокой веры. Ввиду  такого своего  значения оно было
сделано из  чистого золота следующим манером: то была  искусно  выдолбленная
урна   с   круглым   дном,   снаружи   украшенная   диковинными  египетскими
изображениями; отверстие  ее,  подымаясь  не  очень высоко в  виде горлышка,
выступало далеко длинным носочком, а с  другой  стороны была  широкая ручка,
очень выгнутая,  на  которой извилистым узлом поднималась  змея с чешуйчатой
головой и полосатой вздутой шеей.
     Гл.  16...  Среди  подобных  восклицаний, среди  праздничных  возгласов
толпы,  мало-помалу   подвигаясь,  приблизились  мы   к  морскому  берегу...
Расставили там по чину  священные  изображения, и верховный  жрец, произнося
пречистыми устами  священнейшие  молитвы,  горящим факелом,  яйцом  и  серой
очищает  высшим очищением лодку, искусно сделанную  и со всех сторон  пестро
разукрашенную удивительными  рисунками  в  египетской манере,  и, очищенную,
посвящает ее богине. На счастливом судне этом блестящий развевался парус, на
котором  золотыми  буквами  были  вышиты  пожелания  удачного начала  новому
плаванию. В  виде  мачты  высилась круглая  блестящая  сосна  с превосходным
марсом, представлявшая приятное для  глаза зрелище. Корма,  выгнутая в  виде
гусиной  шеи, покрыта была листовым золотом, а  нижняя  часть  лодки сделана
была из  гладкого  кедрового дерева. Тут вся  толпа, как посвященные,  так и
непосвященные,  наперерыв приносят сосуды с  ароматами и другими в  таком же
роде  приношениями, совершают возлияния из молочной смеси на  воды. Наконец,
когда   лодка  наполнена  была   щедрыми  приношениями   и  соответственными
жертвоприношениями, обрезают ленты у якоря и,  предоставив лодку попутному и
спокойному ветру, пускают в море. Когда расстояние  почти что  скрыло ее  из
наших глаз, носильщики снова взяли священные предметы, которые они принесли,
и, составив по-прежнему торжественную процессию,  все быстрым шагом начинают
возвращение к храму.
     Гл.  17. Когда  мы пришли уже к самому храму, великий жрец, те, кто нес
священные  изображения, и те, которые ранее  уже  были  посвящены  в  святые
таинства, войдя  во святилище богини, расположили  там  по чину изображения,
казавшиеся одушевленными.  Тогда один из них, которого  все называли писцом,
стоя  перед дверью,  созвав  как  бы  на  сходку  кружок  пастофоров  -  так
именовалась священная коллегия,- с высокого возвышения читает вслух из книги
по писаному молитвы о благоденствии великого императора (принцепса), сената,
сословия всадников и всего римского народа, в  корабельщиках, кораблях и обо
всех, кто живет под нашей державой, (затем) по греческому обряду (возгласил)
так: aoia - эфесские (таинственные) буквы; этот возглас всем оказывается  на
счастье, судя по следова