Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  -
нахе - и, по-моему, невозможно найти более блистательный ответ. Суть вопроса -- это главная истина: в чем же все-таки сила еврейского народа? Еще сто лет -- и вердикт будет вынесен. Но мы, которым не дано прожить сто лет, должны уже сегодня сделать свой выбор и действовать. Наши дети ждут от нас ответа: что им делать, куда им идти? Завтра нас не станет, и они будут семьей Авраамовой. Моя рука опускается. Задача, которая требовала Эзры, нашла лишь мое слабое перо. Я сделал все, что в моих силах, чтобы рассказать своим братьям о том, как велик и благороден наш Закон, -- столь же велик и благороден, сколь и в те дни, когда он был нам дан. "Это Б-г мой, восхвалю красу Его; Он Б-г отца моего, превознесу Его". ПОСЛЕСЛОВИЕ, написано в 1969 году "Пепел и золото" Прошло десять лет после того, как я написал книгу "Это Б-г мой". И вот я снова берусь за свое "слабое перо", чтобы написать несколько слов об этом десятилетии. С тех пор, как в 70 году новой эры пал Иерусалим, еврейский народ не вступал в столь насыщенную событиями эпоху, как наша. За последние десять лет произошло знаменательное (я бы сказал, чудеснее) событие -- Шестидневная война. Мы все ощущаем на себе последствия этой великой победы. Никто не знает, чем все это кончится. Но эта война оказала совершенно магическое воздействие на мировое еврейство. В течение многих веков мы сумели выжить в изгнании, в рассеянии благодаря бесценному сокровищу народному -- сокровищу, которое было темой книги "Это Б-г мой", -- нашей вере. Со дня падения Иерусалима и вплоть до Французской революции -- тысячу семьсот лет -- нас всех об®единяла верность Б-гу наших предков и мощной культурной традиции, ядром которой был Моисеев Закон. Эта традиция, запечатленная в Талмуде, была об®единяющим центром, который сплачивал разбросанный по земле народ Израиля. Она сохраняла нам жизнь, сближала нас, отделенных друг от друга морями и континентами. После Французской революции постепенное ослабление и разрушение прежде незыблемых устоев подточило основы религии. Иудаизм не избежал общей участи. В 19-ом веке еврейская традиция была поколеблена и в большой степени утратила свою роль об®единяющего центра всех евреев. Этот кризис нашего времени я описал в главе "Современность". Почти двести лет наш народ пытается решить вопрос, как жить дальше, ибо нет у него прежней единой основы существования. И вот теперь, по-моему, мы ее нашли. После того как четверть века еврейство находилось в состоянии опасной неустойчивости и неуверенности, вызванной гитлеровскими зверствами, центром притяжения всего еврейского народа стало государство Израиль. Как мне представляется, евреи интуитивно пришли к постижению того, что Израиль -- наше сердце и что Израиль должен жить. И в общенациональном порыве, после двух столетий раскола и разброда, из-за которых отчасти нас и постигла недавняя катастрофа, евреи теперь снова едины. Уничтожив европейских евреев, нацисты до глубины души потрясли наш ни на кого не похожий, рассеянный по свету народ. Не будь этого, диаспора могла в течение двух или трех поколений зачахнуть и тихо угаснуть. Но теперь она будет жить. Провидение дало нам новое сердце, снова пересаженное туда, где оно билось в древности. Гром Шестидневной войны отозвался в сердце народа, и он снова воспрял и оправился от удара, нанесенного ему гитлеровской резней. Но теперь, как и прежде, есть среди нас равнодушные и есть среди нас ассимилированные. На правом фланге наши антисионисты столь напуганы перспективой обвинения в "двойной преданности", что они все еще шумно отрекаются от Израиля и провозглашают себя чистыми французами, чистыми американцами или чистыми австралийцами еврейского происхождения. А на левом фланге крикливые кучки людей клеймят Израиль, называя его милитаристским агрессором; эти люди патологически глухи к повторяемым уже двадцать лет клятвам арабских лидеров, которые грозят уничтожить еврейское государство, обратить его в пепел. Правое меньшинство и левое меньшинство бегут в разных направлениях от живого центра нашего народа. И те и другие невелики числом, но зато не по числу горласты. Но у нас -- у всех остальных евреев -- этот об®единяющий центр находится в глубине сердца. Когда я писал книгу "Это Б-г мой", евреи все еще спотыкались в темноте, опустившейся на иудейскую веру, они все еще не пришли в себя после нацистской бойни. Сейчас мы уже не в темноте, и мы более не спотыкаемся. Мы смотрим на наших братьев в Израиле, ища у них поддержки и надежды, и большинство из нас молится Б-гу -- по-разному, но молится, -- прося Его осенить Своей благодатью Израиль, третье еврейское государство на Святой Земле. Сионизм духовного центра В этом смысле сионизм -- некогда партийный клич в еврействе -- за последние десять лет приобрел территориальный центр. Но это -- не сионизм Герцля, призывавшего переселить в Палестину всех евреев мира (эта сионистская доктрина все еще живет, но не она сплачивает еврейство). Семьдесят лет тому назад великий противник Герцля -- Ахад Гаам --предсказал, что еврейское государство станет духовным центром возродившейся диаспоры. За то, что его предложение было слишком умеренным, Ахад Гаам подвергся нападкам и поношениям со стороны более радикальных сионистов. А сейчас оказалось, что Ахад Гаам был пророком. Возвращение всех евреев в Святую Землю остается мессианским видением, однако Израиль уже стал нашим духовным центром. После Шестидневной войны иммиграция в Израиль увеличилась. Из одной только Америки в Израиль переезжает от тысячи до четырех тысяч человек в год. Молодежь, искатели приключений, вдохновленные -- их всех притягивает золотой Иерусалим, как магнит. Однако пока иммиграция остается уделом избранных, а не массовым явлением. Сионисты, при всех своих изгибах и загибах, сумели ухватить самую суть проблемы еврейского народа. Они предвидели резню в Европе и призвали европейских евреев искать спасения в Палестине. Политические деятели всех стран старались заглушить отчаянный призыв сионистов. Когда небо уже потемнело и налетели первые порывы тайфуна, нерешительность и покорство удержали многих евреев в Европе. Немногие из них сумели, всем смертям назло, добраться до берегов Святой Земли и избежать гибели. В некотором смысле Израиль -- это Варшавское гетто, восставшее вовремя и потому не уничтоженное. Сионизм сумел спасти остатки европейского еврейства, и в этом -- его горькое историческое торжество. Однако опасности, угрожающие еврейскому народу, все еще столь велики, что нам -- даже самым неверующим из нас -- остается надеяться лишь на новые чудеса. Окруженный врагами Израиль почти чудом выиграл три войны, в которых по всем законам истории он должен был бы погибнуть; однако его враги все еще вооружаются, на границах все еще вспыхивают схватки, и арабские лидеры все еще клянутся утопить еврейское государство в крови. Советское еврейство страдает в культурном удушье: это -- бескровная резня, в которой выживает тело, но еврей перестает быть евреем. Нынешние лидеры великого русского народа, одержимые странной, злобной манией, не разрешают трем миллионам советских евреев поставить памятник над Бабьим Яром, ходить в еврейские школы и читать еврейские книги и журналы -- и в то же время они не дают эмигрировать в Израиль тем евреям, которые хотят остаться евреями. То, что евреи России, столь пострадавшие от нацистов, поставлены теперь перед такой жестокой дилеммой -- это позор в глазах всего мира и пятно на чести русского народа. Все люди доброй воли надеются, что недалек тот день, когда этой вопиющей несправедливости будет положен конец. А между тем для безмолвного и беспомощного советского еврейства само существование Израиля остается немеркнущим маяком надежды. Под защитой самого сильного на земле демократического государства американские евреи чувствуют себя в безопасности. Но постоянное давление, вынуждающее человека быть "таким, как все", медленно раз®едает наше духовное наследие. И поэтому для нас Израиль тоже остается животворным источником культуры духа И -- для верующих -- веры. Что дает нам вера Ну, и что дает нам вера? -- Послушай, -- сказал мне на пляже Файер-Айленда один мой знакомый, которого я встретил после десятилетнего перерыва (а за это время все опасности, о которых я здесь пишу, обострились, и за десять лет до нашей встречи я написал книгу "Это Б-г мой"). -- Послушай, ты все еще верующий? Сейчас -- как и во всей своей книге -- я утверждаю, что придерживался и придерживаюсь нашего Закона в годы могучих перемен, сотрясающих еврейство, в годы опасностей и чудес. Я вижу, что наш образ жизни меняется, как изменился он, когда мы ушли из Египта в пустыню, и когда после блужданий в пустыне зажили оседло под рукою Судей, и когда Судей сменили Цари, и когда пал первый Храм, и когда пал второй Храм, и когда мы на долгие века рассеялись по земле. Иудаизм очень устойчив, и в то же время он отлично умеет применяться к обстоятельствам. Какие новые формы он примет и какие новые учения возникнут в третьем еврейском государстве, какой глас Б-жий раздастся теперь из Иерусалима, я предсказать не могу. Но я верю, что и в новую эпоху нашей истории огненным столпом нашим остается Тора, как была она им и в прежние эпохи -- в том числе и в эпохи такого же упадка веры, какой мы наблюдаем сейчас, и в эпохи куда более страшные и бурные. В одном я уверен: появление нового об®единяющего центра приведет к культурному возрождению. Некоторое время назад упадок дошел до предела. Для нового поколения выучить иврит или даже идиш уже не будет проблемой, если у человека нормальные умственные способности. Само по себе изучение иврита никоим образом не означает возврата к вере. Но если в диаспоре возродится иврит, как он возродился в Израиле, наши святые книги перестанут казаться евреям китайской грамотой. Мне трудно представить, что мессия придет в ближайшем будущем. Но я вижу своими глазами, как сплачивается рассеянный некогда народ, как он черпает из кладезя своей мудрости. А ведь главное богатство евреев сейчас, как и всегда, -- это их духовное наследие. Но на пути к Б-гу современная мысль и некоторые прискорбные свойства нашего времени воздвигли преграду не менее грозную, чем та, что стояла перед Иовом. Я хорошо это знаю. На некоторые трудные вопросы никогда нельзя будет дать иного ответа, чем тот, который дал страдающий Иов: "А я знаю. Искупитель мой жив" Джамбатиста Вито, великий философ истории, считал, что еврейский народ -- это исключение из закона неизбежного упадка народов. По мнению Вито, секрет живучести евреев -- в том, что они обладают истинным словом Б-га: это не облегчает им страданий во время катаклизмов истории, но позволяет пережить их. И это Б-г мой. Израиль был обителью Б-га в древние времена. Верующие верят, что избавление близко, и сколько бы времени ни прошло до его осуществления, историческая миссия евреев заключается уже не только в том, чтобы выжить, -- как было почти две тысячи лет, -- но и в том, чтобы трудиться ради восстановления Сиона, которому предстоит стать достойным обиталищем для Князя Мира. Евреи -- это что-то вроде народа-лоцмана. Весь мир как будто бы приближается ко дню страшного суда, когда люди -- в том числе, может быть, уже родившиеся младенцы -- вступят либо в золотой век, либо в век пепла. У нас. евреев, уже был свой век пепла -- но мы выжили. Преодолевая все преграды и опасности, встававшие на нашем пути, мы достигли золотого Иерусалима, и мы отстраиваем его. Это -- чудо истории, которое может вселить надежду во всех людей земли. 14 ноября 1969 года (4 кислева 5730 года) Вашингтон ПОСЛЕСЛОВИЕ к русскому изданию Я по происхождению русский еврей. Посетив в 1966 году Советский Союз в поисках материала для своего романа "Ветры войны", я провел два дня в Минске -- городе, где родились мои отец и мать и где мой дед со стороны матери был раввином в одной из тамошних синагог, а отец моего отца состоял шамашем - служкой -- в другой. Из некогда действовавших в Минске свыше ста синагог к 1966 году осталась одна -- небольшое деревянное строение на окраине города. В ней я прочитал свои молитвы. Общеизвестно, что советское правительство враждебно относится к проявлениям еврейского национального "я" по причинам слишком сложным, чтобы анализировать их здесь. Давид Бен-Гурион однажды сказал мне: "В истории ничто не постоянно". Евреи многим обязаны советскому народу и Красной Армии, которая сыграла первенствующую роль среди военных сил, сокрушивших омерзительную гитлеровскую империю, и в этой всемирной борьбе русский народ понес самые тяжелые потери. Миллионы евреев избежали гибели благодаря русской позиции: советское правительство, в отличие от некоторых других, приняло к себе евреев, искавших спасения на русской земле. Быстрое признание Израиля Советским Союзом в 1948 году было важнейшим дипломатическим успехом нового государства. Россия -- страна истерзанной истории и очень сложной культуры, где под поверхностью беспрестанно кипят и сталкиваются различные потоки. Ее литература рисует образ простого, великого и доброго сердцем народа, изувеченного столетиями несчастии и страданий. Ее правительства, как о том свидетельствует история, вели себя по отношению к евреям то отвратительно, то достаточно благопристойно, но все они были неизменно абсолютистскими. Мне трудно сказать, предстоит ли в будущем великий исход евреев из России или некое изменение политики, которое обеспечит им элементарное человеческое право на сохранение своей древней культуры и обычаев. В сознании нависшей угрозы бескровного народоубийства, при котором тела останутся жить, но еврейские души будут умирать я, как все мыслящие евреи, исполнен решимости бороться с этой угрозой до тех пор, пока она не минует. Если эта моя книга обладает более или менее долговечными достоинствами, то, может, быть, Б-г даст, в свое время евреи будут свободно читать ее и на русской земле. Я писал для американских евреев, недостаточно сведущих в культуре своего народа. Странным образом, именно в нашей стране свободы, где евреи могут поступать, как им вздумается, пренебрежение к своему богатейшему наследию достигло чуть ли не чудовищных масштабов. Социологам нетрудно будет об®яснить, почему так случилось, но, во всяком случае, теперь положение, как будто, меняется. Поскольку книга была задумана как несложное введение в иудаизм для тех, кто знает мало, но желает знать больше, быть может, она принесет определенную пользу моим братьям и сестрам, чьим родным языком является русский. Вашингтон 28 мархешвана 5737 (22 ноября 1976 года) Герман Byк ПРИМЕЧАНИЯ Моя книга закончена. Эти примечания представляют собой развитие некоторых мыслей и рекомендации для дальнейшего чтения. Любознательный читатель, который уделит время этим беспорядочным примечаниям, найдет дополнительные раз®яснения и, возможно, заинтересуется ими. Эти примечания не делают беглый набросок о мировой религии компетентным обзором. Каждая глава книги рассматривает тему, которой посвящены многие миллионы слов в еврейской и мировой литературе. Вполне вероятно, что небольшая книга об иудаизме невозможна вообще, и я не справился с задачей, которую поставил перед собой. Но кто бы ни взялся рассказать неподготовленному читателю о еврейской религии через краткое и беспристрастное повествование, непременно почувствует, что пропускает целые тома. Во всяком случае, таково было мое чувство. Хотя для написания этой книги я провел обширное исследование, я не полагался на себя. Чтобы соблюсти техническую точность, я попросил выдающегося американского талмудиста просмотреть всю рукопись, главу за главой. Однако, зная, что исследователи склонны к противоречивым интерпретациям, я предложил законченную книгу трем другим высокообразованным раввинам. Отрывки, посвященные археологии и научной критике Библии, были просмотрены специалистами, которые работают в этих областях. Ссылки на классическую и современную философию были представлены на суд ученого, возглавляющего отделение философии одного из крупнейших университетов. Во всем, что касается технических деталей и фактического материала, книга была тщательно откорректирована специалистами. Только выражая точку зрения, я придерживался собственных идей. Эта книга предлагает общий обзор еврейской религии и, естественно, может быть пособием лишь по наиболее общим вопросам. Я думаю, что нет надобности подчеркивать, что эта книга не претендует на решение спорных проблем иудаизма и его законов. По таким проблемам следует обратиться за консультацией к знатокам иудаизма. Транслитерация ивритских слов в книге скорее популярная, нежели точная. Моей целью было найти такую транслитерацию, которая звучала бы приемлемо для англоязычного читателя и в то же время была бы достаточно близкой по звучанию к ивриту, который так или иначе не поддается совершенной транслитерации. Готовя книгу к изданию, я перенес буквально сотни информационных деталей в примечания; впоследствии, редактируя примечания я выбросил их и оттуда. Включение этих деталей и интерпретаций в книгу привело бы в конечном счете к изданию многотомной конкорданции, а не краткого справочника. Я урезывал эти детали без конца с единой целью: предоставить читателю как можно более ясную обобщенную картину, отражающую гигантскую тему. Я решил также не ссылаться на эти примечания в самом тексте книги. Я приветствую такие ссылки в технической литературе, но не в книге, которая предполагает непрерывное чтение. Пролог "Серен Кьеркегор... поставлен теперь в авангард современной философской мысли..." Его популярность симптоматична. В отличие от многих новейших мыслителей, я не склонен отвергать традиционную философию, всю историю развития аналитической мысли от Платона и Аристотеля до Джеймса, Сантаяны и Уаитхэда, сколь ни захватывает дух у современного читателя от потока мысли Ницше и Кьеркегора. Тот факт, что экзистенциализм наряду с Кьеркегором и Достоевским заново открывает "почетную" дорогу к религиозному сознанию, не вызывает во мне трепета. Это давно сделал Паскаль; как бы то ни было, дорога эта на самом деле никогда не была закрыта, разве что завалена грудой толстых книг. Я не верю, что путь современного человека в религию непременно проходит через болезненное отчаяние, хотя я и являюсь восторженным поклонником литературного великолепия некоторых авторов-экзистенциалистов. Достаточно прочесть хотя бы "Страх и трепет", чтобы понять, о чем идет речь; или "Процесс" Кафки, ставший не только своеобразной проповедью новой мысли, но и одним из немногих оригинальных романов последних ста лет. А "Миф о Сизифе" и "Мятежник" Камю вообще дадут читателю возможность проникнуться если не буквой, то по