Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
национальные меньшинства).
Не успевают встретиться два нееврея, как они, едва познакомившись друг
с другом настолько, чтобы каждый уверился, что его собеседник не является
недоумком, именуемым антисемит, сразу же сходятся на том, что при всем
либеральном отношении к национальному вопросу евреи -- безусловно, люди
нахрапистые, шумные, высокомерные, беспринципные в бизнесе, манеры у них
вульгарные, и они настолько склонны к кумовству, что для христианского мира
они действительно как кость в горле. Эти два нееврея сойдутся также и на
том, что каждому из них приходилось встречать и совсем других евреев, и вот
этих-то
других евреев оба они и числят среди своих друзей. Разумеется, на свете
много христиан, которые не унизятся до подобных рассуждений. Есть евреи,
которые относятся к своему народу и к своей культуре даже хуже, чем
христиане-антисемиты. Правда, эти евреи обычно не склонны делиться своим
мнением друг с другом, чтобы не оскорбить собеседника.
Но давайте посмотрим, что он за птица -- этот хорошо обеспеченный и
культурный еврей с таким направлением мыслей. Чтобы облечь его в плоть и
кровь, представим себе, что он, например, средний служащий или сотрудник
юридической фирмы. Он окончил хороший колледж в одном из восточных штатов.
Он живет в пригороде, в красивом и уютном домике, который стоит около 25
тысяч долларов (к тому времени, как моя книга выйдет в свет, инфляция
поднимет цену этого домика до 30 тысяч, но это не так важно, главное -- дать
читателю общую идею). У этого человека -- хорошая, со вкусом подобранная
библиотека, где есть и классика и современная литература. Его
стереофоническая аппаратура -- самого высокого качества, и он без ума от
Брамса. Он играет в гольф и в теннис, а во время отпуска занимается парусным
спортом. Его дед был глубоко религиозным человеком, его родители -- менее
религиозными людьми, а сам он совершенно равнодушен к религии. Он с
одинаковым удовольствием ест и бифштексы и свиные отбивные, и его нисколько
не беспокоит то обстоятельство, что свинина -- это свинина. Возможно, он все
же
иногда посещает синагогу, но только потому, что боится, как бы его дети
без религиозного воспитания совсем не отбились от рук; или же, напротив, он
доказывает своей супруге, что посещать храм, коль скоро он чужд религии,
аморально и беспринципно. Это мягкий, добрый, великодушный и исключительно
интеллигентный американец.
И вот мы видим, как после тяжелого трудового дня, проведенного в
какой-нибудь конторе Рокфеллер-центра, этот человек шагает по Пятой авеню,
наслаждаясь вечерней прохладой и не торопясь нырять в метро или хватать
такси, чтобы мчаться на вокзал. Мимо него по улице проходят двое людей:
пожилой и молодой. Они явно из тех, кто сумел чудом выжить в гетто или в
концлагере, где сотни тысяч других людей были уничтожены Гитлером. Тот, кто
постарше, носит бороду, у него вьющиеся пейсы, на нем поношенная шляпа с
широкими полями, длинный черный сюртук и черный галстук, хотя погода стоит
теплая. Тот, кто помоложе, чисто выбрит и одет в обыкновенный костюм, какой
носит большинство американцев, и все-таки он выглядит на этой улице не
меньшим чужаком, чем его собеседник. У его шляпы -- слишком широкие поля, и
носит он ее как-то странно, сдвинув на затылок. На нем двубортный пиджак --
и это в наше-то время, когда ни один человек, хоть сколько-нибудь отдаленно
следящий за модой, даже в гроб не ляжет в двубортном пиджаке (если только
это не чудак-англичанин, чей двубортный пиджак представляет собой последний
писк лондонской моды, а наш молодой человек -- отнюдь не англичанин). У него
помятые брюки, и они пузырятся на коленях. У него какой-то отсутствующий,
блуждающий взгляд. Эти двое прохожих беседуют между собой на идиш и изрядно
жестикулируют. И вот, когда эти два человека, которые, несомненно, евреи,
проходят мимо нашего героя, все его существо возмущается. Он вопиет в душе
(ибо громко вопить на улице неприлично): "Нет, я не один из вас! Если вы
евреи, то я -- не еврей!" И он чувствует себя особенно несчастным, ибо он
знает, что даже если бы он затрубил в рог и прокричал это на весь свет,
ничего бы не изменилось:
он все-таки один из них.
Но, кстати, почему? Что у него общего с этими людьми, принадлежащими к
племени, о котором он знает очень мало, а хотел бы знать еще меньше? В нем
сохранились какие-то детские воспоминания об атмосфере в доме его деда, и
эти двое прохожих неприятно напоминают ему о суровости и скуке, которые
царили в доме его деда. Его дед и бабка барахтались в паутине запретов,
которые не позволяли им жить так, как все. Они соблюдали курьезные обычаи,
которые даже не могли толком об®яснить. Ну не глупо ли, что они не могли в
субботу чиркнуть спичкой или щелкнуть выключателем, что они постоянно
остерегались нежелательных ингредиентов у себя в пище, что они не доверяли и
противопоставляли себя тем людям, которые жили не так, как они, или верили в
другого бога. Наш герой очень неохотно ходил в детстве в гости к деду; а
когда он уходил от деда, то выходил на улицу с тем же чувством, которое
испытывает человек, выпущенный из тюрьмы. И если есть что-нибудь в этом
изменчивом мире, в чем он уверен, так это то, что у него нет и никогда не
будет ничего общего с этим мрачным призраком умершей культуры.
Эти двое прохожих, которых он случайно ветре тип на Пятой авеню,
оскорбляют его чувства не потому, что заставляют его чувствовать себя
чуть-чуть чужаком в этом мире. Они оскорбляют его тем, что живут во второй
половине двадцатого столетия, тем, что сохраняют свою мертвую культуру и
демонстрируют ее ему, прогрессивному современному человеку, а также тем, что
само их присутствие здесь, на Пятой авеню, есть доказательство его попыток
похоронить какую-то часть своего наследия, хотя похоронить ее ему все равно
не удастся. Они -- его страшная тайна, которая постоянно напоминает ему о
себе и не дает ему спокойно спать.
Возможно, наш герой слыхал, что есть в современном мире люди, которые
действительно "правоверны"; часто это интеллигентные люди: врачи, адвокаты,
бизнесмены и так далее. Может быть, он даже иногда встречал таких людей, и
его поражало, что они, как ни странно, любят те жекниги, какие любит он, и
ту же музыку, какую любит он, что они так же одеваются, как он, и ведут себя
так же, как он, -- и тем не менее они привержены ко всей этой чепухе: к
кошеру, соблюдению шабата и прочим нелепостям. По его мнению, эти люди
невыносимы, они просто психопаты, у которых "не все дома".
Попробуйте начать убеждать нашего героя гордиться тем, что он еврей, и
он подымет вас на смех. Скажите ему, что он принадлежит к избранному народу,
и он скинет пиджак и начнет засучивать рукава, чтобы дать вам хорошую
взбучку, настолько глубоко вы задели принципы, в которые он, по его мнению,
верит. Самый красноречивый писатель в мире не заставит его ни на йоту
усомниться в своей правоте, за исключением разве одного обстоятельства.
Дело вот в чем. Глубоко в сердце и у критически настроенного
христианина, и у еврея, отчужденного от своего еврейства, имеется нечто -- я
не могу сказать, что именно --может быть, чувство, или даже тень чувства, --
имеется нечто, говорящее нам, что в евреях скрыто гораздо больше того, что
видно на первый взгляд. В евреях скрыта какая-то тайна. Эта тайна заставляет
само слово "еврей" звучать как-то иначе, чем название всех других
национальностей. Именно из-за этой тайны многие читатели возьмут в руки эту
книгу и прочтут ее от доски до доски, возможно, не соглашаясь со многим, что
в ней сказано, но все же надеясь найти в ней хоть какой-то ключ к разгадке
этой тайны. Этой тайной об®ясняется, почему евреи гордятся тем, что они
потомки Авраама. Эта гордость все-таки существует, невзирая на горестную
покорность и часто униженный облик еврея, в течение веков подвергавшегося
гонениям, невзирая на отсутствие у евреев внешнего лоска, гордость, которая
-- хотя это уже крайность -- выражается иногда хотя бы в серьгах и меховых
шапках, -- гордом вызове евреев миру, нацепившему на них желтые звезды
гетто.
Тайна
Год или два тому назад в Израиле много спорили на тему: "Кого считать
евреем?" Казалось бы, за тридцать пять веков своего существования евреи
могли бы выработать подходящее определение того, что они собой представляют.
Но спорщики вошли в такой раж, словно прежде никто никогда и не задумывался
над этой проблемой.
Дискуссия эта была актуальной потому, что от нее зависел вопрос об
израильском гражданстве. Эта страна родилась для того, чтобы служить
убежищем для угнетенного и дискриминируемого еврейства, и один из
основополагающих законов Израиля гласил, что любой еврей, если он того
пожелает, имеет право в любой момент стать гражданином этого государства.
Это неизбежно поставило вопрос: не сможет ли любой человек, который пожелает
стать израильским гражданином, об®явить себя евреем? Вообще, что такое
"еврей"? Как обычно бывает, дискуссия потухла именно тогда, когда ажиотаж
достиг особого накала и не обозначилось никакого решения вопроса. Кажется,
правительство Израиля назначило комиссию, которой было поручено выработать
соответствующее определение,
то есть, как говорится, оно просто выбросило горячую картофелину, когда
стало невмоготу ее держать. Может быть, к тому времени, как моя книга выйдет
в свет, эта комиссия примет, ко всеобщему удовольствию, какое-то соломоново
решение, однако я очень сомневаюсь в этом.
В Соединенных Штатах споры на подобные темы то и дело возникают в любой
гостиной. Разные спорщики будут доказывать вам, как дважды два -- четыре,
что евреи -- это раса, или нация, или религия, или секта, или образ мыслей.
Но вряд ли когда-либо по этому вопросу будет достигнуто полное единство
мнений; едины в этом вопросе только антисемиты, которые дружно считают, что
евреи -- это международные злые духи. Я могу рассказать, как определяет
понятие еврея сам иудаизм. Но я делаю это абсолютно без всякой надежды на
то, что моя версия окончательно решит вопрос, над которым уже так долго
бьется столько светлых умов.
Любопытно отметить, что, как видно из нашей истории, у евреев есть
некоторые особенности, которыми не может похвастаться -- и на которые не
претендует -- ни один другой народ. Первая из этих особенностей заключается
в том, что наш народ произошел от одной семьи. Народ, насчитывающий около
двенадцати миллионов человек, произошел от одного человека-- Авраама.
Вторая из этих особенностей заключается в том, что родство евреев
устанавливается отнюдь не по крови, а по вере. Любой мужчина и любая
женщина, которые решают, что им следует поклоняться Б-гу Авраама и жить по
законам Моисеевым, могут стать членами нашего древнего братства. Это
обстоятельство -- хотя мы никогда не затевали крестовых походов во имя
обращения иноверцев в нашу веру -- позволило нашему народу увеличить свои
ряды, и среди новообращенных некоторые стали нашими наиболее прославленными
вождями и учеными мужами. В Писании также говорится о некоторых людях,
которые стали евреями таким способом.
Правда, наш народ и потерял немало своих сынов в результате того, что
они перешли в другую веру. Однако печать, накладываемая на человека
еврейским происхождением, столь сильна, что еврей, принявший иную веру, все
же остается в глазах мира только евреем, принявшим иную веру, и никем более.
Таким образом, еврея определяет либо происхождение, либо вера. Такой вывод
мы можем сделать из нашей истории и наших преданий.
Наша третья характерная особенность заключается в том, что наш народ
возник до того, как он получил свою землю. Законы, ставшие основой нашего
существования как нации, мы получили от Моисея в пустыне. Другие племена
оформились и сплотились в нации прежде всего в связи с тем, что они жили
рядом друг с другом, в одном месте. Евреи же -- это люди, которых превратило
в народ не единство места, а единство времени. Они возникли как нация не на
какой-то одной определенной территории (ибо даже их праотец Авраам был
скитальцем), а в некое определенное время -- задолго до того, как они смогли
назвать какую-то землю своей. Именно это, по-моему, помогло нам выжить в
течение долгих веков, когда мы вовсе не имели своей земли. Святая Земля была
не местом, откуда пошли евреи, а местом, куда они должны были прийти.
Но самое странное -- это та цель, которую наше учение приписывает нашей
истории и вообще нашему происхождению. Она явно сверх®естественна. В нашем
учении говорится, что Создатель поставил перед еврейским народом задачу быть
свидетелем Его нравственного закона на земле. Вот что означает крылатое
определение "избранный народ". Наша история, как отражЈнная в Писании, так и
позднейшая, -- это в основном грустный отчет о том, как мы не сумели
выполнить эту высокую миссию, и о катастрофе, которая постигла нас в
наказание за то, что мы эту миссию не выполнили. Однако миссия осталась, ее
еще можно выполнить, и поэтому мы живем. Вот чему учит наша вера.
"Избранный народ"
Однако это определение заставляет некоторых людей в современном мире
поеживаться. Давайте рассмотрим это определение подробнее.
Вокруг нас живут целые группы "избранных людей", которые вызывают у
всех зависть. Это, например, лощеный и чрезвычайно жизнеспособный правящий
класс Великобритании. Это и международные баловни судьбы, у которых есть в
изобилии деньги и власть, которые катаются на породистых лошадях, летают на
собственных самолетах, плавают на собственных яхтах и проводят время в
обществе очаровательных актрис. Это и так называемые "сильные мира сего",
сидящие в правлениях наших гигантских корпораций и не любящие, чтобы их
фотографировали. Это и члены правящих клик в коммунистических странах. И
эти-то люди, которые волею рождения, обстоятельств или удачи "избраны" быть
элитой, -- эти люди примечательны, в частности, тем, что среди них почти нет
евреев.
Есть другие группы "избранных", стоящие несколько ниже на общественной
лестнице, -- люди, "избранные" в искусствах, в промышленности, в спорте, в
финансах, в великосветском обществе. Они живут в фешенебельных пригородах,
останавливаются в роскошных отелях и состоят членами привилегированных
клубов. Среди них уже можно найти и евреев, но они в меньшинстве.
В чем же состоит аспект "избранности" евреев? Не существует ли он
только в их собственном воображении? Если это так, то они ничем не
отличаются от очень многочисленных, разбросанных по свету групп людей -- от
разнокалиберных бэббитов из Зенита, Бостона, Москвы, Парижа, Буэнос-Айреса,
то есть от тех несимпатичных людей, которые пребывают в блаженной вере, что
их образ жизни -- наилучший образ жизни и что они -- наилучшие люди на
земле. Сколько шуток уже было отпущено по поводу того, что провинциал любит
преклоняться перед собственной провинциальностью! Если слова "избранный
народ" означают только это, следовательно, евреи просто разделяют довольно
широко распространенное заблуждение, и говорить тут больше не о чем.
Но ведь именно в священной Торе сотни раз евреи названы "избранным
народом". Эта тема-тема "избранности" евреев -- проходит красной нитью через
все Священное Писание. В книге Бытия (12) Б-г говорит Аврааму, что Он
сделает его потомство великим народом, в котором будут благословенны все
земные колена. В книге Исхода (19) об евреях говорится, что они станут
нацией жрецов и святым народом. В книге пророка Исайи (51) есть слова о том,
что евреи станут светочем для других народов. Еще очень много цитат на эту
тему можно найти в книге, которую большинство западных народов в том или
ином смысле считают книгой, продиктованной самим Г-сподом Б-гом.
Христианство приняло этот взгляд на евреев. Важным принципом христианской
доктрины, как я ее понимаю, является то, что Иисус Христос расширил круг
"избранных", дабы включить в него всех тех, кто верит в его Б-жественное
происхождение и следует его учению. По этой причине принято христианами
название церкви -- "Новый Израиль". Христианство добавило к иудейскому
учению один важный пункт; люди, которые не присоединятся к новой вере,
рискуют ни мало ни много, как быть вечно проклятыми и без надежды на
спасение.
Однако эта не очень-то гуманная идея -- идея спасения только одной
группы людей -- никогда не была символом веры евреев, да и теперь им не
является. Согласно учению иудаизма, праведное поведение есть единственный
путь к вечному спасению, и этот путь открыт как евреям, так и неевреям.
Иудейская вера не претендует даже на то, что именно евреи "открыли"
единобожие. Согласно первой книге Библии, поклонение единому Б-гу
существовало и во времена Авраама. Таким было -- и до наших дней остается --
всеобщее этическое учение мыслящих людей. Наша традиция называет его законом
детей Ноя, основывающимся на семи великих принципах:
поклонение Б-гу;
осуждение убийства;
осуждение воровства;
осуждение прелюбодеяния и разврата;
осуждение поедания "частей тела живущего", то есть жестокости по
отношению к животным;
осуждение богохульства;
справедливость, то есть учреждение судов, назначение судей и система
равенства человека перед законом.
Народы и отдельные люди, которые живут в согласии с этими принципами,
являются, согласно Талмуду, праведными народами и праведными людьми. Наша
вера признает, что люди, не являющиеся иудеями, вполне могут достигать -- и
порой достигали -- таких высот божественности, как немногие из смертных. У
евреев нет никакого сомнения в том, что эти люди после смерти были удостоены
вечного блаженства. Так, согласно нашим преданиям, одним из праведнейших
людей на земле был Иов, а ведь он не был евреем.
В чем же "избранность" народа Израиля? Он остается, как гласит Тора,
потомством авраамовым, призванным соблюдать особые законы и выполнять особую
миссию на службе Г-спода Б-га. Эти законы -- законы Торы, призванные спаять
сынов и дочерей Израиля в единый народ. Миссия заключается в том, чтобы жить
по закону Б-га, а отчасти в том, чтобы сохранять в мире наряду с
национальным предназначением знание Б-га и любовь к Нему.
В течение поколений, начиная с Исхода, многие неевреи принимали на себя
это бремя и обращались к иудейской вере. Тора рассказывает о тысячах людей,
которые, вдохновленные Моисеем, приняли его закон и вышли вместе с народом
Израиля из Египта. Иудаизм никогда не пытался спасать души людей путем
обращения их в свою веру. Иудаизм учит, что спасение и вечное блаженство
зависит от того, как ведет себя человек перед лицом Б-га, а не в том,
соблюдает он или не соблюдает те или иные обряды, обязательные для колена
авраамова. Быть евреем, соблюдающим весь еврейский ритуал, довольно трудно.
Все это знают, и поэтому немногие стремятся принять иудаизм, хотя этот путь
открыт для любого мужчины и любой женщины.
Вот в чем тайна евреев. Как говорит наше учение, -- и это признает
также и западная религия, - евреи являются наследниками великих традиций,
перед евреями поставлена Б-гом великая историческая цель. Конечно,
у
Библейская литература