ранился
джанк. Федералы не расследуют такие дела, "по следам" - их рассматривает суд
штата. Обычная механика  судопроизводства в Луизиане. Любое ненадежное дело,
с  сомнительной гарантией  успеха  для Федерального  суда  переправляется  в
судебные  инстанции штата,  расследующего  все  подряд.  Брэндон рассчитывал
замять дело. У него были  хорошие связи  среди политиков, да и  дело, помимо
всего прочего,  было  слабовато.  Однако "ОП" - окружной прокурор -  навесил
туда  послужной  список Брэндона,  где  невзначай  фигурировало осуждение за
убийство и из возможных двух лет нарисовалось пять.
     Пэт сразу же откопал другого поставщика. Торговля продолжалась. На углу
Канала  и Биржи обосновался барыга по имени Джонкерс. Из-за него Пэт потерял
нескольких клиентов. На самом-то деле, товар Джонкерса  был лучше,  иногда я
сам покупал  у него или  у  его компаньона -  одноглазого старика  по  имени
Рихтер.  Пэт  всегда умудрялся это пронюхать  -  интуиция, что у  заботливой
матери, дулся потом на меня несколько дней.
     Джонкерс  с Рихтером продержались  недолго. Биржа  и  Канал  едва ли не
самое заколпаченное место во всем Новом Орлеане.  В один прекрасный день они
взяли и смылись. Пэт, мрачно уставившись на меня, сказал:
     - Сейчас  увидишь,  как  все эти  потянутся назад.  Я же говорил Лонни:
"Хочешь  брать  у  Джонкерса  -  скатертью  дорога,  но  только  впредь   не
возвращайся и не надейся, что я буду  тебя обслуживать". Посмотришь,  что  я
скажу ему, если он вдруг заявится. И Белый туда же. Он покупал у Джонкерса.
     Однажды хозяйка отеля, где жил Пэт, застопила меня в коридоре.
     - Хочу вас предупредить, чтобы вы были поосторожнее.  Тут вчера вечером
были фараоны, у Пэта перевернули все  верх дном. И  парня одного арестовали,
того, что на грузовичке с сельтерской. Он сейчас в кутузке сидит.
     Я поблагодарил  ее. Позже явился сам Пэт. Он рассказал мне, что легавые
повязали "Сельтерского Вилли", когда  тот выходил из отеля. Джанк при нем не
нашли  и  отвели в третий  участок, "произвести  дознание".  Вилли  просидел
семьдесят два часа - максимальный срок, на  который могут задержать человека
без пред®явления обвинений. Легавые произвели у Пэта обыск, но поскольку тот
заныкал джанк в холле, ничего не нашли.
     - Они мне и говорят:  "У  нас  есть информация,  что  ты держишь  здесь
постоянную  торчаловку.  Лучше  бы ты  прикрыл  свою лавочку,  потому  что в
следующий раз мы возьмем тебя с потрохами".
     - Ладно,-  сказал я, -  коли  так, давай сворачиваться,  оставим только
Дюпре. С ним-то без проблем.
     - Дюпре вытурили с работы. Он и так должен мне двадцать долларов.
     Мы  вернулись к  каждодневным  поискам товара. Абсолютно  не удивились,
когда узнали, что "человеком" стал Лонни. Вот так  все и происходит в старом
добром Новом Орлеане. Никогда не догадаешься, кто будет следующим кандидатом
в "человеки".
     Как  раз  к тому времени город  захлестнула анти-наркоманская компания.
Начальник полиции заявил: "Она (эта блядская компания) будет продолжаться до
тех пор, пока последний человек, поправший закон, не покинет  город". Кстати
о  законе.  Его  сварганили  законодатели  штата,  расценив  наркоманию  как
уголовно-наказуемое преступление. Они, правда,  не уточнили "Что", "Когда" и
"При Каких Обстоятельствах" понимать под словом "Наркоман".
     Легавые стопили засвеченных торчков прямо на улицах и проверяли  руки в
поисках  следов  от  уколов.  Если  их  находили,  они  заставляли наркомана
подписать  признание,  подтвердающее   искомый  статус,  чтобы  пришить  ему
обвинение по "Закону о наркомании". Наркоманам  обещали условные срока, лишь
бы те признали себя виновными и не застопорили действие нового закона. Те, в
ответ,  штудировали  свои  тела в  поисках  неизведанных  вен  для  карающей
законодавительной  лапы.  Куда  угодно,  только  не  в  руку. Если  дырок не
находили,  человека, как  правило,  отпускали. В противном  случае,  об®екта
держали трое суток, пытаясь любыми способами принудить подписать признание.
     Оптовые  поставки Лонни накрылись медным  тазом.  На Олимп  "человеков"
взошла  фигура  Старого  Сэма,  осветившего  город  своим  появлением  после
двадцатилетней отсидки в "Анголе". Он функционировал на территории прямо над
Площадью Ли, которая считалась  второй  по  гнилости  точкой  не только  для
джанка, но и для всего остального.

        x x x

     Наступил  день, когда  я остался без гроша  и  решил с®ездить  в город,
чтобы заложить там свой пистолет. Зайдя к Пэту, я увидел,  что у  него сидят
еще двое. Одного из них, высохшего изуродованного джанки, звали Рэд Маккини,
другим был Коул - матрос с  торгового судна.  В  это время  он не так крепко
сидел и в  данном  конкретном  случае  просто хотел достать травы.  Курил он
постоянно. Сказал  мне, что без  травы  не может  получать  удовольствие  от
жизни.  Я  знавал таких людей - для них план, как для обычных людей выпивка.
Физически они к нему не привыкают, но и по-настоящему клево себя без него не
чувствуют.
     Так получилось, что у меня дома завалялось несколько  унций дури и Коул
согласился  купить  четыре пакетика в обмен  на стакан.  Перебазировались ко
мне. Попробовав, Коул нашел продукт достойным. Затем отправились покупать.
     Рэд  заявил, что знает продавца на Джулии-стрит. "Думаю,  сейчас мы его
застанем". Пэт сидел за баранкой  совершенно убитый. Из "Алжира", где я жил,
мы  переправлялись  на  пароме в  Новый Орлеан. Налитые  кровью  глаза  Пэта
неожиданно широко раскрылись и уставились на нас.
     - Слишком стремный район,- чуть ли не проорал он.
     - А где еще взять? - спросил Маккини.  - У Старого Сэма? Он тоже рядом.
Одно другого стоит...
     - Говорю  вам,  это  слишком  стремный  район,  -  повторил Пэт, злобно
оглядываясь кругом как  будто все, появлявшееся перед его взором, было чуждо
и отвратительно.
     Ехать  действительно  было больше  некуда.  Пэт, не  проронив ни слова,
повел  машину в  сторону Площади  Ли.  Когда  мы добрались  до Джулии-стрит,
Маккини обратился к Коулу:
     - Давай  мне деньги. В любом случае  наткнемся на него  все  вместе. Он
шляется туда-сюда по кварталу, "ходячий" торговец".
     Коул сунул ему пятнашку. Трижды медленно об®ехали район, но Маккини так
и не узрел "человека".
     - Ладно, тогда придется навестить Старого Сэма,- сказал он.
     Стали искать Сэма неподалеку от Цирка. В старом каркасном  доме, где он
обитал, его не оказалось. Мы медленно поехали дальше. В любой момент Пэт мог
увидеть кого-нибудь из знакомых и остановиться. Никто Старого Сэма не видел.
Некоторые из тех, кого окликал Пэт лишь досадливо пожимали плечами на ходу.
     - Эти парни  ничего не скажут,- проговорил  Пэт. -  Скорее лопнут,  чем
окажут кому-нибудь услугу.
     Снова тормознули у халупы Сэма.  Маккини вылез и пошел на угол покупать
сигареты. Возвращался чересчур быстро, волоча искалеченную ногу.
     - Фараоны,- об®явил он, влезая.- Сматываемся отсюда.
     Как только мы  от®ехали  от тротуара, нас обогнала патрульная машина. Я
заметил, как легавый за рулем обернулся и удивленно возрился на Пэта.
     - Они засекли нас, Пэт,- быстро сказал я. - Мотаем!
     Дважды повторять не пришлось. Пэт выжал полный газ и завернул за  угол,
направляясь к Корондолету. Я повернулся к Коулу, сидевшему сзади:
     - Выкидывай дурь, - мой голос звучал как приказ.
     - Подожди немного,- замямлил он. - Может еще оторвемся.
     - С ума сошел? Бросай ее на фиг!- заорали все в один голос.
     Мы уже под®езжали к Корондолету - деловому центру города. Коул выбросил
траву,  удачно приземлившуюся под припаркованную  машину. Пэт  выбрал первый
поворот и выехал на улицу с односторонним движением. Копы поехали по той  же
улице,  но с  другого  конца,  вопреки всем  правилам дорожного  движения  -
излюбленный  полицейский  прием.  Мы  попались  в  ловушку.  Я  услышал  как
взвизгнул Коул:
     - А, черт, у меня тут еще один косяк!
     Фараоны  выскочили из патрулки, руки на  стволах в  кобуре. Бросились к
моей машине. Водитель, который узнал Пэта, расплылся в улыбке:
     - Эй, Пэт, где ты раздобыл эту тачку?
     Другой коп распахнул заднюю дверь и скомандовал:
     - Всем выйти.
     Сзади  сидели Маккини  и  Коул. Они  вылезли  и  тут же  были обысканы.
Фараон, узнавший Пэта, сразу нашел косяк в кармане рубашки Коула.
     - Этого уже достаточно, чтобы забрать всю компанию,- бросил он.
     У него была холеная красная рожа, продолжавшая ухмыляться сама по себе.
Вытащил из бардачка мой пистолет.
     -  Иностранной  марки?!   Вы  его   зарегистрировали   в   Департаменте
государственных сборов?
     -  Но  я полагал,  что это  касается только  настоящего автоматического
оружия, которое с нажатием спускового крючка выдает больше чем один выстрел.
     - Нет,- коп опять улыбнулся.- Это распостраняется на все иномарки.
     Я знал наверняка, что  он врет, однако спорить  в  такой ситуации  было
бесполезно. А он, вдобавок, уставился на мои руки:
     - Э, да ты себе все тут исколол, поди заразился уже чем-нибудь.
     Под®ехал полицейский фургон, нас запихнули внутрь и доставили во второй
участок. Копы мусолили мои водительские права. Никак не  могли поверить, что
это  моя машина.  Мои данные проверили за короткий  срок,  по  крайней мере,
человек шесть. В итоге нас заперли в камере размером  шесть на восемь шагов.
Пэт  усмехнулся и злорадно  потер руки:  "Ну  вот и замели ублюдочных ебаных
торчков...С чем вас и поздравляю".
     Вскоре  пришел  дежурный вертухай и  вызвал  мою персону. Меня отвели в
маленькую  комнату, типа  приемной  участка, где  за  столом  восседали  два
детектива. Один здоровый, толстый, в лице что-то лягушачье,  посконно-южное.
Другой  - коренастый  ирландец средних лет.  Передних зубов у  него  явно не
хватало,  что придало лицу колорит недоделанной заячьей губы. Такой типичный
легавый,  как  этот,  мог  с  неменьшим успехом сойти  и  за  ветхозаветного
ковбоя-головореза с мексиканской границы. Чиновником тут и не пахло.
     Допрашивать  было  поручено  лягушке.  Он  велел  мне  сесть  напротив,
придвинул  сигареты и спички: "Берите сигарету". Ирландец  сидел на  краешке
стола слева от меня. Достаточно близко, чтобы достать не вставая.  Лягушка в
сотый раз изучал мои документы на  машину. Все,  что они вытащили у  меня из
карманов:   маленькое  зеркальце,  документы,  бритва,   ключи,  письмо   от
нью-йоркского  приятеля  -  валялось  тут  же  на  столе. Не  хватало только
перочиного ножа, который прикарманил краснорожий с патрулки.
     И вдруг  я  вспомнил о письме. Мой приятель из Нью-Йорка  был  изрядным
любителем шишек, приторговывал  время  от  времени травкой  и  все такое. Он
как-то отписал мне,  спрашивая о ценах на  хорошую дурь  в Новом Орлеане.  Я
проконсультировался с Пэтом, и  тот  присоветовал назначить  предварительную
цену  в  сорок  долларов  за фунт. В  письме, лежавшем  на  столе, мой друг,
упоминая  сорокадолларовую  расценку,  соглашался  немного взять.  Сперва  я
подумал,  что  они  не  обратят  на письмо  внимания.  Ведь  они  занимались
крадеными машинами,  что им еще нужно?  Те шелестели  бумажками и спрашивали
без остановки. То, что я не  мог вспомнить каких-то дат по  машине, казалось
им решающим доводом в пользу моей виновности. Наконец, я сказал:
     -  Хорошо,  здесь  дело  только  в  проверке. Когда  вы  проверите,  то
убедитесь, что я говорю  правду и машина моя. Спорить я с вами не собираюсь,
убеждать  тоже.  Разумеется,  если хотите  заставить меня  сознаться в краже
машины, я сознаюсь. Но ведь когда проверите, круто облажаетесь.
     - Мы проверим, не беспокойся.
     Лягушка аккуратно сложил документы по машине  и отодвинул их в сторону.
Сцапал конверт, посмотрел  на  адрес  и  почтовый  штемпель.  Потом  вытащил
письмо,  перечитал про себя,  затем вслух, пропуская  все,  что не  касалось
шмали. Положив его на стол, посмотрел на меня:
     - А  ты оказывается не только балуешься травкой, но еще  и торгуешь...У
тебя ведь  партия  где-то  припрятана.-  Заглянул в  письмо.-  Около  сорока
фунтов. Лучше тебе, парень, выкладывать все начистоту.
     Я промолчал. Тут прорвало ирландца:
     - Все они одного поля ягоды. Молчат, пока их не  возьмут за жабры, мать
их так. Тогда сразу начинают шевелить языком с превеликой радостью.
     - Сейчас мы произведем  у вас обыск,- сказал лягуха.- И если что-нибудь
найдем, то ваша жена отправится  за решетку вслед за вами. Как насчет детей,
не знаю. Их куда-нибудь отдадут.
     - А почему бы тебе не договориться с этим парнем? - предложил, внезапно
смягчаясь, ирландец.
     Я понимал, что если они устроят обыск, то продукт найдут.
     - Позвоните в Федеральное управление, и я  вам все покажу сам. Но дайте
слово, что дело передадут федералам, а мою жену оставят в покое.
     Лягушка кивнул:
     - Отлично, по  рукам, - и повернулся к  своему напарнику.- Иди, позвони
Роджерсу.
     Ирландец вернулся через несколько минут:
     -  Роджерса в городе  нет и  не  будет до завтрашнего  утра,  а Уильямс
болен.
     - Ну ладно, покличь Хаузера.
     Мы вышли из участка и сели в машину, главный рядом со мной, напарник за
рулем.
     - Это здесь,- сказал главный водиле, показывая какой-то дом.
     Тот притормозил и засигналил. Из дома вылез человек с трубкой, тоже сел
на заднее сиденье, просверлил меня  глазами и отвернулся, попыхивая трубкой.
В темноте  он  казался  довольно  молодым,  но при свете  проносящихся  мимо
фонарей  я увидел, что  его  лицо  было  испещрено  морщинами, под глазами -
черные круги. Гладко  выбритое лицо  американского  мальчика. Лицо,  которое
стареет, но не взрослеет. Я решил, что это и есть федеральный агент.
     Проехали  несколько  кварталов, а он все  молча посасывал трубку. Вдруг
отложил ее и обратился ко мне:
     - У кого сейчас покупаешь?
     - Сейчас трудно найти продавцов...Почти все с®ехали отсюда.
     Стал  расспрашивать,  кого я знаю  и услышал имена людей,  которые  уже
скрылись. Казалось, его радует эта  никчемная информация. Просто  если ты не
колешься, легавые начинают трясти  тебя на всю катушку. Они хотят,  чтобы ты
хоть  что-то им дал, абсолютно  неважно, принесет ли это существенную пользу
или окажется полным бредом. Спросил, сколько раз я сидел, и  получил историю
с рецептами в Нью-Йорке.
     - Сколько тебе дали тогда?
     -  Нисколько.  В Нью-Йорке это  считается мелким  проступком.  Закон об
охране общественного здоровья, статья 334-я, насколько я помню.
     -А он здорово подкован, - заметил водитель.
     Начальник об®яснил агенту, что у меня похоже особые причины боятся суда
штата и он, разобравшись со мной, передает дело федералам.
     - Отлично,  - сказал агент. - Начальник свое дело  сделал. Ты с ним по-
хорошему, и он с тобой.
     Затянулся сигаретой. Мы были уже на пароме в "Алжир".
     - Кто как умеет, - добавил он.
     Когда под®ехали к  дому и стали вылезать, "главный" вдруг  схватил меня
сзади за ремень:
     - Кроме жены, есть кто-нибудь в доме?
     - Никого.
     Вошли  внутрь,  чувак с трубкой  показал  моей жене  жестяную  блямбу и
двинулся  в  комнату. Я  отдал им  фунт  марихуаны,  который  хранил  здесь,
несколько  пакетиков Эйча. Начальник явно ждал большего...Хотел  свои  сорок
фунтов.
     - Слушай, Билл, кончай,  неси остальное. Давай, давай,- твердил он. -Мы
же договорились, без всяких напрягов, по-хорошему.
     Я сказал, что  больше ничего нет. Человек с трубкой  смотрел на меня не
отрываясь.
     - Нам нужно все,- проговорил он.
     Впрочем, глаза его ничего  сильно не хотели.  Он  встал так,  что  свет
падал ему прямо на  лицо. Оно не просто  состарилось,  оно сгнило. Агент был
похож на человека, безмерно страдающего от неизлечимой  болезни. Я повторил,
что отдал  последнее. Он рассеянно огляделся и  отправился шарить в ванной и
туалете.  Откопал  несколько  старых писем, которые незамедлительно  прочел,
присев  на корточки.  "Странно",-  подумал  я  - "почему  бы  ему на стул не
сесть?". Видимо излишний  комфорт  при чтении  чужих писем его  угнетал. Два
фараона из  "Краденых автомобилей" заскучали. Наконец,  они  сгребли  траву,
дозняки и  револьвер 38-го калибра, который я также держал дома, и собрались
уходить.
     - Теперь Дядюшка Сэм о нем позаботитсяе,- сказал "главный" моей жене на
прощание.
     Они прикатили обратно во Второй участок  и отправили меня в камеру,  на
этот  раз  в  другую.  Пэт и  Маккини сидели  напротив.  Пэт окликнул  меня,
спросив, в чем дело.
     - Круто,- бросил он, выслушав мой рассказ.
     Пэт передал адвокату-"выручале" десять долларов, чтобы его выпустили из
этого гостеприимного места к утру.

        x x x

     Я оказался  в  камере  с четырьмя незнакомцами, трое из  них наркоманы.
Скамья была только одна, да и та занята, так что остальные стояли или лежали
на  полу. Я прилег рядом  с человеком по  имени Маккарти, видел его раньше в
городе.  Он  уже досиживал  положенные  третьи  сутки.  Периодически  слегка
постанывал, а один раз тихо сказал:
     - Это ли не ад?
     Джанки функционируют по своему джанк-времени. Когда контакт с продуктом
внезапно обрывается, стрелки  часов бегут  все медленнее  и вскоре замирают.
Единственное, что остается  джанки,  это зависнуть и ждать, когда заработает
механизм обезджанкованного бимбара.  Истощенному джанки  не скрыться от бега
внешнего времени, негде спрятаться. Он может только ждать.
     Коул рассказывал о Йокагаме:
     - А все эти клевые Генри с Чарли...Когда  их вкалываешь  вместе, можешь
даже вдыхать кайф, обволакивающий все тело.
     Маккарти глухо проныл с пола:
     - Парень, не говори об этой дряни.
     На  следующее утро всех  повезли  на "линейку" - смотрины бытия. Первым
номером программы был стоявший перед нами мальчишка-эпилептик. Легавые очень
долго потешались над этим придурковатым персонажем.
     - Сколько ты пробыл в Новом Орлеане?
     - Тридцать пять дней.
     - И что ты делал все это время.
     - Тридцать три дня я провел в кутузке.
     Фараонам показалось  это забавным  до  чертиков,  минут  пять не  могли
успокоиться. Подошла наша  очередь. Фараон, заведовавший всем этим действом,
ознакомил остальных с производственными подробностями. - Сколько раз ты сюда
попадал? - спросили Пэта.
     Один из легавых заржал:
     - Да уж не меньше сорока.
     Интересовались, сколько раз каждого  из нас арестовывали, и какие срока
мы отсидели. Добравшись до меня, выясняли, сколько я получил в Нью-Йорке.
     - Ничего, - говорю. - Был осужден условно.
     - Ничего,  - передразнил "линейщик".- Ну вот здесь  и  получишь первый.
Как пить дать получишь.
     В  коридоре  вдруг  раздался  дикий визг  и  звуковая  гамма  наподобие
проблевных потуг. Я сперва подумал, что легавые работают над эпилептиком, но
когда  вышел в коридор, увидел того бьющимся в судорогах на  полу, а над ним
зависли два детектива, пытаясь реанимировать его речевые способности. Кто-то
отправился за врачом.
     Нас снова заперли в камере.  Вошел толстый  сыщик,  который похоже знал
Пэта и встал в дверях.
     - Этот парень - псих,-  об®явил он. - Говорит теперь: "Отведите  меня к
моему начальнику". Психопат. Я послал за врачом.
     Через пару часов нас отвезли в родной участок, где мы прождали еще кучу
времени. Днем прикатил чувак с трубкой, с ним еще один,  и часть арестантов,
в том числе и меня, забрали в Федеральное управление. Новый целитель душ был
молод и  тучен,  с  сигарой вместо соски. Коул, Маккарти, я и два безымянных
негра забрались на заднее сидение. Чувак с сигарой сидел за рулем. Вынув ее,
наконец, из пасти, повернулся ко мне:
     -  Так  чем же  вы  занимаетесь,  мистер Ли?- спросил он  вежливо,  как
подобает человеку образованному.
     - Фермой, - я был предельно краток.
     Парень с трубкой усмехнулся:
     - С травкой, посеянной между г