ия. Он и не претендовал  - протиснулся в комнату,
немедленно завалился на кровать и закурил сигарету.
     - Да, с тобой лучше встречаться наедине, как сейчас.
     Его улыбка была двусмысленно похабна.
     - Ник оч-чень нехороший чувак.
     Он привстал и протянул мне четыре доллара.
     - Не  возражаешь,  если впердолю  прямо здесь? - спросил он, скидывая с
себя куртку.
     В  жизни еще  не сталкивался с таким  выражением. О  том,  что он хочет
сделать,  я  догадался только по интонации.  Бросив куртку  на кровать, Дули
деловито засучил рукава  рубашки. Я принес  ему два  пакетика и стакан воды.
Технику он  притащил  свою, за что я был  ему  весьма признателен.  Чисто из
любопытства понаблюдал за ним, как он попал, двинул поршень и скатал  рукава
обратно.
     Когда ты  стабильно  сидишь, действие  укола проходит  незамеченным для
неискушенного  глаза.  Однако  опытный наблюдатель,  прекрасно зная,  на что
обращать  внимание, тут  же заметит моментальную работу  джанка  в  крови  и
клетках другого наркота. И тут я с ужасом констатировал,  что с  Дули вообще
не произошло никаких изменений. Он натянул куртку,  взял сигарету, тлевшую в
пепельнице  и  глянул  на  меня  своими  бледно-голубыми глазами,  настолько
плоскими и пустыми, что они казались искусственными.
     - Позволь мне кое-что тебе сообщить,- сказал он. - Ты круто ошибаешься,
доверяя Нику.  Несколько дней назад я  забрел вечером в кафетерий Томпсона и
случайно столкнулся  с Роджерсом, агентом. Он мне и говорит: "Я в курсе, Ник
покупает для всех  ваших  чертовых джанки здесь,  в Виллидже.  Ты ведь  тоже
достаешь  хороший товар - около шестнадцати  или  двадцати процентов.  Ну да
ладно, можешь  передать  Нику,  что мы  возьмем  его  в любой момент,  когда
захотим. А как провернем с  ним воздержаловку, то он сразу согласится с нами
работать. Я  уже его однажды так расколол. И  расколю  снова. Мы  собираемся
выяснить, откуда поступает этот товар..."
     Дули посмотрел на меня, затянулся сигаретой и продолжил:
     - Когда  они  возьмут  Ника, они  возьмут тебя. Я  бы  на  твоем  месте
предупредил Ника, что если он заговорит, то его закатают в цементную бочку и
пустят поплавать по Ист-Ривер. Больше ничего тебе присоветовать не могу. Сам
видишь, какая ситуация.
     Он  буравил меня  глазами,  пытаясь  оценить произведенный  своей речью
эффект. Я не мог  произнести ни слова, просто потому, что стремительно решал
какой  части  этой  телеги можно было  безоговорочно поверить. Конечно,  это
витиеватый способ просто  сказать: "Не  догадываешься,  кто  тебя  в  скором
времени  заложит?  Будешь  ли ты и дальше  иметь  дело  с  Ником, таким явно
подозрительным типом, после такого предупреждения?"
     - Может выдашь мне один пакетик в  долг? - спросил  Дули. -  То,  что я
тебе рассказал, наверное чего-то стоит.
     Я  выдал ему  пакетик,  который он молча сунул в  карман  и двинулся  к
двери:
     - Ладно, до встречи. Я звякну завтра в тоже время.
     Пытаясь проверить рассказ  Дули я немедленно навел о нем справки. Никто
не  мог  сообщить  ничего определенного. Тони-бармен сказал от души: "Первый
кандидат в стукачи, если уже не на крючке". Но и это были всего лишь эмоции,
конкретного же  ничего. Да, было известно, что  Ник в свое время раскололся.
Но, судя по фактам, Дули также  был втянут в это дело, вот только  роль  его
осталась невыясненной.  А раз так, он  наравне с Ником  мог  быть источником
информации для Роджерса.
     Спустя несколько  дней после эпизода с Джином Дули, когда я выходил  из
метро  на площади  Вашингтона, ко мне  подошел какой-то  худощавый белокурый
парень.
     - Билл,- сказал он,- Думаю, ты совсем меня не знаешь. Я  покупал у тебя
через  Ника,  который своими  отсыпками  из  моих пакетиков  совершенно  уже
достал. Может я буду брать у тебя без посредника, а?
     "  Что за черт?  После  Джина  Дули, почему  именно после Джина Дули?"-
лихорадочно думал я.
     - Ну ладно, парень. Сколько ты хочешь?
     Он протянул мне четыре доллара.
     - Давай-ка прогуляемся,- сказал я ему и зашагал в сторону Шестой Авеню.
     Держа в руке два пакетика, я ждал, когда мы будем проходить мимо одного
из  пустырей,  на которых  так  часто и неожиданно  оказываешься  в  большом
городе.
     - Готовься принять,-  предупредил  его, и, как  только вышли на  место,
кинул ему в руки товар.
     Договорился  встретиться с ним на следующий день в  Бикфорде на площади
Вашингтона.
     Блондина звали Крис. Я  слышал от Ника, что он живет на подачки из дома
от своей денежной родни.  На  первой  же встрече в  Бикфорде он  моментально
покатил телегу на тему: "должен-предупредить-тебя-насчет-Ника".
     - Ника  сейчас все время  пасут. Сам знаешь, когда чувака так опускают,
он слетает с тормозов.  Превращается в гонимое животное. Вот видишь, кому ты
даешь свой адрес и номер телефона.
     - Я все об этом знаю.
     Крис притворился обиженным:
     -  Да ладно,  надеюсь,  ты знаешь, что делаешь. А теперь послушай  меня
внимательно  - это вовсе не фуфло. Я обязательно должен получить сегодня чек
от своей тети. Смотри сюда.
     И  он вытащил  из  кармана телеграмму. Я мельком взглянул  на нее.  Там
вскользь упоминалось о каком-то чеке. А Крис, доверительно взяв меня за руку
и, гипнотизируя  своим кристально честным взглядом, продолжал что-то втирать
насчет финансовой  поддержки  из дома.  Я  чувствовал,  что не смогу вынести
этого  ласкового  душещипательного  надувательства.  Чтобы хоть  как-то  его
обломать, всучил ему пакетик и быстро ушел, пока не успел влететь на два или
на три.
     На следующий день он приперся с  долларом-восемьдесят. О чеке ничего не
сказал. Так и пошло-поехало. Приходил, имея либо меньше, либо совсем ничего.
Но  всегда вот-вот  должен был получить деньги от  своей  тети, тещи, друзей
своей   собаки  и  им  подобных.  Эти   байки   он  подтверждал  письмами  и
телеграммами. Почти такой же надоедливый тип, как прилипала Джин Дули.
     Еще  один  клиент-подарочек  -  Марвин,  работавший  по  договоренности
несколько часов официантом в одном из ночных клубов Виллиджа. Вечно небритый
и запущенный. У него была  только одна  рубашка, которую  он стирал примерно
раз в неделю и сушил на радиаторе. Ну и полный финиш - отсутствие носков.  Я
доставлял ему продукт прямо на дом, в  грязную,  меблированную  комнатушку в
кирпичном доме на Джейн-Стрит, полагая, что лучше его обслуживать на его  же
территории, чем в каком-либо другом месте.
     У некоторых людей бывает аллергическая реакция  на джанк. Помню случай,
когда я  занес Марвину пакетик и задержался, пока он  вмазывался. Я выглянул
из окна на улицу - надо иметь стальные нервы, чтобы наблюдать за персонажем,
зондирующим свои  вены  - а когда  обернулся,  заметил, что  в  шприце полно
крови.  Марвин  наглухо  от®ехал, а  кровь продолжала стекать  в машинку.  Я
крикнул  Нику,  тот вытащил иглу и  шлепнул  на  Марвина  мокрое  полотенце.
Медленно приходя в себя, он что-то невнятно бормотал.
     - Похоже, он в порядке,- сказал я Нику.- Скипаем.
     Марвин походил на труп, брошенный на эту грязную, раздолбанную кровать:
обмякшие  распростертые руки,  и пятнышко  крови,  медленно распухавшее  под
локтем.
     Пока  мы спускались  по лестнице, Ник сообщил,  что  Марвин выпытывал у
него мой адрес.
     - Слушай меня внимательно, - раздраженно заметил  я,- если ты его дашь,
то можешь искать  себе нового продавца. Не хватало еще, чтобы какой-то хмырь
дал дуба в моей квартире.
     Ник выглядел кровно задетым. "Да разумеется, и чего ты так вз®елся, я и
не собирался давать ему твой адрес".
     - А как насчет Дули?
     - Да я понятия не имею откуда он узнал адрес. Клянусь, не знаю.

        x x x

     Помимо этих удодов  мне попалась  и пара  хороших  клиентов. Однажды, я
случайно повстречался с Бертом -  персонажем, которого  знавал еще  по  бару
"Энгл".  Берт  был  известен как  лютый качок - крепко  сбитый, круглолицый,
обманчиво  добродушного  вида  конкретный  молодой   человек,   занимавшийся
мотнями, где требовалась недюжинная физическая сила, и вымогательствами. Я и
не подозревал,  что  его интересы  не  ограничиваются травой,  и был  немало
удивлен,  когда он спросил, есть ли у меня что-нибудь из джанка. "Да есть, я
торгую",  -  ответил  я. И он с ходу купил десять  пакетиков. Оказалось, что
Берт сидит уже шесть месяцев.
     С его  подачи  я  вышел еще  на  одного покупателя.  Малого звали Луис.
Чертовски красивый  парень  с восковым лицом,  изящными  манерами и  пышными
черными усами.  Просто ходячий  портрет  образца 1890 года.  Будучи довольно
удачливым вором, Луис обычно  находился при  деньгах. Когда  он спрашивал  о
кредите,  а  это  случалось  крайне  редко,  то  всегда  на  следующий  день
расплачивался  с лихвой. Иногда вместо денег приносил  часы или  пиджак, что
меня  вполне  устраивало. Один раз, в уплату за пять пакетиков, он сунул мне
пятидесятидолларовые часы.
     Торговля джанком -  постоянное  нервное  переутомление. Рано или поздно
начинается "полицейская  измена"  (  или "копопатия"),  когда любой  человек
кажется  копом.  Люди,  снующие  туда  сюда  по  подземке, похоже  стараются
незаметно  придвинуться ближе, чтобы успеть  схватить тебя  до того, как  ты
успеешь выбросить джанк.
     Каждый день  заявлялся нахальный, доставучий и невыносимый Джин Дули. И
каждый раз  выдавал  новую информационную сводку по  ситуации "Ник-Роджерс".
Ему было  просто начхать на  то обстоятельство, что  он сам  ставит  меня  в
известность о  своем постоянном контакте с Роджерсом.  "Роджерс, конечно, по
своему умен, но во  всем наглухо упертый",- рассказывал Дули. "Повторяет как
заведенный: "Мне  насрать на всех ваших говенных джанки. Я нацелен только на
тех, кто делает  на  этом  деньги. Когда мы  возьмем  Ника, он  выложит  всю
подноготную. Я его уже однажды раскрутил и раскручу снова"".
     Крис продолжал вымаливать  кредиты,  хныкая,  лапая меня  и,  сообщая о
деньгах, которые он как пить дать получит через несколько дней, а то и через
несколько часов.
     Ник выглядел затравленным и обреченным. Я догадывался, что он вообще не
тратит  деньги  на  еду,  перебиваясь  на  случайных  подачках.  Создавалось
впечатление,  что  перед  тобой  стоит  человек,  которого  истерзала  некая
изнурительная болезнь, вступившая в свою последнюю стадию.
     Доставив   продукт  Марвину,  уходил,  не  дожидаясь,  пока  он  успеет
вмазаться. Я  был  уверен,  что  джанк  его вскорости  доконает,  и не хотел
оказаться поблизости, когда это случиться.
     В довершение ко  всему я почти с трудом сводил концы с концами. Оптовик
продолжал  недосыпать,  халявщики  урывали   свое  по  минимуму,  покупатели
недоплачивали двадцать пять, пятьдесят, а то и доллар, плюс моя  собственная
подсадка. Все это урезало прибыль до сущей безделицы.
     Когда  я  жаловался  на  оптовика,  Билл  Гейнз  становился  не в  меру
язвителен  и говорил,  что надо больше  разбавлять продукт:  "У  тебя лучшие
дозняки во всем Нью-Йорке.  Кто еще  продает  на улице шестнадцатипроцентный
товар. Если  твоим покупателям  это не  понравится, пусть попытают счастья у
"Уолгрина"".
     Мы  продолжали переносить место деловых  встреч из  одного  кафетерия в
другой. Их хозяева быстро вычисляли среди завсегдатаев подпольных букмекеров
и  джанк-пушеров.  У  нас в городе  было около  шести  постоянных  клиентов,
создававших  довольно насыщенный график передвижений. Так  что мы продолжали
перемещаться.
     От бара  Тони меня просто трясло.  И в  один прекрасный день  копопатия
достигла своего логического завершения. На улице лило как из ведра,  поэтому
я  отправился  к Тони,  опаздывая на  полчаса.  На подходе  к  бару из двери
какой-то закусочной высунулся  Рэй,  хипстер-итальянец,  и  окликнув, позвал
меня внутрь. Закусочная уровня  буфета на бензозаправке, с кабинетами  вдоль
стены. Сев в один, я заказал чаю.
     - Снаружи  агент в светлой полушинели,-  сообщил  Рэй. - Шел за мной по
пятам прямо из бара Тони, и теперь я боюсь выходить.
     Направив под столом  мою руку, Рэй  указал на открытый конец в одной из
металлических труб, бывших  в креплении стола. Я продал ему два пакетика. Он
завернул их  в салфетку,  засунул в трубу и  сказал:"Выйду сперва чистым, на
тот случай, если повяжут".
     Допив  чашку чая,  поблагодарил его за информацию и  двинулся первым на
выход. Свой товар я держал в сигаретной  пачке, которую был готов при  любом
напряге немедленно выкинуть в залитую водой  сточную канаву. И точно - рядом
с  выходом околачивался  здоровенный молодой  человек в светлой  полушинели.
Увидев меня, он не торопясь, гуляючи побрел впереди. Затем завернул за угол,
рассчитывая,  что  я  пройду мимо, а  он, навалившись  сзади,  застанет меня
врасплох. Я же повернулся  и  помчался в обратном направлении. Когда добежал
до  Шестой  Авеню, нас разделяли около пятидесяти метров.  Перепрыгнув через
турникет, сунул пачку с  джанком  между игральными автоматами. Пробежав один
уровень, сел на поезд до Сквера.
     За столом в кафетерии  с  циничным видом сидел Билл Гейнз  в  очередном
свистнутом пальто, другое  лежало  на коленях. Он  был явно доволен. Рядом с
ним  сидел Старый  Барт и  Келли, безработный таксист, который,  тусуясь  на
Сорок  второй  улице,  периодически  добывал  несколько  долларов  торговлей
вразнос презервативами и стабильно таскал пятидесятицентовые переключатели -
эти  его  акции  попадали  под  один  из  многочисленных  вариантов  "мелких
хищений".  Я  рассказал им  об агенте и отправил Старого  Барта за брошенным
товаром.
     Гейнз выглядел раздосадованным и раздраженно воскликнул: "Да  ты смотри
хоть, ради бога, чьи деньги берешь".
     -  Если бы я  не взял денег Рэя,  то  был бы уже  на пути в Федеральную
контору.
     - Ладно, будь внимательнее.
     Пока мы ждали Барта, Келли принялся  втирать нам долгую телегу  про то,
как он обругал охранника в Томбз.  Вскоре с товаром вернулся Барт и доложил,
что чувак в светлой  полушинели все еще расхаживает по платформе.  Я передал
ему под столом два пакетика.
     Затем мы  с  Гейнзом  пошли  к нему  домой  вмазываться. По  пути  Билл
размышлял вслух : "На  самом деле я в натуре собираюсь сказать Барту, что не
смогу ему  больше  давать на  комиссию".  Гейнз жил в дешевой  меблированной
комнате  на Уэст-Фотиз.  Открыв  дверь,  он  сказал:  "Входи и немного  меня
подожди.  Я сгоняю  за  техникой".  Как  и многие джанки,  Билл прятал  свою
технику  и  дозняки  где-нибудь  вне  своей  квартиры.  По  его  возвращении
незамедлительно втерлись.
     Гейнз  полностью осознавал свою способность  быть невидимым и временами
чувствовал острую  необходимость  собрать себя  в  единое  целое,  чтобы  по
крайней  мере найти  пригодный для вмазки кусочек  плоти. В  эти моменты  он
реанимировал  все свои  привязки к действительности. Вот  и сейчас  принялся
обшаривать  письменный  стол  и  притащил  помятый,  истрепанный  манильский
конверт.  Показал  мне  рекомендацию  из  Аннаполиса  с  ремаркой  "хорошему
работнику  производства",  старое   захватанное  письмо   от  "моего  друга,
капитана",  приглашение к масонам,  пригласительный  билет на вечер "Рыцарей
Коламбуса" (выпускников Колумбийского университета).
     "Каждая  немного  помогла",-  грустно   заметил   он,  пред®явив   свои
верительные  грамотки.  Несколько  минут сидел тихий и  задумчивый,  а потом
заулыбался:  "Обыкновенной  жертве  обстоятельств".  Поднявшись,   тщательно
запрятал свой конверт.
     -  Слушай, я уже дошел до той стадии, когда могу спалить все ломбарды в
Нью-Йорке. Ты не возражаешь, если заложишь для меня это пальто?

        x x x

     Вскоре дела  пошли  все хуже  и  хуже.  Однажды  днем меня остановил  в
коридоре гостиничный клерк.
     -  Даже не знаю, как это  поточнее выразить,- начал  он,-  но с людьми,
которые  приходят  в твою  комнату, творится что-то неладное. Я  раньше  сам
занимался всякими незаконными  фишками. Просто хочу  предупредить, чтобы  ты
был поосторожнее. Сам  знаешь, все звонки проходят через офис. Сегодня утром
я случайно услышал один, и он был чертовски понятен.  Если бы на коммутаторе
оказался  кто-нибудь  другой...Так  что будь осторожен  и попроси этих людей
следить за тем, что они говорят по телефону.
     Звонок,  о котором шла речь, был от Дули. Он звонил мне рано утром. - -
Мне нужно срочно тебя увидеть,- вопил этот  мудила.  - Меня всего ломает.  Я
заскочу прямо сейчас.
     Я чувствовал, что федералы медленно, но верно, подбираются  все  ближе.
Теперь  это  был  вопрос времени. Ни  одному  из покупателей в Виллидже я не
доверял, будучи в полной уверенности, что один из них, как минимум, является
штатным  стукачом. В моем списке подозреваемых  Дули  значился под  "номером
один". Ник, на которого падало не меньше, шел  вторым, а сзади, на  почетном
третьем  месте,   обосновался   Крис.   Конечно,   существовала   постоянная
вероятность  того,  что и  Марвин может  соблазниться  легкими  деньгами для
покупки пары носков.
     Ник  также затаривался в Виллидже и для каких-то респектабельных деляг,
которые баловались продуктом  в своих  периодических "отрывах".  Такие  люди
довольно  пугливы,  поэтому общаясь  с  ними  можешь круто подставиться. Они
жутко  боятся  полиции, боятся  из-за огласки  потерять  свои  ответственные
посты.   Им  и  в  голову  не  придет,  что   в   предоставлении  информации
представителям  Закона есть  нечто предрассудительное.  Они, естественно, не
станут  выкладывать все  с полпинка, боясь  быть  "вовлеченными". Однако, во
время интенсивного  полицейского  допроса,  эта публика, как  правило, сразу
развязывает язык.
     Наркоагенты   действуют  главным  образом  с   помощью   обширной  сети
информаторов. Схватить кого-нибудь с джанком  и держать в камере до тех пор,
пока  человека не  начнет  ломать  и он  не размякнет - это  накатанный ход.
Дальше куют, пока горячо, и следует разговор по душам:
     - За хранение мы можем засадить тебя на пять лет. Но с другой  стороны,
ты можешь выйти отсюда  прямо сейчас. Решение зависит только от тебя. Будешь
работать с нами - мы гарантируем  хорошее содержание.  Ну а главное,  будешь
иметь достаточно джанка и карманные деньги. Так будет, если  ты согласишься.
У тебя есть несколько минут, чтобы спокойно все обдумать.
     Агент достает пакетики и кладет их на стол. Это тоже самое, как если бы
перед  человеком, умирающим  от  жажды, медленно  опорожняли стакан  ледяной
воды.
     - Почему  бы тебе не  взять их  с  собой? Похоже ты сейчас  становишься
разумнее...Первый человек, который нам нужен - это ...
     На  некоторых испытуемых  и давить  не надо. Джанк и карманные деньги -
предел  их  мечтаний,  и им наплевать,  каким  способом их получать.  Новому
сексоту  выдают  "меченые"  деньги  и  отправляют   покупать.  Когда  стукач
расплачивается   за    товар   этими   купюрами,   агенты,   находящиеся   в
непосредственной  близости  от  об®екта,  производят   арест.  Причем  важно
произвести арест до  того, как барыга успеет разменять или скинуть "меченые"
башли. У агентов в избытке этих  денег, на которые покупается джанк, и полно
джанка,  который  на  них куплен. Если  наклевывается  весьма  крупное дело,
стукача  вынуждают  выступить  свидетелем. Естественно,  что как  только  он
появляется  в суде  и  дает показания, то моментально  сгорает и  становится
известен барыгам  и  уличным пушерам,  и  ни один к нему близко не подойдет.
Если агент не захочет  перекинуть его в другой город (  некоторые специально
позволяют сексотам совершать вояж по стране), на  стукаческой  карьере этого
подонка можно ставить крест.
     Иногда  барыги, наученные горьким опытом,  вычисляли стукача,  и дружно
переставали ему  продавать.  Когда это происходило, осведомитель  становился
для агентов профнепригоден, и его обычно сажали. Частенько секс