дверь -- и готово.
   -- Так что же ты раньше этого не предложил? -- возмутился
я.
   -- Понимаешь, я ведь уже не солнечный лучик,-- признался
Котенок.-- Я буду лететь очень быстро, но может понадобиться
несколько дней.
   Вот тут мне стало страшно по-настоящему.
   -- Ты представляешь, что говоришь? -- прошептал я.--
Что со мной потом дома сделают?
   -- Другого выхода нет. Ждать -- или лететь.
   Я отвел взгляд от Котенка. И вдруг понял, почему возмутился этим
предложением. Мне страшно.
   Я, наверное, стал бояться темноты. А без Солнечного котенка
темнота станет полной. И... что, если он не прилетит?
   -- Давай,-- выдавил я.-- Лети. Только быстро, а то
передумаю.
   Он понял.
   -- Анька, не вешай нос. Я буду лететь очень быстро. Если
захочешь пить -- ручеек прямо перед тобой, метрах в тридцати.
Жди.
   И прежде чем я успел сказать, что передумал, что не смогу ждать
его в одиночестве и мраке, Солнечный котенок подпрыгнул и
взвился в воздух. Оранжевый комочек света стремительно поднялся,
превращаясь в крошечную точку на черном небе. И полетел прочь.
Действительно очень быстро: я потерял его из виду за несколько
секунд. Только хватит ли ему сил все время мчаться с такой
скоростью?
   Минут десять я ревел, уткнувшись в густую, мягкую траву. Как ни
странно, это меня капельку согрело. Поднявшись, я пошел на
поиски ручейка, о котором говорил котенок.
   Странное это дело -- бродить во тьме. Теряется и расстояние и
время. Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали,
что я не топчусь на месте.
   Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент оступлюсь,
но вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под
ногами сменилась влажным песком.
   Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя на
несколько шагов -- так, чтобы слышать ручеек,-- лег
навзничь в траву, высокую, сомкнувшуюся надо мной.
   Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как
выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул
ветра где-то далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго.
А потом снова заснул.
   Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть
вернувшегося Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие:
тяжелые, человеческие.
   Сразу вернулся страх.
   Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах от
меня идущие встретились. И я услышал тягучий голос:
   -- Там нет никого.
   -- Там нет никого тоже.
   Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они
говорят на чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов
меня пробила дрожь. Я замер, боясь шевельнуться.
   -- Здесь никого. Но дозорный видел свет.
   -- Дозорный видел Настоящий свет.
   -- Это невозможно.
   -- Но дозорный видел.
   -- Здесь нет света. Здесь нет никого.
   -- Тот, кто светил, улетел.
   -- Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.
   -- Нас обвинят в медлительности.
   -- Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший
вчера.
   -- Нас спросят, где его сердце.
   -- Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину
Черным огнем.
   -- Это расточительно. Это плохо.
   -- Но это лучше медлительности.
   -- Да. У тебя есть Черный огонь?
   -- В башне.
   -- У меня нет Черного огня. Мы полетим в твою башню, возьмем
огонь и сожжем долину.
   -- Так хорошо. Летим.
   И я увидел, как во мраке разворачивается ТЬМА. Черные
полотнища тьмы, чернее темноты, непрогляднее мрака. Две пары
огромных крыльев. В лицо ударил ветер, наполненный едким
нечеловеческим запахом, и ТЬМА взвилась в небо.
   Несколько минут я лежал, убеждая себя, что мне приснился кошмар.
Но едкий запах еще держался в воздухе, а на том месте, где
стояли говорившие, я нащупал выдранную вместе с дерном траву.
   Ждать возвращения тех, то при ходьбе вырывал с корнем траву, мне
совершенно не хотелось. Еще больше не хотелось дожидаться
Черного огня, чем бы он ни был.
   Я встал, чувствуя, как мир сжимается вокруг, превращаясь в
клетку из темноты и страха. Ах, котенок, котенок, неужели ты не
догадывался куда могут привести Потаенные двери?
   -- Я не боюсь,-- громко сказал я. Темнота не ответила.
-- Я уже большой. Я уйду по скалам, здесь низкие скалы.
   Темнота молчала.
   Вытянув руки, я побрел вдоль ручья, и тьма шла вместе со мной.
Уткнувшись в скалу, я понял, что вода стекает по ней. Почти
бесшумно -- значит скала не было отвесной. Это хорошо. Шестое
чувство подсказывало мне, что нужно подниматься вдоль воды,
чтобы ее тихий шелест заглушал мои движения.
   Пошарив по камню, я нашел жалкий уступ, встал на него. Потом на
следующий. Зацепился за какой-то кустарник, хорошо еще, что не
колючий, и продвинулся на следующий метр. Не так уж и трудно,
тем более что высота не чувствовалась.
   -- Я не сорвусь,-- прошептал я неизвестно кому.--
Слышите? Не сорвусь. Так не бывает -- попасть в волшебный мир
и сорваться со скалы...
   Камень под моей ногой дрогнул. Я затаил дыхание, и дальше
пришлось подниматься молча. Минут через десять, коснувшись
ладонью губ, я почувствовал вкус крови. Пальцы стерлись о
камень. Наверняка то же случилось и с ногами, но проверять я не
стал. Висеть на скале, как таракан на стенке, было невозможно, и
я продолжил под®ем.
   Минут через пять, когда я понял, что устал до предела и вот-вот
сорвусь, я выбрался на небольшой уступ. Тесно прижался к скале,
сел, свесив ноги во тьму. Интересно, высоко ли? Метров пять,
десять? Явно мало для того, чтобы спрятаться от непонятного
оружия летающих тварей.
   Сняв бесполезную майку, я по очереди обматывал руки и ноги,
выжидая несколько минут, чтобы остановить кровь. Под®ем
разгорячил меня, холод больше не чувствовался. Оставив рваную и
перепачканную майку на уступе, я продолжил первое в своей жизни
восхождение. Журчание воды по левую руку было моим проводником.
Один раз я даже попал на мокрый участок скалы, где брызги падали
мне на голову. Пришлось медленно и осторожно сдвигаться вправо,
чувствуя, как предательски скользок стал камень. Иногда я
отдыхал, если попадались надежные площадки, потом вновь начинал
подниматься. И тьма ползла за мной, скрывая высоту и растворяя в
себе время. Быть может, я карабкался полчаса, может, несколько
часов, не знаю. Единственное, что я знал точно,-- никогда
еще я так не уставал.
   А потом над головой захлопали крылья, и, посмотрев вверх, я
увидел несущийся сквозь темноту МРАК. Две тени парили
почти на одном уровне со мной, и, вжимаясь в скалу, я услышал
свистящий шепот:
   -- Лей...
   Я ничего не увидел, лишь снизу послышался треск, словно по всей
долине захрустели невесть откуда взявшиеся сухие сучья. Потом
зашипела вода в ручье. И ударила волна горячего, раскаленного
воздуха.
   Прижавшись к мгновенно нагревшемуся камню, я задыхался от
удушливого жара. Дующий снизу ветер трепал мне волосы, и я вдруг
почувствовал, как на расцарапанных ногах запекается кровь.
   Все кончилось так же внезапно, как и началось. Летающие тени
исчезли, зной отступил. Я висел на скале, и кожа запоздало
покрывалась потом.
   Черный огонь угас. Но за те мгновения, пока подо мной сгорала
долина, я успел понять, что взобрался уже очень высоко. Метров
пятьдесят не меньше. И я был уверен, что спуститься не смогу.
Значит -- вверх.
   -- Я не боюсь,-- как заклинание повторил я.
   Темнота и тишина ползли по скале вместе со мной. Становилось все
холоднее, пальцы на руках онемели, ног я почти не чувствовал.
Выбравшись на очередной уступ, я долго лежал, собирая остатки
сил, потом пошарил пред собой рукой, нащупывая скалу. Но пальцы
коснулись лишь мягкой, живой травы.
   Я смог. Я поднялся, выбрался из каменной западни и оказался,
кажется, на каком-то плато, где дул ровный холодный ветер, а
трава была влажной от росы. Быть может, дальше тоже вздымались
горы, но я ощущал вокруг себя огромное свободное пространство.
Здесь можно было бы дождаться Солнечного котенка... будь у меня
хоть какая-то одежда и пища.
   Наверное, еще час-другой назад я бы опять разревелся. От холода
и одиночества, от полной безнадежности. Но бегство от существ из
мрака и под®ем по скале что-то изменили во мне. Это дома,
подравшись на улице или получив от мамы очередной нагоняй, я мог
плакать. Здесь было слишком страшно для слез.
   А для того чтобы лежать на траве и тихо замерзать, ожидая моего
незадачливого волшебника, я был слишком горд.
   Поднявшись с земли, я прижал ко рту ладони и закричал:
   -- Э-э-й!
   Наверное, я просто хотел услышать эхо. Убедиться, что в темноте
есть еще какие-то звуки, кроме биения моего сердца.
   Но еще прежде чем далекое эхо вернуло мой слабый крик обратно, в
нескольких шагах от меня зашуршала трава. И кто-то невидимый во
тьме сказал:
   -- Если ты шевельнешься, я убью тебя.
   Не испугался я лишь потому, что этот голос вовсе не был похож на
свистящее шипение крылатых существ. Просто человеческий голос.
   -- Я не шевелюсь,-- тихо ответил я.
   -- Что ты здесь делаешь? -- донеслось до меня. Кажется,
чуть ближе, чем в первый раз. Невидимый собеседник подкрадывался
ко мне.
   Что я делаю? Ну и вопросик. Жду Солнечного котенка, медленно
замерзаю, ору из последних сил...
   -- Я жду рассвета,-- по прежнему не шевелясь, ответил я.
   Кто-то схватил мою руку, и я вздрогнул.
   -- Рассвет придет,-- прошептали мне в самое ухо. Я ощутил
чье-то дыхание и едва удержался от крика.
   -- Рассвет придет. Ты рисковал, я мог тебя убить.
   -- Да? -- невольно спросил я. И услышал тихо звяканье
металла.
   -- Ты видел Летящих?
   -- Они залили долину внизу Черным огнем,-- надеясь, что
отвечаю правильно, сказал я.
   -- Я слышал. Они охотились за мной.
   -- И чуть не убили меня.
   Похоже, эти слова решили дело. Голос незнакомца стал смущенным:
   -- Никогда не думал, что в этих местах кто-то есть. Извини.
Хорошо, что ты цел... Пойдем.
   Меня мягко потащили в сторону. Я вытянул вперед свободную руку и
сразу же услышал вопрос:
   -- А где твои очки?
   -- У меня их никогда не было.
   -- Ого... Ты, ты осторожнее, здесь деревья.
   Я ойкнул, налетев на упругую колючую ветку, но обижаться на
запоздалое предупреждение не решился.
   -- Мы уже рядом. Нагнись.
   Я послушно нагнулся и почувствовал, как по лицу скользнула
плотная ткань. Вслед за незнакомцем я протиснулся сквозь узкий
разрез и ощутил, как тепло внутри. Это было что-то вроде
маленькой палатки.
   -- Закрой вход... а, ты же не видишь. Садись.
   За моей спиной прошелестела ткань. Потом раздался щелчок -- и
в глаза, сразу со всех сторон, ударил свет!
   Зажмурившись, я выждал несколько минут, борясь с неприятным
ощущением, что меня разглядывают. Рискнул приоткрыть один глаз
и, все еще жмурясь, осмотрелся.
   Это действительно оказалась маленькая круглая палатка. Изнутри
она была чисто-белой и мягко светилась.
   Передо мной на корточках сидел мальчишка не старше меня самого.
Худой, светловолосый, очень бледный, что меня совершенно не
удивило. На нем были только короткие мятые шорты из ярко-синей
ворсистой ткани; на широком кожаном поясе висел нож в длинных
тонких ножнах.
   Страх у меня начал проходить. Я-то ожидал увидеть взрослого
громилу со зверским лицом, а не ровесника.
   -- Я тебя не знаю,-- с подозрением сказал мальчишка.
   -- И я тебя тоже,-- парировал я. В палатке было тепло и
светло. Существа из мрака казались здесь просто дурным сном. Я
совершенно не боялся.
   -- Ты откуда? -- продолжал допрос мальчишка. Руку он
держал на ноже, словно готов был в любую минуту пустить его в
дело.
   -- Издалека,-- честно и бесполезно ответил я. Как ни
странно, моего собеседника ответ устроил. Но без уточнений не
обошлось.
   -- Где твои родители? Где твои друзья?
   -- Там, где светло.-- Со злости я решил разнообразить
ответы. Эти слова неожиданно подействовали.
   -- Извини,-- как-то виновато пробормотал он.-- Мои...
ладно. Ты совсем один?
   Правда -- это такая удобная штука, что нет никакой надобности
заменять ее ложью. И так из нее можно сделать что угодно.
   -- У меня был друг, но он ушел искать свет.
   Мне почему-то показалось, что после того вопросы о друге
отпадут. И я не ошибся. Мальчишка шмыгнул носом и протянул мне
руку.
   -- Лэн.
   -- Данька.-- Я пожал ему ладонь.
   -- У меня тоже был друг,-- неожиданно сказал он.-- Но
ему не удалось вырваться из башни. Он был Старшим.
   -- А мой друг был младше.
   -- Да? -- Он явно удивился.-- Ты что собираешься
делать?
   -- Выбираться отсюда.
   -- Пойдешь в наш город?
   А почему бы и нет? Меня здорово разморило в тепле, но я старался
не терять нить разговора. Чем сидеть голым в горах и ждать
котенка, который может и не появиться, лучше уж пробираться к
цивилизации.
   -- А меня там нормально примут? -- осторожно
поинтересовался я.
   -- Спрашиваешь! -- возмутился Лэн.-- Если я за тебя
поручусь, то все будет в порядке... Ты не думай, я не хвастаюсь!

   -- Да я верю,-- вяло ответил я.-- Лэн, можно мне
поспать?
   -- Ну я и дурак! -- Лэн вскочил и стал рыться в маленькой
сумке, валяющейся в углу.-- Ты же есть хочешь, точно?
Извини, у меня немного...
   Через минуту я ожесточенно грыз жесткое, не то копченое, не то
просто высушенное мясо. Когда от куска ничего не осталось, Лэн
потянул мне горсть фиников или чего-то очень на них похожего и
фляжку.
   -- А ты? -- вяло сопротивлялся я, уже начиная поглощать
финики.
   -- Ты Старший, раз мы теперь пойдем вместе,--
наставительно сказала Лэн.-- И вообще, я сегодня уже ел.
   Может, это и нехорошо, но больше я не спорил. Допил из фляжки
густое сладкое молоко (на вкус оно было как слегка разведенная
сгущенка), виновато посмотрел на Лэна. А он уже раскладывал на
полу коротенькое одеяло.
   -- Давай спи, потом все решим,-- чуть ли не подталкивая
меня к одеялу, сказал Лэн.-- Спи.
   Странно он себя вел. С одной стороны, словно действительно
решил, что я старший и он должен мне прислуживать, как... ну,
как молодой солдат старому, что ли. И одновременно заботился так
настырно, словно я был ребенком, а он взрослым.
   Но подумать как следует я не смог. Лег -- и словно
провалился. Вот что такое -- не есть, мерзнуть, а потом вдруг
попасть в тепло и перекусить.
   Проснулся я от того, что Лэн навалился на меня и зажал ладонью
рот. Честно говоря, со сна я решил, что он просто усыплял мою
бдительность, а теперь решил задушить. И я стал выворачиваться,
пихая Лэна в живот локтем. Он ойкнул и зашептал в самое ухо:
   -- Тихо, дозорный! Тихо!
   Я замер. И услышал, как над нами, совсем низко, тяжело и
медленно хлопали огромные крылья. Мы лежали, прижавшись друг к
другу, а вверху парило что-то страшное даже на звук.
   Наконец шелест крыльев исчез вдали. Мы сели. Лэн посмотрел на
меня и тихо сказал:
   -- Улетел. К ближайшей башне.
   -- Ну и здорово,-- еще плохо соображая, ответил я.
   -- Да он же нас увидел! -- вдруг выкрикнул Лэн. И
всхлипнул, явно собираясь разреветься.
   Тоже мне, отважный воин сказочной страны. Я схватил его за
плечо:
   -- Лэн! Опомнись! Сваливать надо!
   -- Что?
   -- Бежать, драпать...-- Я хотел добавить "рвать
когти", но вспомнил летающих монстров и передумал.
   -- Да-да,-- Лэн мгновенно развил бурную деятельность.
Засунул одеяло в сумку, открыл палатку (свет при этом мгновенно
погас), выкинул сумку наружу. Из темноты дохнуло холодом.
   -- Выходи,-- строго, словно я делал что-то неприличное,
сказал Лэн. Я пожал плечами и на ощупь направился к выходу.
   -- Подожди...
   Мне в ладонь легла холодная гибкая лента.
   -- Одень очки.
   -- А ты?
   -- Но я же буду в Крыле! -- удивился Лэн.
   Выбравшись из палатки, я приложил ленту к глазам. И вздрогнул.
Тьма расступилась. Я увидел холмистую равнину, опоясанную
горами, редкие деревца вокруг нас. Посмотрел вверх -- и
взгляд уткнулся в низкое серое небо. Какое-то очень низкое и
плотное, словно отлитое из свинца. Завязав ленту на затылке, я
покрутился немного, проверяя, прочно ли держатся странные
"очки". Ничего, нормально держались. Это был не прибор
ночного виденья, как те, что показывают в кино,-- ну, когда
чем теплее предмет, тем ярче он светится... Эта штука просто
превращала ночь в сумрак.
   За моей спиной раздался шорох. Я обернулся и увидел, как
маленькая круглая палатка с Лэном внутри вздрогнула и начала
сминаться. Не просто упала, а с®ежилась, обтянув стоявшего
внутри мальчишку, превратившись во что-то вроде комбинезона и
плаща одновременно. Вдоль рук Лэна теперь свисали широкие черные
складки ткани. Крылья?!
   Лэн подошел ко мне -- перед глазами у него был маленький
прозрачный щиток, наверное, тоже позволяющий видеть в темноте,
подобрал свою сумку и безнадежно сказал:
   -- Ничего не выйдет. Ты-то без Крыла. А пешком нам не
убежать.
   Меня эти слова разозлили. Если бы я раздумывал, удастся ли нет
убежать, я бы так и остался внизу дожидаться Черного огня.
   -- Где твой город?
   Лэн поколебался, потом махнул рукой:
   -- Там. Надо лететь над рекой... ну, а потом еще идти.
   -- Река далеко?
   -- Полчаса пешему.-- Лэн с надеждой посмотрел на меня.
-- Ты что-то придумал?
   -- Не знаю,-- уклонился я от ответа.-- Но, в крайнем
случае, ты ведь можешь улететь.
   Лэн отвернулся.
   -- Данька... Я потерял Старшего не по своей вине, клянусь.
   -- Я верю,-- растерянно сказал я.
   -- Так зачем говоришь, что я могу тебя бросить?!
   Я осторожно взял его за руку. Под черной тканью пальцы казались
жесткими и напряженными.
   -- Лэн... Брось. Я вовсе не это имел в виду. Просто если хоть
один может спастись, то...
   -- Ты бы меня бросил?
   Я опустил глаза. Что бы я сделал, появись в небе черные тени?
Если бы я мог улететь, а почти незнакомый мне мальчишка --
нет? Что бы я сделал? Не знаю.
   К счастью, Лэн понял мое молчание по-своему.
   -- Вот видишь, Данька,-- уверенно сказал он.-- Я
тоже. Правда.
   -- Пойдем к реке,-- предложил я.-- Надо торопиться.
   И мы пошли. В очках это было совсем нетрудно, и минут через
двадцать мы вышли к обрывистому склону. Под нами текла река.
   Нормальная горная река. Очень быстрая, довольно узкая и с
торчащими из воды там и тут камнями.
   Моя гениальная идея сразу показалась мне дурацкой. Но показать
это Лэну было никак нельзя. Я поежился и сказал:
   -- Мы спускаемся к реке, там ты превращаешь свой костюм в
палатку...
   -- Во что?
   -- В укрытие. Оно не пропускает воду?
   -- Нет конечно!
   -- Отлично. Мы в него забираемся, сталкиваем в воду и плывем
до города.
   -- Да? -- недоверчиво спросил Лэн.-- Крылу после этого
конец придет.
   -- Иначе он тебе придет, болван!
   Лэн вздохнул.
   -- Ладно. Хоть спланирую напоследок... Цепляйся, Старший!
   Я неуверенно подошел к нему со спины. Лэн многозначительно
покрутил пальцем у виска:
   -- В твоем городе ухитряются летать с грузом на спине?
   -- Мы вообще не летаем с грузом,-- признался я.
   -- Тогда смотри...
   Лэн заставил меня повиснуть на нем спереди, обхватив руками за
шею, а ногами за пояс. В американских боевиках так виснут на
отважным полицейских спасенные из лап террористов дети. Но
Лэн-то не был полицейским с фигурой Шварценеггера. Он
пошатывался, коленки у него явно подгибались, но он все же
подошел к самому краю обрыва. Я глянул через плечо, и мне
расхотелось участвовать в этом эксперименте.
   -- Лэн,-- начал я. Но он меня не слушал. Он шагнул в
пропасть.
   Закрыв глаза, я вцепился в Лэна, как голодный клещ в жирную
собаку. За спинок Лэна тяжело хлопали крылья. Мы то ли падали,
то ли все-таки летели, черт его знает. Потом Лэн напрягся, и
крылья захлопали чаще. Мы замедлили спуск, потом нас тряхнуло.
   -- Слезай,-- строго сказала Лэн. И, не удержавшись,
рухнул на камни.
   Мы стояли у самого берега на мокрых камнях. Планировали мы
метров двести, не меньше.
   -- Отлично слетели,-- сказал я, и Лэн расцвел в улыбке.
-- Ну что, будем пробовать?
   -- Будем.
   Вблизи река казалась куда быстрее, но одновременно и шире, так
что шансы у нас действ