ее не было,  приходилось  жонглировать  уравнениями,  в  лучшем  случае  -
ставить косвенные опыты. Продвигаться было некуда, и  многие  ученые  пали
духом: заговорили о том, что фибриллы неделимы,  вообще  наука  о  природе
завершена, остались некоторые уточнения.
   И стали покидать Темпоград. Уточнять можно было и без излишней  спешки,
у себя дома, в  кругу  семьи,  попивая  чай  с  вареньем  на  застекленной
террасе.
   Угроза космической  катастрофы,  проблема  спасения  тоитов,  задержали
бегство ученых. На несколько дней-лет лаборатории были загружены  заказами
Зонта и Меча. Никто не скучал без дела.
   А потом  началась  постройка  темпоскафа.  Только  в  Темпограде  могли
построить этот сложный корабль за три дня. Большому миру  понадобилось  бы
три года.
   Темпоскаф открыл  Атомматерик  и  новую  эпоху  в  истории  Темпограда.
Местная газета писала: "Мы - Город-вокзал". Подразумевалось, что Темпоград
- вокзал для экспедиций в микрокосмос.
   Трагедия Гранатова не отпугнула никого.  Предусмотренная  опасность  не
опасна. В недра микромира рвались зоологи,  ботаники,  физиологи,  медики,
генетики, химики, физики - механики, гидравлики, теплотехники,  электрики,
атомники и все другие.  Все  наперебой  присылали  заявления  с  подробным
описанием исследований и настойчивыми и убедительными  просьбами  включить
их в ближайшую экспедицию. Каждый доказывал, что  именно  он  необходим  в
экипаже. Темпоград срочно готовился стать Городом-вокзалом.
   Ну мог ли Лев покинуть город в такое время?
   Два дня Темпоград жил планами и надеждами.
   Академия Времени сказала: "Нет!"
   Почему отказала? Из-за экономики. Ведь, выигрывая во времени, Темпоград
ничего не выигрывал в затрате сил и средств. Каждый темпоградец  за  сутки
делал годовую работу, но при этом,  грубо  говоря,  с®едал  годовой  запас
хлеба. Конечно, не еда лимитировала. Темпоград потреблял в 360 раз  больше
энергии, материалов и часов труда, чем  любой  другой  научный  городок  с
таким же населением. В быстром  времени  проживало  около  ста  тысяч,  но
снабжать надо было 36 миллионов - целое  государство  научных  работников.
Да, Темпоград мог бы смонтировать десять темпоскафов в сутки. Но Земля  не
склонна была отправлять 3600 экспедиций. Заслуживает ли Атомматерик такого
внимания? Академия Времени еще  не  успела  обработать  поток  информации,
бьющий из  Темпограда,  еще  не  успела  обсудить  все  депеши  Гранатова.
Наверное, и траурный митинг еще не состоялся.
   Академия наметила одну экспедицию на 4 июня, следующую - на 10-е.
   Будущие микронавты начали  покидать  город.  Своей  очереди  они  могли
дожидаться и в приятном Большом мире. Там дни проходили быстрее.
   Лев предложил, чтобы Т-град стал Городом проектов.
   Идея естественная: старинная пословица говорит: "Семь раз отмерь,  один
раз отрежь". Медлительное проектирование стремительного строительства было
правилом XXI века. В самом Темпограде пять лет (пять дней  Большого  мира)
проектировали Астрозонт и Астромеч, чтобы изготовить их за две-три недели.
   И Темпоград заполонили конструкторы.
   В парке заглохли  разговоры  о  квантах  и  кварках.  Теперь  в  аллеях
говорили о допусках и отходах, эффективности и экономичности,  об  усталом
металле, смятии и скалывании, работе на растяжение и на изгиб. Сотни групп
налаживали  проектирование  в  Темпограде,   и   всем   нужен   был   опыт
проектировщиков Астрозонта и Астромеча, Льва Январцева,  в  частности.  Но
пожалуй, если бы в это время Жужа проявила настойчивость,  Лев,  может,  и
сдвинулся бы. Однако Жужа все еще дулась, и вместо Льва  уехал  Баумгольц.
Все-таки при всех своих организаторских талантах  наследник  Гранатова  не
мог быть духовным наследником, вдохновителем Темпограда. Гранатов сказал о
нем как-то: "Гельмут любит продумывать,  но  не  придумывать".  Баумгольцу
трудно было лавировать,  вникать  в  новые  дела,  менять  курс.  Ему  все
хотелось  установить   окончательный   порядок.   И   в   соответствии   с
установленным порядком, минута в минуту, когда ему исполнилось  шестьдесят
биологических лет,  Баумгольц  ушел  на  пенсию.  Президентом  стал  Хулио
Вильянова (не Анджей же с его безумными идеями в порядке бреда). Темпоград
вынужден был выбирать президентов из старожилов. Ведь город  уже  опережал
Большой мир на доброе десятилетие в науке;  вновь  прибывшему  нужно  было
прежде  всего  доучиваться.  Конечно,  Вильянова  был  не   самой   лучшей
кандидатурой. У него был талант в пальцах, как говорил  Гранатов.  Но  при
пальцах нужны были генераторы идей - упомянутый в облаках витающий Анджей,
а также и Лев со своими графиками и осями открытого и неоткрытого.
   Мог он покинуть Темпоград в такое время?
   Тем  более  что  назревал  очередной   кризис.   Проекты   завершались,
оформлялись и отсылались, авторы их выбывали в неторопливый  внешний  мир,
неторопливо обсуждать, утверждать,  завозить  материалы  и  рабочую  силу.
Проектанты уезжали, новые не прибывали. Не так уж много  мастерских  могли
приступить к проектированию сию минуту.  Большинству  требовалось  собрать
материалы, подготовить, обдумать; они просили месяц-другой  на  сборы.  Но
месяц-другой для Темпограда - эпоха. Пустовато  становилось  в  квартирах,
кабинетах, проектных бюро и в аллеях парка у Часов.
   Академия Времени не поспевала подавать задания.
   Лев внес  предложение:  пусть  девизом  следующей  темпоградской  эпохи
будет: "Скорая помощь медлительной природе".
   Старинная мудрость гласит: "Не дергай за волосы, быстрее не  вырастут".
Во многих случаях XXI веку  надо  было  дергать  за  волосы.  Медлительный
естественный рост тормозил бурные  и  все  ускоряющиеся  темпы  индустрии.
Природа  не  спешила.  С  недопустимой  медлительностью  растворялись  или
выпадали в осадок соли, лениво росли кристаллы,  еще  медленнее  созревали
растения, еще медленнее подрастали животные.  В  результате  новые  породы
создавались годами, а проверялись десятки лет.
   И у Часов смолкли беседы о  скалывании,  сдвиге  и  крутящих  моментах.
Теперь слышалось другое: гены, аллели, кроссинговер, штаммы, клоны, чистые
линии.  На  газонах  под  усиленным  светом  прожекторов   набирали   силу
худосочные стебельки; за загородками визжали, мычали и блеяли  невероятные
гибриды,  спроектированные  генными  инженерами;  в  абсолютном  безмолвии
незамутненных растворов вызревали кристаллы  безупречной  формы  и  дивной
расцветки.
   На неделю хватило бурной деятельности.  А  там  и  селекционеры  начали
раз®езжаться. Породы они вывели, теперь предстояло проверять их на полях и
фермах, размножать в разных странах, приспосабливая к местному климату.
   На следующей неделе Темпоград стал Городом сложности. Нашлись в  разных
отраслях и науках такие сложные дела, которые никак не удавалось выполнить
вовремя.
   К числу их принадлежало предсказание погоды. Еще из прошлого XX века  в
XXI перешла трудноразрешимая проблема: для точного предсказания завтрашних
перемен надо было решать уравнения целый год. Но у Темпограда  как  раз  и
был год работы для каждого дня. Здесь можно  было  успеть  разобраться  со
всем сонмом уравнений.
   Снова сменилась тема разговоров. В комнатах,  на  улицах  и  на  аллеях
больше не  говорили  об  аллелях.  Всюду  слышалось:  циклон,  антициклон,
грозовой фронт, холодный фронт, кумулюсы, альтокумулюсы, бары,  изобары...
С волнением сообщали, что в Гималаях начал таять снег, Брамапутра  выходит
из берегов, а Канзасу угрожает засуха.
   Чем это кончилось? На беду свою Темпоград перевыполнил задание.  Анджей
Ганцевич  предложил  безумную   идею,   позволяющую   в   перспективе   не
предсказывать, а поправлять, потом и заказывать погоду. Вильянова  заявил,
что он способен построить опытную станцию для управления климатом. И выбыл
в Большой мир, чтобы испытывать систему на  подлинном  климате.  Прогнозы,
само собой разумеется, теряли остроту. Темпограду надо было  искать  новый
девиз.
   Мог ли в такое время покинуть город президент совета Лев Январцев?
   Да, он стал президентом, хотя в городе были и более видные  ученые.  Но
Темпоград вынужден был выбирать старожилов. Ведь  город  опережал  мир  на
десятилетия, каждый вновь прибывший обязан был доучиваться.
   Впрочем, против Январцева  не  было  возражений.  И  стаж  солидный,  и
возраст уже солидный.
   Денек,  денек  и  еще  денек,   неделя   ради   планеты   Той,   неделя
микрофизическая,   неделя   проектов,    неделя    генетическая,    неделя
геофизическая. Вот и месяц прошел. Льву  пятьдесят  биологических  лет;  у
него  высокий  лоб  с  залысинами,  седые  завитки  в  кудрях,  нездоровая
бледность. Пожалуй, он выглядит даже старше  своих  биолет.  Темпоград  не
красит. Ни солнца, ни ветра; тридцать лет без  отдыха  на  природе.  Самое
время лечиться.
   И следующая неделя была медицинской.
   Не Лев придумал ее, это предложила Академия Времени.
   Идея была проста: пусть  Город  скорой  научной  помощи  станет  просто
Городом скорой помощи, даже Городом помощи -  медицинской,  еще  точнее  -
Городом консультантов. Поселим в нем самых умелых, самых  знающих  врачей.
Где-то в мире произошло несчастье, человека положили на операционный стол.
Местный хирург берется за скальпель... и  все  это  передается  на  экраны
Т-града. Консультант  видит  работу  практика,  может  его  направить.  Не
слишком часто, чтобы не нервировать, скажем, один раз в четыре минуты.  Но
четыре минуты земного хирурга - это темпоградские сутки. За  рабочий  день
консультант может неторопливо осмотреть три десятка  операционных  столов,
подумать  над  каждым.  Сеанс  одновременной  консультации.  Три   десятка
операций под наблюдением светила.
   Где еще полезны такие сеансы? И в спорте,  и  в  балете...  Всюду,  где
учеников много, и  каждому  нужен  глаз  мастера  мирового  класса.  Но  в
медицине чаще всего.
   Темпоград заполонили медики. Всюду - в коридорах и на улицах -  звучала
певучая латынь, шли разговоры о хемотерапии,  термотерапии.  В  президиуме
рядом со  Львом  Январцевым  сидел  медик,  и  президент  после  заседаний
эгоистически заводил разговор о своем собственном сердце.
   - А зачем вас выслушивать? - взволнованно кричал медик. Привыкнув иметь
дело с больными, уклоняющимися  от  лечения,  вице-президент  усвоил  себе
манеру наигранной взволнованности. - Зачем выслушивать? Вы преступник.  Вы
преступно  жестоки  к  самому  себе,  вы  устроили  заговор  против  жизни
президента Темпограда Январцева. Сколько лет вы не отдыхали? Пять недель в
Т-граде, в этой камере без решетки! Вам пятьдесят четыре биологических, вы
выглядите на все шестьдесят. Как я могу лечить человека, который сам  себя
приговорил к дряхлости? В Москву, на природу, на чистый воздух, вот вам  и
все лечение.
   - Я уже собираюсь, -  смущенно  улыбался  президент.  -  Устал,  честно
говоря. Введу вас в курс дела - и домой. Жена у меня на  четвертом  месяце
(четвертый все еще шел у Жужи). Наследник  будет  или  наследница.  Дожить
надо хотя бы. Еще денек...
   Но прошел денек и другой. И не  вице-президент  проводил  Льва,  а  Лев
остался без заместителя. Ибо и врачи начали  покидать  Темпоград.  В  свое
время инженеры уезжали с готовыми проектами, а теперь врачи -  с  готовыми
лекарствами.  В  Темпограде  не  хватало  больных  для  каждой  болезни  в
отдельности. Вице-президент предложил какой-то  препарат  для  тропической
лихорадки. В Темпограде не было тропиков.
   - Едем со мной, умоляю, - говорил он, обнимая президента на прощание. -
Неужели вам не хочется поглядеть на голубое небо,  по-настоящему  голубое.
Нельзя же откладывать до бесконечности. Чего  вы  добиваетесь?  Чтобы  ваш
памятник стоял на кладбище Темпограда? Уверяю вас, эта мечта осуществится,
и скорее, чем думаете.
   - Я уеду, - обещал Лев. - Уеду очень скоро,  даю  слово.  Через  денек,
даже раньше, через несколько  часов.  Тут  наметилась  опасная  тенденция,
кажется, опять назревает кризис. Вытащу город из кризиса и уеду.



        20. ТЕГРАДИЗАЦИЯ ИЛИ ДЕГРАДАЦИЯ? 28 и 29 июня

   Переход от глобального к персональному - так  можно  бы  назвать  новую
тенденцию, неприятную Льву, которую он даже назвал опасной.
   Тенденция эта проявилась уже  в  медицинской  неделе,  когда  искателей
лекарств и методов лечения потеснили консультанты, занятые  излечением  не
болезни, а конкретного больного... персонально.
   Затем ее подкрепили студенты и будущие студенты.
   В Большом мире был июнь -  пора  экзаменов,  выпускных  и  приемных.  В
Академию Времени и  на  стол  президента  Т-града  сыпались  заявления  от
заботливых родителей и братьев - жителей Темпограда: "Ввиду  того,  что  в
данном корпусе пустуют такие-то и такие-то помещения, прошу разрешить  мне
пригласить на час-два-три... на шесть часов - сына, дочь,  сестру,  брата,
племянника, племянницу... отдохнуть перед экзаменами".
   Отдохнуть полдня перед экзаменами означало готовиться лишних полгода.
   Президент не хотел решать этот вопрос в плане личных одолжений. Всех на
свете студентов город принять не мог. Надо ли давать разрешение  проворным
родственникам, ставить их в привилегированное  положение  по  сравнению  с
другими   претендентами,   давать   им   лишнее   время   на   подготовку,
неорганизованность, в сущности, поощрять?
   К удовольствию Льва, Академия ответила отказом.
   - Нет, в Темпоград не надо пускать отдельных избранников. Но  не  стоит
ли?.. - Ван Тромп сам  перешел  на  вопросительный  тон.  -  Не  стоит  ли
разработать типовой  проект  небольшого  Т-дома,  Т-комнаты,  Т-будки  для
любого города, куда мог бы зайти неуспевающий,  всякий,  кому  не  хватило
месяца, дня, часа?..
   Студент забежал перед экзаменом, перелистал конспект.
   Докладчик зашел, цифры проверил, прорепетировал...
   Редактор  отлучился  на  пять  минут,  прочел  рукопись   и   сразу   -
обоснованный отказ. Автор не мучится, не терзается.
   Ночной дежурный выспался  перед  сменой,  томиться  не  будет.  Вообще,
десять смен подряд - не подвиг. Выспался перед каждой.
   Оратор удалился в разгар полемики. Все взвесил,  посоветовался,  цитаты
подобрал, придумал остроумные возражения, сокрушительные доводы... и через
пять минут - на трибуне, разит насмерть.
   Поэт покинул праздничный стол на минутку, сочинил  экспромт,  почеркал,
поправил, на слух попробовал...
   Актер  повторил  роль  перед  действием.  Или   новую   выучил,   чтобы
заболевшего заменить.
   Или заболевший сам лег в Т-больницу, отлежался, вылечился за полчаса.
   Мир, где никто никого не подводит, всем хватает времени!
   Сначала Январцев загорелся. Пожалуй,  Ван  Тромп  предложил  правильную
линию развития. Техника всегда шла от крупного к малому: сначала  башенные
часы, потом наручные; сначала  паровоз,  потом  мотоцикл,  сначала  пушка,
потом револьвер... Малое требует более тонкой, более точной работы. Замена
темпогорода темпокомнатой ставила очень  много  увлекательных  технических
задач.
   Президент начал прикидывать. Итак, проект: "Темпы в быт!" Дадим задание
таким-то бюро. Конструкторы темпоскафа разбираются в подобных делах.  Надо
вернуть из Большого мира  таких-то  и  таких-то...  Вильянову  неплохо  бы
позвать...
   Потом задумался.  Малое  увлекательно  и  трудно,  но  главное  ли  это
направление? Мотоциклы не ликвидировали железных дорог. Техника шла  и  от
крупного к малому, и от крупного к грандиозному: от паровозов XIX века - к
автомашинам и  мотороллерам,  и  от  пароходов  XIX  века  -  к  танкерам,
перевозящим целое озеро нефти.
   Но танкер не отменяет катер. У танкера своя задача, у катера - своя.
   Т-будки для опаздывающих студентов, а для чего Т-города?
   Январцев должен  ответить  -  президент  Темпограда.  Должен  ответить,
прежде чем уйти на отдых.
   Повременим с отдыхом денек.
   Так рассуждал он: "Темпоград был задуман, как город  помощи  науке.  Но
наука - разведка производства. В лабораториях испытывается то, что  придет
на заводы лет через десять.
   Темпоград - разведка  науки.  Он  должен  готовить  то,  что  придет  в
лаборатории лет через десять.
   Как угадать, чем займется наука лет через десять?"
   У Льва есть подсказка - пресловутые оси Жерома.
   Ну конечно же, он должен был подумать об осях.
   Об оси  малых  размеров,  например.  На  втором  уровне  насекомые,  на
четвертом - клетки, на двенадцатом - атомные  ядра.  Экспедиция  Гранатова
прислала сообщения с двенадцатого...
   Что должен делать Темпоград? Готовить экспедиции на  14-ю,  24-ю,  34-ю
ступени... Все глубже и глубже, в недра бесконечно малого.
   Но ось бесконечно малого одновременно  и  ось  бесконечно  быстрого.  В
темпоскафе время ускорялось на 2, 4... 12 порядков. Что даст ускорение  на
14, 24, 34 порядка? Может быть, понимание сути  времени?  Знание!  Знание,
которое сила!
   Ось скоростей. Пешеход - ноль отсчета. Добрый  конь  увеличил  скорость
раз в десять - на один порядок, у  гоночной  автомашины  скорость  второго
порядка, у сверхзвукового самолета - третьего, у спутников  -  четвертого.
Туго шло продвижение по оси скоростей. С трудом вышла  техника  на  шестой
порядок  -   субсветовые   скорости.   А   потом   последовал   прорыв   в
надпространство, и были созданы установки  МЗТ  с  девятым,  даже  десятым
порядком.
   Но оси Жерома не прямолинейны, они  извилисты  и  за  каждым  поворотом
открывают новые перспективы.
   Поворот за скорость света позволяет смотреть в прошлое. С  планеты  Той
видна не сегодняшняя Земля, а наш мир 2039 года.  Теоретически.  На  самом
деле Земля не видна даже в телескоп. Не удается собрать рассеянный свет.
   Но ведь Астрозонт мог бы отражать свет  от  целой  планеты,  мог  бы  и
собрать весь свет, падающий на планету.
   Январцев записывает в план работ:
   "Хроноскоп - телескоп, глядящий в прошлое.
   Космическая  линза  -  зажигательное  стекло   планетарного   масштаба.
Возможность резать и плавить целые планеты".
   Ось прошлого связана с осью скоростей.
   А ось будущего? С осью сложности, оказывается.
   Затмения предсказываются с древних времен с замечательной точностью  на
сотни лет вперед. Почему? Потому что просты движения небесных  тел?  Всего
две причины: тяготение и инерция. Для инерции  уравнение  первой  степени,
для тяготения - второй. Школьная задача.
   С  атомами  посложнее.  На  оболочке  три  силы  -  инерция   движения,
притяжение атомного ядра и отталкивание между электронами.  Проблема  трех
тел, в общем виде неразрешимая. И возникает  неопределенность.  Не  говоря
уже о путанице с самим электроном - не то частица, не то волна.
   Можно ли предсказать поведение животного? Основных мотивов три:  голод,
инстинкт самосохранения и инстинкт размножения. Пожалуй, с тремя  мотивами
вычислители справятся. Можно подсчитать, когда волк выйдет  на  охоту.  Но
ведь неизвестно, что он встретит по дороге.
   Сколько мотивов в основе деятельности человека?
   Машина Скептик учитывает десять.
   Машину на сто мотивов хотел бы спроектировать Лев.
   Будет ли она предсказывать поведение человека?
   В основном, вероятно, будет. Если не предскажет, поможет разобраться.
   Человек - самое сложное, самое совершенное, что есть в известном  мире.
Самое совершенное, но идеальное ли?
   Лев Январцев недоволен своим собственным умом.
   Он считает, что его ум медлителен,  читает  не  более  двух  страниц  в
минуту. Его ухо слышит не  более  трехсот  слов,  память  запоминает  семь
предметов  зараз,  десятка  три  новых  понятий  за  сутки.   Вообще   она
перегружена, с каждым  годом  все  неохотнее  находит  площадь  для  новых
сведений.  Лев  не  способен  заниматься  тремя  делами  сразу,  с   двумя
справляется туго и плохо. Четко думает об осях, ясно  видит  одну  сторону
дела, о второй вспоминает не сразу, в пяти-шести  путается  безнадежно.  А
мир-то многогранен.
   Улучшение мозга вносится в список важней