стол. Ключи! Ключи от кандалов! Его мечта.
Рон  вскочил  и  потянулся  к  столу.  Он тянулся  изо всех  сил,  до боли в
позвоночнике, но потерял равновесие и расшиб коленку.
     Некоторое  время малыш сидел на табурете, чуть не плача с досады. Потом
он услышал размеренные шаги в коридоре, непохожие ни на шарканье Коннета, ни
на энергичный топот подмастерьев. Это был гость, он был один и  направлялся,
похоже,  в уборную.  Вдруг в голове у Рона мелькнула идея, и сердце мальчика
забилось  от  отчаянной  надежды. Когда  гость пошел  обратно,  Рон  заорал,
пытаясь изобразить в голосе негодование и бессильную злобу:
     - Ну, Хок, попадись мне только! Эй, кто-нибудь!
     "Только бы он вошел!" - пронеслось в голове у Рона. Дверь

приоткрылась,  и в  комнату  заглянул молодой худощавый  эдор.  На  нем  был
подкольчужник - серая рубашка, и только она  выдавала в нем воина. "Странно,
что есть хоть это. С какой  стати они будут ходить по Трис-Броку в доспехах,
только внимание привлекать. Да и сейчас, стоит только надеть куртку..."
     - В чем дело,парень? - довольно приветливо спросил эдор.
     - Да  вот, эти  подонки,  Хок с Бартом. Нам всем хотелось  поглазеть на
гостей. А  они  обвели  меня вокруг  пальца, наставили синяков и приковали к
этому поганому стулу. - Рон в сердцах пнул табуретку.
     - А ты кто? - подозрительно спросил воин.
     - Да раб я. Здесь уже полгода. Со всеми  подмастерьями лажу, а с  этими
двумя - ни в какую.
     - Это бывает. Ты откуда?
     - Из племени каучей. Мы земледельцы, селимся поблизости от Ротонны.
     - То-то я смотрю, ты на ротена смахиваешь.
     Простофиля не знал, что таких, как ротени нет нигде!
     -  Послушай,  -  Рон  изобразил  на  лице внезапно  пришедшую  в голову
счастливую мысль. - Ты  не мог  бы подбросить мне ключи? Они  нарочно так их
оставили, чтобы я на два пальца дотянуться не мог.
     -  Где?  А! Вижу! Ну, держи!  - воин медленно, явно  колеблясь,  бросил
связку  Рону.  Сколько  раз пленник  мысленно  прокручивал  этот  миг! Замок
открылся мгновенно,  но ротен не торопился. Отстегнув и  другой  конец цепи,
Рон открыл  ящик и бросил ее туда. Видя такую хозяйственность, молодой  эдор
успокоился.
     - Спасибо тебе большое!
     - Не за что, парень. Мне тоже иногда досаждали. Но зря в драку не лезь!
Ну, - спохватился он, - меня уже заждались.
     Рон был с ним вполне согласен - эдору здесь больше делать нечего. "Да и
мне тоже!"
     Спустившись по лестнице  и  прошмыгнув в дверь,  он  стрелой вылетел из
внутреннего дворика и был таков.
     Оказавшись  на  улице,  Рон  пробежал два  квартала по  спуску  и пошел
медленнее, тяжело дыша. Оглядываясь вокруг, он задумался. Рон примерно знал,
в  какой стороне  находится Ротонна, но как найти туда дорогу? Прежде всего,
решил мальчик, надо выбраться из города. В какие же ворота удобнее выйти, и,
вообще, сколько их в Трис-Броке?
     Вечерело.  Мимо  Рона по мостовой катилась полупустая телега, в которой
сидели двое крестьян.  Рон вспомнил, что сегодня предпраздничный день, и эти
люди, должно  быть,  возвращаются  с  базара.  Значит,  они  направляются  к
городским  воротам.  Лучше идти прямо за ними, чем  расспрашивать  прохожих,
подумал Рон, а то  еще заинтересуются  и могут, пожалуй, вернуть хозяину или
снова продать.
     Он успокоился лишь выйдя  за ворота. В толпе  возвращавшихся  с ярмарки
крестьян  никто  не  обратил  на  него внимания, и  Рон  свернул  на  лесную
тропинку.
     "Утро вечера мудренее." - решил мальчик,  устраиваясь в овраге недалеко
от тропинки. - "Я в лесу, а значит, почти что дома." - радостно подумал он и
тут же уснул.
     Во сне он  дышал  чуть слышно и, к  тому же,  инстинктивно, как и любой
ротен, устроился так, чтобы его не было видно с тропинки. Если в лесу и была
какая-нибудь шайка  (что,  вообще говоря, не было редкостью  в  окрестностях
Трис-Брока), то никто из ее членов Рона не заметил.



        Глава 3. Конец августа 954 г. п.и. Юго-западные земли
     Трис-Брока. Граница Ротонны. Корабль эдоров.

     Юный ротен проснулся с первыми лучами солнца, чувствуя себя отдохнувшим
так, как ни  разу не отдыхал за все  три  месяца,  проведенные в рабстве. Он
обобрал несколько кустиков черники, но  не наелся, и  в животе бурчало. "Что
ж,  придется  потерпеть  до   дому"  -  весело  подумал   Рон,  не  особенно
расстраиваясь по этому  поводу.  - "Не умру же  я  от истощения! Особенно  в
лесу!"
     Пройдя несколько миль  на  восток, где, как он  предполагал, находилась
Ротонна, Рон  услышал  чьи-то голоса.  Он осторожно  выглянул.  По  просеке,
которая  вела в сторону  от Трис-Брока, шли  трое людей, в доспехах,  но без
шлемов.  Рон вздрогнул,  узнав в  одном из  них помогшего ему эдора. Мальчик
начал лихорадочно соображать, так как решение следовало принять немедленно.
     "Может быть, эдоры идут в сторону  Ротонны? Может, стоит идти следом за
ними?"
 Размышляя, Рон двигался параллельно просеке. Воины шли почти
неслышно,  но  и  ротен,  с  пятилетнего  возраста  ходивший  на  охоту  как
полноправный участник, производил еще меньше шума.
     Солнце  приближалось  к зениту. Рона  все больше  и больше мучил голод,
ведь он не ел уже почти сутки.
     Вдруг  из-под ног  воинов  выпрыгнул жирный  заяц  и почесал в  сторону
мальчика. "Ух откормился, неповоротливый!  Небось, ого роды обшаривает!" - с
улыбкой подумал Рон. Тут заяц,  неловко подскочив, перевернулся в  воздухе и
рухнул  на   землю.  Разглядев  в  боку  зверька  стрелу,   Рон   действовал
молниеносно. Заяц  упал за  кустом. Мальчик, пригнувшись, метнулся к нему  и
уволок  добычу  прежде,  чем подошли  эдоры.  Рон был  уже далеко, но  успел
разобрать:
     - Ты не промахнулся, Крис. Видишь - кровь!
     Но  моряки были плохими следопытами.  Решив, что заяц был ранен легко и
ускакал, они продолжили путь. Когда солнце уже клонилось к закату, попутчики
Рона устроили привал. Мальчик тем временем отошел поглубже в лес, оторвал от
пояса  пряжку, кое-как  заточил ее и  попытался разделать  зайца.  С большим
трудом,  но ему это  удалось.  Когда Рон подошел к месту привала, угольки от
костра были еще раскалены и  покраснели, когда  мальчик  на них дунул. Эдоры
даже не  потрудились как  следует  затоптать  костер.  В другое  время  Рона
возмутило  бы  подобное  легкомыслие,  но  сейчас  он  мысленно поблагодарил
врагов. Зайца не придется есть сырым. Ротен вновь развел огонь и поджарил на
палочке мясо. Его соплеменники  не страдали от отсутствия соли, и Рон вполне
оценил угощение.
     Эдоры  успели уйти далеко,  но Рон не сомневался,  что  найдет их, хотя
следы были чуть заметны. Так и случилось.
     Подойдя ближе, мальчик  увидел, что к компании присоединился четвертый.
Разговор, похоже, уже заканчивался. Командир  группы отрывисто кивнул, и  их
собеседник,  не похожий ни на эдора, ни на воина,  скрылся в кустах. С этого
момента путешественники стали забирать севернее.
     Шли   не   останавливаясь.  Ночевку  устроили  наверху  полуразрушенной
сторожевой  башне из  серого  камня.  Рон подобрался  так  близко,  что  мог
рассмотреть всех. Усталые  воины,  утомленно  оперевшись  на  стену и  обняв
руками колени,  молча  смотрели  в  пламя. Только  командир, положив руки на
верхние камни стены, на уровне  груди, вглядывался то в  прозрачное небо, то
куда-то  на северо-восток. Рону показалось, что там мигают какие-то искорки.
И, несмотря на усталость, в такую ночь Рону совсем не хотелось спать.

        x x x

     Они шли почти без отдыха уже три  дня. На исходе четвертого  Рон увидел
знакомые ротоуки и  ощутил себя  дома. Уплетая самолично пойманную рыбу, наш
герой  пребывал  в  сомнениях.  Что  делать  сейчас?  Вернуться   домой  или
проследить дальше за этими  подозрительными типами?" Если просто вернуться и
все рассказать, стражи  границы  могут  не успеть  перехватить эдоров. А,  с
другой стороны, что  может случиться со мной в Ротонне? "А что случилось три
месяца назад?" - напомнил себе Рон.
     Было принято компромиссное решение. Если встретятся хоть малейшие следы
стражей границы,  то  Рон их  найдет. Пока же  -  придется  следить за  этой
тройкой.

        x x x

     Первый раз в жизни Ронис увидел море. Оно было нежно-зеленым у берега и
уходило к горизонту почти небесной синевой. Ветра не было, на берег набегали
тихие волны. На горизонте вставало солнце, окрашивая его в розовый цвет. Все
выглядело так волшебно, что у Рона захватило  дух. Он и не  представлял, что
куча  воды может быть такой красивой. Даже  эдоры примолкли, остановившись в
двадцати шагах от кромки волн. Воины и их незваный спутник прошли вместе уже
много миль.  Последний ночлег был устроен  в  сотне ярдах  от берега.  Эдоры
поднялись так рано, что Рон едва не прозевал их уход.
     Внезапно   Риндон   (так  звали  знакомого  Рона)  что-то   воскликнул,
обернувшись к командиру, которого, как недавно узнал Рон,  звали  Онгальд, и
указал на море. Проследив за его  рукой,  Рон увидел вдали лодку, плывущую к
берегу, а дальше виднелся чуть различимый парус корабля.
     от  дно лодки зашелестело о прибрежный песок, и один из гребцов, совсем
юный  эдор, выскочил и  начал подтягивать  ее  к  берегу.  Происходящее было
кристально ясно - лодка пришла за тремя воинами, груза на ней не было.
     "Что же делать?"  - билась  отчаянная  мысль  в голове Рона.  - "Они же
уходят!"  Неловко  повернувшись,  мальчик  задел сухой  сучок, и  его  треск
прозвучал громом.
     Онгальд резко повернулся и одним  прыжком достиг  кустов,  где прятался
Рон. Через  пару секунд последний был с позором выволочен из  своего убежища
за шкирку.
     - Кто ты и что здесь делаешь? -  грозно спросил Онгальд, с раздражением
взирая на Рона. Тот мялся, не зная, что сказать.
     - Следил за нами, тут и спрашивать нечего! - заметил второй воин, Крис.
     - Постойте, где-то я видел этого парня! - сказал Риндон. - А, вспомнил!
Это тот самый раб, что сбежал от Коннета.
     - Откуда ты знаешь? - удивленно подняв брови, спросил Онгальд.
     - Я помог ему... невольно. Этот мошенник надул меня и заполучил ключ, -
смущенно ответил Риндон.
     - Н-да. И что теперь прикажете с ним делать?
     - По-моему  выход только один  -  взять  его с  собой. Иначе  он просто
разболтает всем и каждому о нашей гавани в Ротонне.
     - После того, как ты уточнил,  что это -  гавань,  конечно. Этот  малый
понимает по-эдорски. Но ты прав, Крис. Эй, у вас на  корабле  найдется место
для  этого  негодника?  -  спросил  Онгальд  у  гребца, встряхнув Рона,  как
котенка.
     - Пожалуй. Мы идем порожняком, не заходя в Элдарон.
     - А что так?
     -  Да,  должны  были  забрать  группу Хесвальда,  но  у них  какие-  то
проблемы.  А  где  достанешь  качественный  товар за пол-дня?  Есть, правда,
немного камней,  но они места не  занимают. Как и янтарь.  Так  что, давайте
сюда вашего удальца, и поплыли!
     В  процессе разговора  до Рона начало доходить,  в  какую  переделку он
влип. Не видать ему теперь Ротонны, как  своих ушей! Он попытался  лягаться,
но  получил  от  Онгальда  затрещину,  от  которой  зазвенело в  ушах,  и  в
результате прекратил сопротивление. Силы были слишком неравны.
     Спокойный по  натуре, юный ротен не слишком убивался, лежа связанным на
дне лодке. "Как-нибудь выкручусь" - решил он.
     Сейчас его больше интересовал желудок.

        x x x

     Желудок продолжал  интересовать его  в течении еще по крайней мере трех
дней. Риндон, которого в наказание  приставили к Рону, намучился, таская его
из  трюма  к  борту. Лишь к концу третьего  дня  Рон смог проглотить немного
пищи,  которая  не  пропала даром.  В  трюме он  сидел в гордом  одиночестве
(днем). Рабов  на судне  не было ни  для  продажи,  ни  для  работы.  Гордые
моряки-эдоры, в отличии  от эдоров-торговцев, с  брезгливостью  относились к
рабству и, в  случае  необходимости, садились  за весла  сами.  Иногда  Рона
посещал Риндон. Он  не  злился на мальчика за его  проделку, скорее  она его
забавляла.
     - На  твоем  месте я поступил бы  точно также, - как-то  признался  он.
Узнав  возраст  Рона -  девять  лет, Риндон заявил, что  в стране,  куда они
плывут, рабом ему не бывать.
     - Ты моложе десяти, значит твен воспитают тебя как своего.
     -  А  кто они  такие? - поинтересовался Рон.  И Риндон рассказал  ему о
могучей стране Кэрол Тивендаль, лежащей на восточном материке. Он знал о ней
не  слишком  много,  так как  в  отличии от своих  двух  спутников  вырос на
Элдароне, но  немного понимал  твентри - язык Мэгиены  и  попытался  обучить
этому  языку  мальчика. Язык этот не  походил ни на один, известный Рону. Он
имел маленькое,  очень  маленькое сходство  с эдорским, в  основном, за счет
словаря, но грамматика и большая часть слов были чужими.
     Так,  довольно однообразно прошли три месяца. И вот,  однажды  вечером,
Риндон влетел в трюм с криком:
     - Завтра утром прибываем!
     Его возбуждение  напомнило Рону о том, что молодой эдор сам  первый раз
посещает Мэгиену.
     - Слушай, Риндон, ты  говорил, что ни разу там не был! Значит, они тебя
не знают? Как же тогда они доверили тебе разведку?
     - Ну, со мной были два опытных воина. Да и зачем мне предавать Элдарон?
     - Но Элдарон и Мэгиена - не одно и то же! Эдоры должны ненавидеть твен,
ведь они лишили вас независимости. - задумчиво проговорил Рон.
     - Так-то оно так, только не совсем. Твен  почти  не вмешиваются  в наши
дела. Они только запретили доступ на остров чужакам. И не зря - сейчас почти
никто на западе не знает про Мэгиену. Какое людям дело до слухов о восточном
материке,  которым  пол-века?  Да  наши купцы на этом только  выиграли - они
монополизировали  всю  торговлю  Мэгиены с  западом. Кроме того, до  союза с
Кэрол  Тивендалем у нас бывали холодные зимы и голодные весны, а теперь твен
помогают нам. И любой эдор может выбирать - жить ли ему в Мэгиене, учиться и
идти их путем или своим, у себя на родине. А если нам и поручают рискованные
дела, то потом  щедро их оплачивают. Но кое в чем ты, конечно, прав. Первое,
да и второе поколение эдоров ненавидело  жителей Мэгиены за этот вынужденный
союз.
     -  Но  почему  вы  не сопротивлялись?  Вы  все  кажетесь  мужественными
воинами!
     -  Сражаться с Мэгиеной невозможно. Мы видели  это на примере восточных
островов. Они  владеют  колдовской  силой. И  не  нашему пустынному  острову
противостоять  Кэрол Тивендалю. Лучше лишиться  независимости, чем  потерять
народ.
     -  Ты  хочешь  сказать,  что  твен уничтожили  бы всех?  - Рон невольно
побледнел.
     - Нет, зачем же.  - Риндон невесело усмехнулся, и Рон понял,  что следы
былой неприязни еще остались. - Твен не убивают  тех, кто не сопротивляется.
Но они поглощают захваченную страну. Народа как  такового не  остается. Всех
детей до  десяти  лет они  воспитывают как своих,  вдали  от родителей, и те
потом  живут в глубине Мэгиены, а остальных  превращают  в рабов.  Всех, без
исключения.
     - Но разве дети не могут об®единиться, когда вырастут?
     - За что?!  На их родине  давным-давно  живут коренные граждане - те, у
которых родители были гражданами Мэгиены. И их страна уже вовсе не та, какой
они ее себе представляли. Она ничем,  понимаешь ты,  ничем не  отличается от
остальной  Мэгиены! В юности  они,  конечно, могут ненавидеть,  но ничего не
могут поделать. А с возрастом  проблема теряет остроту. Они уже  связаны. Их
прав  ведь никто  не ограничивал, они уже имеют  работу, любимых, надежды, а
как же иначе жить? И  ради  чего надо все это  бросить? Нет, они  ведут себя
смирно. И детей  воспитывают как честных граждан, чтобы не портить  им жизнь
бессильной злобой.
     - А как же культура? Не могут ли они поднять ее? Неужели это запрещено?
     - А культура  вовсе и не гибнет. Твен умны, они перенимают все лучшее у
завоеванных народов. Песни, картины, ремесла - все запоминается. Кроме того,
любой из  рабов, кто хоть что-то значит  - на особом положении. И чем ценнее
человек, тем лучше к нему относятся.
     - А простые рабы не могут взбунтоваться?
     - На  это  есть команы.  Они  вроде  стражников в Трис-Броке, следят за
порядком. Рабы рассредоточены, подавить бунт нетрудно. Кроме того, у простых
своя надежда. Если раб женится или выйдет замуж за гражданина, его выпускают
на свободу. Без всяких  условий.  А  еще  через  десять лет примерной работы
хозяин,  если  раб в частных  руках,  или чиновник вольны  его  отпустить. А
хозяин  даже  раньше. Правда, раб  должен принять заклятье лояльности, да  и
гражданства ему не дают.
     - А что это такое заклятье... как ты сказал?
     -  Заклятье лояльности. Это колдовство.  Чары, которые  может  наложить
любой ихний  маг. После  него  человек не  способен  сделать  ничего дурного
Мэгиене.
     - А почему  сразу  не  наложить  на весь  народ, с  которым собираешься
воевать?  -  недоверчиво  спросил Рон.  "Чушь  какая-то"  -  подумал  он.  -
"Деревенский парень!"
     - Нет,  тут нужно работать  с одним  человеком. Кроме того, треть людей
после этого сходят  с ума. Представляешь, не понравится им дорога  или дом в
Мэгиене, их уже в жар бросает! Как тут жить?
     - И люди на это соглашаются?
     - Неохотно. Неизвестно, что лучше - жить рабом или умереть

сумасшедшим.
     - Их убивают? А вдруг они выздоровеют?
     - Не выздоровеют. Заклятье не снимается. С ними уже ничего не сделаешь.
А они даже  и  не граждане. Заклятье лояльности  действует не на всех. Люди,
про которых у нас на Элдароне говорят "огненная душа", сильные и вспыльчивые
либо сходят с ума, либо  способны полностью  противостоять колдовству. Таким
может помочь только заклятье любви.
     - А  это как? - вежливо поинтересовался Рон. Он не верил ни в колдунов,
ни в  заклятья.  Ротени относились с  презрением к суеверию племен. Разговор
начал ему надоедать.
     -  Понимаешь, здесь  тебя  как будто  ни к чему  не принуждают,  просто
начинаешь любить Мэгиену и становишься равнодушен к прежней родине. Больше с
твоим мозгом ничего не случается, остаешься нормальным человеком.  Не всякий
маг может навести такое заклятье, и не всякий за это возьмется. Да  и  стоит
дорого - ведь занимает это  не час, а  ладонь, а  то и больше. Первое-то они
обязаны накладывать бесплатно. Если у раба добрый хозяин или богатые друзья,
денег  ему, конечно,  дадут.  Многие рабы об этом мечтают, ведь после  этого
получаешь гражданство.
     - А откуда ты все это знаешь?
     -  Когда я был малышом, я тоже задавал вопросы. Как ты. - глаза Риндона
весело блеснули в темноте трюма. - Я тоже хотел  узнать, что заставило наших
предков покориться твен. Кроме того, я собирался учиться в Мэгиене.
     - Почему же не учился?
     -  Ну...так  вышло.  В  общем,  это не важно.  -  его  голос  прозвучал
неожиданно резко. - Какая разница?
     - А когда мы прибудем? - примирительно спросил Рон.
     - Часов в десять... Но на берег сойдем не раньше двенадцати. Волокита.
     Когда  Риндон и остальные моряки улеглись, Рон долго не мог уснуть.  Ни
разу  в  жизни перед  ним не стояло такой  неизвестности.  Было страшно,  но
любопытство, пожалуй, доминировало. Рон, словно, бросал  вызов лежащей перед
ним  стране. Около двенадцати, уже засыпая, Рон  успел подумать: "По крайней
мере, надеюсь, больше не будет этого храпа... и запаха!"



        Глава 4. Конец ноября 954 г. п.и. Аулэйнос.

     - Не  хочу показаться  навязчивым, -  Мэйдон  Фингар говорил  с обычной
насмешкой в голосе, - но Вам не мешает повторить еще раз, мой принц.
     - Что  толку?  Мне  уже осточертели эти  нудные  уставы! Ну  какая  мне
разница, какой цвет у какого подмастерья? Зачем же мне тогда советники?
     - Король  тем и  отличается  от советников, что его образование  должно
быть универсальным. Советники не всегда окружают короля. И Вы...
     - Лорд Фингар, - прервал его поучения стражник.
     - Да?