ной. А теперь  та  же  сила  покорно
течет в наших проводах, двигает наши машины, дает свет и тепло.
   - И  вы  поставили  себе  задачу  овладеть  броуновским  движением,
управлять беспорядочными скачками молекул?
   - Не только поставил эту задачу, но, как  видите,  и  разрешил  ее.
Уильям! Покажите мистеру Фоксу танец колб!
   На столе появился длинный плоский аппарат, уставленный  стеклянными
колбами. Эти колбы вдруг начали подпрыгивать выше и выше. Одни из  них
поднимались и опускались медленно, другие сновали вверх-вниз с большой
быстротой.
   Уильям повернул рычажок аппарата, и одна колба вдруг пулею вылетела
в окно.
   - Вы видите один из этапов моих работ. Эта кадриль  колб  доставила
мне немало хлопот. Легче выдрессировать  бегемота,  слона,  муху,  чем
молекулу. Главная трудность в том, что резвость  моих  балерин-молекул
очень  различна.  В  колбах  заключены   молекулы   водорода,   азота,
углекислого газа. Подумайте сами, легко ли заставить танцевать колбы в
одном темпе: при нуле Цельсия скорость движения молекул водорода равна
тысяче шестистам девяноста двум метрам в секунду, азота -  четыремстам
пятидесяти четырем, углекислоты и того меньше -  тремстам  шестидесяти
двум.  Для  водородной  молекулы  эта  скорость  превышает  не  только
скорость  полета  ружейной  пули,  но   и   артиллерийского   снаряда,
приближаясь к скорости снарядов сверхдальнобойных пушек. При повышении
же температуры  скорость  движения  молекул  возрастает.  Видали,  как
вылетела водородная колба? Представьте  себе  пули,  снаряды,  которые
движутся внутренними силами самих молекул!
   - Как же вам удалось  превратить  хаотическое  движение  молекул  в
направленное? - спросил Фокс.
   -  Это  длинная  история.  Пока  довольно  сказать,   что,   изучая
молекулярное движение, физики учитывали только роль  тепла,  игнорируя
электрические явления. Мне пришлось углубиться в изучение сложной игры
сил, происходящей в самих  атомах,  из  которых  состоят  молекулы,  и
овладеть этой игрой.
   - Так что, по существу, это уже не броуновское движение,  а  скорее
электрическое? - спросил Фокс.
   - Оба явления находятся в связи.
   Фокс задумался.
   - Допустим, - сказал он, - что вам  удалось  овладеть  молекулярным
движением,  призвав  на  помощь  электрические  факторы  притяжения  и
отталкивания, изменения потенциала, перезарядки, если я вас понял.  Но
все, что вы показывали, относится к неорганическому миру.
   - А разве тело человека состоит не из неорганических веществ, не из
молекул и атомов? - возразил Хайд. - Трудности заключались не в  этом.
Первая из них в том, чтобы  привести  к  одному  знаменателю  движения
молекул различных скоростей, иначе человеческое тело  было  бы  просто
разорвано.   Мне   пришлось   связать   две    области:    физику    и
электрофизиологию. Для усиления же электрического потенциала я  вводил
в  организм  искусственные  радиоэлементы,  которые  и  снабжали   его
лучистой энергией. Получилась цепь: от  импульсов  мозга,  мысли  -  к
нервной системе, от нервной системы - к явлениям электрофизическим, от
них - к молекулярным.
   - И вам это удалось?
   - Судите сами. Сатиш, гусеницу!
   Второй помощник Хайда принес цветок в горшке  с  сидящей  на  листе
гусеницей и ударил по ветке. Гусеница свалилась, но на полпути до пола
вдруг остановилась в воздухе.
   Фокс провел рукой, думая, что гусеница висит на паутине, но паутины
не было. Сатиш осторожно взял гусеницу, положил на лист и унес.  Вслед
за этим, уже без  приказания,  он  принес  маленького  цыпленка  с  не
отросшими еще крыльями и выпустил на пол.
   Сатиш громко хлопнул в ладоши. Испуганный бескрылый цыпленок  вдруг
поднялся на воздух, с писком пометался по комнате и  вылетел  в  окно,
выходящее в парк. Фокс подошел к окну и увидел, как цыпленок опустился
на траву.
   - Не отходите от окна, Фокс, - сказал Хайд.
   Сатиш вынес в сад кошку, посадил на дерево и потом позвал:
   - Кудэ! Кудэ! Иди скорей! Смотри, кошка! Кошка!
   Послышался  лай,  и  к  дереву  подбежала  маленькая  собачка  Кудэ
(Малютка).
   Увидав кошку, она залаяла, сделала прыжок и вдруг с жалобным визгом
понеслась в небо. Ее лай и визг слышались все дальше, глуше.
   - Кудэ! Кудэ! Кудэ! - закричал Сатиш.
   Собака, которая была уже на высоте сотни метров, начала спускаться.
Скоро она была уже возле Сатиша. Радостно подпрыгнув, она  вновь  едва
не улетела, но Сатиш вовремя подхватил и унес ее.
   - Теперь предпоследний номер нашей программы, - весело сказал Хайд.
- Не отходите от окна, мистер Фокс.
   Сатиш посадил на дорожку большую жабу и легонько толкнул ее  ногой.
Жаба подпрыгнула и полетела над кустами, деревьями все  выше  и  выше.
Скоро Фокс потерял ее из виду, но еще долго смотрел в синеву неба.
   - Ну что вы скажете? - спросил Хайд.
   Фокс молча сел  на  стул,  машинально  посмотрел  на  ручные  часы,
вздрогнул, быстро положил в рот сразу две пилюли, но на этот раз  даже
не почувствовал их вкуса.
   - Надеюсь, все это уже можно назвать  левитацией?  -  сказал  Хайд,
обмахиваясь веером. - Вы,  конечно,  обратили  внимание  на  поведение
левитантов?  Гусеница,  которую  вы  видели,   обладала   способностью
опускаться вниз на паутине. Я закрыл у нее выводные протоки  паутинных
желез, поэтому в момент поднятия она  не  могла  выпустить  паутину  и
висеть  на  ней.  Но  нервные  центры  работали  обычно   и   посылали
соответствующие импульсы. Этого  было  достаточно,  чтобы  привести  в
действие по-новому организованное молекулярное движение  и  произвести
электрическую перезарядку молекул в отношении заряда Земли, и гусеница
"повисла в воздухе". Цыпленок - птица, почти  разучившаяся  летать, но
сохранившая инстинкты, необходимые для  летания.  И,  пользуясь  этими
инстинктами, она могла  более  полно  использовать  новую  способность
левитации, чем гусеница. Собака  может  только  прыгать.  И  хотя  она
умственно высокоразвитое животное, однако неожиданный  полет  ошеломил
ее, и она улетела бы в небо и погибла, если бы зов Сатиша  не  дал  ей
стимула - желания  вернуться назад. Что же касается  жабы, стоящей  на
довольно низкой ступени развития, то она погибла, долетев до  холодных
и бедных кислородом слоев воздуха.  Как  показали  опыты,  со  смертью
животного исчезает и способность к левитации,  и  наша  лягушка,  быть
может, уже упала на голову  какого-нибудь  изумленного  крестьянина...
Впрочем, способность к  левитации  исчезает,  должна  исчезнуть  после
того, как в организме произойдет распад искусственных радиоэлементов.
   Из всех этих опытов, -  продолжал  Хайд,  -  вы,  конечно,  и  сами
сделали общий вывод: использовать левитацию можно тем шире, чем больше
развиты  высшие  нервные  центры  животного.   Полное   же   овладение
левитацией возможно только человеком.
   - Опыт с жабой вы назвали предпоследним, но  последнего  так  и  не
показали, - сказал Фокс.
   - Не трудно догадаться, что  последний  опыт  и  будет  человек,  -
ответил Хайд.
   - Будет! Значит, такого опыта вы еще не проделывали?
   - Вы видите, что почва для этого вполне  подготовлена,  -  возразил
Хайд - Возьмите этот опыт с собакой,  нервная  система  которой  и,  в
частности,  полушария  головного  мозга,  видимо,  не  пострадали   от
левитации, несмотря на то, что в ее организме  должны  были  произойти
большие изменения в кровообращении, в работе нервной системы и другие.
И я жду только...
   В это время в дверь постучались, и в комнату вошел Бхарава-Пирс.
   - А, мистер Пирс! Почтенный гуру(*3)! Бхарава-бабу  -  с  насмешкой
сказал Хайд. - Какие новости?
   - Мистер Броунлоу послал меня к вам.
   - Броунлоу уже беседовал со мной. Кого он назвал?
   - Ариэля Аврелия Гальтона.
   - Пусть первым летающим  человеком  будет  Ариэль,  -  безразличным
тоном сказал Хайд.
   - Я вижу в этом даже перст судьбы, - заговорил Пирс, возводя  глаза
к потолку. - Вы знаете, что в Дандарате принято  давать  воспитанникам
новые имена. Аврелия мы назвали  Ариэлем по созвучию, Ариэль - спутник
планеты Урана. Вместе с тем Aizy -  воздушный.  Уран  же  -  божество,
олицетворяющее небо.
   - Пощадите, мистер Пирс! Вы  так  вошли  в  свою  роль  саниаси(*4)
Бхаравы, что забываете, перед кем мудрствуете!
   - Привычка - вторая натура, - с улыбкой, уже другим  тоном  ответил
Пирс. - Я вот о чем хотел  спросить вас, мистер Хайд. Опыт не угрожает
жизни Ариэля?
   - Думаю, что нет, - отвечал Хайд. - Но если  вы  так  дорожите  его
жизнью, сделайте первый опыт на себе. Для  меня  безразлично,  с  кого
начать. Летающий директор школы! Это было бы эффектно!
   Пропустив злую шутку Хайда мимо ушей. Пирс задал новый вопрос:
   - А умственным способностям опыт не угрожает?
   - Весьма возможно.
   - Ну что же делать? Имея в виду важность дела, мы  должны  идти  на
некоторый риск, - со вздохом сказал Пирс.
   - Терпеть не могу, когда вы говорите таким иезуитским тоном. Ведь я
насквозь вас вижу, мистер Пирс. Больше всего вам  хотелось  бы,  чтобы
Ариэль остался жив, но сошел с ума, однако и не настолько,  чтобы  его
нельзя было использовать для  ваших  теософических  и  -  ха-ха-ха!  -
оккультных целей. Ведь так, старая лисица?
   Пирс  хотел  вспылить,  но,  вспомнив,  что  Хайд  человек  нужный,
сдержался и сухо ответил.
   - Наш долг - повиноваться высшим предначертаниям. Я очень рад,  что
вы уяснили, в каком направлении необходимо действовать. Ариэль  придет
к вам сегодня вечером. Но будьте осторожны, мистер  Хайд.  Подготовьте
его к тому, чем он станет. Неожиданное получение способности летать не
шутка. Как бы он сразу не разбил себе голову



        Глава четвертая. Друзья

   Шарад  вернулся  из  больницы  в   комнату   Ариэля.   Между   ними
установились необычные для воспитанников Дандарата отношения.
   По правилам школы, старший должен был руководить  младшим,  являясь
первым  и  ближайшим  воспитателем  и  "вероучителем",  гуру.  Никакой
близости,  интимности,  дружбы  не  допускалось.   Слепое   подчинение
младшего старшему было основой воспитания. Но Ариэль сохранил  в  душе
долю  самостоятельности  под  личиной  полного  повиновения.   Чувство
самосохранения заставляло его быть лицемерным, прибегать к  симуляции.
И в этом он достиг виртуозности.  По  такому  же  пути  Ариэль  и  вел
Шарада. Малыш инстинктивно понял, что от него требуется.  Он  принимал
сокрушенный вид, когда при посторонних Ариэль  сурово  бранил  его  за
проступки, которых он не  совершал.  Когда  же  они  оставались  одни,
Ариэль тихо шептал на ухо своему  воспитаннику  поучения,  от  которых
пришли бы в ужас учителя и воспитатели  Дандарата.  Нередко  у  Ариэля
вырывались слова: "Как я ненавижу их" - и Шарад понимал, о ком говорит
гуру Ариэль. Шарад в не меньшей степени ненавидел  Пирса  и  всех  его
мучителей, но у него это чувство было  парализовано  страхом.  Мальчик
дрожал и оглядывался, боясь за себя и за Ариэля, когда Ариэль  доверял
ему свои сокровенные мысли.
   Однажды  вечером  Ариэль  тихо  беседовал  с  Шарадом.  В  коридоре
послышались  крадущиеся  шаги  Бхаравы.  Ариэль,  слух  которого   был
чрезвычайно тонок, тотчас отошел от мальчика и  начал  громко  бранить
его. Шарад сделал виноватую рожицу. Бхарава вошел в комнату,  пытливо,
как всегда, посмотрел на воспитанников и обратился к Ариэлю  с  такими
словами:
   - Сын мой! Не жалея сил и труда, мы растили и холили тебя.  Настало
время сбора плодов. Ты уже юноша.  Твое  образование  закончено.  Пора
приниматься за работу - послужить тем, кто кормил и  воспитывал  тебя,
отблагодарить за их заботы, кров и стол. Дандарат оказал тебе  высокую
честь, предназначив к великому служению, и я надеюсь,  что  ты  вполне
оправдаешь наше доверие.
   Во время этой речи, произнесенной напыщенным тоном, Ариэль  смотрел
прямо в глаза Бхараве, как человек,  которому  нечего  скрывать. Юноша
понял, что решается его судьба, в его жизни наступает перелом.  Но  ни
один  мускул  не  дрогнул  на  его  лице,  ни  малейшего  волнения  не
отразилось на нем.
   Шарад  тоже  понял,  что  ему  предстоит  разлука  с   единственным
человеком, который облегчал  его  существование.  Шарад  еще  не  умел
владеть собой так,  как  Ариэль,  поэтому  он  опустил  глаза  и  даже
старался не дышать, чтобы  не  обратить  на  себя  внимания  страшного
Бхаравы.
   Ариэль "взял прах от ног" Бхаравы, то  есть  нагнулся,  прикоснулся
рукой к стопам Бхаравы, той  же  рукой  прикоснулся  к  своему  лбу  и
сказал:
   - Мои мысли, мои желания, мои поступки, моя жизнь принадлежат вам.
   Бхарава, кончив испытующий осмотр, остался доволен. В первый раз за
все годы обучения он приласкал Ариэля - дотронулся  кончиками  пальцев
до его подбородка и затем поцеловал их.
   - Иди за мною, Ариэль. Твой первый шаг будет  шагом  уже  на  новой
стезе жизни!
   Ариэль последовал за ним, как хорошо выдрессированная собака.
   А Шарад, оставшись один, закрыл лицо руками и, не  будучи  в  силах
сдерживать себя, заплакал.
   Какова же была его радость, когда в полночь он  вдруг  почувствовал
знакомое прикосновение руки и услышал шепот Ариэля.
   - Это ты, дада(*5)? - спросил он шепотом.
   - Я, Шарад, не бойся.
   - Что с тобой было, дада?
   - Тише!.. Бхарава... Знаешь,  он  совсем  не  индус,  а  англичанин
Пирс... Он повел меня к Чарлзу Хайду, это ученый.  Тоже  сагиб.  Хайд,
когда увидел Бхараву, воскликнул: "Вот и вы, мистер Пирс!  И  Ариэль?"
Бхарава так озлился... замигал Хайду. Хайд тогда  поправился,  сказал:
"Добрый вечер, Бхарава-бабу!" Но я уже понял, что  Бхарава  не  индус.
Впрочем, я и раньше догадывался об этом. Здесь у нас  лгут  на  каждом
шагу.
   - И что же делал этот Ха? - торопил Шарад.
   - Хайд? Он только осмотрел меня как доктор, потом  сказал  Бхараве:
"Вполне годен. Здоров. Через несколько дней он у  нас".  Но  тут  Пирс
вновь начал делать гримасы, и Хайд приказал: "Приходи рано  утром,  до
завтрака,  понимаешь?  До  завтрака.  Ничего  не  ешь,  но  хорошенько
вымойся. Прими ванну, а не только обычное ваше омовение". Вот и все.
   - Почему же ты так долго не приходил?
   - Бхарава делал мне наставления: "Повиновение,  повиновение  и  еще
раз повиновение!" - и Ариэль тихонько рассмеялся.
   В эту ночь друзья мало спали. Шарад горевал о предстоящей разлуке с
другом. Ариэль гадал о том, что ожидает его.



        Глава пятая. На новой стезе

   Когда на другое утро Ариэль, простившись с Шарадом, явился к Хайду,
тот встретил его в белом халате и белой шапочке.
   Они вошли в комнату, напоминающую и  операционную  и  рентгеновский
кабинет, только с более сложной и необычной аппаратурой.
   Хайд приказал Ариэлю раздеться и  лечь  на  стол,  устланный  белой
клеенкой.
   Ариэль, как всегда, беспрекословно  повиновался,  предполагая,  что
его будут  погружать  в  гипнотический  сон,   который   Ариэль   умел
артистически симулировать. Но он ошибся.
   Хайд приказал Ариэлю проглотить разведенный в воде порошок и  затем
крикнул:
   - Уильям, маску!
   Молодой человек в белом халате и  белом  колпаке  наложил  на  лицо
Ариэля маску с ватой, от которой исходил сильный приторный запах.
   - Дыши глубже, Ариэль, и громко считай! - приказал Хайд.
   - Раз... два... три... - начал Ариэль.
   К концу второго десятка он стал сбиваться со счета, делать паузы  и
скоро потерял сознание...
   - Ну вот и все, - услышал он, когда вновь пришел в  себя  и  открыл
глаза.  Его  тошнило,  в  голове  шумело.  Он  лежал  уже  на  полу  в
кабинете-лаборатории Хайда. - Ну что, плохо себя  чувствуешь?  Ничего,
это скоро пройдет. Полежи спокойно, - сказал Хайд.
   Он так и лежал на циновке, уже полураздетый, как всегда, с красными
от бетеля губами и курил трубку, обмахиваясь веером.
   Помня предупреждения Пирса, Хайд решил осторожно подготовить Ариэля
к роли летающего человека.
   И когда Ариэль окончательно пришел в себя, Хайд сказал ему:
   - Ты сильный, Ариэль? Мог бы ты приподнять  такого  же  юношу,  как
сам?
   - Не пробовал, но думаю, что мог бы, - помедлив ответил он. Жизнь в
Дандарате приучила его к осторожным ответам.
   - Каждый здоровый человек может приподнять тяжесть, равную весу его
тела и даже больше! Уильям! Поскачи-ка на  стуле!  -  приказал  ученый
явившемуся на его зов Уильяму.
   Уильям, уже подготовленный к этому, сел  верхом  на  венский  стул,
обвил  ногами  его  ножки,  а  руками  ухватился  за  спинку  и  начал
подпрыгивать, двигаясь по комнате скачками, как это делают дети.
   Ариэль с удивлением смотрел на галопирующего Уильяма.
   - Обрати внимание, Ариэль, ноги у Уильяма не касаются пола.  Уильям
только рывком вверх и вперед дергает стул и  приподнимается  вместе  с
ним на воздух. При каждом рывке он подскакивает вместе  со  стулом  не
более чем на три-пять сантиметров и на столько же подвигается  вперед.
Но если бы Уильям при том же весе был сильнее, то, не  правда  ли,  он
подскакивал бы выше и прыгал дальше? Не так ли?  И  чем  сильнее,  тем
выше и дальше. В этом нет ничего чудесного  и  необычайного.  Ну,  так
вот. Запомни теперь, Ариэль. Пока ты находился под наркозом... пока ты
спал, я ввел... влил в твое тело... ну, жидкость, которая во много раз
увеличила твою силу. И теперь ты  сможешь  прыгать  на  стуле  получше
Уильяма. Попробуй! Вставай, садись на стул и прыгай, как Уильям.
   Уильям уступил место Ариэлю, привязав предварительно к обручу стула
бечеву, конец которой держал в руке.
   - Прыгай, Ариэль!
   Ариэль дернул стул и неожиданно для себя сделал такой  прыжок,  что
ударился бы головой о потолок, если бы не бечева.  Но  эта  же  бечева
задержала полет по дуге, и  Ариэль  упал  вместе  со  стулом  на  пол,
повалив и Уильяма.
   Хайд  громко  рассмеялся,  но   вдруг   нахмурился.   Он,   видимо,
волновался, даже перестал жевать бетель.
   - Ты не ушибся, Ариэль?
   - Немного... Только колено и локоть, - ответил  Ариэль,  совершенно
ошеломленный всем происшедшим.
   - А что ты чувствовал, когда полетел?
   - Я... Мне как будто что-то  легко  ударило  в  голову  и  плечи...
Что-то давило, только не снаружи, а изнутри...
   - Так... Так... Этого и надо было ожидать, - пробормотал Хайд. - Но
не очень сильно? Не больно?
   - Нет. Только в первый момент. Я  очень  удивился  и  даже  немного
испугался.
   - И это не мешало тебе думать? Ты не  терял  сознания  хотя  бы  на
мгновение?
   - Нет, - ответил Ариэль. - Кажется, что нет.
   - Отлично! - воскликнул Хайд и пробормотал: - По крайней  мере  для
меня. Пирс не всем будет доволен, но это его дело. Ну, а что ты  упал,
ушибся, в этом виновата бечева.  Без  нее,  впрочем,  ты  рисковал  бы
разбить себе голову об потолок. Бечеву же мы привязали потому, что  ты
еще не  умеешь  управлять  своей   силой.   Слушай,   Ариэль,   слушай
внимательно. Теперь ты умеешь делать то, чего не умеет делать ни  один
человек. Ты можешь летать. И для того чтобы полететь, тебе надо только
пожелать этого. Ты можешь подниматься, летать быстрее  или  медленнее,
поворачиваться в любую сторону, опускаться  по  своему  желанию.  Надо
только управлять собой, как ты управляешь своим  телом,  когда  идешь,
встаешь, садишься, ложишься. Понимаешь? Ну, попробуй еще попрыгать  на
стуле. И уже не дергай стула, а только подумай о том,  что  тебе  надо
приподняться, лететь.
   Ариэль уселся на стул,  взялся  за  спинку  и  подумал:  "Я  сейчас
поднимусь!" И он  действительно  поднялся  на  высоту  метра,  облетел
комнату и плавно опустился возле Хайда, сам не веря себе.
   - Молодец! Ты делаешь быстрые успехи.
   - А без стула я могу летать? - спросил Ариэль.
   Хайд расхохотался, брызгая красной слюной.
   - Ну конечно! Ха-ха-ха! Ты думал, что стул -  летательный  аппарат,
вроде  помела  ведьмы?  Ты  теперь  стал  летающим  человеком.  Первым
человеком, который может  летать  без  всяких  механизмов  и  крыльев.
Гордись!
   Ариэль встал со  стула.  "Поднимусь!"  И  о