▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ─■ьр └ыхъёрэфЁ. ─тх ─шрэ√ -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -
олжен спасти, не был королем... - Спасите его, обращайтесь с ним, как с простым смертным! - воскликнула Мария. - А если у меня не получится? - возразил Амбруаз. - Один господь всемогущ. Не обвинят ли меня в сознательном убийстве? Ведь я гугенот... - Послушайте, - перебила его Мария, - если он выживет, я буду всю свою жизнь благословлять вас, если же он... если погибнет, я буду защищать вас до самой своей смерти! Попытайтесь! Умоляю вас! Вы говорите, что это последняя возможность. Боже мой, было бы преступлением отказаться от нее! - Вы совершенно правы, государыня. Я попытаюсь... если мне позволят... Если вы сами дадите мне согласие, ибо не скрою от вас - способ, о котором я говорю, нов, необычен и может со стороны показаться чересчур смелым! - В самом деле? - ужаснулась Мария. - И нет никакого другого? - Никакого, государыня. И есть еще время его применить. Через сутки, даже через двенадцать часов будет поздно. В голове короля образовался гнойник, и если немедленно его не вскрыть, то гной попадет в мозг - и смерть наступит мгновенно. - И вы хотите сделать эту операцию сейчас же, на месте? - спросил кардинал. - Этой ответственности я на себя взять не могу! - Вот вы уже и сомневаетесь! - усмехнулся Амбруаз. - Нет, для этого мне нужен дневной свет, а кроме того, я должен все хорошенько обдумать, проверить свою руку, проделать кое-какие опыты. Но завтра в девять часов я могу быть здесь. При операции можете присутствовать вы, государыня, вы, монсеньер главнокомандующий, ну и, возможно, еще несколько человек, исключительно преданных королю! Лишних никого, в особенности врачей! Утром я расскажу вам, что и как намерен предпринять, и тогда, если вы дадите согласие, я с божьей помощью использую эту последнюю возможность. - А до завтра с королем ничего не случится? - спросила королева. - Ничего, государыня... Но особенно важно, чтоб король хорошо отдохнул и набрался сил перед операцией. Вот здесь, на столе, освежительное питье, я к нему прибавлю две капли эликсира. Пусть король сейчас же это примет, и вы увидите, что сон его станет спокоен и глубок. А вы следите... по возможности сами следите, чтоб никто не потревожил его сон. - Не беспокойтесь, метр. Я всю ночь не отойду от него, - заверила хирурга Мария. - Это очень существенно, - заключил Амбруаз Парэ. - Теперь мне здесь больше делать нечего, и я, с вашего позволения, государыня, удалюсь. - Идите, метр, идите, я заранее благодарю и благословляю вас! До завтра! - ответила Мария. - До завтра, государыня, - сказал Амбруаз. - Надейтесь! - Я все время буду молиться! А вас, граф, - обратилась Мария к Габриэлю, - я еще раз благодарю! Завтра будьте непременно здесь! - Непременно, государыня, - отозвался Габриэль и, поклонившись королеве и кардиналу, удалился вместе с хирургом. "Но я, я тоже там буду! - подумала Екатерина Медичи, все еще стоявшая за дверью. - Да, я буду там! Этот Парэ - смелый человек. Он, пожалуй, и впрямь спасет короля и тем самым погубит и свою партию, и принца Конде, и меня заодно! Вот сумасшедший! Я тоже буду там!" XXXII. КАК НУЖНО ОХРАНЯТЬ СОН Екатерина Медичи постояла еще немного за дверью, хотя в спальне короля, кроме кардинала и Марии Стюарт, никого не было и подслушивать, в сущности, было нечего. Мария Стюарт дала Франциску успокоительное снадобье, и он, как обещал Амбруаз Парэ, погрузился в спокойный сон. Наконец в спальне настала глубочайшая тишина: кардинал, размышляя, сидел в кресле, Мария, преклонив колени, молилась. Тогда Екатерина Медичи потихоньку вернулась к себе, чтобы, как и кардинал, поразмыслить о делах. А между тем, если б она задержалась хоть на несколько мгновений, то узнала бы некоторые вещи, поистине достойные ее внимания. Помолившись, Мария Стюарт обратилась к кардиналу: - Вам, дядя, стоит хоть немного отдохнуть, а если будет нужно, я вас позову. - Нет, - возразил кардинал, - герцог де Гиз сказал мне, что перед отъездом лично проведает короля, и я обещал подождать его здесь. Кстати, не он ли идет? - О, только бы он не разбудил короля! - воскликнула Мария и бросилась к двери. Герцог де Гиз вошел бледный, возбужденный. Даже не поклонившись королеве и не спросив о здоровье короля, он сразу же подошел к брату, отвел его к окну и начал без предисловий: - Ужасная новость! - Что случилось? - забеспокоился Карл Лотарингский. - Коннетабль де Монморанси во главе полутора тысяч всадников покинул Шантильи! Чтобы скрыть свое продвижение, он миновал Париж, и от Экуэна и Корбейля двинулся на Питивье через Эссонскую долину. Завтра он будет со своим отрядом у ворот Орлеана. - Это и в самом деле ужасно! - произнес ошеломленный кардинал. - Старый проходимец хочет спасти своего племянника! Держу пари, что его вызвала Екатерина Медичи. - Нужно думать не о ней, а о себе, - зло усмехнулся герцог. - Что теперь делать? - Выступить с нашими силами навстречу коннетаблю! - И вы сможете удержаться в Орлеане, если меня не будет? - Увы, на это трудно рассчитывать. Жители Орлеана - народ грубый, да, кстати, еще и гугеноты. Они тянутся к Бурбонам... Хорошо, что хоть за нас Генеральные штаты. - Но против нас л'Опиталь, имейте в виду. Трудное положение! А как король? - спросил герцог, вспомнив в минуту опасности о последней своей надежде. - Королю худо, - ответил кардинал. - Но Амбруаз Парэ прибыл в Орлеан по приглашению королевы и берется завтра утром произвести какую-то отчаянную, но совершенно необходимую операцию, которая может привести к счастливому исходу. Будьте здесь к девяти часам, чтобы поддержать Амбруаза, если понадобится. Герцог кивнул головой: - Конечно, это единственная наша надежда: наше влияние кончится вместе с жизнью Франциска Второго! А для нас было бы неплохо отправить навстречу коннетаблю прелестный подарок - голову его племянника Конде. Это бы его устрашило, а может, и заставило бы пойти на попятную. - Да, это было бы весьма убедительно, - поразмыслив, заявил кардинал. - Но проклятый л'Опиталь всему мешает! - Если бы вместо его подписи на приговоре стояла подпись короля, - продолжал Карл Лотарингский, - все бы стало на свои места! Приговор был бы приведен в исполнение завтра же утром, еще до прибытия Монморанси. - Это было бы не слишком законно, но вполне реально. И Карл Лотарингский горячо подхватил: - Тогда, брат, вам нечего здесь делать, а отдохнуть вам необходимо. Скоро пробьет два часа. Идите! Я попытаю счастья! - Что вы затеяли? - спросил герцог. - Вы, любезнейший братец, не делайте ничего непоправимого, не посоветовавшись со мной. - Не беспокойтесь! Если я добьюсь своего, то еще до света разбужу вас, чтобы все уладить! - В час добрый, - произнес герцог. - Если вы так обещаете, я, пожалуй, пойду, потому что действительно чертовски устал. Но будьте осторожны! И на сей раз, обратившись к Марии Стюарт, произнес несколько соболезнующих слов и вышел, стараясь ступать как можно тише. Тем временем кардинал, подсев к столу, написал копию судебного приговора, встал и направился к постели короля. Но Мария Стюарт стала перед ним и остановила его жестом. - Куда вы идете? - тихо и властно спросила она. - Государыня, необходимо, чтоб король подписал вот эту бумагу... - Единственное, что необходимо, - это дать покой королю! - Требуется только его имя на краю бумаги, и я не стану больше его тревожить. - Но для этого вам придется его разбудить, а этого я не допущу!... Притом в таком состоянии он не удержит пера в руке. - Я подержу перо за него! Но Мария Стюарт властно оборвала: - Я уже сказала: я не позволю! Кардинал был поражен: такого препятствия он никак не предвидел, но тем не менее вкрадчиво продолжал: - Выслушайте меня, государыня. Тут дело идет о вашей и нашей жизни! Слушайте хорошенько: нужно, чтобы эта бумага была подписана королем до восхода солнца, иначе мы все погибнем! Но Мария спокойно возразила: - Это меня не касается. - Наоборот! Наша гибель - это ваша гибель, поймите же! - Не все ли мне равно? Ваши честолюбивые расчеты меня не волнуют! У меня один расчет: спасти того, кого я люблю! Метр Парэ доверил мне охранять покой короля, и я запрещаю вам его нарушать! Я запрещаю! Пока в короле теплится еще дыхание, я буду оберегать последний его вздох от ваших коварных придворных интриг! Я содействовала укреплению вашей власти, дядюшка, пока Франциск был на ногах, но я готова лишить вас этой власти теперь, когда нужно беречь его покой. И никто в мире ни под каким предлогом не лишит его благодатного отдыха! - Но если основания столь важны... - Нет на свете такого предлога, чтобы нарушить сон короля! - И все-таки нужно! - воскликнул Карл Лотарингский. Ему стало в конце концов досадно тратить столько времени на препирательства со своей юной племянницей. - Интересы государства превыше вашей чувствительности, мне нужна подпись короля незамедлительно, и я ее получу! - Вы ее не получите, кардинал! Кардинал сделал еще один шаг к постели короля, и тогда Мария Стюарт стала перед ним вплотную, преграждая дорогу. Охваченные гневом, королева и министр смотрели друг другу в глаза. - Я пройду, - глухо бросил Карл Лотарингский. - И вы осмелитесь поднять руку на меня! - Но вы моя племянница! - Я не ваша племянница. Я - ваша королева! Это было сказано так твердо, с таким достоинством, что кардинал отступил. - Да, ваша королева, - повторила Мария, - и если вы посмеете сделать хоть шаг, хоть движение, я тут же позову стражу, и вы, дядя, будете по моему приказу арестованы! Я, королева, обвиню вас в оскорблении величества! - Какой позор! - пробормотал потрясенный кардинал. - А кто из нас его вызвал? Огненный взгляд, раздутые ноздри, прерывистое дыхание Марии - все показывало, что она приведет свою угрозу в исполнение. Но вместе с тем она была так прекрасна, так благородна и в то же время так трогательна, что даже каменное сердце кардинала дрогнуло. Государственные интересы были сломлены голосом сердца. Кардинал глубоко вздохнул. - Ну что ж, я подожду, когда он проснется. - Благодарю вас, - грустно сказала Мария. - Но только лишь он проснется... - начал было Карл Лотарингский. - Если он сможет выслушать и отвечать вам, дядюшка, я не стану противиться. Кардиналу пришлось довольствоваться этим обещанием. Он вернулся к столу. Мария же снова подошла к аналою. Он ждал, она надеялась. В течение долгих часов бессонной ночи Франциск ни разу не проснулся. Амбруаз Парэ не обманул. Первый раз за время болезни король провел всю ночь в глубоком и спокойном сне. Правда, время от времени он ворочался, жалобно стонал, бормотал что-то и снова впадал в забытье... Кардинал каждый раз торопливо поднимался с места и каждый раз разочарованно усаживался в кресло. И, сжимая в руке бесполезный приговор, он смотрел, как тускнеют и догорают свечи, как холодный декабрьский рассвет уже белеет в окнах. Наконец, когда пробило восемь часов, король очнулся, открыл глаза и позвал: - Мари? Ты здесь, Мари? - Я здесь, - ответила Мария. Карл Лотарингский подошел с бумагой в руке. Время еще было: долго ли поставить эшафот? Но в это же время вошла в королевскую спальню Екатерина Медичи. "Слишком поздно! - подумал кардинал. - Судьба от нас отвернулась! Теперь, если Амбруаз не спасет короля, нам смерть!" XXXIII. СМЕРТНЫЙ ОДР КОРОЛЕЙ Екатерина Медичи тоже в эту ночь не тратила даром времени. Она отправила к королю Наваррскому кардинала Турнонского и заключила с Бурбонами письменное соглашение. Затем до рассвета она приняла канцлера л'Опиталя, который сообщил ей о предстоящем приезде в Орлеан ее союзника - коннетабля. Она рассказала л'Опиталю все, что происходило в спальне короля, и тот обещал ей к девяти часам прибыть в большой зал ратуши, находившийся рядом с королевскими покоями, и привести с собой сторонников Екатерины. Наконец, она вызвала к половине девятого Шапелена и еще двух-трех королевских врачей, которые в силу собственной их посредственности ненавидели гениального Амбруаза Парэ. Когда все предосторожности были приняты, она раньше всех появилась в комнате короля, который только что проснулся. Она сначала подошла к постели сына, постояла несколько мгновений, поникнув головой, как и подобает скорбящей матери, поцеловала его повисшую руку, уронила несколько слезинок и села в кресло с таким расчетом, чтобы не спускать с него глаз. Герцог де Гиз вошел сразу же за ней. Обменявшись несколькими словами с Марией, он подошел к брату и спросил: - Вы успели что-нибудь сделать? - Увы, я ничего не добился. - Счастье против нас. Сегодня с утра в приемной Антуана Наваррского толпится народ. - Что слышно о Монморанси? - Ничего. Очевидно, он подходит к городским воротам. - Если Амбруазу Парэ не удастся операция, прощай наше счастье, - уныло заметил Карл Лотарингский. В это время появились врачи, приглашенные Екатериной Медичи. Екатерина самолично подвела их к постели больного, у которого возобновились боли. Врачи один за другим обследовали больного, а потом отошли в угол комнаты посоветоваться между собой. Шапелен предлагал некую припарку, чтобы вытянуть гной наружу, двое других настаивали на том, чтобы влить в ухо какую-то микстуру. Они как раз собирались остановиться на последнем средстве, когда вошел в сопровождении герцога де Гиза Амбруаз Парэ. Обследовав состояние больного, Парэ присоединился к своим коллегам. Амбруаз Парэ был личным врачом герцога де Гиза, его научная слава уже упрочилась, и с таким авторитетом, как у него, нельзя было не считаться. Врачи ему сообщили о своем решении. - Тут лекарства бесполезны, - громко заявил Амбруаз Парэ, - надо спешить, ибо гной вот-вот проникнет в мозг. - Так поторопитесь же, ради всего святого! - воскликнула Мария Стюарт, расслышав его слова. Екатерина Медичи и оба брата Лотарингские подошли к врачам и включились в разговор. Шапелен обратился к Парэ: - Можете ли вы предложить, метр, другие средства? Более верные, чем наши? - Могу. - Какие именно? - Нужно сделать трепанацию черепа. - Трепанацию черепа - королю? - в ужасе воскликнули все трое. - А в чем она состоит? - спросил герцог де Гиз. - Эта операция еще малоизвестна, ваша светлость, - отвечал Амбруаз. - Дело в том, чтобы неким инструментом проделать в боковой части черепной коробки небольшое отверстие, величиной с мелкую монету. - Боже милосердный! - с негодованием вскрикнула Екатерина Медичи. - И вы осмелитесь занести нож над головой короля?! - Осмелюсь, государыня! - Но это же убийство! - продолжала Екатерина. - Государыня, - доказывал ей Амбруаз, - пробуравить череп осторожно, по правилам науки, - это не то, что раздробить его тяжелым палашом! А разве мы не умеем залечивать раны! - Но можете ли вы, метр, ручаться за жизнь короля? - спросил кардинал. - Один бог волен в жизни и в смерти нашей. Вы это, господин кардинал, знаете лучше меня. Я могу вас заверить в другом: иного выхода нет! Это единственная возможность, но она, конечно, только возможность. - Но, однако, вы говорите, что ваша операция может пройти удачно! Не так ли, Амбруаз? - обратился к нему герцог де Гиз. - Скажите, вам уже приходилось делать ее? И с каким успехом? - Да, монсеньер. Совсем недавно я оперировал так господина де ла Бретеш, что проживает по улице Гарпий, под Красной Розой, а если угодно вашей светлости вспомнить, такую же операцию я сделал господину де Пьенн во время осады Кале... Должно быть, Амбруаз Парэ не без умысла вспомнил об осаде Кале, ибо герцог де Гиз не мог остаться равнодушным к этому факту. - А ведь и в самом деле... - сказал герцог де Гиз. - Ну что ж, теперь я уже не могу колебаться... На операцию я согласен! - И я, - заявила Мария Стюарт. - Но только не я! - воскликнула Екатерина. - Государыня, но ведь вам говорят, что это последняя возможность! - возразила ей Мария. - А кто говорит? - переспросила Екатерина. - Амбруаз Парэ - еретик! Другие врачи так не думают! - Вот именно, государыня, - подтвердил Шапелен, - мы все возражаем против предложения метра Парэ. - Вот видите! - торжествовала Екатерина. Тогда герцог де Гиз, вне себя от бешенства, подошел к Екатерине, отвел ее в сторону и сдавленным шепотом сказал ей: - Слушайте, государыня, ведь вы хотите, чтобы ваш сын умер и чтобы уцелел ваш принц Конде! Вы столковались с Бурбонами, с Монморанси! Сделка состоялась! Я знаю все! Берегитесь! Но Екатерина была не из тех, кого можно запугать. Герцог де Гиз просчитался. Она поняла, что тут нужна решительность, если уж герцог стал играть в открытую. Она бросила на него испепеляющий взгляд, затем метнулась к двери и распахнула ее настежь: - Канцлер, сюда! Канцлер л'Опиталь, согласно приказанию, ожидал и соседнем зале; при нем были все сторонники Екатерины Медичи, каких ему удалось собрать. Услышав возглас Екатерины, он двинулся вперед. У открытой двери столпились любопытные придворные. - Господин канцлер, - повысила голос Екатерина, - над особой короля желают произвести операцию, тяжелую и безнадежную. Метр Парэ намеревается просверлить ему голову каким-то инструментом. Я, мать короля, и со мною три врача... мы не допустим этого преступления. Учтите это, господин канцлер! - Закрыть дверь! - крикнул герцог де Гиз. Несмотря на ропот придворных, Габриэль все же захлопнул дверь. Канцлер остался в королевской спальне. - Господин канцлер, - обратился к нему герцог де Гиз, - примите к сведению, что операция эта необходима и что мы, королева и я, ручаемся если не за исход ее, то за мастерство хирурга. - А я, - воскликнул Амбруаз Парэ, - беру на себя всю ответственность, какая падет на меня! Да, я отдам свою жизнь, если не сумею спасти жизнь короля! Но время проходит! Посмотрите на короля! И в самом деле, Франциск II лежал бледный, неподвижный. Казалось, что он уже ничего не видит, ничего не слышит. Он даже не отвечал на слова Марии, обращенные к нему. - Так поторопитесь же, - сказала Мария Амбруазу, - поторопитесь, во имя господа! Попытайтесь спасти жизнь короля! Канцлер невозмутимо заявил: - Я не могу вам препятствовать, но мой долг велит мне учесть пожелание королевы Екатерины. - Господин л'Опиталь, вы больше не канцлер, - холодно произнес герцог де Гиз и обратился к хирургу: - Действуйте, Амбруаз! - Тогда мы, врачи, удаляемся, - сказал Шапелен. - Пусть так, - отвечал Амбруаз. - Но теперь я требую абсолютной тишины. С вашего позволения, господа, лучше бы всем вам выйти. Если я здесь хозяин, мне одному за все и отвечать. За эти минуты Екатерина Медичи не проронила ни слова. Она неподвижно стояла у окна и смотрела на двор ратуши, откуда доносился какой-то шум. Но в комнате на этот шум никто не обратил внимания. Все напряженно следили за Амбруазом Парэ, который с завидным самообладанием готовил инструменты. Но едва он

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє