▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ─■ьр └ыхъёрэфЁ. ─тх ─шрэ√ -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -
из себя оцепеневший от страха Арно. Итак, здесь, в глухом лесу, ночью он оказался с глазу на глаз с человеком, над которым не раз брал верх благодаря хитрости и подлости и который на сей раз взял верх над ним благодаря силе и мужеству. По счастью, ночная темнота не позволяла разглядеть лицо Арно, а голос он удачно изменил. - Так вот, друг Бертран, - продолжал Мартен-Герр, - знай, что я нынче утром сбежал во второй, а если верить слухам, то даже в третий раз от этих окаянных испанцев, англичан, немцев, фламандцев и от всякой прочей сволочи, налетевшей, как туча саранчи, на нашу несчастную страну. Ведь Франция похожа сейчас, прости господи, на Вавилонскую башню [В Библии рассказывается миф о том, как люди, возгордившись, решили построить в Вавилоне башню, которая достала бы до неба, а бог в гневе "смешал их языки", то есть дал разным народам разные языки, чтобы они не могли понимать друг друга и завершить постройку башни]. Вот уже месяц, как я переходил из рук в руки к этим разным обормотам. Они гоняли меня от деревни до деревни, так что мне порой казалось, будто мои мучения доставляют им развлечение. - Да, невесело! - заметил Арно. - Что и говорить! Наконец все это мне так осточертело, что в один прекрасный день - дело было в Шони - я взял да и удрал. На мою беду, меня поймали и так отделали, что мне стало больно за самого себя. Да о чем там говорить! Они клялись меня повесить, если я снова примусь за свое, но у меня другого выхода не было, и, когда утром меня хотели препроводить в Нуайон, я потихоньку ускользнул от моих злодеев. Один бог знает, как они искали меня, чтоб повесить... Но я залез на высоченное дерево и там проторчал весь день... Вот было смеху, когда они, стоя под деревом, ругали меня на чем свет стоит! Смех-то, по правде говоря, был не слишком веселый. Ну ладно... Вечером слез я со своей вышки и перво-наперво заблудился в лесу - ведь я здесь никогда не бывал... Да еще чуть не помираю от голода. Целый день ничего во рту не было, кроме листьев да нескольких корешков... Разве ж это еда? Немудрено, что я с ног валюсь от голода и усталости... - Что-то незаметно, - сказал Арно. - Вы мне наглядно доказали совсем другое. - Это потому, друг, что я слишком распалился. А ты не поминай меня лихом. У меня, должно быть, лихорадка от голода разыгралась. Но сейчас ты мне как помощь свыше! Если ты земляк, так ты не толкнешь меня обратно в лапы врагов, верно же? - Конечно, нет... Все, что могу... - рассеянно отвечал Арно дю Тиль, лихорадочно размышляя над рассказом Мартена. Он уже понял, какие выгоды можно получить, если воткнуть кинжал в спину двойника. - А ты можешь мне здорово помочь, - продолжал добродушно Мартен. - Прежде всего, ты знаешь хоть немного здешние места? - Я сам из Оврэ, а это четверть лье отсюда, - сказал Арно. - Ты туда идешь? - спросил Мартен. - Нет, - я оттуда, - мгновение поразмыслив, ответил мастер плутней. - Значит, Оврэ находится там? - сказал Мартен, махнув рукой в направлении Нуайона. - Конечно, там, - подхватил Арно, - это первая деревушка после Нуайона по дороге в Париж. - По дороге в Париж! - воскликнул Мартен. - Вот как можно растеряться в дороге! Я думаю, что иду от Нуайона, а оказывается, совсем наоборот. Значит, чтобы не попасть к волку в зубы, мне нужно идти как раз туда, откуда ты идешь! - Вот именно... Я лично еду в Нуайон. Вы же пройдите немного со мной и там, в двух шагах от переправы через Уазу, увидите другую дорогу, которая вас прямехонько приведет к Оврэ. - Большущее спасибо, друг Бертран! - поблагодарил его Мартен. - Конечно, короткий путь - милое дело, а особенно для меня. Я ведь чертовски устал и, как я уже говорил, просто помираю от голода. У тебя, случаем, не найдется чего-нибудь перекусить? Тогда бы ты спас меня дважды: один раз от англичан, а второй - от голодухи. - Как назло, - ответил Арно, - в сумке у меня ни крошки... Но если желаешь, глотни разок... При мне полная фляга. И в самом деле, Бабетта не забыла наполнить флягу своего дружка красным кипрским вином. В пути Арно не прикасался к этой фляге, дабы сохранить ясность ума средь дорожных опасностей. - Еще бы не глотнуть! - радостно воскликнул Mapтен. - Глоток доброго вина быстро поставит меня на ноги! - Ну и хорошо! Бери и пей, дружище, - сказал Арно, протягивая флягу. - Спасибо, пусть бог тебе воздаст за это! - молвил Мартен. И доверчиво приложился к этой предательской фляге, которая по коварству своему была под стать хозяину. Винные пары сразу ударили ему в голову. - Эге, - заметил он, развеселясь, - такой кларет согревает порядком! - Господи боже, - ответил Арно, - да ведь это же невиннейшее винцо! Я сам за обедом осушаю по две бутылки такого. Однако поглядите, какая чудесная ночь! Давай-ка на минутку присядем на травку. Тогда ты отдохнешь и выпьешь в полное свое удовольствие. А у меня времени хватит. Только бы явиться в Нуайон до десяти часов, когда запирают ворота... Между прочим, не нарвись на вражеские дозоры. В общем, самое лучшее для нас - задержаться здесь и немного поболтать по-дружески. Как это тебя угораздило попасть в плен? - Я и сам толком не знаю, - ответил Мартен-Герр. - Должно быть, в этом деле столкнулись две линии моей жизни: одна, о которой я знаю сам, и вторая, о которой мне рассказывают. Например, меня уверяют, будто я был в сражении под Сен-Лораном и сдался там на милость победителя, а мне-то казалось, что я никогда там и не был... - И ты все это выслушиваешь? - словно изумившись, спросил Арно дю Тиль. - У тебя целых две истории? Но этакие похождения должны быть интересны и поучительны. Признаться, обожаю сногсшибательные рассказы! Хлебни-ка, брат, еще пять-шесть глотков, чтобы прояснилась память, и расскажи мне что-нибудь из своей жизни. Ты, часом, не из Пикардии? - Нет, - ответил Мартен, осушив добрые три четверти фляги, - нет, я с юга, из Артига. - Говорят, хороший край. Что ж у тебя там, семья? - И семья и жена, дружище, - охотно ответил Мартен-Герр. Стоит ли говорить, что кипрское винцо быстро развязало ему язык. Поэтому, подогреваемый обильными возлияниями и вопросами Арно, он принялся излагать свою биографию со всеми интимными подробностями. Он рассказал о своем детстве, о первой любви, о женитьбе, о том, что жена его прекрасная женщина, но только с одним недостатком - ее легкая ручка иногда, неизвестно почему, становится страшно тяжелой. Конечно, оплеуху от женщины мужчина всерьез не принимает, но все-таки это может надоесть. Вот почему Мартен-Герр расстался с женой без особого сожаления. Не забыл он упомянуть о железном обручальном колечке на своем пальце и о нескольких письмах, которые ему написала дорогая женушка, когда они впервые расстались, - они всегда при нем... здесь, на груди. Повествуя об этом, добряк Мартен-Герр страшно расчувствовался и даже пустил слезу. Потом перешел к рассказу о том, как он служил у виконта д'Эксмеса, как начал его преследовать какой-то злой дух, как он, Мартен-Герр, раздвоился и сам себя не узнавал в этом двойнике. Но эта часть его исповеди была уже знакома Арно дю Тилю, и он все норовил вернуть Мартена к годам его детства, к отчему дому, к друзьям и родным в Артиге, к прелестям и недостаткам его женушки, именуемой Бертрандой. Не прошло и двух часов, как лукавый Арно дю Тиль ловко выведал у него все, что ему хотелось знать о давнишних привычках и сокровенных поступках бедняги Мартен-Герра. По прошествии двух часов Мартен-Герр попытался было встать, но тут же грохнулся на землю. - Вот так так! Вот так так! Что случилось? - разразился он раскатистым смехом. - Накажи меня бог, это противное винцо сделало свое дело. Дай-ка мне руку, дружище, я попытаюсь удержаться на ногах. Арно приподнял его крепкой рукой, и он, шатаясь, поднялся на ноги. - Эге! Сколько фонариков! - вскричал Мартен. - Нет, до чего же я поглупел - звезды за фонари принял!.. И затянул на всю округу: За чаркой доброго вина Тебе предстанет сатана, Властитель преисподней бездны, Как собеседник разлюбезный! - Да замолчи ты! - закричал Арно. - Вдруг здесь где-нибудь поблизости бродит неприятельский дозор? - Довольно! Теперь уж я над ними сам посмеюсь! Что они мне могут сделать? Повесить? Ну и ладно, пусть! Ты меня, однако, здорово подпоил, дружище! За чаркой доброго вина!.. - Тс-с!.. Тихо!.. - прошипел Арно. - Ну, теперь попробуй пройтись. Ты хотел идти на ночлег в Оврэ? - Да, да, на ночлег!.. Но при чем здесь Оврэ? Я хочу поспать здесь, в траве, под фонариками господа бога. - Верно, а утром тебя подберет испанский патруль и пошлет тебя досыпать на виселицу. - На виселицу? - ответил Мартен. - Нет, тогда уж лучше я положусь на самого себя и поплетусь в Оврэ!.. Это туда идти? Ну, я пошел! Он действительно пошел, но по дороге выделывал такие немыслимые зигзаги, что Арно тут же понял: если его не поддержать, он свалится с ног, а это никак не входило в расчеты негодяя. - Знаешь что? - сказал он Мартену. - Я человек отзывчивый, а Оврэ совсем недалеко. Давай мне руку, я тебя провожу. - Идет! - ответил Мартен. - Я человек не гордый... - Тогда в путь, час уже поздний, - сказал Арно дю Тиль и, держа своего двойника под руку, направился прямо к виселице. - Но чтобы сократить время, может, еще расскажешь что-нибудь интересное про Артиг? - Так я тебе расскажу историю Папотты, - сказал Мартен. - Ах, ах! Эта бедняжка Папотта!.. Однако история с Папоттой была настолько запутанна, что мы не беремся передать ее суть. Наконец, когда рассказ уже близился к концу, они подошли к виселице. - Вот, - сказал Арно, - дальше мне идти без надобности. Видишь вот эти ворота? Это и есть дорога на Оврэ. Ты постучи, караульный тебе откроет. Скажешь, что ты от меня, от Бертрана, и он тебе покажет мой дом, а там тебя встретит мой брат, накормит ужином и устроит на ночлег. Ну, вот и все, любезный! Дай мне в последний раз свою руку - и прощай! - Прощай и спасибо тебе, - ответил Мартен. - Я даже не знаю, как мне отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Но не беспокойся - господь справедлив, уж он-то тебе за все воздаст, за все! Прощай, друг! Странное дело! Услышав это предсказание, Арно невольно вздрогнул и, хоть не был суеверен, чуть не позвал Мартена обратно, но тот уже стучал кулаком в ворота. "Вот идиот! Стучит в свою могилу, - подумал Арно. - Что ж, пусть стучит" Между тем Мартен, не подозревая, что его дорожный спутник издали следит за ним, истошно вопил: - Эй! Караул! Эй, цербер! Откроешь ты, бездельник, или нет? Я от Бертрана, от достойного Бертрана! - Кто там? - спросил часовой. - Ворота закрыты. Кто смеет подымать такой галдеж? - Кто смеет? Невежа, это я, Мартен-Герр, я же, если хотите, Арно дю Тиль и друг Бертрана!.. - Арно дю Тиль! Так ты Арно дю Тиль? - спросил часовой. - Да, Арно дю Тиль! - вопил Мартен-Герр, грохая в ворота руками и ногами. Наконец ворота распахнулись, и Арно дю Тиль, затаившийся в лесу, услыхал, как несколько солдат удивленно воскликнули в один голос: - Да это же он, честное слово! Конечно, это он! Тогда Мартен-Герр, должно быть опознав своих мучителей, испустил крик отчаяния. Затем по шуму и крикам Арно догадался, что храбрый Мартен, видя, что все пропало, пустился в бесполезную борьбу. Но против двадцати солдат он мог выставить только два свои кулака. Шум драки наконец стих. Слышно было, как Мартен проклинал все на свете. - Он небось думает, что кулаки и ругань ему помогут, - приговаривал довольный Арно, потирая руки. Когда снова воцарилась тишина, хитрец задумался и, наконец решившись, забился в глубь чащи, привязал лошадь к дереву, положил на сухие листья седло и попону, закутался в плащ и через несколько минут погрузился в глубокий сон, который господь дарует и закоренелому злодею, и невинному страдальцу. Так он проспал целых восемь часов кряду, а когда проснулся, было еще темно. Поглядев на звезды, он понял, что сейчас не больше четырех часов утра. Он поднялся, отряхнулся и, не отвязывая лошади, осторожно прокрался к дороге. На знакомой ему виселице покачивалось тело несчастного Мартена. Гнусная улыбка скользнула по губам Арно. Твердым шагом подошел он к телу и попытался было дотянуться до него. Но Мартен висел слишком высоко. Тогда он с кинжалом в руке залез на столб и перерезал веревку. Тело грохнулось на землю. Арно спустился обратно, стянул с пальца Мартена железное кольцо, на которое никто бы не польстился, пошарил у него за пазухой, вынул и бережно спрятал бумаги, снова закутался в плащ и преспокойно удалился. В лесу он отыскал свою лошадь, оседлал ее и поскакал во весь опор по направлению к Оврэ. Он был доволен: теперь мертвый Мартен-Герр больше не внушал ему страха. Спустя полчаса, когда слабый луч солнца возвестил рассвет, проходивший мимо дровосек увидел на дороге обрезанную веревку и повешенного, лежащего на земле. Он со страхом приблизился к мертвецу. Его мучало любопытство: почему тело рухнуло на землю? Под своей тяжестью или какой-то запоздалый друг перерезал веревку? Дровосек даже рискнул прикоснуться к повешенному, чтобы убедиться, действительно ли он мертв. И тогда, к его величайшему ужасу, повешенный вдруг пошевелился и встал на колени. Тут ошеломленный дровосек бросился со всех ног в лес, то и дело крестясь на ходу и призывая на помощь бога и всех святых. III. БУКОЛИЧЕСКИЕ МЕЧТЫ АРНО ДЮ ТИЛЯ Коннетабль де Монморанси, выкупленный королем из плена, только накануне вернулся в Париж и первым делом отправился в Лувр, дабы разведать, не пошатнулось ли его прежнее могущество. Но Генрих II принял его холодно и строго и тут же, в его присутствии, воздал хвалу способностям герцога де Гиза, который, как он сказал, если не спас, то, во всяком случае, приостановил утраты государства. Коннетабль, бледный от гнева и зависти, надеялся найти хоть какое-нибудь утешение у Дианы де Пуатье, но и она приняла его с холодком. Тогда Монморанси пожаловался на такой прием и сказал, что его отсутствие, вероятно, пошло на пользу некоторым господам. - Помилуйте, - скривила рот в злобной усмешке госпожа де Пуатье, - вы, наверно, уже слышали последнюю парижскую прибаутку? - Я только что прибыл, сударыня, и ничего еще не слышал, - пробормотал коннетабль. - Так вот что твердит на все лады эта подлая чернь: "В день святого Лорана не вернешь то, что выпало из кармана!" Коннетабль позеленел, откланялся герцогине и, не помня себя от бешенства, вышел из Лувра. Придя в свой кабинет, он швырнул на пол шляпу и взревел: - О, эти короли, эти женщины! Неблагодарные свиньи! Им подавай только успехи! - Ваша светлость, - доложил слуга, - там какой-то человек хочет с вами поговорить. - Пошлите его к черту! - откликнулся коннетабль. - Мне не до приемов! Пошлите его к господину де Гизу! - Ваша светлость, он только просил меня, чтоб я назвал вам его имя. А зовут его Арно дю Тиль. - Арно дю Тиль? - вскричал коннетабль. - Это другое дело! Впустить! Слуга поклонился и ушел. "Этот Арно, - подумал коннетабль, - ловок, хитер и жаден, а помимо прочего, лишен всякой совести и щепетильности. О! Вот если бы он мне помог отомстить всем этим мерзавцам! А впрочем, какая от мести выгода? Нет, он должен мне вернуть милость короля! Он знает много! Я уж хотел было пустить в ход тайну Монтгомери, но если Арно придумает что-нибудь похлестче, тем лучше для меня". В этот момент ввели Арно дю Тиля. В лице плута отразились и радость и наглость. Он поклонился коннетаблю чуть не до земли. - А я-то думал, что ты попал в плен, - сказал ему Монморанси. - Так оно и было, ваша светлость, - ответил Арно. - Однако же ты улизнул, как я вижу. - Да, ваша светлость, я им уплатил, но только особым способом - обезьяньей монетой. Вы прибегли к своему золоту, а я - к своей хитрости. Вот мы и оба теперь на свободе. - Ну и наглец ты, братец! - заметил коннетабль. - Никак нет, ваша светлость. Все это дело житейское, я просто хотел сказать, что человек я бедный, вот и все. - Гм!.. - проворчал Монморанси. - Чего же ты от меня хочешь? - Деньжонок... А то я совсем поистратился. - А почему это я должен снабжать тебя деньгами? - снова спросил коннетабль. - Придется уж вам раскошелиться, заплатить мне, ваша светлость. - Платить? А за что? - За новости, которые я вам принес. - Еще посмотрим, какие новости... - И мы посмотрим, какая будет оплата... - Наглец! А если я тебя повешу? - Малоприятная мера, которая заставит меня высунуть язык, но уж никак его не развяжет. "Мерзавец отменный, что и говорить, но пусть уж он считает себя незаменимым", - подумал Монморанси, а вслух сказал: - Ладно, я согласен. - Монсеньер очень добр, - ответил Арно, - и я позволю себе напомнить вам ваше благородное обещание, когда вы будете расплачиваться за понесенные мною расходы. - Какие расходы? - удивился коннетабль. - Вот мой счет, ваша светлость, - поклонился Арно, подавая ему тот самый знаменитый документ, который разрастался у нас на глазах. Анн де Монморанси бегло просмотрел. - Верно, - согласился он, - тут, помимо нелепых и вымышленных услуг, есть и такие, что были действительно полезны в свое время, но теперь я могу вспоминать о них только с досадой. - Ба, ваша светлость, а не преувеличиваете ли вы свою опалу? - невинно спросил Арно. - Что? - подскочил коннетабль. - Разве ты знаешь... разве уже стало известно, что я в опале? - Все - и я в том числе - сомневаются в этом. - Если так, - с горечью покачал головой коннетабль, - то можешь сомневаться и в том, что сен-кантенская разлука виконта д'Эксмеса и Дианы де Кастро ничем не помогла, ибо и по сю пору король не желает выдать свою дочь за моего сына. - Не убивайтесь так, ваша светлость, - едко усмехнулся Арно. - Я полагаю, король охотно отдаст вам свою дочь, коли вы сумеете ему вернуть ее. - Что ты хочешь этим сказать? - Я хочу сказать, что наш государь печалится ныне не только об утрате Сен-Кантена и о сен-лоранском поражении, но и об утрате своей нежно любимой дочери Дианы де Кастро, которая после осады Сен-Кантена исчезла, и никто не может с точностью определить, что с ней сталось. Десятки противоречивых слухов о ее исчезновении носятся по столице. Вы только вчера прибыли, монсеньер, и ничего не знаете, да и я сам узнал об этом лишь нынче утром. - У меня были другие заботы, - заметил коннетабль, - и мне нужно думать не о минувшей моей славе, а о теперешнем моем бесславии. - Совершенно верно, ваша светлость. Но не расцветет ли ваша слава вновь, если вы скажете королю примерно так: государь, вы оплакиваете вашу дочь, вы ищете ее повсюду, расспрашиваете всех о ней, но только я один знаю, где она находится, государь!.. - А ты это знаешь, Арно? - живо спросил коннетабль. - Все знать - таково мое ремесло, - отвечал шпион. - Я сказал, что у меня есть новости для продажи, и, как видите, мой товар отменного качества. Вы об этом под

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє