▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ─■ьр └ыхъёрэфЁ. ─тх ─шрэ√ -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -
ропитесь давать сигнал на приступ. Я все-таки надеюсь, что к восьми часам над фортом Ризбанк взовьется французский флаг, и тогда ваши солдаты с успехом пойдут на штурм! - Французский флаг - над фортом Ризбанк? - вскричал герцог де Гиз. - И думаю, что, увидев его, - продолжал Габриэль, - все корабли, прибывающие из Англии, немедленно повернут обратно. - Я тоже так думаю... - сказал герцог. - Но как вы этого добьетесь? - Позвольте сохранить мою тайну при себе, ваша светлость. Если вы сочтете мою затею нелепой, вы непременно пожелаете отговорить меня, а теперь не время рассуждать и сомневаться. Так или иначе, ни вас, ни армию я не опорочу и обойдусь только теми людьми, которые при мне. Я выполню свою задачу без посторонней помощи или умру. - К чему такая гордость? - Гордость здесь ни при чем, ваша светлость. Я просто хочу возместить ту великую милость, которую вы обещали мне оказать. - О какой милости вы говорите, Габриэль? У меня довольно хорошая память, особенно когда дело касается моих друзей... Однако, право, я что-то... Но Габриэль перебил его: - Монсеньер, для меня милость эта важнее всего! Мне бы хотелось, чтоб вы подтвердили перед королем следующее: взятие Кале было задумано и осуществлено именно мною! Уж поверьте мне, ваше высочество, не ради почестей я этого добиваюсь - пусть они достанутся вам, главе всей кампании... Вот о какой милости идет речь... - И вы говорите о такой величайшей доблести лишь намеками? - воскликнул герцог. - Черт побери, неужто вы в этом сомневаетесь? Да это же не милость, а простая справедливость! Я всегда готов признать и оценить вашу доблесть и вашу службу, виконт д'Эксмес! - Мое честолюбие так далеко не заходит, - отвечал Габриэль. - Пусть король узнает о моих трудах, у него в руках есть награда, которая для меня дороже всех почестей и всех земных благ. - Король будет знать все, что сделано вами для него, Габриэль! А теперь скажите, не могу ли я вам быть полезен еще чем-нибудь? - Можете, монсеньер, и я попрошу вас о некоторых услугах. - Говорите. - Во-первых, мне нужно знать пароль, чтобы нынче ночью выйти из лагеря. - "Кале и Карл". - Затем, ваша светлость, если я паду, а вы победите, прошу вас иметь в виду, что герцогиня де Кастро, дочь короля, - пленница лорда Уэнтуорса. - Я знаю свой долг человека и дворянина. Дальше. - Наконец, ваша светлость, этой ночью мне окажет немалую помощь один здешний рыбак по имени Ансельм. Возможно, что он погибнет вместе со мной; я хочу, чтоб его семья была обеспечена за мой счет. Я написал об этом моему управляющему Элио, но и вас прошу проследить за выполнением моей воли. - Будет сделано. Это все? - Все, ваша светлость! Но если нам больше не придется свидеться, вспоминайте обо мне хоть изредка и поведайте о моей участи двум известным вам людям: королю, который, безусловно, порадуется моей смерти, и госпоже де Кастро, которая, возможно, опечалится. Больше я не смею вас задерживать. Прощайте, ваша светлость! Герцог де Гиз встал: - Гоните прочь печальные мысли. Я ухожу, а вы, друг мой, еще раз хорошенько все продумайте в своем таинственном плане. Мне же, видимо, не суждено заснуть этой ночью. Больше всего меня тревожит та полнейшая неизвестность, которой окутана ваша затея. Но тайный голос твердит мне, что мы с вами еще увидимся, и я не прощаюсь с вами, нет! - Спасибо за доброе предчувствие, - сказал Габриэль. - Если мы встретимся, так только во французском городе Кале! - И тогда вы сможете гордиться тем, что спасли честь Франции, а заодно и мою! - Иногда, монсеньер, маленькие шлюпки спасают большие корабли, - с поклоном ответил Габриэль. Уходя из палатки, герцог де Гиз в последний раз пожал руку виконту д'Эксмесу, дружески обнял его и задумчиво побрел к себе. XVII. ПОД ПОКРОВОМ ТЕМНОЙ НОЧИ Проводив герцога, Габриэль вернулся и подал знак Мартен-Герру, которому, очевидно, не нужны были никакие разъяснения. Он поднялся и вышел. Через четверть часа оруженосец возвратился в сопровождении какого-то худого, оборванного человека. Мартен подошел к погруженному в размышления Габриэлю: - Ваша милость, вот тот человек. - Очень хорошо! Так это вы рыбак Ансельм, о котором мне говорил Мартен-Герр? - обратился Габриэль к пришельцу. - Да, ваша милость, это я. - И вы знаете, чего мы ждем от вас? - Ваш оруженосец сказал мне об этом, ваша милость, и я к вашим услугам. - Мартен-Герр должен был также поставить вас в известность, что вы рискуете жизнью наравне с нами. - О, об этом можно было и не упоминать. Я и так каждый день рискую жизнью, чтобы поймать какую-нибудь рыбешку, и зачастую возвращаюсь ни с чем. Гораздо милее рискнуть сегодня своею вяленой шкурой ради вас... притом за приличное вознаграждение. - Это верно, - заметил Габриэль, - но ведь твои повседневные опасности всегда непредвиденны, - например, в заведомую бурю ты не выйдешь в море. А тут опасность вполне определенная. - Конечно, надо быть либо святым, либо сумасшедшим, чтобы в этакую ночь довериться морю. Но это дело паше, не мне вас отговаривать. - Но когда мы доберемся до цели, - продолжал Габриэль, - твоя служба на том не кончится. Тебе придется пойти в драку и поработать по-солдатски ничуть не хуже, чем по-рыбацки. Не забывай об этом!.. - Ладно, - проворчал Ансельм, - вы только меня не запугивайте. Вы отвечаете за жизнь тех, кто мне дорог, а я взамен отдаю свою. Сделка состоялась, больше говорить не о чем. - Ты храбрый человек, - сказал виконт. - Можешь быть спокоен: и жена, и твои дети ни в чем не будут нуждаться. На этот счет я дал распоряжение своему управляющему Элио, а герцог де Гиз лично проследит за этим. - Больше мне и не нужно, - молвил рыбак, - вы великодушнее любого короля. Я вас не подведу. - Теперь скажи: твоя лодка выдержит четырнадцать человек? - Ваша милость, она выдерживала и до двадцати. - Нужны тебе еще гребцы? - Ясное дело, ваша милость. У меня и так будет полно хлопот с рулем да с парусом, ежели придется его ставить. Тут в разговор вмешался Мартен-Герр: - Трое из наших ребят - Амброзио, Пильтрусс и Ландри - гребут так, словно никогда ничем другим и не занимались. Да и я сам прилично гребу. - Ну и ладно, - рассмеялся Ансельм, - Мартен мне открыл все, кроме одного: где мы должны причалить. - У форта Ризбанк, - произнес виконт д'Эксмес. - У форта Ризбанк? Вы сказали: у форта Ризбанк? - переспросил пораженный Ансельм. - А что, ты возражаешь? - Какие там возражения! - махнул рукой рыбак. - Только место-то не слишком важное для высадки, я там еще ни разу не бросал якорь. Ведь это же голая скала! - Ты отказываешься? - Да нет же! Доставлю уж вас до форта Ризбанк, если удастся. Веселенькую прогулочку вы затеяли! - Когда мы должны быть готовы? - спросил Габриэль. - А вы хотите быть там к четырем часам? - Между четырьмя и пятью, не позже. - Тогда надо выйти из лагеря в час ночи. - Хорошо, я предупрежу своих людей. - Так и сделайте, монсеньер, - согласился рыбак. - Только разрешите мне соснуть часок вместе с ними. Со своими я попрощался, лодка надежно укрыта, так что уходить от вас мне не с руки. - Ты прав, Ансельм, поспи-ка немного. Ведь нынешней ночью тебе придется потрудиться на славу. А сейчас... Мартен-Герр, оповести отряд. - Эй, вы! Все сюда! - закричал Мартен-Герр. - Что? Что случилось? - посыпались вопросы. Все поднялись и обступили Мартен-Герра. - Благодарите его светлость: через час - вылазка. - Вот это здорово! Очень хорошо! Ура! - завопили волонтеры. Мальмор тоже присоединил свое ликующее "ура" к товарищам по оружию. Но в этот же момент вошли четыре санитара, посланные Амбруазом Парэ, и, несмотря на сопротивление раненого, уложили его на носилки. Напрасно Мальмор обращался к своим товарищам с душераздирающими воплями, напрасно он осыпал их проклятиями, называя трусами и мошенниками. С ним никто не посчитался, и его унесли. - Теперь нам остается, - сказал Мартен-Герр, - точно определить каждому свое место и распределить обязанности. - А какая работенка нам предстоит? - спросил Пильтрусс. - Пойдем на приступ! - Тогда я иду первым! - вскричал Ивонне. - Хорошо, - согласился оруженосец. - Несправедливо! - заявил Амброзио. - Ивонне вечно лезет вперед, как будто, кроме него, никого нет! - Не спорьте! - перебил их виконт д'Эксмес. - В предстоящем нам приступе первый в ряду подвергается наименьшей опасности. Это ясно хотя бы из того, что замыкаю шествие я! - Тогда Ивонне просчитался, - рассмеялся Амброзио. Мартен-Герр назвал каждому его номер в будущей цепи. Амброзио, Пильтрусса и Лактанция оповестили, что они сядут за весла. Итак, все было подготовлено, все рассчитано, все предусмотрено. Габриэль приказал всем ложиться спать: в нужный час он сам их разбудит. Через несколько минут по всей палатке разнесся богатырский храп, которому вторили монотонные бормотания Лактанция. Наконец стихли и они. Один Габриэль не спал. Через час он потихоньку разбудил своих людей. Все поднялись, бесшумно оделись и вышли из лагеря. Габриэль вполголоса произнес: "Кале и Карл", и часовые беспрепятственно пропустили их. Маленький отряд во главе с Ансельмом миновал деревню и двинулся вдоль берега. Никто не проронил ни слова; только слышно было, как надрывается ветер да глухо стонет море... Там, в городе, тоже кто-то не спал. То был лорд Уэнтуорс. Он только что вернулся в свой дом, чтобы хоть на какое-то время забыться сном. Он ведь не спал целых трое суток, с неослабевающей энергией затыкая все самые опасные бреши в обороне города, поспевая всюду, где требовалось его присутствие. Вечером 4 января он еще раз побывал в Старой крепости, самолично произвел развод караулов, проверил надежность городской стражи, на чьей обязанности лежала охрана форта Ризбанк. Все было готово к отражению штурма. А завтра... завтра прибудут подкрепления, которые он запросил из Дувра. Да, для волнений не было никаких причин, и все-таки утомленный до крайности лорд Уэнтуорс не мог заснуть. Какая-то смутная, безотчетная тревога не покидала его, заставляя ворочаться в постели с боку на бок. - Черт возьми! Ведь все предосторожности приняты. Старая крепость недоступна, и неприятель наверняка не отважится на ночной штурм, все остальные позиции надежно защищены дюнами и морем. Лорд Уэнтуорс твердил себе это тысячи раз и все-таки не мог заснуть. Он чувствовал, как в ночи, окутавшей город, зарождается какая-то страшная беда, восстает во плоти какой-то невидимый враг. И этот враг - не маршал Строцци, не герцог де Невер, даже не великий Франциск де Гиз. Кто он? Не бывший ли его пленник, тот самый безумный виконт д'Эксмес, воздыхатель госпожи де Кастро? Неужели это он? Ха-ха... Забавный противник для губернатора Кале, столь надежно охраняемого! И, несмотря ни на что, лорд Уэнтуорс не мог ни подавить, ни объяснить своего страха. Он чувствовал его, ощущал - и не мог спать. XVIII. МЕЖДУ ДВУХ ПРОПАСТЕЙ Форт Ризбанк, тот самый, который из-за своих восьми выступов именовался Восьмигранником, был сооружен перед самым входом в Кале. Массивный и угрюмый, он глыбой вздымался над скалой, такой же мрачной и громадной. Море нередко обрушивало свои грозные валы на эту сумрачную скалу, но никогда не добиралось до крепости. В эту ночь, на 5 января 1558 года, море было как никогда бурным и зловещим. Из глубины его доносились какие-то протяжные скорбные стоны, подобные рыданиям безутешной в своем отчаянии души. Прошло всего несколько минут после смены часовых, как вдруг чей-то отчетливый голос, похожий на зов далекой трубы, ворвался в шум рычащего прибоя, в эти вечные стоны океана. Заступивший на караул часовой вздрогнул, прислушался и, словно не поняв происхождения этого странного зова, прислонил свой арбалет к стене. Затем, убедившись, что рядом никого нет, он приподнял сторожевую будку, извлек оттуда свернутую в клубок веревочную лестницу и тут же прикрепил ее к железному крюку, которым увенчивалась амбразура башни. Затем он связал между собою два конца лестницы и через амбразуру бросил ее вниз. Благодаря двум свинцовым грузилам лестница благополучно скатилась к самому подножию крепости. Едва лишь часовой закончил свою таинственную процедуру, как показался ночной дозор и, увидев, что часовой на посту, обменялся с ним паролем и спокойно прошел дальше. Было уже четверть пятого утра... Через два часа поистине героических усилий лодка наконец причалила к форту Ризбанк. К скале приставили деревянную лестницу, уткнув верхний ее конец в первую же попавшуюся выемку. Один за другим в полном молчании высадившиеся смельчаки одолели лестницу и начали карабкаться вверх по скале, пользуясь каждой щелью, каждым углублением. Цель их - достичь подножия башни. Но ночь была темная, скала скользкая, руки у них срывались, пальцы кровянились о камень; один из них оступился и, не удержавшись, рухнул в море. По счастью, последний из четырнадцати все еще находился в лодке, и, видя, что сорвавшийся в море бедняга уже плывет к лодке, он протянул ему руку. - Это ты, Мартен-Герр? - неуверенно спросил он, не разглядев его в темноте. - Он самый, ваша светлость! - Как это тебя угораздило свалиться? - упрекнул его Габриэль. - Лучше я, чем другой. - Почему это? - А потому, что другой мог бы и закричать. - Пожалуй, так, - согласился Габриэль. - Но коли уж ты очутился здесь, помоги мне привязать лодку вот к этому корневищу. - Корневище не больно-то крепко держит, ваша светлость. Вдруг его вырвет волной, и тогда лодка пропадет, да и мы заодно с ней. - Что делать? Лучше не придумаешь, - ответил виконт. Привязав канатом лодку, Габриэль приказал оруженосцу: - Подымайся! - После вас, ваша милость. - Тебе говорят - поднимайся! Ну! - нетерпеливо топнул ногой Габриэль. Момент был неподходящий для споров. Мартен-Герр, а следом и Габриэль доползли до лестницы и стали подниматься вверх. Когда Габриэль уже занес ногу на последнюю ступень, огромная волна налетела на берег, вырвала корневище и унесла в открытое море лодку вместе с лестницей. Виконт погиб бы, если бы Мартен мгновенно не наклонился над морскою пропастью и не удержал за плащ своего хозяина. - На сей раз ты спас мне жизнь, Мартен! - Так-то оно так, но вот лодка-то распрощалась с нами! - Пустяки! Ведь она оплачена, - беззаботно рассмеялся Габриэль, скрывая свое беспокойство. - Все едино, - пожал плечами Мартен-Герр. - Если там, наверху, не окажется вашего человека, или лестница не достанет до земли, или оборвется у нас под ногами, - значит, все наши надежды на возвращение укатились вместе с этой проклятой лодкой. - Тем лучше, - молвил Габриэль, - теперь нам остается победить или погибнуть! - Пусть так, - просто согласился Мартен. - Идем! Отряд, наверно, уже добрался до башни - шума-то совсем не слышно. Ладно, трогаемся... Только будь осторожен, Мартен. - Не беспокойтесь, на этот раз не сорвусь! Они двинулись в путь и через десять минут, преодолев неисчислимые опасности и препятствия, присоединились к остальным. Было уже без четверти пять, когда Габриэль с непередаваемой радостью обнаружил веревочную лестницу, свисавшую со скалы. - Видите, друзья, - вполголоса сказал он, - нас наверху ждут. Возблагодарим господа, ибо обратного пути у нас нет: море поглотило нашу лодку. Итак, вперед - и бог наш защитник! - Аминь! - добавил Лактанций. Теперь все знали, что вернуться обратно невозможно, но никто не заколебался. При слабом свете едва наступающего утра Габриэль пристально вглядывался в суровые, бесстрастные лица смельчаков. И все они, как один, повторили за ним: - Вперед!.. - Помните, кто за кем идет! Первый - Ивонне, за ним - Мартен-Герр, за ними - каждый по порядку своих номеров. Замыкающий - я. Веревка, полагаю, достаточно крепка. - Веревка железная, ваша светлость, - сказал Амброзио. - Мы уж ее опробовали, она не то что четырнадцать, а тридцать душ выдержит! - Тогда дело за тобой, Ивонне, - сказал виконт д'Эксмес. - Ты рискуешь пропустить самое опасное в нашем путешествии. Иди - и мужайся! - Мужества, монсеньер, мне не занимать, особенно когда бьет барабан и грохочут пушки. Но, признаться, нет у меня привычки к тихим вылазкам и скользким канатам. А вообще-то хорошо, когда идешь впереди всех. Габриэль, не желая спорить на эту тему, резко сказал: - Хватит болтать! Надо не говорить, а дело делать. Вперед, Ивонне! И помни: передышка - только на стопятидесятой ступеньке. Все готовы? Мушкеты - за спину, кинжалы - в зубы! Смотрите вверх, а не вниз, думайте о всевышнем, а не о гибели! Вперед! Ивонне поставил ногу на первую ступень. Пробило пять часов. Медленно и бесшумно четырнадцать смельчаков начали свое опасное восхождение. Поначалу Габриэль, замыкавший шествие, почти не ощущал опасности. Но чем выше они подымались, тем сильнее и сильнее раскачивалась эта диковинная гроздь, унизанная живыми существами. Вот тогда-то он и почувствовал, что опасность стала чуть ли не осязаемой. Страшное и величественное зрелище представляла эта картина: в темноте, под дикое завывание ветра, четырнадцать человек, похожих на призраки, в полной тишине карабкаются по отвесной стене, на вершине которой ждет их возможная, а внизу верная смерть. На стопятидесятой ступеньке Ивонне остановился. Еще раньше было обусловлено, что на передышку уйдет столько времени, сколько потребуется дважды прочитать "Отче наш" и "Богородицу". Но и после этого Ивонне не двинулся с места. Тогда Мартен-Герр счел за благо хлопнуть его по ноге и шепнул. - Трогай! - Не могу... - хрипло отозвался Ивонне. - Не можешь? Почему, негодяй? - вздрогнул Мартен-Герр. - Голова закружилась... Холодный пот выступил на лбу у Мартена. На какое-то мгновение он не знал, на что решиться. Если у Ивонне действительно закружилась голова и он упадет, он невольно увлечет вниз и всех остальных. Спускаться обратно тоже не имело смысла. В таком ужасном, никак не предвиденном положении Мартен совершенно растерялся и ограничился тем, что наклонился к Ансельму, который двигался за ним, и сказал: - У Ивонне голова закружилась. Ансельм, как и Мартен, тоже вздрогнул и, в свою очередь, сообщил Шарфенштейну, своему соседу: - У Ивонне голова закружилась. Так, по цепочке, эта страшная весть дошла до Габриэля, который, услыхав ее, побледнел. XIX. ОТСУТСТВУЮЩИЙ АРНО ДЮ ТИЛЬ ОКАЗЫВАЕТ ПАГУБНОЕ ВЛИЯНИЕ НА СУДЬБУ БЕДНЯГИ МАРТЕН-ГЕРРА Это был самый страшный и напряженный момент. Потрясенный Габриэль словно увидел перед собой воочию неумолимую опасность. Да не одну, а целых три. Внизу бурлящее море, казалось, требовало своей доли добычи; впереди, над головой Габриэля, двенадцать человек застыли в смертельном ужасе, не имея возможности ни отступить, ни продвинуться, прег

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє