зу про нас не
слыхал!
 -- И что ты почувствовал?
 --  Что  ненавижу его со всеми потрохами,  вот что! Поганец! Плетет про
Пола Ньюмэна  и Стива Маккуина, какие  они великие актеры! А ведь все знают,
что они и играть-то не  умеют. Гоняют на мотоциклах голыми по пояс и зыркают
в камеру,  вот и все их лицедейство. Считается,  что у  них  соблазнительный
вид, и жены их тоже соблазнительные. Ну, и что с того?
 -- Соблазнительные жены... -- повторил доктор Эйк.
 --  Вот-вот. Можно подумать, моя не соблазнительна. Соблазнительнее  не
бывает. Бюст -- четвертый номер, и стоит торчком. Ты не можешь не  признать,
что она и впрямь заводит.
 -- И какие чувства это у тебя вызывает?
 -- Прекрасные, -- ответил Финни. -- То есть, раньше вызывало, пока я не
узнал  от  буфетчика,  что  по  вторникам  и  четвергам  Глория  приходит  в
"Эль-Греко" с каким-то бородатым толстяком.
 Он сел и медленно сжал рукоятку пистолета. Доктор Эйк сделал вид, будто
не заметил этого движения.
 -- Не совсем понимаю, -- нахмурившись, сказал он.
 -- Все ты понимаешь, козел двумордый.
 -- Значит, когда буфетчик  упомянул бородатого толстяка, ты решил,  что
речь идет обо мне?
 --  Ничего  я  не  решил.  Просто  припомнил, кто из  моих  знакомых --
подонки.  Потом  -- кто  из этих подонков  имеет  мясистые  телеса  и  носит
козлиную бородку. Вот ты и получился.
 -- Ты полагаешь, что сделал правомерный вывод? -- спросил доктор Эйк.
 -- Да.
 -- И что было дальше?
 -- Я сказал Джорджу, что убью мерзкого сукина сына.
 -- Что ты почувствовал, когда злился на меня?
 -- Ничего хорошего. Мои чувства будут  куда слаще, когда я всажу пулю в
твое толстое пузо.
 -- Почему  ты считаешь меня толстым?  --  с  неподдельным  любопытством
спросил доктор Эйк.
 -- Потому что ты и есть толстяк. Самодовольный раздутый немецкий боров.
 -- Ты всегда считал меня жирным?
 -- Нет.  Кажется, до  сих пор  ни разу не  замечал  этого.  Не  обращал
внимания. Но теперь вижу: ты -- грузный, жирный, сальный негодяй.
 -- Значит, твое мнение обо мне изменилось совсем недавно?
 -- Ты чертовски прав, шмат прогорклого сала!
 --  Вообще-то фамилия  у  меня  голландская, а  не  немецкая, -- сказал
доктор Эйк.  -- И я совсем не толстый. Ростом  я под метр девяносто, а вес у
меня меньше центнера. Я просто плотный. Вот почему ты никогда не считал меня
толстяком.
 -- Ошибаешься,  --  заявил Питер Финни.  -- Я не считал  тебя толстяком
просто потому, что никогда не обращал на тебя внимания, вошь ты небритая.
 -- Двадцать процентов мужчин, живущих в Лос-Анджелесе, имеют избыточный
вес, -- сказал доктор Эйк. -- И многие местные толстяки носят бороды.
 -- Это не имеет значения, --  заявил Питер. -- Потому что ты и есть тот
гаденыш.
 Доктор Эйк смиренно вздохнул.
 -- Ты заблуждаешься, Питер. Ты просто убедил себя, что это так.
 -- Я точно знаю, что это так.
 Доктор Эйк покачал головой.
 -- Ты  был зол как черт, когда вошел  в бар, -- сказал он. --  Болтовня
буфетчика  уязвила  тебя. Но потом, когда тот же самый буфетчик, который, по
твоим  собственным словам,  ничего не  знает,  упомянул  имя  твоей  жены  и
брякнул, что-де она встречается с каким-то таинственным бородатым толстяком,
ты сразу же подумал, что этот толстяк -- твой психоаналитик. Почему?
 -- Потому что ты  -- он и есть, -- упрямо повторил  Финни, но  пистолет
все-таки опустил.
 -- И ты ни разу не подумал ни о ком другом? Почему?
 -- Ну, не знаю, -- помявшись, ответил Финни.
 -- Ты пытался вытянуть из буфетчика подробности? Разузнать побольше?
 -- Нет.
 -- Почему?
 -- Не хотелось.
 -- Ты не мог не  придать случившемуся большого значения и не попытаться
все разнюхать.
 --  Когда буфетчик заговорил, я  сразу же решил, что все ясно как день.
Понял, о ком он ведет речь. Во всяком случае, мне так казалось.
 -- А теперь?
 -- Теперь уж и не знаю. Но, когда я подумал  о тебе, мне вспомнился наш
прошлый  сеанс  и  мой  рассказ  о  матери,  о неумении  ладить  с людьми, о
сомнениях в верности Глории.
 -- Почему ты вспомнил об этом?
 -- Не знаю.
 -- Или не хочешь знать.
 Финни поник головой и погрузился в молчание.
 --  По  сути дела,  -- продолжал Эйк, -- мы обсуждали  твои неурядицы в
сфере интимной, правильно? Когда до тебя дошли слухи о неверности жены, твоя
тревога усугубилась. Ты разволновался,  вот и вспомнил нашу прошлую встречу,
во время которой тоже был взволнован.
 -- Видать, так, -- согласился Финни.
 -- Волнение сменилось раздражением,  неприязнью, злостью.  Мысленно  ты
стал убийцей.
 -- Да.
 -- Но на самом деле ты  не собирался  убивать  меня,  верно, Питер? Это
была лишь фантазия?
 -- Наверное.
 -- Ты разобрался в причинах?
 Финни сосредоточенно нахмурился.
 -- Полагаю, я фантазировал,  -- сказал он. -- Я испытал унижение, когда
тот гад заговорил о Глории.  Хотел руки на себя наложить, но потом  принялся
фантазировать и представил, как убиваю тебя.
 Доктор Эйк глубокомысленно кивнул.
 -- Похоже, ты хорошо разобрался в себе. Что ты сейчас чувствуешь?
 Финни облегченно вздохнул и прилег на кушетку.
 -- Мне гораздо лучше, -- сказал он.
 -- Вот и хорошо. Хочешь продолжить беседу на эту тему?
 -- Нет, -- ответил Финни. -- Поговорим о чем-нибудь еще.

 Спустя час Питер Финни любезно распрощался с доктором  Эйком, извинился
за бурное вторжение и,  подмигнув  очаровательной  секретарше, вышел. Доктор
тотчас  уселся  в кресло, задумчиво погладил  свою  козлиную бородку и, сняв
трубку, набрал номер.
 -- Дорогая, придется изменить наши планы, -- сказал он.
 -- С какой стати? -- спросила Глория Старр.
 --  Питер  только  что  был у меня. Он  дознался, что ты встречаешься с
кем-то в "Эль-Греко".
 -- Он подозревает...
 -- Меня? Да. Но я все уладил.
 -- Как нам теперь быть?
 -- Выждать недельку, а  потом встретиться в "Эстрагоне". Ты знаешь, где
это?
 -- Сердце подскажет, любовничек, -- вполголоса ответила Глория.
 -- Значит, в обычное время в следующий вторник.
 Повесив трубку, доктор  Эйк поднял глаза и увидел  стоявшего  на пороге
Питера  Финни. Тот  был  мрачен  как  туча,  очень  сердит  и явно  готов на
убийство. Правая рука его сжимала рукоятку пистолета в кармане пиджака.
 -- Питер, -- залопотал доктор, --  не спеши  с выводами. Клянусь  тебе,
я...
 Финни ухмыльнулся.
 --  Я только хотел  сказать, что  приду на  очередной сеанс в следующую
пятницу.
 Доктор Эйк попытался взять себя в руки.
 --  Здоров  ли  ты? --  беспечно  осведомился  Финни. -- У  тебя  такой
несчатный вид.
 -- Да... да, все хорошо.
 -- Слава богу. Мне не хотелось бы покидать тебя именно сейчас.
 -- То есть?
 -- Тебе очень пригодятся эти деньги.
 -- Деньги?
 -- Да, та сотня в час, что я тебе плачу, и гораздо больше.
 -- Не понимаю.
 -- А что тут непонятного? Как  ты думаешь, почему я уже полгода заливаю
в твой нежные ушки нектар "Глория"? Зачем живописую ее прелести и постельные
навыки? Зачем рассказываю тебе о своей импотенции и о том, что Глория лишена
ласки?
 -- Это беспокоит тебя, -- ответил доктор Эйк.
 -- Нет, меня беспокоит другое. Меня беспокоит то, что глупая  потаскуха
не работает  и  сосет из меня  все  соки.  Две тысячи долларов в  неделю  на
шмотки, машины и прочую дребедень. Этот телесериал озолотил меня, вот Глория
и   решила,  будто   я  --  дойная  корова.  Она  тупа,   жадна,  мелочна  и
невежественна, и я ее терпеть не могу.
 -- Но, Питер...
 --  Сложность  заключалась в  том, что  я не знал,  как  развестись, --
продолжал  Финни.  --  Я  чертовски хорошо зарабатываю,  и  Глория наверняка
подала бы на алименты. Замуж  ей не выйти: какой нормальный мужик женится на
безработной  актриске,  игравшей  в  "Пляже на  заре"?  Вот и  пришлось  мне
устроить  ей  романтическое приключение, найти другого мужчину. Тут-то ты  и
пригодился.
 -- Питер, ты просто спя...
 -- Мой  поверенный знает одно  замечательное сыскное  бюро. У них  есть
все, даже устройство для фотосъемки в инфракрасных лучах. Ты уж не обессудь,
если  твое имя помянут на бракоразводном процессе, но  речь идет о чертовски
больших деньгах...
 -- Питер...
 -- Но  нам  был нужен  последний штрих,  --  продолжал  Финни, небрежно
помахивая пистолетом  перед носом доктора  Эйка. --  Надежный  благообразный
свидетель,  способный  пробудить в  судьях  сочувствие  и имеющий  некоторое
отношение  к  происходящему. Лучшей  кандидатурой  на эту  роль, разумеется,
стала  мисс Патрик, прелестница, которая сидит у тебя в  приемной. Мы  с ней
встречаемся  уже   несколько   недель.  Какая  секретарша  откажет  себе   в
удовольствии подслушать разговор своего нанимателя? Совершенно случайно, как
ты понимаешь.
 -- Питер, все это...
 -- Она прослушивала  тебя целых две недели, но ты -- человек осторожный
и  никогда  не  звонил  Глории из кабинета. Вот  мы  с мисс Патрик и  решили
пришпорить тебя, чтобы ты засуетился.
 Доктор Эйк откинулся в кресле и медленно покачал головой. Финни нацелил
пистолет ему в лицо и трижды спустил курок. Комната наполнилась густым едким
дымом.  Прошло несколько секунд, прежде  чем  доктор  Эйк  уразумел,  что не
ранен: пистолет был заряжен холостыми патронами.
 Питер Финни расхохотался.
 -- Ну-с, --  спросил  он чихающего  в  дыму доктора  Эйка, -- и что  ты
почувствовал?

 Перевел с англ. А. Шаров (harov@otma.ru)


Винсент Старретт. Та, другая...


 coy Винсент Старретт
 coy перевели с англ. Л. Соколова, А. Шаров (harov@otma.ru)


 -- Вы и есть  мистер Дюбуа? -- спросила посетительница, удивленно глядя
на пухленького коротышку-сыщика?
 -- К вашим  услугам,  мадам, -- с поклоном отвечал он. В  его  голосе и
повадке  непостижимым  образом  сочетались  подобострастие  и   высокомерие.
Посетительница смутилась и нервно усмехнулась.
 -- Прошу прощения, но я наслышана о вас, и мне казалось, что вы гораздо
моложе.
 -- И,  конечно  же, не  такой  седой и  дородный,  -- с улыбкой ввернул
сыщик. -- Увы, в наш  век возраст и  приобретенные с  ним знания не в чести.
Но, если я могу быть вам полезен, то с удовольствием помогу.
 --  Надеюсь,  все останется  между нами?  -- спросила посетительница --
пожилая, но моложавая дама, вооруженная лорнетом.
 Александр Дюбуа снова отвесил поклон.
 -- Можете не сомневаться. Присаживайтесь, мадам.
 -- Меня зовут Хоуп Грейндж. Мне нужна помощь в очень щекотливом деле...
И очень непростом... Речь идет  о моем муже.  Его исчезновения стали притчей
во языцех в городе.
 -- Вернее, в той части города, где у мадам есть знакомые.
 -- Вы  правы, -- миссис Грейндж холодно  улыбнулась. -- Хочу, чтобы все
было ясно: я пришла к вам не как несчастная обманутая жена...
 Дюбуа снова поклонился.
 -- Вы знаете, кто мой муж?
 -- Безусловно. Мистер  Грейндж -- крупный промышленник, член  правления
коммерческой  ассоциации,  пресвитерианец, до  недавнего  времени состоял  в
коллегии министерства торговли. Его коллекция марок -- вторая по  величине в
стране.
 --  Ваши познания поразительны, -- у посетительницы  округлились глаза.
--  Могу  добавить,  что он  подвержен приступам хандры  и время  от времени
пропадает неведомо куда.  Это происходит примерно раз в месяц. Началось  уже
давно, несколько лет назад. Утром уходит на службу, потом звонит и сообщает,
что не вернется вечером. Никаких объяснений. А, когда возвращается, говорит,
что уезжал по делам.
 -- Неугомонный человек. Дома его угнетает вынужденная праздность?
 -- Напротив, дома он  всем доволен  и даже счастлив. Это неудивительно.
Вам известно, что мы -- обеспеченные люди?
 --  Живете  вы  в  достатке.  Я  как-то  проходил  мимо  вашего   дома.
Великолепное имение.  А какие оранжереи! Я знаю, что у  вас  много картин  и
редких книг...
 -- Как видите, никаких причин для недовольства. У нас множество друзей,
некоторые из них -- влиятельные люди.
 -- Вы полагаете, что дела -- лишь отговорка?
 --  Не  знаю.  Но  его  глаза,  голос,  преувеличенная  нежность  очень
подозрительны. Это  похоже на  издевку. И я чувствую фальшь. Он отказывается
говорить о делах под тем предлогом, что я все  равно ничего не пойму. Ума не
приложу, зачем ему куда-то ездить. Его делами управляют молодые служащие.  Я
дала ему понять, что подозреваю обман.
 -- Да,  поверить в обман подчас легче,  чем попытаться раскрыть его, --
согласился сыщик. -- Умные люди это понимают и действуют соответственно.
 -- Но я чувствую себя несчастной.
 --  А есть  ли  на то  причины?  В  вашем состоянии человек  становится
недоверчивым и видит подозрительное даже в самом обыденном.
 -- Я пыталась следить за ним, но безуспешно.
 -- Вы подозреваете, что у него есть другая женщина, мадам?
 -- А что еще я могла подумать?
 -- Расскажите все по порядку.
 -- Однажды он  позвонил  мне днем и сказал, что  не  вернется  домой. Я
тотчас помчалась  к нему в контору, дождалась, пока он выйдет  из  здания, и
пошла  следом. Он  долго бродил  по  улицам,  посидел  в парке  и,  наконец,
вернулся к  тому месту, откуда пустился в  путь, вошел в старый дом рядом  с
конторой и  исчез. Вы знаете деловой квартал  на Северной  стороне? Мешанина
старых и  новых  зданий, контор и жилых домов. Я вошла в  подъезд, но дверцы
лифта  уже  закрылись.  Лифт  останавливался  на  втором,  четвертом и пятом
этажах. Я побывала на всех, но не нашла мужа. И из здания он не выходил.
 -- А что вы обнаружили на этих этажах, мадам?
 --  Театральное агентство,  конторы мелких стряпчих и торговые фирмы. Я
зашла в некоторые, притворившись, что разыскиваю мистера Смита.
 Александр Дюбуа с улыбкой покачал головой.
 -- Вам повезло, что там не оказалось ни одного Смита. И к какому выводу
вы пришли в конце концов?
 --  Полагаю,  он нырнул  в  здание,  чтобы  сбить  с  толку  возможного
преследователя, а потом пошел в другое место.
 --  Возможно,   вы  правы,  --  сказал  сыщик.  --  Вы  повторяли  этот
эксперимент?
 -- Месяц спустя. С тем же результатом.
 -- Могу я спросить, по каким улицам он гулял?
 -- Контора находится на  Онтарио-стрит. По  ней он  дошел  до бульвара,
заглянул в парк, потом двинулся обратно тем же путем.
 -- Отличная прогулка! А что он делал в парке, мадам?
 -- Кормил белок и лебедей.
 -- И все?
 -- Ну, еще постоял у воды, выкурил трубку. Дома он ее в рот не берет.
 -- Почему?
 -- Не любит трубочный табак. Дома он курит сигары.
 -- А в молодости, до вашей женитьбы, он курил трубку?
 -- Да. И какое-то время после свадьбы.
 -- Вы всегда жили обеспеченно?
 -- Нет. Вначале  денег было негусто,  но потом мужу сопутствовал успех.
Однако какое отношение это имеет к сегодняшним событиям?
 --  Может,  и никакого.  Простите  за  неумеренное любопытство.  Так вы
хотите, чтобы я понаблюдал за ним, когда он не придет домой?
 -- Его  не будет сегодня.  Так он  сказал утром. Обещал вернуться через
день или два.
 -- Тогда я должен спешить... У вас вчера были гости?
 -- Да, большая компания. Но это -- обычное дело.
 -- А сегодня кто-нибудь придет?
 -- Мы приглашены к  приятелям. Как  я смогу объяснить  отсутствие мужа?
Мне будет стыдно, как бывало уже не  раз. Многие уже подозревают... Я должна
положить этому конец.
 --  Вы правы,  это очень неприятно. И я вам помогу. А  сейчас мне пора,
если мы хотим добиться успеха в вашем деле.
 -- Вы позвоните мне утром?
 -- Непременно, мадам, если вы и впрямь хотите знать правду.
 -- А зачем еще я стала бы вас нанимать?
 -- Зачастую наше счастье зиждется на неведении. Но  в  вашем случае оно
приводит лишь к страданиям.  Что  ж, утром вы узнаете  правду, даже если она
уязвит ваше самолюбие.
 -- Самолюбие? Думаете, мною движет самолюбие?
 -- Мы всегда с легкостью находим объяснения нашим действиям  и при этом
непременно исключаем самолюбие. И уже в этом проявляется наше тщеславие.

 --  Вы  обнаружили  убежище моего  мужа? --  спросила  миссис  Грейндж,
выскакивая  из такси. -- Вы знаете, где он бывал и где находится сейчас?  --
Ее глаза яростно сверкнули.
 Мистер Дюбуа взглянул на здание напротив, потом на миссис Грейндж.
 --  Я могу  отчитаться в  своих находках, но полагаю, вам  лучше пройти
весь путь вместе со мной.
 -- Где мой муж? -- сердито спросила миссис Грейндж.
 -- За своим рабочим столом. Вчера я начал отсюда, с перекрестка улицы и
бульвара. Давайте повторим мой путь.
 Миссис Грейндж неохотно пошла за сыщиком.
 -- Куда мы идем?
 -- Через час вы все узнаете, мадам. Извините, если мои вопросы поначалу
покажутся вам бессмысленными. Вы когда-нибудь гуляли вот так?
 -- Как сейчас? По этой улице? -- голос ее дрожал от злости. -- Конечно.
Много  лет назад  с  мужем. Все тогда  выглядело иначе. Нам очень  нравились
деревья...
 -- Деревья и сейчас красивы. А здания вам знакомы? Возможно, это старые
друзья вашей счастливой юности?
 -- Не припоминаю. Столько лет прошло...  Скажите, почему мой муж гуляет
именно  здесь?  Я правильно понимаю, что  таким  образом он пытается уйти от
преследования?
 -- Возможно. В прошлом тут не ходили ни машины, ни автобусы. Я полагаю,
улицы выглядели гораздо красивее. И дети играли, как теперь...
 -- Я не помню детей. Улицы и впрямь были милые, но  сейчас они нравятся
мне больше. Почему  вы ходите вокруг да около, мистер Дюбуа? Боитесь сказать
мне правду о муже?
 -- Терпение, мадам. Я просто хочу подготовить вас к этой правде.
 -- Своей  сентиментальной болтовней о деревьях и цветах? Я не  ребенок,
мистер Дюбуа, и наняла вас с вполне определенной целью.
 -- Это я понял. И задание выполнил. Смотрите, мы приближаемся к  парку!
Обратите  внимание  на  тополя  и  пышные акации. Вы бывали в этом  парке  в
прошлом. И, конечно, стояли у  пруда, с  удовольствием  наблюдая,  как волны
накатываются  на камни. Смеялись, когда брызги  ласкали щеки и  волосы. А не
говорил ли вам супруг, что глаза у вас такие же голубые, как вода в пруду?
 -- По-моему, вы сошли с ума или просто издеваетесь надо мной! Я требую,
чтобы вы сказали, есть ли у него другая женщина!
 -- К сожалению, есть...
 -- Так я и знала! Мерзавец! Ненасытное животное. И кто же она?
 -- Успокойтесь, мадам. Еще минута, и вы все узнаете. Терпение. Скоро мы
повернем обратно  и пойдем  тем же путем. Мы недалеко от пруда,  где плавают
лебеди. Именно там ваш супруг курит трубку и  кормит птиц. Почему?  Скажите,
много лет назад он любил птиц и белок?
 -- Очень. Он обожал всех животных.  И требовал, чтобы я ходила в парк с
ним. Но к чему все эти расспросы?
 -- Чтобы вы поняли, почему он сбежал к другой женщине.
 -- Понятно. Вы говорите, что он  решил вернуться в  юность? Вздор. Но я
благодарна вам. Пошли обратно. Покажите мне, где вы его нашли.
 --  Да,  миссис  Грейндж,  молодость  глупа.  Молодежь  хочет  поскорее
повзрослеть, а когда  наступает зрелость, мы готовы отдать все, чтобы  снова
стать юными.
 Миссис Грейндж подняла руку, останавливая такси.
 -- Но подумайте, какое счастье может испытать человек, вспоминая былое,
возвращаясь в старые места...
 -- Вы тоже не в своем уме. Я требую, чтобы вы отвезли меня в то  место,
где бывает мой муж, когда не ночует дома.
 -- Хорошо, мадам, поедем туда, где супруг обманывает вас.
 Такси остановилось  напротив старого здания рядом с  конторой Грейнджа.
Сыщик и клиентка молча вошли в парадное. Дверцы лифта были открыты.
 -- Какой этаж? -- спросила миссис Грейндж.
 -- Третий. Он едет до четвертого, а потом спускается по лестнице.
 Лифт  остановился.  Они  вышли в  длинный мрачный  коридор  с  пыльными
стеклянными дверьми  и остановились перед  одной из  них.  Дюбуа  извлек  из
кармана ключ. Миссис  Грейндж уставилась на табличку на стекле. Она гласила:
"Вернусь  через 5 минут", но  создавалось  впечатление,  что  повесивший  ее
человек ушел навсегда.
 Они  вошли  в пыльную прихожую.  Обыкновенная комната. На  камине  были
расставлены фотографии  и книги. В углу тикали старомодные часы.  У стены --
стол, покрытый выцветшей скатертью.  На нем -- стеклянная банка с табаком  и
старая трубка. В другом углу -- диван, накрытый стеганым одеялом.
 Миссис  Грейндж вскрикнула и упала в кресло. Ее глаза округлились, щеки
залил