оженная   сволочь,
промышляющая грабежами в Таборе, посмеет назвать его трусом.  Просто  не
доросли мы пока до настоящей  встречи  с  Мохаммедом,  не  готовы,  черт
побери.
   Через два часа изматывающей  слежки  за  Мохаммедом  Вомбат  чуть  не
ткнулся носом в быстряка. Вернее, в то, что от него  осталось.  Кислотой
жахнули, не  иначе:  обугленные  клочья  еще  слабо  шевелились,  словно
пытаясь соединиться. Вонь стояла несусветная. От второго приятеля вообще
ничего не осталось. Далеко  впереди  мелькала  вязаная  шапочка.  Иногда
рядом  возникали  размытые  фигуры,  но  тут  же  исчезали,  слившись  с
окружающим фоном. Один  из  мимикротов  то  ли  от  скуки,  то  ли  ради
тренировки обернулся деревом и минут десять шел за Мохаммедом, покачивая
ветками.
   Небо начинало сереть. Вомбат не знал,  может  ли  банда  двигаться  в
темноте, и в данный момент этот вопрос заботил его больше  всего.  Кроме
того,  лес  кончался.  Дальше  лежало  огромное  ровное  поле,  за   ним
громоздились  башни  ТЭЦ.  Ветер  донес  слабый  запах  дыма,  и   почти
одновременно Вомбат увидел далеко впереди огонек костра. Сердце радостно
екнуло: свои.
   Мохаммед, не таясь, стоял на краю поля, но идти  вперед,  похоже,  не
собирался. Подкрасться бы сейчас и положить всех гадов одной очередью...
Хорошая идея. Но  глупая  беспредельно.  Положить-то  положишь,  да  вот
вначале подкрадись. Вместо этого Вомбат начал осторожно  обходить  банду
слева. Он,  конечно,  не  мимикрот,  но  во-он  по  той  канавке,  да  в
наступающих сумерках, вполне может подобраться к своей Команде.
   Ох, ну и рожи были у мужиков, когда он появился перед ними!  На  него
налипло не меньше тонны  грязи,  выражался  он  короткими  междометиями,
но... Не надо слез, Командира встречают крепким мужским  рукопожатием  и
сдержанной улыбкой. Саня, кажется, всхлипнул у Вомбата на плече.
   Вначале никто ничего не говорил, просто сидели и курили. Зрелище было
самое  плачевное.  Почерневший,  осунувшийся  Леня,  морщась,  с  трудом
удерживал сигарету в забинтованных руках. Стармех зло щурился на  огонь.
У Азмуна из-под дурацкой  шапки  выбивались  слипшиеся  от  крови  пряди
волос. На плащ-палатке без движения лежал Зеленый. Он, похоже,  был  без
сознания и даже не понял, что пришел Командир.  Один  Двоечник,  дурацки
улыбаясь, поминутно вскакивал и ходил вокруг костра.
   - Влипли по-глупому, - сквозь зубы начал Дима,  -  сами  виноваты.  Я
говорил, в Гаражах нельзя расслабляться. Прошелся раза два вокруг,  тихо
все, сел покурить. Цукоша Леньку  перевязывал.  Чаю  решили  сделать.  А
Зеленый, ты же знаешь, кружку в лапы - и пошел рассусоливать: да где  он
был, да с кем он пил... Мы уши и развесили, оружие  побросали...  Я  еще
услышал: псы завыли, - Стармех хлопнул рукой по коленке, - даже  на  это
внимания не обратил. Ну, тут они и ломанулись. Сперва дымовуху закинули,
а как мы  выскакивать  начали  -  тут  нам  встречу  организовали.  Всем
досталось. Азмун  пытался  отстреливаться,  да  куда  там...  Как  котят
поникали. Напоследок гранатой... Этот, - кивок  в  сторону  Зеленого,  -
вещи какие-то забыл, вернулся, так его об стенку приложило. И у Азмуна в
башке дыра с кулак. Крови литров сто вытекло.
   - Это я догадался, - ласково перебил Вомбат, - сам по вашему следу за
быстряками шел.
   Дима быстро взглянул на Командира и замолчал.
   - Молодцы. Скромняги. Какие-то  плохие  дядьки  их  почикали,  а  они
геройски отстреливались. И товарища раненого  не  бросили.  Сейчас  буду
выдавать награды командования. Только предварительно один  вопрос.  Один
кро-о-охотный  вопросик:  а  чего  эти  коварные  враги  вас  совсем  не
покрошили там, в Гаражах? Когда вы, как говорите, по одному выскакивали?
А? -  Вомбат  говорил  тоном  "хорошего"  следователя,  который  вот-вот
расколет преступника. - И еще одно, уже совсем не интересное  уточнение:
а куда это вы направляетесь после вышеупомянутого инцидента? А? Молчите?
   Наивный Двоечник похлопал глазами и простодушно ответил:
   - Как куда? Квадрат искать. У нас же раненых столько.
   - Молодец, Петя Форточкин. - Саня тут только  сообразил,  что  Вомбат
издевается, потому что Форточкиным Командир обзывался в минуты  крайнего
раздражения. - Разумное решение. Найдем Квадрат,  отдохнем,  восстановим
силы. Может, даже коньячку закажем. Поэтому вы  шлепаете,  не  глядя  по
сторонам, прямо на ТЭЦ и разводите костер в чистом поле. Чтобы  Длинному
Мохаммеду было вас лучше видно. Сейчас дождемся темноты и спокойно ляжем
спать. И уже, видимо, навсегда.
   Вся его ирония и  злость  внезапно  иссякли.  Вомбат  сел  и  грустно
оглядел ребят. Крепко им досталось. При  упоминании  Длинного  Мохаммеда
только у Димы в глазах мелькнула злость. Остальные смотрели с отчаянием.
Неожиданно твердо подал голос Саня:
   - Это  я  сказал,  чтобы  идти  к  ТЭЦ.  Вомбат  резко  повернулся  к
Двоечнику:
   - Почему?
   -  Потому  что  эти...  ну,  которые  на  нас  напали...  они   очень
странные... то есть... я почувствовал, что им нельзя сюда  идти.  А  мы,
если быстро проскочим, потом в Квадрате все снимем...
   Командир закрыл лицо руками. Я идиот. Спасибо, Двоечник, барометр  ты
наш любимый. Вот теперь все встало на свои места.
   Земля, как известно,  слухами  полнится.  Скорей  всего  до  Длинного
Мохаммеда дошло, что есть некая Команда. Неуловимая и  неуязвимая.  Пять
человек участвуют почти во  всех  передрягах,  а  все  живы  и  здоровы.
Почему? Значит, секрет какой-то знают. Выходит, эта  изворотливая  тварь
со своими хамелеонами выследила  мужиков  в  Гаражах,  подранила  их,  а
теперь идет по следу. И мы сами приведем их в наш Квадрат. У Вомбата  аж
челюсти свело, когда он представил Длинного  Мохаммеда  и  мимикротов  в
Квадрате. Чего эти гады там могут наворотить. И припомнилось...
   Черт знает сколько времени назад Команды как таковой еще  не  было  в
помине, просто шлялась веселая компания, человек пятнадцать. Флибустьеры
этакие, авантюристы. С кем-то дрались, кого-то защищали. И веселей тогда
было, страшней - до всего сами доходили, методом тыка. С Димой,  кстати,
тогда и познакомились, он еще Стармехом не был.  А  потом  вдруг  полоса
темная пошла. Двоих ребят  группсы  задрали.  Потом  Женька-гармонист  в
Усть-Вьюрте сгинул. Два дня  искали  -  только  губную  гармошку  нашли.
Братья Фуксы глупо погибли: пошли за картошкой на Старые  Поля,  их  там
саунд-волной и накрыло.  В  это  время  Саня  и  объявился.  И  даже  не
объявился, а приблудился. Хлипкий, нервный, ни фига делать  не  умеет...
Все удивлялись: как такой придурок еще  жив?  Двоечник,  он  Двоечник  и
есть. В очках: у  него  тогда  зрение  было  минус  тридцать,  наверное.
(Вомбат замечал, что, когда Саня очень переживает, он  и  теперь  иногда
щурится.) А уж как он всех веселил рассказами о  своей  жизни!  Будто  и
папа у него - Второй Диктатор, и мама жива, Господи, и  за  девушкой  он
ухаживал. Умора! А тут как раз мужики разнюхали, что в Город цистерну  с
винищем гонят. Да, было такое, сейчас и  не  верится.  Ну  мы  и  пошли.
Охрану петардами разогнали - людей ведь раньше не очень-то убивали  -  и
тут же, на рельсах, пикник устроили. И пили, и брызгались, и купались. А
вино, между  прочим,  отличное  было,  типа  массандровского  портвейна.
Перепились! Тогда Саня Вомбата и решил в свою  тайну  посвятить.  В  тот
момент его рассказ  о  каком-то  мифическом  Квадрате  сошел  за  пьяные
выдумки. Вомбат и думать о нем забыл. А открылось все уже  потом,  много
позже, когда компания распалась, и они с Димой  решили  на  север  идти.
Двоечник им на хрен  был  нужен.  Но  парнишка  раскис,  разнюнился,  на
коленях умолял взять с собой. Ну  а  что?  Не  бросать  же,  сразу  ведь
пропадет. Договорились, что доведем  его  до  Матоксы,  а  там  в  Табор
сдадим. Пошли. На второй день у Сани очередной припадок  случился.  Пока
его выхаживали, чуть саунд не пропустили. Еле успели куда-то  свалиться.
Вомбата контузило, а Дима ногу сломал. Л ежим, помню, в  овраге:  голова
раскалывается, ни черта не  слышу.  Рядом  Стармех  корчится,  кость  из
штанины торчит. И Саня белый, еле дышит. Вдруг  его  как  будто  осенило
что-то... Встал и пошел. Вернулся через час -  не  узнать  парня.  Молча
взвалил на спину Диму и поволок куда-то. Вот так мы в первый  раз  нашли
Квадрат.
   Когда я увидел сраставшуюся на  глазах  кость,  а  через  пять  минут
гладкую, нетронутую кожу, решил, что брежу. Ну и у  меня  самого  голова
стала ясная, вернулся слух. А Саня сидел на земле и плакал  от  счастья.
Кстати, очки он выбросил не в первый раз. Просто не догадался тогда  для
себя что-нибудь попросить.
   А как вы думали? Пруха у нас такая? Ну-ну. А  почему  ни  на  ком  из
Команды ни одного шрама  нет?  А  почему  у  Стармеха  сигарета  полчаса
курится? И где мы оружие берем? И еду?  Лучше  спросить,  почему  нас  в
Команде всего пятеро. Казалось бы: "Счастье! Для всех!  Даром!  И  пусть
никто не уйдет обиженным!" А  потому  что.  Не  знаем.  То  есть  знаем.
Пробовали. Приводили. А потом поняли, что Квадрат -  это  не  бесплатная
больница для сифилитиков и не богадельня. Кому надо - сам найдет.  Да  и
нарывались пару раз. Вот и завязали с чужими. После того как один маньяк
там ПРЕВРАЩАТЬСЯ начал, ходим только сами.
   ...Резко  запахло  паленым,  и  Вомбат,  очнувшись,  увидел,  что   у
задремавшего Пургена занялись бинты на руках. Метнулся к нему,  отпихнул
от костра, сбил пламя. Леня жалобно скулил, лежа на боку.
   - Что будем делать? - Стармех, кажется, и не заметил, что произошло.
   - Спать. - Командир сжато рассказал о своей догадке. -  Пока  они  не
сунутся. Мы им живые нужны.
   - Ну а завтра?
   - Завтра... Вариантов  два.  Первый:  идти  через  ТЭЦ  и  попытаться
запутать следы.
   - Каким образом?
   - Саня утверждает, что мимикроты на ТЭЦ  не  сунутся.  -  Двоечник  с
готовностью закивал головой. - Вот и мы - войдем, а выйдем там, где  нас
не ждут.
   - А сколько их?  -  это  уже  Азмун  включился  в  разговор.  Говорит
еле-еле, голова трясется.
   - Пятеро с Длинным Мохаммедом.
   - Ну так они расставят по одному на каждой стороне, поди выскочи.
   - Тогда второй вариант. - Вомбат обвел ребят глазами. - Пусть следят.
Находим Квадрат, восстанавливаемся и на равных деремся.
   - "Мы принимаем бой! - кричали они, а громче  всех  -  лягушонок",  -
прогнусавил внезапно Пурген. Вомбат недоуменно посмотрел на него:
   - Ты чего?
   - Ничего. Маугли вспомнил.
   Вомбат улыбнулся. Захотелось сказать Лене  что-нибудь  теплое,  но  в
этот момент резко вскочил Стармех:
   - Тихо! Идет кто-то.
   Все, кто мог, вскочили и уставились в темноту. Точно: к чавкающим  по
грязи шагам примешивались какие-то жалобные всхлипы.
   - Спокойно, -  вполголоса  предупредил  Командир,  снимая  карабин  с
предохранителя.
   - Это я! Не стреляйте! Это я!
   Из темноты появились оранжевые косички, к  костру  шел  Штрипок.  Его
била крупная дрожь, комбинезон был заляпан кровью и грязью. Он  даже  не
сел, а просто подломил ноги. Дима недоверчиво глянул на позднего  гостя,
но ничего не сказал. Достал фляжку, протянул Штрипку. Нет,  похоже,  наш
бродячий поэт был способен только сидеть.  Он  не  обращал  ни  на  кого
внимания, а на Вомбата поднял глаза лишь после сильного тычка.
   - Ты откуда, приятель? Что случилось?
   Глаза у Штрипка были белые и безумные. Пришлось насильно влить ему  в
рот глоток крепкого, после чего рыжий упал и отрубился. Это ничего.  Это
у нас бывает. Приходит человек  полуживой,  а  где  был,  что  делал,  и
объяснить не может. Вомбат вспомнил, что у старичка-лесовичка не было  с
собой никакого оружия. Эх, не дошел  ты,  милок,  до  своей  полянки.  А
потому что не фиг было за мной тащиться. Он посмотрел на Штрипка.  Могли
и группсы напасть. Хотя нет, от группсов голыми  руками  не  отобьешься.
Командир накрыл беднягу своей плащ-палаткой и сел у огня. Цукоша возился
с Зеленым, сокрушенно качая головой. Проворчал что-то,  улегся  рядом  с
Леней. Саня дремал, свернувшись калачиком. Стармех в сотый раз обшаривал
куртку в поисках сигарет.
   Уже под утро - ночь прошла спокойно, но Командир  так  и  не  сомкнул
глаз - к нему подполз сонный Двоечник:
   - Слушай, Вомбат, я, кажется, придумал, как их обмануть.
 
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 
 
Глава седьмая 
ИГОРЬ 
 
   Да нет же, ни в какой "Лионский кредит" Игорь, конечно, не  поехал  и
никаких денег в благодатный Нассау не перевел. Во-первых, все  равно  не
успел бы. Эти  шикарные  банки  рано  закрываются.  А  во-вторых,  после
разговора с родственником Оксаны Сергеевны ни о каких Багамах думать уже
не хотелось. Обыкновенный мужик, с виду не  хам,  но  наверняка  из  той
породы "нормальных парней", которые еще в школе вначале просили у  Игоря
списать контрольную, а потом без зазрения  совести  могли  дать  в  лоб.
Игорь и сам был вполне  компанейским  и  спортивным  мальчишкой,  секции
какие-то посещал, но... Эта вечная пропасть между двумя мирами:  "Да  ты
не выпендривайся, ты рукой покажи!" А что? И показывал.  И  маскировался
под "своего",  хотя  от  однообразных  матюгов  постоянно  подташнивало.
Однажды  в  стройотряде  не  выдержал  и  попытался   объяснить   своему
однокурснику,  что  мат  бывает,   как   известно,   "эмоциональным"   и
"функциональным". Тот долго и внимательно слушал, ни черта не понял,  но
деньги стал одалживать чаще.
   Этот Саша, внук Оксаны Сергеевны,  ведь  явно  ругаться  шел.  Оно  и
понятно: когда у тебя из-под носа квартиру уводят, надо действовать.  Но
не решился.
   И деньги взял. Неловко как-то получилось. Игорь как раз из "Фуксии  и
Селедочки" вернулся. В кармане две бумажки по  сто  и  лежали.  Поддался
минутному порыву. А может, больше надо было дать? Но как?  "Ты  подожди,
кореш, у меня там в сейфе - десять тонн баксов, я  щас  сгоняю,  добавлю
бабке на похороны"? Нет, дал бы больше  -  подумали  б,  что  откупиться
пытаюсь.
   Игорь сидел рядом с креслом и наблюдал, как  медленно  розовеет  лицо
Виталия. Два года назад, когда их отношения  еще  находились  на  стадии
"доктор - пациент", Виталий подробно рассказывал о том, что  видел  ТАМ,
под аппаратом. Игорь даже пытался записывать, но - увы! - рука,  набитая
писанием  научных  статей,  с  трудом  справлялась  с  яркими  картинами
похождений в жутковатом алогичном мире. "Это достойно кисти Стругацких!"
- как-то пошутил Игорь. Пациент мрачно поглядел на него и с тех пор стал
замыкаться в себе. Позже, когда появилась "Фуксия и Селедочка",  Виталий
сделался шефом, разговоры после сеансов и вовсе прекратились.
   Игорь подумал, что среди уже многочисленных его клиентов найдется  не
так уж  много  людей,  чьи  похождения  в  ТОМ  мире  ему  действительно
интересны. Иногда он напоминал себе уставшую, задолбанную Золотую рыбку:
"Надоело, мужики, все просят одно и то же: терема, дворянство... Тоска!"
Даже милейшая Оксана Сергеевна - интеллигентнейший и умнейший человек  -
вся была как на ладони. Поэтому вчера Игорь удивился сам себе, насколько
разыгралось его  любопытство.  Он  видел  женщину  Виталия  второй  раз.
Сомнений  не  могло  быть,  именно  она,  испуганная  и  измученная,   в
сопровождении двух дуболомов привезла тогда Виталия в  Центр.  Отсюда  и
настороженность ее, и недоверие. Какими глазами она смотрела  на  Игоря!
Что ж Виталий  ей  ничего  не  объяснил?  Впрочем,  этот  человек  редко
пускается  в  объяснения.  Скорей  отшутился.  Интересно,  как   же   он
работает?
   Игорь заметил, что даже у него самого, кандидата биологических наук и
далеко не последнего человека в Нейроцентре, мозги начинают  скрипеть  с
удвоенной силой в присутствии шефа "Фуксии и  Селедочки".  Есть  в  этом
мужике сила. Вот и женщина у него... Другой бы всю  жизнь  мучился,  как
такую удержать, а у Виталия, наверное, и мыслей-то таких  не  возникает.
Ужасно все-таки интересно, ЧТО она видела? Потому что  лицо  у  Светланы
после сеанса было (простите за сравнение), как у Марии Магдалины,  когда
она уже все поняла и решила с Иисусом идти.
   Виталий в кресле открыл глаза. Никакого выражения в них еще не  было.
Но уже через минуту он с силой провел рукой по лицу и встал. Как всегда,
пружинисто и резко.
   - Отлично, шеф. Спасибо. Буду собираться.
   Игорь укладывал деньги в сейф, когда его внимание привлекли  странные
звуки, доносившиеся из коридора. Виталий уже уехал,  Игорь  сам  слышал,
как отъезжала его машина. Да и вообще в "Фуксии" в  такое  раннее  время
никого быть не могло.
   Запыхавшаяся Юля, медсестра из отделения, буквально  упала  Игорю  на
руки:
   - Игорь Валерьевич! Скорее! Там такое! Ужас!  Девушку  колотило.  Она
села прямо на пол и разрыдалась.
   - Ну-ка, вставай. - Больше всего  Игорь  ненавидел  любую  панику.  -
Пошли!
   "Пошли" - это сильно сказано. Юлю пришлось тащить за собой, раза  два
она  безуспешно  пыталась   потерять   сознание.   Тем   не   менее   он
предварительно проверил, все ли важные двери заперты  в  Оздоровительном
центре.
   Ольга Геннадьевна, старшая сестра, сидела в коридоре, положив руки на
телефон. Лицо  ее  было  в  красных  пятнах.  Где-то  шумели  и  бегали,
послышался звон разбитого стекла.
   - Здравствуйте, Игорь Валерьевич, - хрипло сказала она, вставая. -  У
нас ЧП.
   Больной Сапкин Степан Ильич лежал у окна, скорчившись и подобрав  под
себя колени.
   - Сердце? - быстро спросил Игорь, вспомнив недавние жалобы пациента.
   Сзади кто-то всхлипнул. Ольга  Геннадьевна  молча  покачала  головой.
Потом сглотнула и нерешительно сказала:
   - Мы решили не трогать его до прихода милиции...
   Черт возьми, при чем тут милиция? Игорь решительно подошел к лежащему
Сапкину и перевернул его на  спину.  Да-а-а.  Широко  раскрытые  мертвые
глаза уставились в потолок  с  почерневшего  лица.  Пижама  разодрана  в
клочья, грудь - как будто  десяток  бешеных  кошек  исцарапали.  На  шее
синяки.
   - Кто?
   Ответом были рыдания Юли:
   - Я... Я  ничего  не  слышала...  Никто  не  заходил...  Я  градусник
принесла... - И далее совсем неразборчиво.
   Так. Это уже даже не просто понедельник, это кое-что похуже. Все, что
смог, Игорь попытался узнать до  приезда  милиции.  Этого  "всего"  было
крайне мало. Юля сквозь продолжающуюся истерику утверждала,  что  ничего
не слышала. Странно, почему дежурная медсестра не среагировала на шум  в
палате? Все-таки  в  клинику  Нейроцентра  подбирают  людей  бдительных,
которые если и прикорнут на посту ночью, то спят крайне чутко. Даже если
бы Сапкин просто упал с кровати, это бы услышали.
   - Посетители у него вчера были? -  Игорь  быстро  задавал  вопросы  и
внимательно осматривал труп. Какая бы  ни  была  у  нас  умная  милиция,
своего пациента он знал, во всяком случае, лучше.
   - Нет, никого. Я уже проверила журнал посещений.
   - Как провел вчерашний день? Куда-нибудь выходил? С кем разговаривал?
Может, ссорился? - Не изображай из себя детектива, с кем мог поссориться
Сапкин в отделении, где половина народа лежит без сознания, а  остальные
еле шевелятся? Ходячие -  только  Степан  Ильич  и  девочка  Любочка  из
третьей палаты. Эту маленькую рыжую хохотушку должны были выписать через
неделю.
   - Да что вы, Игорь  Валерьевич!  С  кем  тут  ссориться?  У  нас  все
спокойно было... А.... потом... Я градусник принесла...
   - Черт возьми, толпа врачей, приведите наконец девицу  в  чувство!  -
гаркнул Игорь, потому что Юля отчаянно действовала ему на нервы.
   Приехавшая милиция быстренько выставила из  палаты  всех  любопытных.
Невзрачного вида лейтенант отвел в  сторону  Ольгу  Геннадьевну  и  тихо
задавал ей вопросы, по-птичьи нагибая голову и чиркая что-то в блокноте.
Второй, тоже лейтенант, но посолидней, профессиональным взглядом  угадав
в Игоре начальника, подошел и представился:
   - Дрягин.
   - Поплавский. Завотделением. -  Кажется,  в  таких  случаях  руки  не
подают? - Мы почти ничего не трогали, я только п