о не выдержал, нетерпеливо швырнул мешки на
пол, встал на колени и завязал плащ.
   К его изумлению, мальчик обвил руками его шею.
   - Как хорошо,  что  вы  будете  моим  телохранителем!  -  воскликнул  он,
прижавшись своей нежной щекой к щеке Хуго.
   Хуго остолбенел. Бэйн отступил назад.
   - Я готов! - весело сообщил он. - Мы полетим на драконе, да? Я сегодня  в
первый раз летал на драконе! Хорошо бы мы все время на них летали!
   - Да, - выдавил наконец Хуго. - Дракон ждет во дворе.
   Он поднял мешки и лампу.
   - Если вашему высочеству будет угодно...
   - Я знаю дорогу! - сказал принц, выбежав из комнаты.
   Хуго пошел следом, все еще  ощущая  прикосновение  мягких  и  теплых  рук
ребенка.

Глава 7
КИРСКИЙ МОНАСТЫРЬ, ВОЛЬКАРАНСКИЕ ОСТРОВА, СРЕДИННОЕ ЦАРСТВО

   В комнате на одном из верхних этажей монастыря  собрались  трое.  Комната
эта раньше была монашеской кельей - холодной, суровой, маленькой и без окон.
Трое людей - двое мужчин и женщина - стояли посреди комнаты. Один из  мужчин
обнимал женщину за плечи; она обнимала его за талию - они поддерживали  друг
друга, иначе бы оба могли рухнуть на пол. Третий стоял перед ними.
   - Они сейчас улетят, - сказал волшебник, склонив голову набок, хотя  вряд
ли он мог слышать сквозь толстые монастырские стены шум крыльев дракона.
   - Уже! - воскликнула женщина, метнувшись вперед. - Мой  мальчик!  Я  хочу
еще раз увидеть моего сына! Только один раз!
   - Нет, Анна! - Триан сурово стиснул ее руку. - Я потратил  много  месяцев
на то, чтобы разрушить чары. Так будет легче! Возьми себя в руки!
   - Я боюсь, что мы совершили ошибку! - всхлипнула  женщина,  уткнувшись  в
плечо мужа.
   - В самом деле, Триан, давайте оставим эту затею, - скачал Стефан.  Голос
его звучал довольно грубо, но жену он обнимал очень нежно. - Еще не поздно.
   - Нет, ваше величество. Мы ведь все обсудили и  обдумали.  Так  надо.  Мы
должны следовать  разработанному  плану  и  молить  предков,  чтобы  они  не
оставили нас и помогли нам в этом деле.
   - Вы предупредили этого, как его... Хуго?
   - Он бы не поверил. Так что проку от этого было бы мало, а вот  вред  мог
бы быть. Этот человек - лучший, кого  можно  найти.  Холодный,  бессердечный
тип. Нам придется положиться на его искусство и его жестокость.
   - А если он не выдержит?
   - Тогда, ваше величество, - вздохнул Триан, - следует готовиться к самому
худшему.

Глава 8
ХЕТ, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

   В тот самый час, когда Хуго положил голову на плаху, в нескольких тысячах
менка  ниже, на острове Древлин, происходила другая  казнь  -  казнь
пресловутого Лимбека Болтокрут. На первый взгляд может показаться,  что  эти
два события не имели ровно ничего общего, разве что  совпадают  по  времени.
Бессмертная паучиха, имя которой - Судьба, уже связала незримыми нитями души
столь несхожих созданий и медленно, но верно притягивала их друг к другу.
   В ночь, когда погиб лорд Рогар Ке-литский, Лимбек Болтокрут сидел в своем
неопрятном, но уютном жилище в Хете - древнейшем городе Древлина - и сочинял
речь.
   Сородичи Лимбека называли себя гегами. На всех  прочих  языках  Ариануса,
как и в древнем мире, существовавшем до Разделения, они назывались  гномами.
Лимбек был роста немалого - четыре фута без каблуков. Добродушное,  открытое
лицо было украшено густой, окладистой бородой. У него начинал расти животик,
что вообще-то несвойственно молодым работящим гегам; но Лимбек  вел  сидячий
образ жизни. Глаза у Лимбека были ясные, любопытные и ужасно близорукие.
   Он жил в маленькой пещерке - одной из сотен других  пещер,  которыми  был
источен большой коралитовый  утес  на  окраине  Хета.  Пещера  Лимбека  была
несколько необычной, но в этом нет ничего удивительного - ведь Лимбек и  сам
был необычным гегом. Потолок в его пещере был повыше, чем в прочих, -  почти
в два гегских роста. Специальное возвышение, сколоченное из досок, позволяло
Лимбеку взбираться под потолок и пользоваться  еще  одной  особенностью  его
пещеры - окнами.
   Большинство гегов прекрасно обходятся  без  окон:  на  острове  постоянно
бушуют бури, и оттого окна практически  бесполезны.  К  тому  же  геги  куда
больше интересуются тем, что происходит внутри, а не снаружи. Однако в части
наиболее  древних  зданий  -  тех,  что  давным-давно  выстроили  чтимые   и
боготворимые гегами Менежоры, - окна были. Толстые мутные  стекла  прятались
глубоко в толще стен. Такие окна идеально подходили для местного неласкового
климата. Лимбек утащил несколько рам со стеклами из  заброшенного  здания  в
центре города. Провернул дыры позаимствованным коловоротом - и окна  готовы:
два внизу, еще четыре - на втором этаже.
   Именно этим отличался  Лимбек  от  большинства  своих  соплеменников.  Те
предпочитали смотреть внутрь. А Лимбеку было интересно, что  там  снаружи  -
даже если там всего-навсего хлестал ливень с градом и сверкали молнии или, в
редкие минуты затишья, открывался вид на цистерны,  рычаги  и  ослепительные
вспыхалки Кикси-винси.
   Еще одна особенность жилища Лимбека делала его  поистине  уникальным.  На
входной двери, что  выходила  на  улицу,  внутрь  утеса,  крупными  красными
буквами было написано: "СОПП".
   Во всем остальном это было обычное гегское  жилище:  обстановка  простая,
изготовленная  из  подручного  материала,  без  всяких   там   завитушек   и
финтифлюшек. И  все  постоянно  подпрыгивало.  Стены,  пол,  потолок  уютной
пещерки - все непрерывно тряслось и дрожало от грохота, гула, стука,  лязга,
визга, треска и скрежета Кикси-винси - центра всей жизни Древлина.
   Лимбек, почтенный лидер СОППа, против шума ничего не имел. Наоборот,  шум
его успокаивал. Он привык к нему еще во чреве матери - хотя  там  он  звучал
несколько приглушенно. Геги чтили шум, как и саму  Кикси-винси.  Они  знали,
что, когда шум прекратится. наступит конец  их  мира.  Смерть  они  называли
Великим Безмолвием.
   Итак, Лимбек внимал приятному грохоту и скрежету и боролся с речью. Найти
слова было не так уж трудно. А вот записать их...  Фразы,  которые  казались
величественными, благородными и изящными, пока он произносил  их  вслух,  на
бумаге выглядели плоскими и  напыщенными.  По  крайней  мере,  так  казалось
Лимбеку. Джарре всегда говорила, что он чересчур строг к себе, что его  речи
на бумаге выглядят ничуть не  хуже,  чем  на  слух.  Но  Лимбек  каждый  раз
отвечал, что Джарре не может судить беспристрастно, и подтверждал это нежным
поцелуем в щечку.
   Перед тем как записать очередную фразу, Лимбек произносил  ее  вслух.  Он
был ужасно близорук, но вблизи в очках видел плохо, а потому  всегда  снимал
их, когда что-то писал. Поэтому он водил носом вслед за пером, и на  носу  и
бороде у него оставалось не меньше чернил, чем на бумаге.
   "Поэтому цель нашего союза "Служителей, Объединившихся ради  Прогресса  и
Процветания" состоит в том, чтобы обеспечить нашему народу счастливую  жизнь
сейчас, а не когда-то в отдаленном будущем, которое, быть может, никогда  не
наступит!" Лимбек увлекся, стукнул кулаком по столу, и чернила  выплеснулись
из чернильницы. Тонкий синий ручеек пополз  к  бумаге,  грозя  затопить  всю
речь. Лимбек преградил  ему  путь  собственным  рукавом  Потрепанная  туника
впитала чернила, как промокашка. Она  давно  уже  утратила  всякий  цвет,  и
потому фиолетовое пятно на  рукаве  внесло  приятное  разнообразие  в  общую
картину.
   "Много веков наши вожди говорили нам, что нас  поселили  в  этом  царстве
Бурь и Хаоса оттого, что сочли недостойными жить наверху, вместе с  ельфами.
Мы, сделанные из плоти, крови и  костей,  не  могли  уповать  на  то,  чтобы
поселиться  в  земле  бессмертных.  Но,  говорят  они,  когда  мы  сделаемся
достойны, ельфы спустятся с Небес, и будут судить нас, и возьмут с  собой  в
Небеса. А до тех пор нам надлежит служить Кикси-винси и ожидать велиюго дня.
А я говорю вам, - Лимбек воздел над головой стиснутый кулак, - я говорю вам,
что этот день никогда не наступит!
   Я утверждаю, что нам лгали! Наши вожди заблуждаются! Верховному  головарю
и гегам из его списка легко говорить, что надо ждать перемен и Судного  дня.
Они не нуждаются в лучшей жизни. Они-то получают награду от богов. Но  разве
они делят ее поровну между нами? Нет! Они заставляют нас платить, и  платить
втридорога, за то, что мы уже заработали в поте лице своего!"  ("Здесь  надо
сделать паузу для аплодисментов", - решил Лимбек  и  в  знак  этого  посадил
большую кляксу - вместо звездочки.) "Пора  нам  восстать  и..."  Тут  Лимбек
умолк: ему послышался странный шум. Для ельфов, ежемесячно спускавшихся сюда
за водой, оставалось загадкой, как здесь вообще  можно  слышать  что-нибудь,
кроме грохота Кикси-винси и рева бурь, которые проносились над Древлином  по
несколько раз в день. Но геги привыкли к оглушительному шуму и  обращали  на
него внимания не больше, чем какой-нибудь ельф из Трибуса - на шорох ветра в
листве. Гег может крепко спать под оглушительные раскаты грома и вскочить от
шороха мыши в кладовке.
   Внимание Лимбека привлекли отдаленные крики. В нем  внезапно  пробудилась
совесть, и гег поспешно  бросился  к  прибору  для  измерения  времени  (его
собственному изобретению), стоявшему в  нише.  Сложное  сооружение  из  кучи
кружилок, крутилок и колесиков каждый час роняло в стоящую внизу чашку  один
боб. Каждое утро Лимбек ссыпал бобы в  желобок  наверху,  и  отсчет  времени
начинался сначала.
   Лимбек пригнулся к самой чашке и торопливо пересчитал бобы. Он  застонал.
Опоздал! Он схватил куртку и устремился к двери, но тут  ему  на  ум  пришла
следующая строка его речи. Лимбек уселся обратно за стол, чтобы записать ее,
- он решил, что это не займет много времени. И, разумеется, тут же забыл обо
всем на свете. Перемазанный чернилами, счастливый, он вновь предался  своему
красноречию.
   "Мы, "Служители, Объединившиеся ради Прогресса и Процветания",  выдвигаем
три требования. Первое: все обделения должны собраться и сообщить  все,  что
они знают о Кикси-винси  и  его  работе,  чтобы  мы  могли  стать  хозяевами
Кикси-винси, а не его рабами. (Клякса - алодисменты.)  Второе:  вместо  того
чтобы ждать Судного дня, служители должны начать  заботиться  о  том,  чтобы
улучшить свою собственную жизнь. (Еще клякса.)  Третье:  служителям  следует
отправиться к верховному головарю и потребовать справедливого  распределения
того, что привозят ельфы!" (Две кляксы и  прочерк.)  На  этом  месте  Лимбек
вздохнул. Он  знал  по  опыту,  что  третье  требование  вызовет  наибольший
энтузиазм у молодых гегов, которые работают целыми днями за ничтожную плату.
Но Лимбек-то знал, что оно наименее важное из трех!
   - Если бы они только видели то, что видел я! - грустно сказал  Лимбек.  -
Если бы они знали! Если бы я мог рассказать им!
   Тут течение его мыслей снова было прервано криками. Лимбек поднял  голову
и гордо улыбнулся. Ну да, речь Джарре произвела обычный эффект. "Она  и  без
меня обойдется", - подумал Лимбек. Его это вовсе не огорчало, напротив -  то
была радость учителя,  который  любуется  успехами  любимого  ученика.  "Она
прекрасно обходится без меня. Я выйду только под конец", - решил он.
   В течение следующего часа Лимбек, весь в чернилах и вдохновении, был  так
занят своей речью, что на крики уже не обращал внимания и потому не заметил,
что из приветственных они  обратились  в  угрожающие.  Единственным  звуком,
который в конце концов  привлек  его  внимание,  был  грохот  захлопнувшейся
двери. Дверь находилась в трех футах от Лимбека, и поэтому он вздрогнул.
   - Это ты, дорогая? - спросил он,  глядя  на  темное  расплывчатое  пятно,
которое не могло быть никем иным, как Джарре.
   Джарре задыхалась, словно загнанная. Лимбек полез в карман за очками,  не
нашел их и принялся шарить по столу.
   - Я слышал крики... Я так понимаю, что твоя речь  была  удачной.  Извини,
что я не пришел, как обещал, но я был занят... - Он указал на свое творение.
   Джарре бросилась к нему. Геги - народ невысокий,  но  коренастый,  у  них
большие сильные руки,  квадратные  плечи,  квадратные  челюсти,  и  все  они
какие-то квадратные. Женщины гегов почти не уступают по силе мужчинам. И  те
и другие служат Кикси-винси до брачного возраста - кругов до сорока, а потом
оставляют работу, сидят дома и растят детей  -  новое  поколение  служителей
Кикси-винси. Джарре была даже сильнее большинства молодых женщин,  поскольку
служила Кикси-винси с двенадцати кругов. А Лимбек никогда не  служил  ему  и
был довольно слабым. Поэтому, когда Джарре на него  налетела,  она  чуть  не
опрокинула его вместе со стулом.
   - Дорогая, в чем дело? - удивился Лимбек,  близоруко  щурясь.  Он  только
теперь заподозрил, что, должно быть, не все так гладко, как ему казалось.  -
Разве твоя речь не имела успеха?
   - Имела, имела! Сногсшибательный! -  Джарре  ухватила  его  за  тунику  и
пыталась заставить встать. - Идем скорее! Тебе надо убираться отсюда!
   - Как, прямо сейчас? А как же речь?..
   - Да, кстати! Вовремя ты мне напомнил. Ее  нельзя  оставлять  здесь,  это
лишняя улика.
   Она выпустила Лимбека, сгребла со стола листки бумаги  (побочный  продукт
деятельности Кикси-винси, хотя, зачем он их делал,  никому  не  известно)  и
запихнула за пазуху.
   - Бежим! У нас мало времени! - Она огляделась. - Что еще надо забрать?
   - Улика? - переспросил очумевший Лимбек, лихорадочно  разыскивавший  свои
очки. - Какая улика?
   - Деятельности нашего  союза,  -  объяснила  Джарре.  Она  насторожилась,
прислушалась, подбежала к окну и выглянула наружу.
   - Но, дорогая, это же штаб-квартира... - начал было Лимбек, но тут Джарре
зажала ему рот.
   - Тс-с! Слышишь? Они идут сюда! Она схватила очки и поспешно надела их на
нос Лимбеку.
   - Я вижу их фонари. Это копари! Нет, не сюда! Пошли через  заднюю  дверь,
туда, откуда пришла я. И она потащила Лимбека  к  черному  ходу.  Но  Лимбек
встал как вкопанный. А если уж гном встал  как  вкопанный,  сдвинуть  его  с
места ой как непросто!
   - Дорогая, - заявил он, - я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне,  в
чем, собственно, дело.
   И спокойно поправил очки.
   Джарре заломила руки. Но она хорошо знала своего любимого. В Лимбеке было
столько  упрямства,  что,  если  уж  он  упрется,  вся  Кикси-винси  его  не
перетянет. Она знала, что бороться  с  этим  можно  только  одним  способом:
действовать быстро, не давая ему времени опомниться,  но  на  этот  раз  эта
тактика не сработала.
   - Ну ладно, - вздохнула она и принялась объяснять, то и дело  оглядываясь
на входную дверь:
   - Народу было очень много. Больше, чем мы думали.
   - Так это же чудесно!..
   - Не перебивай. Некогда. Они меня слушали -  ах,  Лимбек,  это  было  так
здорово! - Джарре забыла, что им надо торопиться, глаза у нее загорелись.  -
Все равно что поджечь селитру. Они вспыхнули - и взорвались!
   - Взорвались? - обеспокоился Лимбек. - Дорогая, мы же  вовсе  не  хотели,
чтобы они взрывались!
   - Это ты не хотел! - фыркнула Джарре.  -  Но  теперь  уже  поздно.  Пламя
разгорелось, и мы должны управлять им, а не тушить его.
   Она стиснула кулак и выпятила подбородок.
   - Мы напали на Кикси-винси!
   - Как?! - возопил Лимбек. И рухнул на  стул,  подавленный  и  потрясенный
этой вестью.
   - Да, мы напали на  нее  и  сломали.  И,  по-моему,  насовсем.  -  Джарре
тряхнула гривой коротко подстриженных кудрявых волос. - Копари и кое-кто  из
жирцов хотели схватить нас, но все наши разбежались. Поэтому  сейчас  копари
придут сюда за тобой. И я пришла, чтобы увести тебя. Слышишь?
   За дверью послышались хриплые крики, в дверь застучали.
   - Они уже здесь! Скорее! Они, наверно, не знают о задней двери!
   - Они пришли, чтобы отвести меня в темницу? - задумчиво спросил Лимбек.
   Джарре не понравилось выражение его лица. Она попыталась поднять  его  на
ноги.
   - Да-да. Идем же!
   - Меня будут допрашивать? - рассуждал Лимбек. - Может  быть,  даже  перед
самим верховным головарем...
   - Лимбек, о чем ты?
   Впрочем, спрашивать было незачем. Джарре и так прекрасно знала, о чем  он
думает.
   - За нанесение ущерба Кикси-винси полагается смерть!
   Лимбек отмел этот довод в сторону как  возражение  незначащее.  Крики  за
дверью стали громче и настойчивей. Кто-то требовал принести рубилку.
   - Дорогая, - сказал Лимбек,  и  лицо  его  озарилось  почти  божественным
сиянием, - я наконец-то смогу предстать перед аудиторией, внимания которой я
добивался всю свою жизнь! Какая блестящая возможность! Ты только подумай,  я
смогу изложить наши требования верховному головарю и  всему  Совету  кланов!
Сотни слушателей! Новопевцы, говорильник...
   Деревянная дверь треснула под ударом рубилки. Джарре побледнела.
   - Лимбек! Сейчас нет времени разыгрывать мученика! Идем, пожалуйста!
   Рубилку подергали, вытащили из щели и снова рубанули.
   - Нет, дорогая, - сказал Лимбек, целуя ее в лоб. - Иди одна. Я остаюсь. Я
так решил.
   - Ну, тогда и я останусь! - отчаянно выпалила Джарре,  обвив  руками  его
шею.
   Рубилка проломила дверь, и по комнате разлетелись щепки.
   - Нет-нет! - замотал головой Лимбек. - Ты должна  продолжать  наше  дело,
когда меня не станет! Когда мои слова и мой пример  воспламенят  служителей,
ты должна быть здесь, чтобы стать вождем восстания!
   Джарре заколебалась:
   - Лимбек, ты уверен?
   - Да, дорогая.
   - Хорошо, я уйду. Но мы спасем тебя! - Она бросилась к черному  ходу,  но
не удержалась и оглянулась в последний раз. - Будь осторожен! - сказала  она
умоляюще.
   - Хорошо, дорогая. А теперь беги! Кыш! - И Лимбек махнул рукой.
   Джарре послала ему воздушный поцелуй и выбежала через черный ход как  раз
в ту минуту, когда копари наконец прорубили входную дверь.
   - Мы ищем некоего Лимбека Болтокрута, - сказал копарь, чей важный вид был
слегка подпорчен тем, что борода у него была полна щепок.
   - Вы его нашли! - с достоинством ответствовал Лимбек. Он протянул руки  и
продолжал:
   - Я борюсь за счастье своего народа и готов вынести ради него любые  муки
и унижения! Ведите меня в вашу грязную, вонючую, кровавую  темницу,  кишащую
крысами!
   - Вонючую? Сам ты вонючий! - обиделся копарь. - Да будет  тебе  известно,
что мы там каждый день убираемся! И крыс там нет уже кругов двадцать, верно,
Фред? - обратился он к своему товарищу, который, пыхтя, протискивался  через
щель в двери. - С тех пор, как мы завели кошку. Крови  там,  конечно,  было:
вчера вечером Дуркин  Гайкокрут  явился  с  разбитой  губой,  повздоривши  с
супругой. Но мы все отмыли! Так что нечего оскорблять нашу темницу!
   - Я... я ужасно извиняюсь, - пробормотал Лимбек, смущенный донельзя. -  Я
не знал...
   - Ладно, пошли, - сказал копарь. - Да чего ты мне все руки в лицо тычешь!
   - Я думал, вы меня закуете в кандалы... Свяжете по рукам и ногам...
   - Да? А как ты тогда пойдешь?  Что,  тащить  тебя  прикажешь?  -  фыркнул
копарь. - Вот было бы зрелище! А ведь ты, голубчик, не перышко! Убери  руки.
Есть у нас одна пара наручников, кругов тридцать назад завели, но  мы  их  с
собой не взяли. Мы иногда надеваем их на юнцов, которые шибко разбушуются. А
то еще, бывает, родители их одалживают, чтобы припугнуть своих сорванцов.
   Лимбеку  самому  неоднократно  угрожали  этими  наручниками  в  дни   его
беспокойной юности. Он окончательно пал духом.
   - Вот и еще одна юношеская иллюзия развеялась, как сон, - грустно  сказал
он себе, направляясь в прозаическую тюрьму, охраняемую бдительной кошкой.
   Начало карьеры мученика вышло не очень удачным.

Глава 9
ОТ ХЕТА КО ВНУТРУ, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

   Лимбек знал, что во Внутро, столицу  Древлина,  его  повезут  скоролетом.
Раньше он ни разу не ездил в скоролете. Никто  в  его  обделении  не  ездил.
Когда его  вели  к  скоролету,  в  толпе,  собравшейся  поглазеть  на  него,
слышалось немало возмущенных реплик о том, что вот, мол,  возят  всяких  там
преступников, а честному