х. А потом  тьма  затопила  небо.  Над
ними нависло что-то похожее на  орла,  но  крылья  его  простирались  от
горизонта до горизонта. Испустив резкий яростный крик,  Сареван  ринулся
назад, прижимая к себе Хирела одной  рукой  и  разбрасывая  вокруг  себя
снопы молний.
   Хирел увидел, как летит стрела. Он  пытался  что-то  сказать,  но  не
сумел облечь свою мысль в слова. Стрела просвистела у самой его  щеки  и
глубоко вонзилась в незащищенное плечо Саревана. Он опять вскрикнул, еще
пронзительнее и яростнее, и камнем рухнул вниз.

***

   - Очаровательно, - сказал лорд  Барьяс  юл  Шoн'ай,  выслушав  рапорт
своего капитана и разглядывая пленников, с высокомерным  видом  стоявших
перед ним.
   На Хирела надели лишь наручники, что, безусловно, было  оскорблением.
Саревана заковали в цепи, плечо перевязали. Его лицо было серым от боли,
но он встретил взгляд лорда с великолепной надменностью.
   Лорд улыбнулся. Для асанианца он был высоким, всего  на  голову  ниже
Саревана, гибким и  чрезвычайно  привлекательным.  Его  рабы  отличались
искусностью:  только  подойдя  близко  и  присмотревшись,   можно   было
заметить, что он немолод и волосы  его  не  столь  густы,  как  кажется.
Однако его глаза вовсе не были глазами глупца.
   - Очаровательно, - повторил он,  обошел  вокруг  Саревана,  приподнял
полураспустившуюся  косичку  и  бросил  ее.  -  Высшая  магия   в   моем
собственном городе перед лицом моих людей, а сам колдун... Как твое имя,
жрец Аварьяна?
   - Тебе оно известно не хуже,  чем  мне,  -  с  завидным  спокойствием
сказал Сареван.
   - Неужели? - Лорд поднял руку.  -  Развяжите  его.  Солдаты  и  слуги
отвели глаза и принялись недовольно ворчать,  но,  повинуясь  взгляду  и
слову своего господина, выполнили приказ и  поспешно  отступили,  словно
колдун мог причинить им вред прямо здесь.  Он  не  двинулся  с  места  и
стоял, слегка разминая здоровое плечо  и  стараясь  восстановить  ровное
дыхание.
   - Ну,  может  быть,  я  немного  переменился.  Когда  мы  виделись  в
последний раз, я был моложе. Но я помню тебя, Эб-раз-а-Барьяс юл Шон'ай.
   - И я помню  тебя,  Сареван  Ис'келион-и-Эндрос,  -  сказал  лорд.  -
Признаюсь, не  ожидал  увидеть  тебя  здесь  в  таком  виде  и  в  таком
сопровождении.
   - Ты о моем парне? - ухмыльнулся Сареван и взъерошил волосы Хирела. -
Тебе нравится? Я нашел  его  в  зарослях  живой  изгороди.  Мне  удалось
сделать из него человека, хотя это было нелегко. Его прежний  хозяин  не
слишком хорошо обращался  с  ним,  так  что  он  слегка  тронулся  умом.
Воображает себя принцем вашей империи, хотите верьте, хотите нет.  Эбраз
едва взглянул на Хирела, готового лопнуть от злости. - Он  действительно
имеет сходство с  принцем.  Подобных  ему  рабов  специально  выращивают
повсюду, и они стоят дороже.
   - Мне он достался за бесценок. Кажется, товар с изъяном, и теперь его
не исправить. Но я еще не оставил надежду. -  А  что  ты  будешь  с  ним
делать, когда приручишь? - Отпущу на свободу,  конечно.  Эбраз  тонко  и
заливисто рассмеялся.
   - Конечно! - Наконец он успокоился. - А тем временем,  мой  господин,
ты поставил меня в затруднительное  положение.  Согласно  приказу  моего
господина, в Ковруене все жрецы Аварьяна объявлены вне закона, а  ты  не
только публично появился здесь в своем ожерелье, но еще и воспользовался
магией без санкции гильдии. - Гильдии? - спросил Сареван. - Да, гильдии,
- подтвердил Эбраз. - Тебе, безусловно, известно, что в Золотой  империи
люди, подобные тебе, должны получить специальное разрешение и облагаются
налогом. - Он развел в стороны свои изящные руки. - Сам  понимаешь,  мой
господин, что, находясь в  подчинении  императора  и  по  приказу  моего
лорда, я вынужден тебя арестовать. Я сожалею об этой необходимости и еще
больше сожалею об обстоятельствах, при  которых  ты  получил  эту  рану.
Можешь  не  сомневаться,  я  отправлю  моему  лорду   полный   отчет   о
происшедшем. И твоему отцу тоже, конечно, с глубочайшими извинениями.
   Сареван вздрогнул  от  боли,  хотя  и  пытался  не  обращать  на  нее
внимания. - Нет нужды беспокоить отца из-за моей глупости.
   - Но, мой господин,  если  он  сам  узнает  об  этом...  -  Мы  можем
позаботиться о том, чтобы этого не произошло. Сажай меня в темницу, если
таков твой долг, я это заслужил, но избавь меня  хотя  бы  ненадолго  от
гнева моего отца.
   Лорд понимающе улыбнулся.
   - С посланием я могу и подождать. Однако князь Зорайян должен узнать.
Твоя свобода находится в его руках.
   - Этого вполне достаточно, - сказал Сареван. Он покачнулся, губы  его
побелели. - Если ты извинишь меня... - Это было бы не слишком умно,  мой
господин. Хирел вздрогнул. Прямо из пустоты возник  какой-то  незнакомый
человек, еще меньше похожий на мага, чем Сареван, - маленький, в  темной
одежде, тихий и незаметный.
   - Мой господин, - сказал он, - его слабость  -  это  притворство.  Он
решил обмануть тебя, заставить смягчить условия его заточения.  А  потом
он  попытается  бежать,  воспользовавшись  своим  искусством.  Посмотри,
сколько ярости в его взгляде. Он знает, что его сила не идет ни в  какое
сравнение с моей.
   - Серьезно? - спросил Сареван, сверкая глазами. Он больше не выглядел
ослабевшим. - Я  чуть  было  не  победил  тебя,  наемник,  но  благодаря
ловкости лучника тебе повезло. Ты всего лишь заклинатель, раб колдовских
книг, а я рожден в магии.
   - Ты рожден в магии, но слишком молод и высокомерен. Твое высокомерие
превосходит и твои умения, и твои силы.
   - Тебе хочется испытать меня, фокусник? Прямо  здесь  и  сейчас,  без
всяких книг и без волшебного круга? Давай, зови  своего  приятеля,  буди
своих демонов. Я буду  великодушен  и  удержу  их,  если  им  вздумается
напасть на тебя самого.
   - У меня есть твоя кровь, дитя Солнца, - спокойно сказал маг.  -  Это
заменит мне и книгу и круг. У Саревана перехватило дух.  Его  вызывающее
поведение граничило с безрассудством. Быть может, притворным. А может, и
нет. - Попробуй только дотронуться до меня.
   - Довольно, - тихо, но так, что все расслышали, произнес Эбраз.  -  Я
не могу  допустить,  чтобы  ты  бежал,  мой  господин.  И  ты,  конечно,
понимаешь это.  Твоего  слова  будет  достаточно,  но...  Князь  Зорайян
человек трудный, и к тому же он не совсем доверяет мне. Поэтому я должен
проявить строгость, хотя бы для видимости. Но излишне суровым я не буду.
   - Я запомню это, - сказал Сареван, предупреждая и обещая.
   - Запомни это, мой господин, и прости.  -  Эбраз  сделал  знак  своим
людям. - Нижняя тюрьма. Минимум ограничений, но постоянный  присмотр.  В
пределах разумного обеспечьте его всем, что он потребует.

***

   Темница была мрачной, сырой и зловонной - подземная тюрьма  со  всеми
ее прелестями. Но Сареван только улыбался.
   - Довольно просторно, - заявил он стражнику, стоявшему ближе  других.
- Хорошее освещение и чистая солома, как я вижу. Крысы? Да?  О,  ну  что
это было бы за подземелье без крыс?
   С Хирела сняли цепь. Он рванулся к двери. Стражник  с  оскорбительной
легкостью поймал его и не торопился отпускать, пытаясь  стащить  с  него
штаны. Хирел опрокинул его. Сареван расхохотался.
   - Разве он не чудо? Охраняет  свою  добродетель  почище  какой-нибудь
девственницы. Впрочем, не слишком убедительно...
   Странники осклабились. Ставший жертвой Хирела с  кряхтением  поднялся
на ноги, но жажда убийства уже исчезла из его глаз. Больше он не пытался
трогать принца.
   Пленникам оставили тусклую  лампу  в  нише  под  потолком,  отчего  в
мрачном  помещении  появилось  еще  больше  теней.  Дверь   с   грохотом
захлопнулась, скрипнули  засовы.  Хирел  повернулся  к  Саревану:  -  Ты
невообразимый...
   - Да, я заставил тебя попридержать язык для твоей же пользы. Если  бы
этот элегантный лорд обратил на тебя внимание, он забрал бы тебя к себе.
Ему  всегда  нравились  хорошенькие  мальчики.  Но  только   смирные   и
послушные, а я заставил его поверить в то, что укротил тебя  при  помощи
моего колдовства. Да, твое собственное лицо могло бы стать ловушкой.
   - А куда, по-твоему, ты  меня  затащил?  Я  уже  давно  мог  быть  на
свободе. Я мог бы доказать мое  происхождение  и  с  достойным  эскортом
прибыть к отцу.
   - Тебя взяли бы в заложники  и  разлучили  со  мной,  не  оставив  ни
малейшей надежды на побег. - На что же можно надеяться сейчас? - Есть на
что.
   Прежде чем Хирел успел возразить, Сареван отошел  от  него,  устремив
глаза в темноту. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Внезапно он
бросился к чему-то, лежащему на полу.
   Глаза Хирела наконец привыкли к полумраку, и он разглядел, перед  чем
упал на колени Сареван. Какие-то спутанные лохмотья. Сплетение...
   Пряди черных с проседью волос. Одеяние, которое, согласно  закону,  в
Асаниане носили жрецы, было разодрано в  клочья  на  груди,  на  которой
полагалось быть символу бога. Узник надел что-то  темное  и  непонятное,
едва заметно поблескивающее.
   Хирел почувствовал, как болезненная судорога свела его  желудок.  Это
была вовсе не одежда, а плоть, ободранная до костей. А лицо... лицо...
   Когда-то это существо было женщиной. Она все еще могла  разговаривать
с ужасающей для этого разрушенного тела отчетливостью. Голос был молодым
и чистым, несмотря на седые волосы.
   - Авар'карин? - Она перешла на асанианский язык. - Брат. Брат  мой  и
господин Авар'карин. Я вижу тебя во мраке. Как ярко ты сияешь!
   Сареван  погладил  ее  прекрасные  волосы.  Лицо  его  было  ужасающе
спокойным. - Тише,  -  прошептал  он.  -  Молчи.  Жрица  пошевелилась  и
прикоснулась к его руке, хотя это причиняло  ей  нестерпимую  боль.  Его
пальцы сомкнулись на ее ладони осторожно и невероятно нежно, потому  что
ее рука представляла собой лишь омытые кровью изувеченные кости.
   - Мой господин, - воскликнула она внезапно, - тебе не  следует  здесь
находиться! В этом краю тебя ждет смерть. - А  тебя  здесь  ожидало  еще
более страшное. Голос его был таким же спокойным, как  и  лицо.  -  Я  -
никто. Моя боль принадлежит  богу,  и  она  уже  почти  достигла  своего
предела. Но ты - Эндрос и  Варьян,  и  ты  совершил  безумный  поступок,
перейдя границы твоего отца.
   - Сам бог вел меня. Он привел меня  к  тебе.  Отдай  мне  свою  боль,
сестра. Поделись со мной своим страданием, чтобы я мог исцелить тебя.  -
Нет. Нет, ты не должен. - Я должен.
   Она вцепилась в него, хотя и задыхалась от боли, хотя и корчилось  ее
истерзанное тело.
   - Нет! О нет! Именно  поэтому  они  и  оставили  меня  в  живых.  Они
оставили мне губы и язык. Они знали... они хотели...
   Лицо Саревана было уверенным, замкнутым,  непоколебимым.  Он  положил
руки на эту голову,  представлявшую  собой  ужасное  противоречие  между
красотой и разрушением. Воздух наполнился  пением.  Хирел  задрожал.  Он
почти видел. Почти слышал. Почти знал. Сила, похожая на ветер  и  огонь,
мощная как меч, призрачная как сон, ужасающая как молния, накапливалась,
росла, концентрировалась. Обволакивала измученное тело, возвращая его  к
жизни, исцеляя, снова превращая в единое целое.
   - Нет! - в отчаянии крикнула жрица. Но приманка уже была  проглочена,
ловушка захлопнулась. В вихре огня и  ветра  появился  охотник,  но  его
огонь был черным, а ветер нес зловоние тьмы.
   Целительные  чары  смешались,  дрогнули   под   ледяным   порывом   и
рассыпались. Сареван вскочил, и Хирел увидел, как все его маски исчезли,
стерлись в пылу неукротимой ярости. Он издал раскатистый рев и  прыгнул,
но теперь это был уже не человек, а огромный кот цвета ночи с  огненными
глазами.
   Оказавшись лицом к лицу с обезумевшим миром, Хирел забыл о  гордости.
Он притаился в самом дальнем углу и замер.
   Он даже хныкал и царапал стену, словно надеялся таким  образом  найти
выход и убежать от этого кошмара.
   Но стены темницы не позволяли отступить далеко, и совсем рядом с ним,
казалось, не было ничего - и было  все.  Рядом  с  бесформенной  массой,
которая когда-то была женщиной, изогнулся  кот.  Этот  кот,  рыжеволосый
северянин, вступил в бой  с  колдуном  лорда  Эбраза,  превратившимся  в
жуткого волка с окровавленными челюстями.
   Кошачьи  клыки  сомкнулись  на  горле  волка.  Зверь  взвыл,  пытаясь
высвободиться. Кот заворчал: быть может, он пытался усилить хватку, быть
может, его забавляло, что охотник  и  добыча  поменялись  местами.  Волк
отчаянно бил лапами по воздуху. Жестокие клыки терзали его тело.  Кровь,
кипя и бурля, струилась из ран словно горный поток.
   Нанеся последний ужасный удар, кот поверг своего врага.  Чародей  был
весь истерзан и окровавлен, и  его  кровь  по-прежнему  имела  странный,
колдовской вид. "Сила", - неизвестно каким образом догадался Хирел.  Маг
истекал своей магией у ног Саревана.
   - Это, - произнес жрец, - заставит тебя выучить  закон.  Фокусник  не
имеет права бросать вызов мастеру. Теперь  уходи,  пожинай  плоды  своей
глупости. Живи без силы и без магии и  знай:  линия  Аварьяна  не  может
прерваться от руки простого смертного.
   Враг исчез. Сареван снова начал склоняться над телом жрицы.
   Над ним пронесся ветер, полыхнув огнем. Это  застигло  его  врасплох.
Сареван покачнулся и упал. Мысли Хирела путались;  он  видел  блестящую,
словно только что отлитую из меди,  косичку  жреца,  сверкнувшую  огнем,
когда тот рухнул на пол. Она соперничала по цвету с кровью, проступившей
сквозь повязки.
   Сареван  перевернулся  в  воздухе,  гибкий,  податливый,   по-кошачьи
ловкий. Очертания его фигуры потеряли форму, а затем  снова  обрели  ее.
Силуэт человека сцепился в схватке с живой тенью. В бесформенной пустоте
блестели  глаза.  Ужасные  глаза,  золотые,  сверкающие   и   невыразимо
печальные. "Я должна, - говорили они, как небо говорит  о  дожде.  -  Ты
угрожаешь всем нам. Я не могу помиловать тебя".
   - Помиловать. - Гнев Саревана сменился  спокойствием.  -  Значит,  ты
считаешь, что оказала милость моей сестре по ожерелью? Ну так и  раздели
эту милость с ней. Раздели во всей полноте.
   Они сошлись: темнота и мрак, плоть и тень. Хирела одолевало  безумное
и нелепое желание рассмеяться.  Ведь  эта  тень  была  наделена  голосом
женщины и соблазнительными женскими формами; принц видел нежный овал  ее
лица, полноту груди, стройную гибкую талию. Они сплелись  так  крепко  и
яростно, что битва казалась скорее любовным  объятием,  нежели  схваткой
двух врагов. Хирел с  восторженным  возбуждением  следил  за  ними.  Его
дыхание  участилось.  Эта  тень  была   женщиной,   истинной   женщиной,
невыразимо прекрасной и невыразимо печальной. Весь Асаниан воплотился  в
ее теле и в ее огромных скорбных глазах.
   Сареван разрушил их. Хирел закричал. Он не смог бы пошевелиться, даже
если бы в этом была необходимость. Он рыдал от ярости. Последние крупицы
здравомыслия оставили его. И  тем  не  менее  его  глаза  видели  все  с
великолепной и ужасающей четкостью.
   Так же, как Сареван уничтожил  волка,  он  поверг  к  своим  ногам  и
госпожу империи. Но она оставалась в сознании. Когда его нога прижала ее
к земле, она улыбнулась. Эта улыбка была прекрасной  и  в  то  же  время
вызывала ужас, ибо таила в себе радость победы.
   - В этой битве, - сказала она, - победил ты, о раб обжигающего  бога.
Но войну выиграла я.
   В последнем отчаянном порыве она схватилась за его ногу и сбросила ее
с  себя.  Из  ее  ладоней  вылетали  молнии.  Она  звонко  и  язвительно
рассмеялась. Этот смех мог бы свести с ума любого мужчину, если  он  был
молод, горд и полон гневом своего бога.  Этот  смех  ранил  и  жалил.  И
Сареван отпрянул, набираясь новых сил. Использовав молнию  вместо  меча,
он бросился на свою мучительницу и нанес ей смертельный удар.

Глава 4

   И вдруг наступила полная тишина. В руках  Саревана  ничего  не  было.
Лицо его стало серым, а повязка на плече -  алой  от  крови.  Он  тяжело
опустился на колени и дотронулся до тела волшебницы. Она лежала целая  и
невредимая, как будто спала, но дыхание не волновало ее  грудь.  Сареван
сел на корточки.
   - Аварьян, - прошептал он. - О Аварьян. Хирел, только  что  вкусивший
жара безумия, вновь обрел холодную и угрюмую рассудочность. Он стоял над
жрецом и телом волшебницы. Жрица исчезла, словно  она  была  всего  лишь
галлюцинацией.
   Сареван поднял голову. Глаза его потускнели, и даже волосы  перестали
сиять, померкли, утратили свой блеск. Он отбросил  непослушную  прядь  с
лица. - Я убил ее, - спокойно сказал он. - Это я вижу, - ответил Хирел.
   - Видишь? Ты способен видеть? - засмеялся Сареван. Слышать  это  было
не слишком приятно. - Эта ловушка придумана, чтобы заставить меня  убить
ее. Заставить... меня... -  Его  голос  сорвался  как  у  подростка.  Он
вскочил на ноги, пошатнулся и  тут  же  выпрямился.  -  Теперь  быстрее.
Пошли. - Куда?
   Сареван снова покачнулся. Он напряженно огляделся по сторонам, словно
ничего не видел, и с трудом выдохнул.
   - Пошли, - процедил он сквозь зубы. - Пошли, черт тебя возьми.
   Они пошли. Дверь перед ними словно расплавилась. Никто не заметил их,
и они не увидели никого. Быть  может,  их  путь  пролегал  в  совершенно
другом мире. Выйдя из  подземелья,  они  миновали  высокий  дом,  богато
украшенный и, как подумалось Хирелу, уже когда-то виденный им,  но  даже
насекомые не встречались у них на дороге. А когда  распахнулись  ворота,
то перед ними оказался не Шон'ай, а зеленые просторы, солнечный  свет  и
приветливое журчание воды.
   Сареван споткнулся и упал на колени. Хирел рванулся к нему,  но  жрец
оттолкнул его руки. Его голова моталась из  стороны  в  сторону,  широко
раскрытые глаза были слепы.
   - Все погибло, - сказал он.  -  Все  пропало.  -  Он  издал  какой-то
невнятный звук - то ли смех, то ли всхлип. - Я дал  ей  смерть,  которую
она так страстно призывала. А  она...  она  сделала  худшее  -  хуже  не
бывает. - Что... - начал Хирел.
   Глаза Саревана закатились.  Медленно  и  безвольно  он  опустился  на
траву.
   Хирел спохватился слишком поздно, и  ему  пришлось  приложить  немало
усилий, чтобы приподнять удивительно тяжелое тело. Теперь оно  лежало  у
него на коленях, почти бездыханное, придавив его к земле. Хирел отчаянно
пытался освободиться.
   Внезапно он замер и приказал себе  успокоиться  и  поразмыслить.  Это
была самая яростная из схваток, о которых он слышал, и самая великая  из
побед.
   Хирел всмотрелся в лицо, лежащее у него  на  коленях.  Оно  было  все
таким же темным, надменным, с орлиным  носом;  на  нем  появились  следы
изнурительной борьбы, хотя жрец так и не приходил в сознание.
   Даже в  теплых  солнечных  лучах  Хирела  била  дрожь.  Этот  человек
осмелился воззвать к силе, которая не может и не должна существовать. Он
летал без крыльев, он укрощал молнии, он уничтожил двух магов, бросивших
ему вызов. Он нашел в зарослях асанианского принца и унизился  до  того,
чтобы стать его стражем; он никогда не надевал на себя больше того,  что
нужно, совершенно не заботился о своем теле, ел, пил и  спал,  а  иногда
видел сны. Он потел, когда жгло солнце,  и  мерз  в  холодную  ночь;  он
мылся,  когда  чувствовал  в  этом  потребность,  причем  это  случалось
достаточно часто; он облегчался точно так же, как любой другой  человек.
И никаких волшебных золотых дождей.
   Хирел до крови прикусил губу. Значит,  маги  все-таки  существуют,  и
Сареван - один из них, а если это правда, то как насчет богов?  А  может
быть, все это сон.
   Но земля под Хирелом была надежной, холодной и влажноватой. В воздухе
носились ароматы солнечного света и дикой природы. Вес, придавивший  его
колени, был значительным и совсем не иллюзорным.
   Сареван. Сареван Ис'келион, рожденный в  бурю,  Са'ван  ло'ндрос  мог
быть только тем, кем он и был. Саревадин ли Эндрос - так звучало его имя
на высоком языке гилени, который Хирел  выучил  по  требованию  отца,  и
значило оно: принц Саревадин.
   У Хирела имелось оправдание его