есконечным переходам, прежде  чем  отыскала
человека, согласившегося проводить ее к выходу. Мужчина пренебрежительно
посматривал на нее. Варварка, подумал он, не заботясь  о  том,  что  его
мысли могут быть услышаны.
   Вэньи одарила провожатого холодной улыбкой.
   Она была любознательна и, когда представлялась возможность,  прилежно
исследовала асанианские городки. Деревушки  ее  родины  толпились  вдоль
морских берегов, окна их хижин смотрели на водный простор,  на  пески  с
лодками и рыболовецкими сетями. В них не было ничего необычного.  Города
Ста Царств, обнесенные крепостными стенами, весело зеленели  на  солнце,
щеголяя раскидистыми парками и скверами.
   Асанианские архитекторы  тоже  любили  возводить  стены.  В  Ширае  -
городке, где сейчас остановился императорский караван, - их  было  целых
три,  не  считая  бесчисленных  внутренних   перегородок.   Головоломный
лабиринт  спутанных  в  клубок  улиц  то  выносил  пешехода  к   широким
бесформенным площадям, то швырял в загроможденные подсобными  строениями
тупики. Здесь гомонили торговцы,  расхваливая  свои  товары,  женщины  с
прикрытыми вуалью лицами, болтали  у  водоемов,  верующие  бубнили  свои
молитвы. Бог света, широко почитаемый в  Керуварионе,  здесь  уступал  в
популярности богине тьмы, под пятой которой теснилась еще тысяча  богов,
имена которых невозможно было упомнить.
   Людской поток захлестнул Вэньи, бесцеремонно толкая в бока и  увлекая
в переулки, которые становились все ужасней. Она, рожденная возле  моря,
никогда не смогла  бы  приспособиться  к  такой  толчее.  Ее  швыряло  и
вертело, словно веточку, гонимую неумолимой струей к жерновам  мельницы.
Рев толпы оглушал ее, отвратительный запах гнили забивался в ноздри, под
ногами пузырились зловонные лужи, образованные содержимым  переполненных
сточных канав. Углядев в стене,  ставшей  очередным  тупиком,  небольшую
дверцу, Вэньи толкнула ее. К счастью, дверь была не заперта.
   Помещение выглядело как молельня, но каким богам тут  молились,  было
не ясно. Почитатели Солнца направлялись сейчас  в  городской  храм,  где
верховный жрец Эндроса намеревался пропеть вечернюю  молитву,  но  люди,
стоящие здесь, никуда не спешили. Женщины  неторопливо  убирали  цветами
алтарь внешнего двора, кучка мальчишек с раскрытыми ртами слушала своего
учителя, однако ни жрецов, ни жриц нигде не было видно.
   Возможно, они  находились  во  внутреннем  помещении  молельни,  куда
женщинам  запрещалось  входить.  Вэньи  толкнула  дверцу  -  запрет   не
распространялся на нее: крученое ожерелье  жрицы  являлось  пропуском  в
любой храм, расположенный на поверхности этого мира. Кто здесь властвует
- бог или богиня. - она  не  могла  бы  сказать,  даже  приглядевшись  к
царящей в помещении темноте.
   Образ, возвышавшийся над  алтарем,  был  вырезан  из  цельного  куска
почерневшего от времени дерева. На шее его  болталась  гирлянда  цветов,
вместо лица щерилась золотая маска, надменная и  слепая,  ибо  на  месте
глаз в ней зияли пугающие провалы.
   Это  Асаниан,  подумала  она.  Золотая  маска  без  глаз,  с  улыбкой
гермафродита.
   Ей почему-то  не  было  страшно.  Возможно,  с  потерей  ребенка  она
утратила способность вообще что-либо чувствовать.
   Она села в углу, скрестив ноги.  В  помещении  было  чисто,  от  пола
приятно пахло, словно его  только  что  спрыснули  надушенной  водой.  В
глубине молельни ощущалось какое-то движение.
   Чего она тут ищет, Вэньи не знала. Она просто сидела на полу,  словно
в храме Эндроса, прислушиваясь к гулу  потустороннего  моря,  дожидаясь,
когда ее тела коснется рука божества.
   Прикосновение божества было коротким и твердым,  будто  кто-то  ткнул
палкой в незащищенный живот. Вэньи поморщилась - и только, не ощутив  ни
испуга, ни боли.
   Она перевела торс в наклонное  положение,  раскинув  свою  силу,  как
паруса, улавливающие магический ветер. Его  дыхание  было  порывистым  и
завихренным.
   Она услышала голоса. Резкие тени легли поперек  полосы  света.  Вэньи
затаила дыхание и слилась с темнотой. Черный плащ с капюшоном помог ей в
этом.
   Голоса звучали по-асаниански мягко, почти перешептываясь.
   - Это действительно так?
   - Действительно так.
   Говорили  мужчины.  Первый  -  нерешительно,  второй   -   напористо,
энергично.
   - Он пришел к нам из мрака. Грозный детеныш. Золотой щенок Льва.
   Кто пришел? Эсториан? Даже  в  состоянии  полутранса  Вэньи  кольнула
острая боль. Неужели она никогда не избавится от нее?
   - Трудно в это поверить, - сказал первый голос. - Мы  скованы  сейчас
крепче, чем когда-либо. Тот, кто действительно пришел, черен  как  ночь.
Говорят, у него наши глаза, но они горят на лице варвара. К нам прилетел
черный орел и привел с собой  армию  черных  и  красных  всадников.  Как
отыскать силу, способную восстать против него?
   - Легко, - ответил второй. - Она мерцает, как нож в ночи.
   - Сейчас не время, - возразил первый. - Когда-то они были безмятежны.
Теперь они знают. Они знают, как мы ненавидим их.
   - Он опрокинет наших врагов. - Чем? Волшебством?
   Вспышка страха. Волна презрения.
   Второй усмехнулся. Он казался моложе первого.  Что-то  в  его  голосе
раздражало Вэньи. Вино? Наркотик? Или другая темная сила?
   - Он не нуждается в волшебстве. Он - правда, восстающая против лжи  и
повергающая ее в прах. Он есть  -  это  главное.  Скоро  вонючий  варвар
перестанет глумиться над троном Льва!
   - Ты грезишь!
   - Пускай! Разве пророчества нуждаются в сухой логике?  Я  видел  его!
Время идет. Горящий бог упадет, и Золотая  империя  вновь  воссияет.  Ты
слышишь поступь будущего, старик?
   - Много лет я слышу одно и то же. Мы гнемся под ярмом  и  вздыхаем  и
все надеемся, что придет какой-нибудь сумасшедший и  освободит  нас.  Но
никто не приходит, и  печаль  по  несостоявшемуся  пылает  в  мозгу  как
раскаленный гвоздь.
   - Ты старый ворчун, - сказал молодой голос. - Скоро увидишь все сам!
   - Я вижу только взвинченные толпы безумцев, - сказал пожилой  мужчина
устало. И все же в голосе его слышались робкие нотки надежды.
   Вэньи охватило  беспокойство.  Они  все  еще  не  видели  ее.  Юноша,
потрепав по плечу старика, ушел, что-то про себя напевая.
   Старик - древнее, желтое, полуживое существо в ветхом рубище - оперся
на метлу и недоверчиво покачал головой, но Вэньи слышала, что  и  в  его
душе занимается робкая песня. Песня эта - безмолвная, прекрасная, полная
ненависти к захватчикам Керувариона, - мерцала в глубинах его  существа,
словно багровый камень в ясной воде.
   Вэньи осторожно выпрямилась и подтянула свою  сеть  к  себе.  Старик,
кажется, почувствовал присутствие  постороннего.  Он  завертел  головой,
напряженно вглядываясь во мрак полуслепыми глазами.
   Вэньи не шелохнулась.
   Никого здесь нет, дуралей, только сквозняк.  Только  сквозняк,  мягко
колеблющий плотный воздух.
   Объятая не отпускающей ее тревогой, Вэньи доплелась до  Двери  в  его
покои и окликнула караульных мужчин.
   - Я хочу поговорить с императором.
   Красавцы мальчишки узнали ее, она всегда  приветливо  заговаривала  с
ними и чувствовала ответную симпатию, исходящую от них.
   - Как поживаете, храбрецы?
   - Не очень, - ответил хрупкий коричневый паренек из Девяти Городов. -
Он уже озверел от желтого  цвета.  Ступайте  к  нему,  пусть  его  глаза
отдохнут.
   Она рассмеялась.
   - Обилие желтого грозит приступом куриной слепоты.
   - Вы  ничего  не  говорили,  мы  ничего  не  слышали,  -  ухмыльнулся
громоздкий как шкаф янонец. - Проходите, он справлялся о вас.
   Вэньи хлопнула дверью  покоев  и  жестким  коротким  взглядом  обвела
будуар. Облака вуалей, океан приторных запахов, дюжина  золотистых  тел.
Пухлая особа без покровов и бороды завывала нараспев:
   - О радость! О наслаждение! О счастье лицезреть вас, мой сир!
   - Прочь! - Голос холодный, раскатистый как рычание.
   - Но, ваше величество, - пела жирная особа,  -  мы  проделали  долгий
путь и прибыли из Кундри'дж-Асан, чтобы доставить вам удовольствие.
   - Убирайтесь обратно. Пусть  твои  девки  ложатся  под  тех,  кто  их
пожелает. Здесь им нечего делать.
   - Лучший дом столицы, - качал головой евнух, - лучшие девушки!  Какое
несчастье! Какой позор! Император нас отвергает!
   - Скажи моему счетоводу, пусть заплатит вам, сколько вы стоите. Пусть
даст вам двойную цену!
   - Тройную! - пискнул толстяк. - Тряска, ночлежки, разбойники...
   - Вон!!!
   - Хорошо кричишь, - сухо сказала Вэньи в наступившей тишине.
   Эсториан уставился на нее, хрипло дыша. Он смотрел так, словно  видел
ее впервые.
   - Это ты?
   - Неужели я так изменилась?
   - Вэньи!
   Через секунду он уже сжимал ее плечи, хохоча как безумный.
   - Вэньи! Это ты? Боже, как я счастлив! Вэньи!
   Ее руки и губы знали, чего он хочет, и откликались на его ласки.  Она
ускользнула в сторону так быстро, что он покачнулся. Он смотрел  на  нее
горящим взором и явно был не в себе. Она пригладила его  волосы  и  чуть
взъерошила бородку.
   - Успокойся, очнись.
   - Проклятые мальчишки! Скопище идиотов! Зачем они  впустили  всю  эту
банду сюда?
   Он всегда медленно приходил в себя.
   - Ничего страшного не случилось.  Слуги  хотели  тебя  поразвлечь.  А
бедным девочкам тоже хотелось немного тепла.
   - Не в моей постели! - сказал он в отчаянии. - Вэньи, все  мои  слова
отскакивают от них, как от стенки горох...
   - Я понимаю.
   - Я вынужден ходить по этому кругу, как тягловый сенель...
   - Все так. Ты не можешь изменить того,  что  тебе  предначертано.  Не
требуй этого и от меня. Я не могу стать императрицей, Эсториан!  Я  была
готова к этому с самого начала.
   - А янет! - Он, кажется, вновь стал собой и был готов к битве.
   - Нет, мой дорогой, на этот раз мы не будем ссориться! Она тоже умела
гнуть свою линию.
   - Я пришла к тебе как твоя подданная,  как  твоя  жрица  и  служанка.
Можешь ты выслушать меня?
   Он явно этого не хотел, но подчинился.
   Она рассказала ему все. О храме, о голосах. Он отмахнулся.
   - Чепуха, - сказал он. - Люди всегда много болтают.  Гораздо  больше,
чем делают. А мальчишка просто наглотался  веселящих  грибов.  Вполне  в
асанианском духе.
   - Нет, - возразила Вэньи.
   Она почувствовала, как сила растет в ней. Она открыла ее  ему,  чтобы
он мог видеть и слышать то, что видит и слышит она. Он не услышал  и  не
увидел. Он опять отмахнулся.
   -  Даже  если  где-то  что-то  и  затевается,  какие  меры   я   могу
предпринять, кроме тех, что уже приняты? Меня охраняют  денно  и  нощно.
Даже в отхожем месте кто-нибудь постоянно торчит у меня за плечами...
   - Не доверяй никому, - сказала она. - Никому, слышишь?
   - И тебе?
   - И мне. Твои слуги пропустили меня  к  тебе  беспрепятственно,  Что,
если я...
   - Только не ты. Ты все еще любишь меня.
   - Я буду любить тебя вечно.
   Эти слова сорвались с ее губ помимо ее воли. Она зажала  рот  руками,
словно пытаясь затолкнуть их обратно, но было  уже  поздно.  Он  казался
ошеломленным силой ее выкрика.
   - Эсториан, - сказала она, когда дыхание ее восстановилось, -  сделай
для меня одну вещь. Поверь, я многое  вижу.  Будь  предельно  осторожен.
Даже когда остаешься один.
   - Об этом можешь не беспокоиться. Асаниан - хороший учитель.
   - Тогда не забывай об опасности ни на секунду. Они приятны в общении,
они обходительны с тобой. Но каждый из них, когда придет  срок,  сделает
все, чтобы уничтожить тебя.
   - Я знаю об этом  с  колыбели.  Не  волнуйся,  я  вижу  этих  людишек
насквозь.
   Вэньи поднесла к глазам кулачки. Слезы бессилия брызнули на стиснутые
пальцы.
   - О господи, Эсториан! Ну почему, почему  ты  так  бесконечно  туп  и
беспечен? Твое высокомерие губительно для тебя! Он поднял брови.
   - В конце концов, что они мне сделают?  Убьют?  Значит,  такова  воля
Небес.
   - Они обезглавят империю, истребят твой род, уничтожат  все,  что  ты
любишь, и завоюют Керуварион.
   Он шумно вздохнул.
   - Ладно. - Голос его был спокоен. - Меня  охраняют.  Я  предупрежден.
Что еще я могу сделать?
   - Прояви характер. Ограничь доступ к себе.
   - С радостью! И?..
   Его  порыв  был  так  искренен,  что  она  невольно  улыбнулась.  Она
понимала, чего он хочет. И на что намекает.
   - Нет, - сказала она,  -  я  сейчас  пришлю  к  тебе  кого-нибудь  из
стражников. - Но я не могу спать со стражником!
   - Тогда возьми к себе Юлию. Она стоит дюжины вооруженных мужчин.
   - Юлия ненавидит асанианские города. Она отказывается входить в  мир,
окруженный этими стенами.
   - Она придет, если я дам ей понять зачем.
   - Вэньи!
   Она  уже  не  слышала  его.  По  магическому  каналу  летел  ее  зов.
Лоснящийся и  упругий:  приди!  Она  коснулась  кошачьей  сущности,  она
ощутила, как в чаще леса шелестит хищная кровь.
   Губы ее дрогнули, растягиваясь в плотоядном  оскале,  обнажая  ровную
нитку зубов. Моя охота лучше, сказала она рыси. Волшебная,  великолепная
охота. Схватка со смертью, таящейся в темноте.
   - Она придет.
   Слова не имели значения.
   Расставание было тяжелым. Он гневался.  Он  ничего  не  понимал.  Она
закрыла перед ним свою сущность.

Глава 13

   Корусан не помнил, как долго он лежал  на  жесткой  узкой  постели  в
тесной  келье  с  покатым  полом   и   высоким   окном,   -   обиталище,
соответствующем его второму  разряду.  Он  часто  бывал  болен.  Болезнь
обычно сопровождалась провалами в памяти. От нее оставалась лишь  ломота
во всем теле, боли в костях и легкая лихорадка. Вот и  сейчас  его  руки
тряслись,  поднимая  чашку  с  водой.  Голова  закружилась,   когда   он
попробовал сесть.
   Это все маги. Они постоянно вставали у  него  на  дороге,  забрасывая
свои сети куда попало без видимой для него пользы. Его  сущность  висела
сейчас в пустоте, словно старый потрепанный плащ.
   Он  чувствовал  присутствие  мага.  Светлого  мага.   Того,   с   кем
разговаривал ночью у боковых ворот. Она не улыбнулась  в  ответ  на  его
подобострастную улыбку.
   - Ты все-таки наказала меня? - спросил он.
   Она помешивала ложечкой снадобье, от которого исходил  отвратительный
запах.
   - Я все знаю, -  продолжал  он,  игнорируя  ее  молчание.  -  Жалость
помешала тебе сказать правду.
   - Ты знал ее и так, - ответила она.
   Голос чародейки был глух, он шел сквозь волосы, закрывавшие ее лицо.
   - Некоторые вещи нуждаются в том, чтобы их произнесли вслух.
   - Некоторые вещи лучше вообще оставить в покое.  Она  убрала  с  лица
волосы и поднесла чашку к его губам. Он обнял ее. Она  не  отстранилась.
Взгляд ее был серьезен. В нем отсутствовала жалость, но не было также  и
тепла.
   - Я хорош с женщинами, - сказал он. - Не бойся, ты не забеременеешь.
   - Надеюсь, это не слишком горько. - Она заставила его  допить  отвар,
потом протерла чашку сухой тряпкой  и  поставила  ее  на  скамью,  среди
других банок и бутылочек.
   - Ты ненавидишь меня, - сказал Корусан.
   - Нет, - ответила жрица.
   - Тогда будь поласковее со мной. Не забывай, что я знатен.
   - Это не имеет значения в отношениях между женщиной и мужчиной.
   - Тогда где же?
   Она легким движением ладони огладила одеяло, лежащее на его коленях.
   - Знаешь ли ты, что являешься легендой  для  многих  людей?  Что  они
поклоняются тебе и считают тебя пророком?
   Он не знал. Он изумился, а потом почувствовал нарастающий гнев. - Что
за нелепость?
   - Ты должен быть счастлив. Они надеются на тебя.  Они  ждут,  что  ты
свергнешь черного короля.
   - Пророк, которого никто никогда не видел, - не пророк.
   - Лицо пророка всегда скрыто завесой тайны. Твои слуги  сами  говорят
за тебя.
   - У меня нет слуг, - возразил Корусан.
   - Мы все служим тебе, милорд, в глубине своих сердец. Ты сын Льва.
   Он ощутил прилив гордости.
   - Я - венец моего рода, - сказал он, - но это ничего не значит. Скоро
меня заберет смерть, она ходит бок о бок с моей болезнью.
   - Совсем не скоро. - Она отвела взгляд. Она и так сказала ему слишком
много.
   - Ты хочешь сказать, что я не умру... по  крайней  мере  в  ближайшее
время?
   - Конечно, нет, - усмехнулась она. - Ты вовсе не так слаб,  как  себе
воображаешь.
   - О да! Я силен и крепок. Это совсем не я грохаюсь при каждом удобном
случае в обморок и хныкаю по ночам, как девчонка.
   - Но ты не умираешь, - сказала она.
   Он безмолвно воззрился на нее. Эта мысль никогда не приходила  ему  в
голову. Как бы ни были сильны приступы болезни, он  действительно...  ни
разу не умер!
   - Люди думают о тебе как о смелом и сильном воине  и,  сами  того  не
зная, поддерживают твою сущность. Разве может  калека  стать  оленейцем?
Разве может хилое и болезненное существо пройти испытание сталью?  Разве
сможет оно прорваться сквозь зачарованный лес? Может  ли  инвалид  жить,
как все, не требуя себе послаблений? Люди  верят  в  тебя,  и  эта  вера
укрепляет твое тело и дух!
   Это было похоже на правду. Он должен умереть, но он живет. Его  кости
скрипят и гнутся, но носят его тело. И все же смерть ходит рядом с ним.
   Возможно, она прочла его мысли, потому что сказала:
   - Да, ты не проживешь долго. Это правда. Но ты будешь жить быстро.  И
успеешь многое.
   - Зачем ты все это мне говоришь?
   Она пожала плечами и неопределенно взмахнула рукой.
   - Возможно, я просто чувствую себя виноватой перед тобой.
   - Возможно, ты просто шпион моего врага.
   Она рассмеялась.
   - Возможно. Он ведь так любит нас, чернолицый правитель  Эндроса.  Он
так заботится о Золотой империи, что все мы расцветаем под его взглядом.
   - Он пришел в Асаниан? - быстро спросил он. - Или это пустые слухи?
   - Он пришел, - ответила жрица. - Его мать заставила его отправиться в
этот путь, но все видят, что эта поездка ему отвратительна.
   - Его нужно убить, - шепнул он, забыв  об  осторожности.  -  От  него
нужно освободиться.
   - Его убьют. Для тебя. А сейчас спи.
   Убьют? Для меня? Да.  Он  судорожно  вздохнул,  погружаясь  в  мягкое
забытье. Как бы не так!

***

   Когда он очнулся  снова,  светлая  жрица  уже  ушла.  Она  больше  не
приходила, и за ним ухаживала молчаливая оленейка.
   В минуты бреда ему чудилось, что  жрица  сидит  рядом  с  ним  и  они
говорят о странных вещах, о которых он не  говорил  ни  с  кем,  даже  с
Мастером Гильдии. Приходя в сознание, думал о ней. Возможно,  они  убили
ее. Или, лишив силы, изгнали прочь. Иначе она могла бы дать ему знать  о
себе, хотя бы запиской.
   Однажды слабость прошла - быстро, сказала сиделка. Долго, подумал он.
Он вернулся к своим прежним обязанностям и ревностно исполнял  их,  пока
не был вызван к верховному магу.
   Мастер Гильдии принял  его  в  присутствии  вождя  Оленея  в  покоях,
охраняемых единственным стражником  с  закрытым  лицом.  Он  узнал  руку
воина, сжимающего рукоять меча, и обрадовался. Мерид был одним  из  тех,
кто не желал ему вреда, хорошо, что он рядом.
   Корусан шагнул к  вождю  и  опустил  вуаль,  ожидая  вопросов.  Вождь
оленейцев открыл свое лицо, немного больше,  чем  требовалось  правилами
этикета. Взгляд его выражал сомнение. Помедлив, он заговорил,  обращаясь
к Мастеру магов. - Он выглядит вполне здоровым? Надолго ли?
   - Теперь, я думаю, да, - ответил  верховный  маг.  Корусан  проглотил
дерзкие  слова,  вертевшиеся  на  кончике  языка.  Они  не  имели  права
манипулировать им, но в случае надобности могли  пустить  в  ход  магию,
против которой он был бессилен. Осторожность никогда ему не вредила.
   - Принц, - сказал оленеец, - мы должны тебе кое-что  показать.  Готов
ли ты к этому?
   Корусан наклонил голову в знак согласия.
   Они внимательно оглядели его. Он  почувствовал  холод  в  позвоночном
столбе, но вскоре это ощущение ушло. Потом  все  двинулись  к  небольшой
двери, видневшейся в глубине  покоев.  Вождь  Оленея,  верховный  маг  и
закутанный в покровы слуга. Он последовал за ними.
   - Вот, принц, - произнес Мастер Гильдии, - это твоя в