ладитесь зрелищем пляшущих и резвящихся
   "партачей" под свист и удары плетей в руках
   Искусных бичевателей!
   Каждый свистер в Хрустальном Дворце!

   Другая оповещала:

   КНУТОБОЙ НЕД ТИККЕТ
   И его прелестные "партачи"! Как они скачут! Как они резвятся!
   Кнутобой Нед превращает свист своего  бича  в  незабываемую  песнь  и
выговаривает участникам своей труппы за ошибки  и  недостаточное  рвение
мастерски выполненными, хлесткими ударами кончика своей плети!

   - Что вы застряли, как дубьё  стоеросовое?  -  окликнула  их  женщина
из-за стойки. - Будете пить пиво или вас интересует еда? Тогда  ступайте
наверх!
   -  Терпение,  -  кротко  произнес  Герсен.  -  Мы  еще   не   приняли
окончательное решение.
   Подобное высказывание явно возмутило женщину. Голос ее стал резким  и
грубым.
   -  Вы  говорите  -  терпение?  Какого  еще  терпения  можно  от  меня
требовать, когда весь вечер мне приходится  подливать  пиво  захмелевшим
мужикам? Пройдите сюда, ко мне за стойку! Я  угощу  вас  струей  вот  из
этого крана, да еще под полным напором, вот тогда-то и выясним, кому  из
нас нужно запасаться терпением!
   - Мы решили сначала перекусить, - сказал Герсен. -  Как  там  сегодня
четоуси?
   - Как и всегда, не  хуже  и  не  лучше,  чем  в  любой  другой  день.
Отстаньте от меня - не тратьте попусту мое время, раз  отказываетесь  от
пива... А это еще что? Вы  еще  смеете  насмехаться  надо  мною?  -  Она
схватила полную пива кружку и замахнулась ею на Максела Рэкроуза, но тот
проворно прошмыгнул в вестибюль. Герсен не отстал от него ни на шаг.
   Женщина  презрительно  тряхнула  растрепанной  черной  гривой,  затем
отвернулась и стала нервно крутить кончиками пальцев усы.
   - Этой даме явно недостает личного обаяния, -  проворчал  Рэкроуз.  -
Никогда ей не сделать меня постоянным клиентом.
   - Обеденный зал может таить для  нас  еще  большие  неожиданности,  -
заметил Герсен.
   - Надеюсь на то, что они окажутся куда более приятными.
   На лестнице, по которой они стали  подниматься,  их  ждал  уже  целый
букет запахов, состоящий из смрада прогорклых жиров,  употребляемых  при
стряпне, зловонных инопланетных приправ и, затхлого нашатырного  спирта,
применяемого, по-видимому, для мытья посуды.
   На первой же лестничной площадке Рэкроуз остановился.
   - Честно говоря, мне что-то не по себе. Вы продолжаете настаивать  на
том, что нам так уж обязательно здесь поужинать?
   - Раз вы настолько брезгливы, то не  утруждайтесь  подниматься  выше.
Мне же попадались рестораны и лучше этого, и куда хуже.
   Рэкроуз  пробормотал  что-то  себе  под  нос  и  нехотя  снова   стал
подниматься по ступенькам.
   Входом в ресторанный зал служили массивные  двустворчатые  деревянные
двери. За расположенными далеко друг от друга столами посетители сидели,
сбившись в тесные небольшие группки, словно заговорщики, и пили пиво или
ели, опустив лица вплотную к огромным деревянным мискам.
   Навстречу им вышла тучная  женщина,  показавшаяся  Герсену  не  менее
грозной, чем женщина при пивном кране, хотя  и  была  на  несколько  лет
моложе. Как и у женщины внизу, на ней было бесформенное черное платье, а
волосы свисали единой слипшейся массой. Усы у нее, однако, были не столь
пышными. Гневно сверкая глазами, она попеременно глядела то на одного из
новоприбывших посетителей, то на другого.
   - Как я понимаю, вам захотелось поесть?
   - Да. Именно поэтому мы здесь, - ответил Герсен.
   - Садитесь вон туда.
   Женщина пересекла вместе с ними весь ресторанный зал  и  после  того,
как усадила их, с видом, не предвещавшим ничего хорошего,  низко  к  ним
наклонилась, упершись о стол ладонями.
   - Ну и что вам больше всего по вкусу?
   - Мы знакомы с дарсайской кухней только  лишь  понаслышке,  -  сказал
Герсен. - Что бы вы нам могли порекомендовать из того,  что  вам  больше
всего самой нравится?
   - Этого еще не хватало! Такую пищу мы готовим только для самих  себя.
Здесь же мы кормим "чичулой" - вот и извольте довольствоваться тем,  что
вам подадут. - Увидев недоуменные взгляды Герсена  и  Рэкроуза,  женщина
соблаговолила  пояснить.  -  Это  та  баланда,  которую  мы  скармливаем
мужикам.
   - А что же в таком случае можно  сказать  об  "изысканных  дарсайских
блюдах", которые вы рекламируете? О четоуси, пурриане, ахагари?
   - Гляньте вокруг. Видите - мужики лопают в свое удовольствие.
   - Верно.
   - Вот и вы должны есть то же самое.
   - Принесите нам по небольшой порции каждого из этих  блюд.  Попробуем
сами разобраться в тонкостях дарсайской кухни.
   - Как пожелаете. - С этими словами женщина удалилась на кухню.
   Глядя ей вслед, Рэкроуз погрузился в угрюмое молчанье.  Герсен  же  с
интересом стал наблюдать за посетителями ресторана.
   - Интересующего нас лица нет среди присутствующих в этом помещении, -
в конце концов заметил Герсен.
   - Неужели вы всерьез рассчитываете найти его здесь?
   - Особых надежд на это не питал, но мало ли  какие  совпадения  могут
произойти? Окажись он проездом в Форт-Эйлианне, где еще, как  не  здесь,
можно надеяться на то, чтобы найти его?
   Максел Рэкроуз бросил в сторону Герсена подозрительный взгляд.
   - Вы говорите мне далеко не все из того, что известно вам.
   - Это должно вас удивлять?
   - Отнюдь нет. Просто хотелось бы услышать хоть намек на то, во что  я
влип, связавшись с вами.
   - Сегодня  вам  нужно  опасаться  только  четоуси  и,  не  исключено,
пурриана.  А  вот  если  наше  расследование  продолжится,  тогда  может
возникнуть настоящая опасность. Ленс Ларк способен на что угодно.
   Рэкроуз, явно нервничая, стал озираться по сторонам.
   - Я предпочел бы не вызывать недовольства со стороны этого  субъекта.
Его мстительный  нрав  общеизвестен.  Не  забывайте  о  судьбе  Эразмуса
Хьюптера. Мне лично абсолютно все равно, что обозначает загадочное слово
"панак".
   Подошла женщина с подносом.
   - Вот  пиво,  которым  мужчины  обычно  запивают  свою  еду.  Впервые
наведывающимся в наше  заведение  настоятельно  рекомендуется  доставить
чуточку развлечения старожилам. Автомат вон там. Не пожалейте монету,  и
перед вами выступит какая-нибудь труппа с захватывающим дух номером.
   Герсен повернулся к Рэкроузу.
   - Вы в таких делах дока - вот и выбирайте.
   - С удовольствием,  -  без  особого  энтузиазма  произнес  Рэкроуз  и
направился  к  автоматическому  проектору  голографических  изображений.
Прочитав перечень предлагаемых номеров,  он  нажал  на  рычаг  и  бросил
монету в щель монетоприемника. Тотчас же из  громкоговорителей  раздался
пронзительный клич: "Перед вами Джевкл Наткин и  Озорные  Бродяги!"  Под
оглушительный  грохот  деревянных   барабанов   и   медных   тарелок   в
пространстве перед проектором сформировались голографические изображения
исполнителей: высокого худого мужчины в трико из белых и черных ромбов с
плетью в руке и группа из  шести  совсем  еще  маленьких  мальчишек,  на
которых были только длинные красные чулки.
   Наткин  спел  несколько  нескладных  куплетов,   в   которых   горько
сокрушался по поводу недостаточного мастерства своих  подопечных,  затем
исполнил  эксцентричную  джигу,  принимая  вызывающие   позы   и   делая
озабоченное лицо и одновременно с этим  так  и  этак  щелкая  плетью,  а
мальчишки в то же самое время бегали и прыгали вокруг него с  совершенно
невообразимыми проворством и  ловкостью.  Наткин,  выражая  недовольство
невыразительностью  их  ужимок,  едва  заметными  движениями  руки  стал
посылать кончик плети точно в пухлые  ягодицы  мальчишек.  Стимулируемые
подобным  образом,  мальчики  выполняли  в  воздухе   головокружительные
перевороты и сальто до тех пор, пока Наткин не оказался как бы в  центре
своеобразной  карусели  из  кувыркающихся  мальчишек,  после   чего   он
торжествующе вскинул вверх руки, и изображение исчезло. Клиенты, которые
с ревностным вниманием наблюдали за представлением, какое-то  время  еще
недовольно поворчали, обсуждая увиденное, и снова заработали  челюстями,
пережевывая любимую пищу.
   Из кухни снова  выплыла  женщина  в  черном  платье,  неся  поднос  с
огромными мисками и пузатыми чашами, и с грохотом выставила все  это  на
стол перед едва не обалдевшими Герсеном и Рэкроузом.
   - Вот заказанные вами блюда. Четоуси. Пурриан Ахагари. Ешьте, сколько
хотите. Если же что и оставите не съеденным, оно все  равно  вернется  в
общий котел.
   - Спасибо, - сказал Герсен. - Между прочим, а кто это - Тинтл?
   Женщина иронически фыркнула.
   - Имя "Тинтл" -  это  всего  лишь  вывеска.  Всю  работу  делаем  мы,
женщины, мы же забираем себе выручку, Тинтл знает свое место и ни во что
не вмешивается.
   - Если можно, позвольте перекинуться парой слов с Тинтлом.
   Женщина снова насмешливо фыркнула.
   - Вы от Тинтла ничего не добьетесь - он совсем отупел. Маразматик  да
и только! Но если вам так  уж  сильно  хочется  на  него  взглянуть,  то
пройдите  на  задний  двор.  Он  там  только  и  занимается   тем,   что
пересчитывает собственные пальцы и чешет скребком спину.
   Женщина ушла.  Герсен  и  Рэкроуз,  преодолевая  брезгливость,  робко
принялись за еду.
   - Не пойму даже, что из всего этого самое мерзкое на  вкус,  -  через
некоторое время пожаловался Рэкроуз. - От четоуси несет тухлыми  яйцами,
но ахагари совершенно непереносимо. Пурриан просто дрянь. А пиво  такое,
как будто эта дама вымыла в нем своего пса... Что? Вы  продолжаете  есть
эту пакость?
   - Вы должны поступить точно так же. Нам нужен предлог для того, чтобы
сюда  наведываться.  Вот,  попробуйте  добавить  какую-нибудь  из   этих
замечательных приправ.
   Рэкроуз поднял руки.
   - С меня довольно. По крайней мере,  при  сложившемся  уровне  оплаты
моих услуг.
   - Как вам угодно. - Герсен проглотил еще несколько  ложек  дарсайской
пищи, затем отложил ложку в сторону. - Для  первого  вечера  мы  увидели
вполне достаточно. - Подав знак женщине, он произнес:
   - Мадам, наш счет, пожалуйста.
   Женщина бросила взгляд на миски.
   - У вас просто волчий аппетит. Придется взять с каждого из вас по два
- нет, даже по три сева.
   - Три сева за несколько ложек? - негодующе вскричал Рэкроуз. -  Таких
цен не бывает даже в "Кафедральной"!
   - В "Кафедральной" подают безвкусную преснятину. Расплачивайтесь, как
велено, все равно я вас не отпущу, не выпотрошив, как положено.
   -  Вот  и  потрошите,  -  предложил  Герсен.  -  Хорошенький   способ
привлечения постоянной клиентуры. Я мог бы еще добавить, что мы надеемся
встретиться с одним из членов клана Бугольда.
   - Ха-ха! - ухмыльнулась женщина. -  А  я-то  здесь  причем?  Один  из
отщепенцев бугольдовского  клана  ограбил  склад  компании  "Котзиш",  и
именно поэтому мне теперь приходится жить  здесь,  на  этой  продуваемой
сырыми ветрами планете, где все мои кости выворачивает ревматизм.
   - Я слышал  несколько  иную  историю,  -  всезнающим  тоном  довольно
равнодушно произнес Герсен.
   - То, что вы слышали -  чушь  собачья!  Рейчпол-бугольдец  и  гнусный
скорпион Пеншоу сговорились между  собой.  Это  они  должны  были  стать
кончеными  людьми,  а  не   бедняга   Тинтл.   Ну-ка,   платите   теперь
причитающиеся  мне  монеты  и  ступайте  своей  дорогой.  Меня   надолго
расстраивают всякие сплетни, связанные со злополучной "Котзиш".
   Герсен  отрешенно  отсчитал  шесть  севов.  Подавальщица,  бросив  на
Максела Рэкроуза злобно-торжествующий взгляд, мигом  смахнула  монеты  в
карман.
   - Не помешали бы еще два сева в знак благодарности.
   Герсен вручил мадам Тинтл две монетки, и она  направилась  в  сторону
кухни.
   - Вы были с нею непомерно  любезны,  -  неодобрительно  поморщившись,
процедил сквозь зубы Рэкроуз. - Жадность этой мегеры  под  стать  только
мерзости приготовленной ею пищи.
   Женщина тут же бросила через плечо:
   - Я нечаянно услышала ваше высказывание. Когда  вы  в  следующий  раз
удостоите нас своим посещением, я выварю в вашем четоуси тряпки, которые
подкладываю себе в промежность при  месячных.  -  С  этими  словами  она
удалилась.  Герсен  и  Рэкроуз  тоже  не  стали  задерживаться  в   зале
ресторана.
   Выйдя на улицу, они остановились на какое-то время на  тротуаре.  Над
озером  повис  густой   туман.   Уличные   фонари   вдоль   Пилкамп-Роуд
просматривались как размытые бледно-голубые круглые пятна.
   - Что теперь? - спросил Рэкроуз. - Визит к Тинтлу?
   - Да, - ответил Герсен. - Он ведь где-то совсем рядом.
   - Эта вульгарная особа упомянула задний двор, - проворчал Рэкроуз.  -
Туда можно пробраться, обогнув таверну, по переулку Нунана.
   Они прошли за угол здания, в  котором  размещалась  "Сень  Тинтла"  и
стали подниматься по пологому склону холма вдоль  боковой  стены.  Через
несколько десятков метров показались ворота с  металлическими  прутьями,
сквозь  которые  открывался  вид  на  задний   двор.   Слева   во   тьме
вырисовывался  ряд  полуразвалившихся  сараев,  из  одного  из   которых
пробивался свет.
   В окне верхнего этажа здания раздались несколько резких металлических
звуков будто от ударов кастрюли о стену, затем стала видна  опускавшаяся
на всю высоту  здания  веревка,  к  концу  которой  в  самом  деле  была
привязана кастрюля.
   - Похоже на то, - заметил Герсен, - что Тинтл сейчас будет ужинать.
   Дверь  сарая  отворилась,  в  ее  проеме  четко  обозначился   силуэт
невысокого широкоплечего мужчины.  Он  проковылял  через  двор,  отцепил
кастрюлю от веревки и понес ее к себе в сарай.
   - Тинтл! - окликнул мужчину Рэкроуз через решетку ворот. - Эй, Тинтл!
Подойдите к воротам!
   Тинтл остановился в недоумении,  затем  отвернулся  и  быстрым  шагом
направился в сарай. Как только за ним закрылась дверь, весь  двор  снова
погрузился в тьму.
   - На сегодня достаточно с Тинтла и этого, - произнес Герсен.
   Двое  мужчин   вернулись   на   Пилкамп-Роуд,   дождались   омнибуса,
следовавшего в южном направлении, и отправились в Старый Город.

Глава 4

   "Автор данного исследования, размышляя над личностями Лордов  Тьмы  и
их будоражащими воображение деяниями, то и  дело  приходит  в  полнейшее
замешательство  при  виде  многочисленности  и   разнообразия   событий,
подлежащих анализу. Для  облегчения  своего  положения  автор  постоянно
прибегает к обобщениям, однако всякий раз убеждается в том, что с  таким
трудом достигаемая стройность получаемых им выводов очень быстро рушится
под  тяжестью  тех  оговорок,  без   которых   немыслимы   вышеуказанные
обобщения.
   По  сути,  всем  пяти  рассматриваемым  индивидуумам  свойствен  лишь
один-единственный общий аспект - полнейшее  безразличие  к  человеческим
страданиям.
   Так, сравнивая Ленса Ларка с другими Лордами Тьмы, мы не обнаружим  в
их  характерах  никаких  иных  общих  черт,  кроме  этого  единственного
свойства. Даже анонимность и скрытность, которые легко могут  показаться
определяющими элементами  его  умения  ускользать  от  карающей  десницы
закона, в случае Ленса Ларка деформируются  в  необузданную  дерзость  и
даже  кажутся   проявлением   страстного   желания   привлечь   внимание
общественности  к   собственной   особе.   Временами   создается   такое
впечатление, что Ленс Ларк едва ли не сам стремится всеми доступными его
воображению способами изобличить себя.
   Тем не менее, если просуммировать  все,  что  нам  известно  о  Ленсе
Ларке, мы обнаружим совсем немного  заслуживающих  доверия  фактов.  Его
описывают как высокого мужчину внушительной внешности, который с помощью
жгучего, всепронизывающего взгляда и резких движений создает впечатление
натуры  непредсказуемой  и  подверженной   необузданным   страстям.   Не
существует достаточно четкого описания его лица. Согласно слухам,  он  -
непревзойденный мастер владения плетью и получает удовольствие, карая ею
своих недругов".
   Эссе,  отрывок  из  которого  приведен  выше,  завершается  следующим
итогом:
   "Не  устояв  в  последний  раз   перед   соблазном   отыскать   общий
знаменатель, беру на себя смелость высказать следующие предположения:
   Поражающую  воображение  глубину   порочности   натур   Лордов   Тьмы
невозможно  измерить   количественно,   в   связи   с   чем   становится
бессмысленной сама постановка вопроса, кто  из  них  является  носителем
наибольшего зла и самым  мерзким  из  исчадий  ада.  В  качественном  же
отношении их, хотя по большей части и интуитивно, можно охарактеризовать
следующим образом:
   1. Виоль Фалюш злобен, как потревоженный шершень.
   2. Малагате-Беда нечеловечески бессердечен.
   3. Кокор Хеккус обожает приводящие в неописуемый ужас выходки.
   4. Говард Алан Трисонг непостижим, изворотлив и, по всей вероятности,
безумен, если такой диагноз вообще  приложим  к  индивидуумам  подобного
рода.
   5. Ленс Ларк - жесток, мстителен и сверх всякой меры  чувствителен  к
малейшим признакам неуважения к его особе. Как и Кокор Хеккус, он весьма
склонен к садизму, притом в доходящих до абсурда проявлениях.  Время  от
времени появляются сообщения об исходящем от него некоем "дурном запахе"
или источаемых им "миазмах", но до сих пор со  всей  определенностью  не
выяснено, в  самом  ли  деле  это  просто  плохой  запах  или  метафора,
передающая  ненормальную  психологическую  или  нравственную  атмосферу,
сопутствующую его присутствию. Тем не менее, судя по  всему,  именно  он
физически наиболее непривлекателен из всех Лордов Тьмы, за  исключением,
пожалуй, Говарда Алана Трисонга, внешность которого неизвестна".
   Кэрол Керфин "Лорды Тьмы"

   Северная часть озера Фимиш совершенно скрылась  из  виду  за  завесой
ливня,  которым  сопровождалась  предрассветная  гроза.  Взошедшая   над
горизонтом Вега то и дело посылала яркие светящиеся стрелы в  подернутый
серой  дымкой  город,  пробиваясь   сквозь   просветы   в   стремительно
проносящихся по небосклону тучах. Вот так попеременно то в лучах  света,
то  в  сероватой  мгле  Герсен  и  Джиан  Аддельс  шагали  по  Бульвару,
направляясь к Эстремонту.
   Аддельс шел напряженно, без всякого энтузиазма, понурив голову.  Лицо
его было сумрачно и уныло. Когда они подошли к дамбе,  он  на  мгновение
приостановился.
   - Вы отдаете себе отчет в том, насколько безумна эта затея?
   -  Но  с  самыми  добрыми  намерениями,  -  возразил  ему  Герсен.  -
Когда-нибудь вы еще поздравите себя за то, что содействовали мне.
   Аддельс, тем не менее, продолжал ворчать.
   - В тот день, когда меня выпустят из фрогтаунской тюрьмы.
   Герсен оставил без внимания последнее замечание.  На  середине  дамбы
Аддельс снова остановился.
   - Вам, Герсен, не следует идти дальше. Нас не должны видеть вместе.
   - Разумное предложение. Я подожду здесь.
   Вскоре перед продолжавшим идти дальше в одиночку Аддельсом  открылись
огромные стеклянные двери в стальных рамах, и он вошел в вестибюль,  пол
которого был выложен белым мрамором и стелтом  -  драгоценной  застывшей
лавой, извлекаемой из затвердевшей коры на поверхности потухших звезд.
   Аддельс  поднялся  на  четвертый  этаж  и  в  подавленном  настроении
прошествовал  в  канцелярию  Старшего  Делопроизводителя.  У   двери   в
канцелярию он остановился на мгновенье, сделал глубокий вдох,  расправил
плечи,  провел  языком  по  пересохшим  губам,  придал  лицу   выражение
безмятежного спокойствия и уверенности  в  себе  и  только  после  этого
переступил порог приемной.
   Все помещение приемной, от  одной  стенки  до  другой,  перегораживал
мраморный барьер высотой чуть больше метра. По  другую  сторону  барьера
четверо младших делопроизводителей в темно-красных  мантиях  внимательно
изучали лежавшие перед ними документы. Услышав шаги Аддельса,  они  все,
как по команде, подняли ничего не  выражающие  лица,  затем  возобновили
прерванную работу.
   Аддельс решительно постучал пальцами по  мрамору.  Один  из  клерков,
изобразив на лице кислую мину, поднялся и подошел к стойке.
   - По какому вопросу вы пришли?