учей  лестнице,  по  темному  гулкому
коридору. Стены, когда-то блиставшие багрянцем, серебром и золотом, теперь
обветшали  и  выцвели,  половицы   прогибались   под   ногой...   Служанка
остановилась перед тяжелой красной  портьерой.  Она  лукаво  взглянула  на
Джерсена и поднесла палец к  губам.  В  смутном  свете,  выхватывающем  ее
голубое одеяние и светлые волосы, девушка  казалась  порождением  мечты  -
слишком совершенная, чтобы быть реальной.
   - Господин,  -  прошептала  она,  -  там  идет  праздник.  Я  вынуждена
настаивать на соблюдении тайны, поскольку в этой игре вы ни в коем  случае
не должны открывать свое имя.
   Она отбросила портьеру, и Джерсен ступил в просторный зал.  С  потолка,
настолько  высокого,  что  он  был  неразличим,  свешивался   единственный
светильник,  отбрасывая  островок  света  на  большой  стол,  на   льняную
скатерть, серебро и хрусталь.
   Вокруг стола сидела дюжина людей в масках и самых изысканных  костюмах.
Джерсен оглядел их, но не решился бы утверждать, что отыскал спутников  по
путешествию. В комнату входили новые люди  -  по  двое,  по  трое,  все  в
масках, все удивленные.
   Джерсен узнал Наварха - поэта выдавали величавые  повадки.  Но  где  же
Друзилла?
   Всего собралось человек сорок. Лакеи в голубых, шитых серебром  ливреях
помогали  рассаживаться,  наливали  вино  в  кубки,  которые  подавали   с
серебряного подноса.
   Джерсен  ел  и   пил,   скованный   странным   замешательством,   почти
растерянностью. Неужели все происходящее - реальность? Уж не грезит ли он?
Вскоре напряжение  пути  ушло  в  область  воспоминаний,  подобно  детским
страхам. Джерсен  выпил  больше  вина,  чем  позволил  бы  себе  при  иных
обстоятельствах... Светильник внезапно вспыхнул голубым огнем и  погас.  В
глазах Джерсена задрожали оранжевые круги. Пронесся удивленный шепот.
   Канделябр медленно разгорался. У стола стоял высокий человек  в  черной
одежде и маске.
   - Добро пожаловать, - произнес он, поднимая кубок с вином. - Я -  Виоль
Фалюш. Вы прибыли во Дворец Любви.



12

                                     Avis rara, ты впорхнула -
                                     И вокруг разлился свет.
                                     Сбрось-ка лишнее со стула,
                                     Раздели со мной обед.
                                     [avis rara (лат.) - редкая птица]

                                     На изысканном подносе
                                     Лучший в мире patchouli,
                                     А вот здесь - засунь свой носик -
                                     Видишь? - Мышка в попурри.
                                     [patchouli (фр.) - восточно-индийское
                                             растение с сильным запахом]
                                     [pot-pourri (фр.) - кушанье из разных
                                                   сортов мяса и зелени]

                                     Канапе под майонезом,
                                     Осетрина - первый сорт,
                                     Горы устриц - сами лезут -
                                     Разевай пошире рот...

                                     Самовар пыхтит со стоном -
                                     Ну-ка, чашечку давай!
                                     На обед нам - макароны,
                                     Сыр, да хлеб, да крепкий чай.
                                                                    Наварх

   - Существует множество разновидностей любви, -  продолжал  Виоль  Фалюш
приятным низким голосом. - Разнообразие очень  велико,  но  всему  нашлось
место во Дворце. Не все мои гости обнаружат это, и не все придется  им  по
вкусу. Некоторые почерпнут во  Дворце  чуть  больше  впечатлений,  чем  на
модном  курорте.  Другие  будут   захвачены   тем,   что   можно   назвать
неестественной красотой. Она здесь везде - в каждой детали  обстановки,  в
каждом пейзаже. Иные с жаром бросятся в кутежи, и тут  я  должен  пояснить
кое-что.
   Джерсен  вглядывался  в  черную  фигуру.  Виоль  Фалюш  стоял  прямо  и
неподвижно. Светильник, который висел прямо перед ним, смазывал контуры.
   - Обитатели Дворца Любви дружелюбны, веселы и прекрасны. Среди них есть
слуги, готовые с удовольствием подчиняться  любому  желанию  моих  гостей,
любому их капризу, и счастливчики, выросшие во Дворце и свободные в выборе
привязанностей, как и я сам. Их можно узнать по одеждам белого цвета.  Тем
не менее, выбор велик.
   Джерсен оглядывал сидящих вокруг стола, пытаясь  найти  Танзела,  Марио
или Этьена и тем самым исключить их из  числа  подозреваемых.  Однако  его
усилия не увенчались успехом. Среди сорока человек по меньшей мере  дюжина
была похожа на них. Он вновь перевел взгляд на Виоля Фалюша.
   - Где проходят границы дозволенного? Безумец, покусившийся на убийство,
естественно, будет ограничен в своих действиях. Еще одно требование - я бы
назвал его,  скорее,  привилегией  -  соблюдение  тайны  личности.  Только
неразумные попытаются проникнуть  туда,  где  их  не  ждут.  Впрочем,  мои
апартаменты неплохо охраняются, и вы можете не опасаться попасть  туда  по
случайности, это практически исключено. - Виоль  Фалюш  медленно  повернул
голову и оглядел комнату. Никто не проронил ни звука: ожидание  повисло  в
воздухе.
   - Итак, Дворец Любви... В прошлые времена я разыгрывал здесь  маленькие
драмы, о чем их  участники  и  не  подозревали.  Я  сталкивал  и  разводил
различные характеры.  Я  создавал  трагические  контрасты,  чтобы  усилить
впечатление. Но не  теперь...  Делайте  что  хотите,  ставьте  собственные
драмы. Однако я рекомендую воздержание. Редкие  драгоценные  камни  всегда
стоят дороже. Степень моего собственного аскетизма могла бы поразить  вас.
Наивысшее наслаждение для меня - творчество. Им я никогда  не  пресыщаюсь.
Некоторые мои гости заметили, что в воздухе разлита  тихая  меланхолия.  Я
согласен с этим. Красота  тленна,  в  мелодию  жизни  всегда  вкрадываются
трагические ноты. Но забудьте об этом!  Зачем  грустить,  если  здесь  так
много любви и красоты! Берите то, что дают, и гоните сожаления.  Так  было
тысячи лет назад, и так будет. Но берегитесь пресыщения - от него я  не  в
силах защитить вас. Распоряжайтесь слугами,  домогайтесь  тех,  кто  носит
белое, однако  помните,  что  рано  или  поздно  вы  распрощаетесь  с  его
обитателями. Вы больше не увидите меня, хотя мои мысли  пребудут  с  вами.
Здесь нет никаких приспособлений для слежки, подслушивания, подглядывания.
Проклинайте меня, если вам хочется, молитесь мне, взывайте ко мне -  я  не
услышу. Единственной наградой Виолю Фалюшу будет сам творческий акт и  его
плоды. Хотите увидеть Дворец Любви во всей красе? Тогда обернитесь!
   Дальняя стена скользнула прочь, в зал ворвался дневной  свет.  Взглядам
гостей открылся ландшафт  удивительной  красоты:  зеленые  поляны,  нежные
пихты,  высокие  черные  кипарисы,  дрожащие  ивы,   водопады,   бассейны,
мраморные урны, террасы, павильоны,  ротонды  -  все  хрупкое  и  ажурное,
словно парящее в воздухе.
   Джерсен, как и остальные, был поражен неожиданным  зрелищем.  Когда  он
пришел в себя, человек в черном уже исчез.
   Кирт прокричал Наварху:
   - Кто это был? Марио? Танзел? Этьен?
   Наварх покачал головой:
   - Я не заметил. Искал девушку. Где она?
   Джерсен огляделся, и сердце его болезненно сжалось: ни одна  женщина  в
комнате не была Друзиллой.
   - Когда вы ее видели в последний раз?
   - Когда мы прибыли сюда, когда вошли на задний двор.
   Все напрасно, все пошло прахом...
   - Я надеялся, что смогу защитить ее. Я обещал ей  это.  Она  доверилась
мне.
   Поэт досадливо махнул рукой:
   - Вы не могли бы ничего сделать.
   Джерсен внимательней всмотрелся в панораму. Слева синело море и  лежала
цепь дальних островов. Справа вздымались горы - все выше  и  круче.  Внизу
раскинулся Дворец: просторные террасы, здания и беседки. Дверь  скользнула
в сторону, и  за  ней  открылась  нисходящая  лестница.  По  одному  гости
спустились в долину.


   Дворцовые строения и сады занимали  шестиугольный  участок,  наибольшая
сторона которого тянулась на  милю.  На  севере,  у  подножия  гор,  стоял
Дворец. Вторую сторона шестиугольника ограничивали каменные  глыбы,  между
которыми рос колючий кустарник. С  третьей  стороны  простирался  песчаный
берег и теплое голубое море.  Четвертая  и  пятая,  наименее  протяженные,
вычленялись  природными  особенностями  ландшафта.  Шестая  сторона   была
обозначена  тщательно  возделанными  цветочными  клумбами   и   фруктовыми
деревьями, посаженными  рядом  с  каменной  стеной.  Внутри  этой  области
располагались три деревушки, парки, водопады.
   Гости бродили где хотели, проводили долгие дни так, как  им  нравилось.
Прохладные рассветы, золотистые полдни, вечера и  ночи  уплывали  один  за
одним.
   Слуги, как и обещал Виоль  Фалюш,  были  на  все  согласны  и  обладали
физической  прелестью,  уступая  только  избранникам  в  белом,  по-детски
невинным и игривым. Кое-кто из носящих белые одежды  пленял  сердечностью,
кое-кто   дразнил   недоступностью   и   капризами,   но   все    поражали
непредсказуемостью. Казалось, единственной  их  страстью  было  пробуждать
любовь, мучить и наполнять желанием.  Единственное,  что  приводило  их  в
отчаянье, это соперничество слуг. Похоже, они ничего не  знали  о  большом
мире и Вселенной и не питали даже слабого любопытства, хоть обладали живым
умом и переменчивым нравом. Обитатели  Дворца  думали  только  о  любви  и
ведущих к ней путях. Как и утверждал Виоль Фалюш, привязаться к  ним  было
бы трагической ошибкой. И баловни в  белом  об  этом  знали,  но  даже  не
пытались предотвратить трагедию.
   Наконец-то раскрылась тайна приглашенных  друидов.  На  следующий  день
после прибытия Дакав, Прютт, Лейдиг и Васт вместе с  Халом  и  Билликой  в
сопровождении слуг исследовали владения  Фалюша  и  облюбовали  прелестную
полянку. С одной стороны ее ограничивала стена темных кипарисов, с  другой
- карликовые деревья и цветущие кустарники,  а  в  центре  раскинул  ветви
огромный   кряжистый   дуб.   Перед   ним   установили   два   шатра    из
светло-коричневой ткани, в которых поселились друиды. На рассвете  и  днем
маленькая  община  устраивала  молитвенные  бдения  и  проповедовала  свою
религию  всем  оказавшимся  поблизости.  Те  вежливо  внимали  призывам  к
воздержанию, умеренности и  ответственности,  но  тут  же  возвращались  к
развлечениям и удовольствиям. Джерсен решил, что приглашение друидов  было
одной из саркастических шуток Виоля  Фалюша.  Хозяин  Дворца  Любви  решил
поставить новый спектакль. Остальные гости пришли к тому же заключению  и,
посещая бдения, держали пари, чья доктрина одержит верх.
   Друиды, работая с  огромным  рвением,  соорудили  алтарь  из  камней  и
веточек, стоя перед которым кто-нибудь из них выкрикивал:
   - Должно ли все бренное умирать? Вечность насыщена жизнью, которая выше
нашего понимания. Источником всего является триада Маг-Раг-Даг  -  Воздух,
Земля и Вода. Эта святая имманентность в различных комбинациях дает начало
Древу Жизни - мудрость, терпение, жизненные силы. Взгляните на малых  сих:
насекомых, цветы, рыб, людей. Смотрите, как они растут,  цветут,  увядают,
тогда как  Древо  Жизни  вечно  в  своей  мудрости.  Вы  ублажаете  плоть,
переполняете желудок, ваш разум блуждает в тумане, а  что  следует  затем?
Смерть! Вечное Древо, пустившее корни в Землю, вознесшее ветви  в  небеса,
своими бесчисленными листьями славит вечное  бытие.  А  когда  ваша  плоть
сгниет и станет добычей червей, Древу не будет в вас нужды. Нет, нет, нет!
Ваш распад ему чужд! Ему угодна лишь чистота!  Добивайтесь  ее!  Отбросьте
ложные убеждения! Добивайтесь Древа!
   Обитатели Дворца внимали с уважением  и  сочувствием.  Невозможно  было
понять, насколько глубоко доктрина друидов повлияла на них.  Тем  временем
Дакав и Прютт начали рыть огромную яму под корнями дуба. Хала и Биллику  к
этому занятию не допустили,  да  они  и  не  рвались,  хотя  наблюдали  за
взрослыми с пугливым интересом.
   Приближенные Фалюша, в свою очередь,  настояли,  чтобы  друиды  приняли
участие в их празднествах  и  познакомились  с  образом  жизни  тех,  кого
обвиняют в развращенности. Друиды неохотно покорились, но держались тесной
группой и бросали неодобрительные замечания Халу и Биллике.
   Гости Фалюша приняли проповеди по-разному. Скебу  Диффани  посещал  все
бдения с завидной регулярностью и в конце концов, ко всеобщему  удивлению,
объявил о намерении принять веру друидов.  Он  натянул  черный  балахон  с
капюшоном и присоединился к общине. Торрас да Нозза говорил о  друидах  со
снисходительным презрением. Леранд Уибл, который раньше проявлял интерес к
Биллике, в отвращении устранился. Марио, Этьен и Танзел пропадали где-то и
редко встречались со спутниками. Наварх в раздражении рыскал  по  садам  и
паркам, бросая по сторонам неодобрительные взгляды. Хотя красота садов его
поразила, поэт неодобрительно отзывался о  творческих  способностях  Виоля
Фалюша:
   - Здесь нет новизны, все удовольствия банальны. Где подводные  течения,
противоборство инстинктов, озарения  подсознания?  Претенциозная  роскошь,
фальшивые пасторали, безмозглое ублажение желудка и половых желез.
   -  Может,  вы  и  правы,  -  кивнул  Джерсен.  -  Удовольствия   Дворца
бесхитростны. Здесь нет места трагедии. Ну и что с того?
   - Ничего. В этом нет поэзии.
   - Зато все гармонично. К чести Виоля Фалюша,  он  не  падок  на  ужасы,
садистские сцены, которые можно наблюдать повсюду,  и  предоставил  слугам
определенную степень свободы.
   Наварх издал недовольное ворчание:
   - Вы очень наивны. Наиболее экзотические удовольствия он припрятал  для
себя. Кто знает, что происходит там, за стенами? Он - человек, который  ни
в чем не знает середины. А что  касается  свободы...  Эти  люди  -  куклы,
игрушки, сласти. Нет сомнения, что многие из них детьми были вывезены сюда
из Кулихи - те, кого он не продал Маграбу. Молодость пройдет, и что тогда?
Что им тогда делать?
   Джерсен лишь покачал головой.
   - Не знаю.
   - А где Игрель Тинси? - продолжал Наварх. - Где девушка? Что он  с  ней
делает? Он получил ее в свою власть.
   Джерсен сурово кивнул:
   - Я знаю.
   - Знаете, - хмыкнул Наварх, - но мне пришлось напомнить вам об этом. Вы
не просто наивны - вы доверчивы  и  глупы.  В  точности  как  я  сам.  Она
надеялась  на  защиту,  а  вы  болтались  по  паркам  и  валяли  дурака  с
остальными.
   Джерсен подавил раздражение и мягко ответил:
   - Если бы я знал, что предпринять, немедленно сделал бы  что-нибудь.  Я
пытаюсь разузнать побольше.
   - И что же вы узнали?
   - Никто не представляет, как выглядит Виоль Фалюш. Он скрывается где-то
в горах - не подступишься: на западе не пускают отвесные скалы, на востоке
- непроходимые колючие заросли. Все прочие подступы охраняют. Меня тут  же
обнаружат и, будь я хоть журналист, хоть кто, уничтожат. Без оружия  я  не
могу вступить в схватку. Придется потерпеть. Если я не увижу его здесь, во
Дворце Любви, найду где-нибудь еще.
   - И все ради вашего журнала, а?
   - Чего же еще? - спросил Джерсен.
   Они подошли к поляне друидов. Дакав и Прютт, как обычно, трудились  под
большим дубом и уже углубили яму настолько, что  она  скрывала  с  головой
взрослого мужчину.
   Наварх приблизился и выкрикнул в их потные грязные лица:
   - Что вы делаете здесь, слепые кроты? Неужто вам  не  по  нраву  пейзаж
вокруг? Понадобилась новая точка обзора?
   - Все насмешничаете, - холодно ответил Прютт. - Идите своей дорогой, не
оскверняйте священную землю.
   - Так уж и священную? Она смахивает на обычную грязь.
   Ни Прютт, ни Дакав не снизошли до ответа.
   Однако поэт не унимался:
   - Что за действо вы собираетесь тут вершить? Это не похоже  на  обычную
игру. Сознавайтесь!
   -  Убирайся,  старый  безумец,  -  огрызнулся  Прютт,  -  дыхание  твое
зловонно, и оно оскорбляет Древо.
   Наварх слегка отодвинулся и продолжал наблюдать за друидами.
   - Не люблю дырок в земле, - признался он Джерсену,  -  они  безобразны.
Поглядите на Уибла вон там! Он  стоит  с  таким  видом,  словно  руководит
проектом. - Действительно, у входа в шатер, расставив ноги и заложив  руки
за спину, стоял Уибл и насвистывал. Наварх присоединился к нему: -  Работа
друидов нравится вам?
   - Отнюдь нет, - процедил Уибл. - Они роют могилу.
   - Так я и думал. Для кого?
   - Этого я не знаю. Может, для вас, может, для меня.
   - Не думаю, что им удастся закопать меня, - сказал Наварх. - Может,  вы
более покладисты?
   - Вряд ли они вообще кого-нибудь закопают, - ухмыльнулся Уибл  и  опять
засвистел сквозь зубы.
   - В самом деле? Откуда вы знаете?
   - Приходите на ритуал и увидите сами.
   - И когда это произойдет?
   - Завтра вечером - так мне сказали.


   Обычно во Дворце почти не звучала музыка, и сады были спокойны и  тихи,
как на заре мира. Но на следующее утро обитатели Дворца, одетые  в  белое,
принесли струнные инструменты и около часа играли сложную музыку,  богатую
оттенками. Неожиданный дождик загнал  их  в  ближайшую  беседку,  где  они
щебетали, как птицы, поглядывая на небо. Джерсен всматривался в  их  лица.
Им неведомы прочные привязанности, глубокие чувства.  Знают  ли  они  хоть
что-нибудь, помимо искусства кокетства и любви? Не давал покоя  и  вопрос,
заданный Навархом: что случается, когда они стареют?  В  садах  было  лишь
несколько человек, переживших первый расцвет юности.
   Солнце  вновь  вернулось,  сад  засиял  свежестью.   Джерсен,   ведомый
любопытством, направился к святилищу друидов. Внутри  шатра  он  разглядел
бледное лицо Биллики. Из-за полога на него уставилась Васт.
   Долгий день подходил к  концу.  В  воздухе  висело  гнетущее  ожидание.
Солнце потонуло в огромном облаке,  над  ним  и  дальше  к  востоку  таяли
отблески  красного,  золотого  и  оранжевого.  С  приходом   темноты   все
потянулись к святилищу друидов. Возле дуба пылали  костры,  поддерживаемые
Лейдиг и Васт.
   Из шатра появился Прютт. Он подошел к алтарю и начал моления. Голос его
был глубоким и звучным. Прютт часто замолкал,  словно  ожидая  отклика  на
свои слова.
   Леранд Уибл подошел к Джерсену:
   - Я обращаюсь ко всем  вам.  Что  бы  ни  случилось,  не  вмешивайтесь.
Согласны?
   - Естественно, да.
   - Вот уж не думал, что вы согласитесь. Ну тогда...
   Уибл прошептал несколько слов, Джерсен  хмыкнул.  Уибл  передвинулся  к
Наварху, который явился на поляну с посохом. После разговора с Уиблом поэт
отбросил посох.
   - О святое  Древо!  Как  оно  достигло  святости?  Благодаря  эманации,
благодаря конденсации  Жизни.  О  достойные  друиды,  кто  делит  жизнь  с
Первоначалом, те, кто пришел сюда выполнить священный долг! Что мы скажем?
Двое пришли сюда, двое, кто готовил себя к славной участи! Вперед, друиды,
ступайте к Древу!
   Из одного шатра выступил Хал, из другого - Биллика. Они  обвели  поляну
мутными глазами, точно опоенные чем-то,  и  наконец  увидели  огни.  Очень
медленно, как зачарованные, эти двое шаг за шагом двигались к дереву, пока
не достигли костров, затем молодая пара забралась в яму.
   - Внемлите!  -  воззвал  Прютт.  -  Они  делят  свою  жизнь  с  Древом.
Благословенная чета! Теперь они вольются в  Душу  Мира!  Прелестные  дети,
двое  избранников!  Навеки  останутся  они  здесь,   освещенные   солнцем,
омываемые дождями, дни и ночи, как опора в нашей вере.
   Дакав, Прютт и Диффани начали засыпать  яму  землей.  Они  работали  со
рвением. В полчаса яма была заполнена, почва покрыла корни дерева.  Друиды
шествовали вокруг  дуба  с  факелами.  Каждый  воззвал  к  возрождению,  и
церемония закончилась пением.


   Обычно друиды завтракали в близлежащей деревне. Когда на следующее утро
они отправили