дь ты та Дандина, которую похитили вместе с
Ингой?
   - О да. Я - Дандина. Бедная Инга!.. Я не слышала о ней с тех  пор,  как
она попала к Куалагу. Говорят, там еще хуже.
   Джерсен судорожно искал выход.
   - Вас похитили и привезли на Саркой?
   - Да, да. Что это было за время! Мы ездили по  степям  в  этих  тряских
стареньких повозках.
   - Но человек, который похитил вас и  привез  на  Саркой,  -  его  звали
Виоль. Так мне, по крайней мере, сказали.
   - Этот! - Рот Дандины скривился, словно она хлебнула чего-то  горького.
- Его звали не Виоль Фалюш.
   И Джерсен с замиранием сердца вспомнил, что Какарсис Азм говорил то  же
самое. Человек, продавший Ингу и Дандину, не называл себя Виолем Фалюшем в
то время.
   - Нет, нет! - произнесла Дандина смягчившимся голосом,  оглядываясь  на
прошлую жизнь. - Это был не Виоль Фалюш.  Это  был  отвратительный  Фогель
Фильшнер.


   Весь обратный путь в Ойкумену по обрывкам и фрагментам, кусочек оттуда,
фраза отсюда,  Джерсен  восстанавливал  историю,  которую  рассказала  ему
Дандина.
   Возбужденная свалившейся на нее свободой, Дандина  говорила  охотно.  О
да, она знала Фогеля Фильшнера. И очень хорошо. Так он сменил свое имя  на
Виоля фалюша? Неудивительно, ведь он покрыл позором свою мать. Хотя  мадам
Фильшнер никогда не пеклась о своей репутации и вряд ли  даже  знала,  кто
был отцом Фогеля. Он ходил в ту же школу, что и  Дандина,  на  два  класса
старше.
   - Где это было? - спросил Джерсен.
   - Да в Амбуле! - воскликнула Дандина, удивленная  тем,  что  собеседник
еще не знает историю ее жизни так же хорошо, как она  сама.  Хоть  Джерсен
бывал в Роттердаме, Гамбурге и Париже, он никогда не посещал Амбуле, район
Ролингшейвена, что на западе Европы.
   По мнению Дандины, Фогель Фильшнер всегда был странноватым малым.
   - Необычайно чувствителен, - утверждала она. - То впадал в  ярость,  то
постоянно хныкал. Никогда не знаешь, что выкинет этот Фогель. -  И  бывшая
рабыня смолкла, покачивая головой, - дивилась поведению Фогеля  Фильшнера.
- Когда ему было шестнадцать, а мне около  четырнадцати,  в  школу  пришла
новенькая. Очень хорошенькая - Игрель Тинси ее звали.  И  конечно,  Фогель
Фильшнер тут же влюбился в нее.
   Но Фогель Фильшнер был неуклюжим и нескладным, и Игрель Тинси,  девушка
с запросами, нашла его отталкивающим.
   - И кто мог осудить ее  за  это?  -  вопрошала  Дандина.  -  Фогель  не
отличался красотой в то время. Я хорошо его  помню:  слишком  высокий  для
своего возраста и тощий, но с круглым животиком и  тяжелым  задом.  Ходил,
наклонив голову к плечу, и жег всех темными горящими глазами. О, эти глаза
все  видели,  ничего  не  упускали!  Должна  сказать,  что  Игрель   Тинси
обращалась с ним весьма  бессердечно,  смеялась  и  все  такое.  По  моему
мнению, она довела бедного Фогеля до отчаяния.  И  этот  тип,  к  которому
Фогель ее ревновал, - не могу вспомнить его имени. Он писал  стихи,  очень
странные и красивые. И все над ним смеялись, хоть у него были  покровители
в старших классах!
   Тут Дандина погрузилась в ностальгические воспоминания: - Я даже теперь
чувствую этот морской воздух. Амбуле, наш старый район, Гааз, лучшая часть
города. И самая богатая. Какие там росли  цветы!  Подумать  только,  я  не
видела цветов тридцать лет, кроме тех, которые сама  ткала.  -  И  Дандина
вновь начинала рассматривать гобелен, свешивавшийся со стены каюты.
   Наконец она вновь вернулась к предмету беседы:
   - Эта ранимость юности просто ужасна. Игрель проявляла  благосклонность
к поэту, а Фогель тогда выкинул ужасную вещь. У нас  был  хоровой  кружок.
Двадцать девять девочек. Мы  собирались  и  пели  каждую  пятницу.  Фогель
научился управлять космическим кораблем -  это  входило  в  курс  обучения
мальчиков - и украл один из маленьких  разведчиков.  Как-то  мы  вышли  из
хорового класса и сели в автобус, а на месте  водителя  сидел  Фогель.  Он
увез нас. В тот вечер Игрель не пела в хоре. Фогель не подозревал об этом,
пока не посадил в корабль последнюю девочку, а когда  узнал,  застыл,  как
каменная статуя. Слишком поздно, однако. У него не было выбора. Он улетел.
- Дандина вздохнула. - Двадцать  восемь  девочек,  чистые  и  свежие,  как
цветы. Как он с нами обращался! Мы знали, что Фогель странный, но он  стал
свиреп, как дикий зверь. Нет, этого мы не подозревали. Как  может  девушка
вообразить подобные вещи? По причинам, известным лишь ему  самому,  он  ни
разу не спал с нами. Инга думала, что он расстроился,  потому  что  Игрель
улизнула. Годелия Парвиц и Розамонда - не  помню  ее  фамилии  -  пытались
убить его какой-то металлической штукой, хотя при этом могли погибнуть все
мы,  ведь  никто  из  нас  не  умел  управлять  кораблем.  Он  так  ужасно
расправился с ними, что все плакали. Инга и я сказали ему, что  он  просто
злобное чудовище, раз  поступает  так.  Он  только  смеялся,  этот  Фогель
Фильшнер: "Я злобное чудовище? Так я покажу вам, что такое чудовище". И он
отвез нас на Саркой и продал мастеру Азму.
   Но сначала остановился на другой планете и продал там  десять  девушек,
которые относились к нему хуже всех. Затем  Ингу,  меня  и  еще  шестерых,
которые тоже  его  ненавидели,  сбыл  с  рук  на  Саркое.  Что  сталось  с
остальными, самыми красивыми, я не знаю. Спасибо Кальзибе, я выжила.


   Дандина хотела вернуться на Землю. В  Нью-Вэксфорде  Джерсен  купил  ей
одежду, билет на  Землю  и  дал  сумму,  достаточную,  чтобы  пребывать  в
довольстве до конца жизни. В космопорте она привела Кирта в смущение  тем,
что упала на колени и пыталась поцеловать его руку.
   - Я думала, что умру  там  и  мой  пепел  будет  разбросан  по  дальней
планете. Как вышло, что мне так повезло?  Почему  Кальзиба  выбрал  именно
меня из всех этих бедняжек?
   Тот же самый вопрос мучил и Джерсена. Имея огромное состояние,  он  мог
купить все эти фабрики Куалага и Юнипера и любые другие  фабрики  Сабры  и
отправить  домой  несчастных  женщин...  И  что  дальше?  Гобелены   Сабры
пользовались спросом. Будут открыты новые фабрики, куплены  новые  рабыни.
Уже через год все станет так, как было раньше.
   И все же... Джерсен подавил вздох. Вселенная  насыщена  злом.  Ни  один
человек не сможет с ним справиться. Тем временем Дандина вытирала глаза  и
явно готовилась вновь упасть на колени. Джерсен поспешно сказал:
   - У меня есть одна просьба к тебе.
   - Все, что угодно!
   - Ты хочешь вернуться в Ролингшейвен?
   - Это мой дом.
   - Ты не должна никому говорить, как выбралась из Сабры. Никому! Выдумай
любую, самую дикую историю. Но  не  упоминай  меня!  Не  упоминай,  что  я
спрашивал о Фогеле Фильшнере!
   - Доверьтесь мне. Даже если черти в аду будут вырывать у меня язык, я и
то не заговорю.
   - Тогда прощай! - Джерсен поспешно  отбыл,  лишив  Дандину  возможности
вновь повалиться на колени.


   По общественному  видеофону  он  связался  с  Инвестиционной  компанией
Бремера, на этот раз не затеняя экран.
   - Все идет хорошо? - справился он у Аддельса.
   - Как и ожидалось. Проблема состояла в  том,  как  справиться  с  такой
огромной массой наших денег. Я хотел  сказать  _ваших_  денег.  -  Аддельс
позволил себе  улыбнуться.  -  Но  постепенно  наша  организация  крепнет.
Кстати, издательство "Радиана" у нас в кармане. Купили дешево по причинам,
о которых я упоминал раньше.
   - И никто не заинтересовался? Ни сплетен, ни вопросов?
   - Насколько я знаю,  нет.  "Радиану"  приобрела  Издательская  компания
Зана, владельцы которой, Ирвин  и  Джеддах,  куплены  с  потрохами  банком
Понтифракта. А этот банк всецело зависит от Бремерской  инвестиционной.  А
кто стоит за Бремерской инвестиционной? На этот раз - я.
   - Отлично сработано! - похвалил Джерсен. -  Никто  не  мог  бы  сделать
лучше.
   Аддельс принял похвалу сдержанно.
   - И все же я еще раз хочу повторить, что это  не  лучшее  вложение,  по
крайней мере, теперь.
   - Почему они разорились? Вроде бы все читают "Космополис". Я его  видел
повсюду.
   - Возможно, и так. И все же оборот постепенно  понижался.  "Космополис"
не имеет своего читателя. Управляющие пытались угодить всем, в том числе и
рекламным агентам, в результате журнал утерял чутье.
   - Может, удастся исправить положение? Наймите нового издателя, человека
с воображением, интеллигентного. Скажите ему, что важно возродить  журнал,
не  оглядываясь  на  рекламных  агентов  или  распространителей.  Я  готов
возместить убытки в разумных пределах. Когда журнал вернет  свой  престиж,
распространители и рекламные агенты быстро вспомнят про него.
   - Интересно, что вы подразумеваете под "разумными пределами"? Я до  сих
пор не привык обращаться  с  миллионами,  точно  они  сотни,  -  проворчал
Аддельс.
   - Да и я тоже, - ответил Джерсен. - Деньги для меня ничего  не  значат,
но они бывают полезны. Еще одно  дело.  Предупредите  центральную  контору
"Космополиса" в Лондоне, что некий Генри  Лукас  назначен  в  редакционный
отдел. Представьте его как ставленника Издательской  компании  Зана,  если
вам  угодно.  Он  должен  быть  принят  на  ставку  свободного  репортера,
самостоятельно выбирающего задания и темы.
   - Очень хорошо, сэр. Я сделаю так, как вы сказали.



4

                   Эрденфройд  -  загадочное  и  глубоко  личное  чувство,
                сопровождающееся   сужением   периферических   сосудов   и
                ознобом,  возбуждение  и  восхищение,  подобные  тем,  что
                испытывает дебютантка на первом  балу.  Эрденфройд  обычно
                поражает людей из внешних миров,  впервые  прибывающих  на
                Землю. От него защищены  лишь  полностью  нечувствительные
                личности.  Наиболее  сентиментальные  субъекты  испытывают
                почти непереносимое возбуждение.
                   Природа  синдрома  до  сих   пор   остается   загадкой.
                Невропатологи видят в нем реакцию организма на  изначально
                благоприятные для него условия: цветовую  гамму,  звуковые
                раздражители, силу Кориолиса  и  тяготение.  Психолога  же
                полагают, что Эрденфройд вызывает воспоминания, хранящиеся
                на подсознательном уровне. Генетики считают, что в  данном
                случае задействуется РНК, метафизики  взывают  к  душе,  а
                парапсихологи приводят тот абсолютно не относящийся к делу
                довод, что дома с привидениями наблюдаются лишь на Земле.
                          Из "Путеводителя по Старой Земле" Ференца Цанто.

                                                   История - чушь.
                                                               Генри Форд.

   Джерсен, который прожил на Земле девять лет,  тем  не  менее  испытывал
нечто вроде экзальтации иномирянина,  когда  на  земной  орбите  дожидался
допуска от  Космической  службы  безопасности.  Получив  допуск  и  точные
посадочные инструкции, он приземлился  в  космопорте  Западной  Европы,  в
Тарне. После обычных санитарных процедур и медицинской инспекции  -  самой
строгой  во  всей  Ойкумене  -  Кирт  нажал  на  все  кнопки  в  Ведомстве
иммиграционного контроля и получил разрешение заниматься своим делом.
   Он доехал до Лондона на скоростном экспрессе и остановился в  гостинице
"Королевский дуб", на Стренде. Была ранняя  осень,  солнце  мягко  светило
сквозь редкую листву. Старый Лондон, сохранивший аромат  древности,  сиял,
точно серая жемчужина.
   Одежды Джерсена, выдержанные в альфанорском стиле, экзотическим покроем
и яркой расцветкой отличались от того, что носили  земляне,  поэтому  Кирт
зашел в ателье мужской одежды,  выбрал  ткань  и  был  обмерен  с  помощью
фотонного сканера. Спустя пять  минут  он  получил  новый  костюм:  черные
брюки, бежевый пиджак, белую рубашку  и  черный  галстук.  Неотличимый  от
толпы, Джерсен продолжал прогулку по Стренду.
   Смеркалось. "У каждой планеты свои особые  сумерки,  -  думал  Кирт.  -
Ярко-голубые, постепенно переходящие в густой ультрамарин, - на Альфаноре,
мрачно-серые, с  охристым  оттенком  -  на  Саркое,  золотые,  пронизанные
красным, голубым и зеленым  свечением  соседних  звезд  -  на  Мерчисоне".
Здесь, на Земле,  сумерки  были  именно  такими,  как  нужно,  -  мягкими,
сиренево-серыми, неподдельными от начала и до конца... Джерсен пообедал  в
ресторане,  открытом  для  посетителей  уже  более  семнадцати   столетий.
Закопченные потолочные балки из дуба словно не поддавались  тлену,  панели
блистали белизной - здание реставрировали примерно раз в столетие. Джерсен
мысленно вернулся в свою юность. Он дважды посещал Лондон с дедушкой, хотя
большей частью они жили в  Амстердаме.  Нигде  больше  не  едал  он  таких
обедов, как в Лондоне, не наслаждался таким  спокойствием  и  праздностью.
Джерсен грустно покачал головой, вспомнив, в какое предприятие втравил его
безжалостный дед. Удивительно,  что  он  до  сих  пор  выполняет  указания
старика. Кирт купил номер "Космополиса" и вернулся в гостиницу. Он зашел в
бар и, заказав пинту вортингтонского эля, сваренного  в  Бартоне-на-Тренте
по рецептам двухтысячелетней  давности,  перелистал  "Космополис".  Лениво
пробежав глазами  три  большие  статьи:  "Теряют  ли  земляне  потенцию?",
"Патриция  Путрин:  Новый  тост  для  фешенебельного  общества",   "Советы
Клерджимана по духовному обновлению", Джерсен  зевнул  и  отложил  журнал.
Стоит ли удивляться, что обороты падают...
   На следующий день он посетил редакцию "Космополиса", где имел беседу  с
миссис  Нейтра,  управляющей  штатом.  Эта  хрупкая  брюнетка,   увешанная
безвкусной бижутерией, обрушила на Кирта волну эмоций:
   - Простите, бога ради! Я не в состоянии ни о ком и ни о чем думать. Я в
смятении. Мы тут все в смятении. Это такое потрясение, мы просто не  можем
работать.
   - Может, мне  поговорить  с  главным  редактором?  -  сухо  осведомился
Джерсен. - Должно было прийти письмо от Издательской компании Зана.
   Миссис Нейтра раздраженно передернула плечами:
   - Кто или что это за издательство Зана?
   - Новый владелец, - вежливо объяснил Джерсен.
   - О! - Женщина порылась в бумагах на столе. - Может быть,  вот  это.  -
Она прочла. - О, вы - Генри Лукас.
   - Да.
   - Гм... пиф-паф... Специальный репортер. Вообще-то, нам они  сейчас  не
нужны. Но я  только  управляю  штатом.  О  черт,  заполните  эту  форму  и
договоритесь о прохождении психиатрического теста. Если  выживете,  неделю
спустя пройдете курс ознакомления.
   Джерсен покачал головой:
   - У меня  нет  времени  для  формальностей.  И  сомневаюсь,  что  новые
владельцы будут от них в восторге.
   - Простите, мистер Лукас. Это наша обязательная программа.
   - А что сказано в письме?
   - В письме сказано, что  мистер  Лукас  должен  быть  принят  на  оклад
специального корреспондента.
   - Тогда, пожалуйста, выполняйте.
   - Ах, трижды черт побери! Если теперь вот так  пойдут  дела,  зачем  им
вообще управляющий штатом? А психиатрические тесты  и  курс  ознакомления?
Почему бы просто не кидать новичков на любые задания?
   Женщина достала формуляр и набросала несколько строчек фломастером.
   - Вот вы и здесь. Отнесите  это  главному  редактору.  Он  устроит  все
остальное.
   Главный редактор, солидный  джентльмен  с  тревожно  поджатыми  губами,
процедил:
   - Да, мистер Лукас, миссис Нейтра звонила мне. Я так  понимаю,  что  вы
посланы новыми владельцами.
   - Я долгое время сотрудничал с ними, - пояснил Джерсен. - Но  все,  что
мне нужно сейчас, это любое удостоверение,  которое  выдается  специальным
корреспондентам, подтверждение того, что я работаю на "Космополис".
   Главный редактор отдал распоряжение в интерком и обратился к Джерсену:
   - По дороге к выходу зайдите в отдел 2А. Вам подготовят карточку. -  Он
откинулся в кресле с видом крайнего утомления. - Собираетесь стать вольным
стрелком? Неплохой выбор. И о чем же вы думаете писать?
   - О том, о сем, - сказал Джерсен. - Что попадется.
   Лицо главного редактора свела судорога беспокойства.
   - Вы не можете вот таким образом писать статьи для  "Космополиса".  Все
наши  выпуски  распланированы  на  месяц  вперед!  Мы  используем   опросы
общественного мнения, чтобы выяснить, что интересует читателей.
   - Откуда публика знает, интересует ли ее то, что она еще не  читала?  -
парировал Джерсен. - Новые владельцы прекращают опросы.
   Главный редактор печально покачал головой:
   - Как же мы тогда узнаем, о чем писать?
   - У меня есть пара идей. Например, Конгрегация.  Каковы  ее  цели?  Кто
поднимается выше сотой степени? Какой  информацией  они  владеют?  Что  мы
знаем  о  Трионе  Руссе  и  его  антигравитационной  машине?   Конгрегация
заслуживает очень внимательного изучения. Вы  можете  смело  посвятить  ей
целый выпуск.
   Редактор недовольно поморщился:
   - А вы не думаете, что это... ну, скажем, чересчур  напыщенно?  Неужели
люди действительно заинтересуются этим вопросом?
   - Заинтересуются - не сейчас, так позже.
   - Легко сказать, но это не способ управлять  журналом.  Люди  на  самом
деле не хотят ни во что вникать, они хотят получать  знания,  не  прилагая
усилий.  Так  называемые  серьезные  статьи  мы  сопровождаем   множеством
разъяснительных сносок. Этого им  хватает  -  есть  о  чем  поговорить  на
вечеринках. Ну, а еще что вы имеете в виду?
   - Я думал о Виоле Фалюше и Дворце Любви. Что там вообще происходит? Что
представляет собой Виоль  Фалюш?  Какое  имя  носит,  когда  выбирается  в
Ойкумену? Кто посещает его Дворец Любви? Чем за это платит? Собирается  ли
вернуться?
   - Интересная  тема,  -  согласился  редактор.  -  Разве  что  несколько
скандальная. Мы стараемся держаться подальше от сенсаций и -  как  бы  это
сказать? - суровых фактов реальности. Хотя сам  я  часто  думал  о  Дворце
Любви. Что там творится? Может, и ничего особенного.  Но  точно  никто  не
знает. Что еще?
   - На сегодня все. - Джерсен встал. - Вообще-то я собираюсь работать над
последней темой сам.
   Редактор пожал плечами:
   - Удачной охоты!


   Джерсен немедленно отправился на континент  и  уже  в  полдень  был  на
обширном Зональном вокзале Ролингшейвена. Он прошел через зал,  отделанный
белым пластиком, мимо  движущихся  дорожек  и  эскалаторов,  над  которыми
горели надписи: "Вена", "Париж", "Царьград", "Берлин", "Будапешт", "Киев",
"Неаполь" - названия множества  древних  городов.  Кирт  задержался  возле
киоска, чтобы купить карту, затем пошел в кафе, где заказал кружку пива  и
порцию сосисок.
   Джерсен долго жил в Амстердаме и несколько раз проезжал через Зональную
станцию, но сам Ролингшейвен знал плохо, поэтому за едой он изучал карту.
   Ролингшейвен,   довольно   большой   город,   разделяли    на    четыре
муниципалитета реки Гааз и Шлихт и канал Эверса. Северный район - Цуммер -
был  застроен  мрачными  массивными   зданиями,   воздвигнутыми   каким-то
городским советом  далекого  прошлого.  И  если  бы  в  кварталах  Хейбау,
выступающих   в   море,   не   находились    знаменитая    Гандельхальская
консерватория, чудесный Галактический  зоопарк  и  детский  Увеселительный
парк, Цуммер мог бы считаться скучнейшим местом.
   На юге, на берегах Шлихта, лежал Старый Город - лабиринт кривых улочек,
скопление маленьких магазинчиков, трактиров, гостиниц,  ресторанов,  район
настолько же хаотический и живописный, насколько  Цуммер  -  однообразный.
Многие из аккуратных маленьких домиков, каменных и  деревянных,  построили
еще в средние века. Здесь  размещался  старый  Университет,  выходящий  на
рыбный рынок на берегу канала Эверса.
   Амбуле представлял собой девять холмов, на склонах которых  раскинулись
жилые кварталы, а ближе к окраине - фермы и овчарни.  На  илистых  отмелях
выращивали знаменитых фламандских устриц. Устье Гааза отделяло  Амбуле  от
Дюрре, где громоздились заводы и фабрики. Итак, в Амбуле Виоль Фалюш