почему-то побоялась.
   - Интересно, как там живут,  в  Австралии?  -  задумчиво  проговорила
Араминта. - Я там, естественно, никогда не была,  да  и  никто  из  моих
знакомых, людей культурных и цивилизованных, тоже.  Но  я  слышала,  там
страшная жара. А у тебя такая светлая кожа. Вряд ли она  вынесет  жаркое
солнце. Думаю, что...
   Но что Араминта думала, так и  осталось  тайной  -  надо  сказать,  к
счастью, поскольку, произнеси она еще одно слово, и  Софи  не  выдержала
бы, бросилась бы на нее и  попыталась  придушить  голыми  руками.  Из-за
дверей донесся какой-то шум.
   - Какого черта?! - вскричала Араминта и,  попятившись,  заглянула  за
угол.
   В этот момент Софи услышала голос, такой знакомый и родной.
   - Бенедикт... - прошептала она.
   - Что ты сказала? - спросила Араминта, но Софи  ее  уже  не  слушала.
Вскочив, она бросилась к решетке и прижалась к ней лицом.
   - А я вам говорю, пропустите нас! - бушевал Бенедикт.
   - Бенедикт! - крикнула Софи.
   Она уже забыла, что не хотела, чтобы именно Бриджертоны увидели ее  в
такой ужасной обстановке. Забыла, что считала, будто у нее с  Бенедиктом
не может быть будущего. Сейчас она могла  думать  только  об  одном:  он
пришел за ней, он здесь! Если бы Софи могла  вышибить  головой  решетку,
она бы это сделала.
   Послышался громкий звук удара, потом  глухой  стук,  как  будто  тело
свалилось на пол, быстрые шаги, и наконец...
   - Бенедикт!
   - Софи! Господи! Как ты?  -  Просунув  сквозь  прутья  решетки  руки,
Бенедикт обхватил Софи за щеки. Губы его нашли ее губы,  однако  поцелуй
получился не страстным, а полным ужаса, смешанного с облегчением.
   - Мистер Бриджертон? - взвизгнула Араминта.
   Каким-то  образом  Софи  удалось  оторвать  взгляд  от  Бенедикта   и
взглянуть Араминте в лицо: оно выражало  крайнее  изумление.  Охваченная
радостным возбуждением, Софи совершенно забыла, что Араминта понятия  не
имеет о тех узах, которые связывают ее, Софи, с семейством Бриджертон.
   Это был один из самых замечательных моментов ее жизни.  Пусть  кто-то
назовет ее  мелочной,  злопамятной,  ничтожной,  но  Софи  было  приятно
осознавать,  что  Араминта,  мнившая  себя  пупом  земли,   только   что
наблюдала, как Софи поцеловал один из самых завидных лондонских женихов.
   Бенедикт нехотя отстранился, легонько провел руками по  лицу  Софи  и
отошел от камеры.  Скрестив  руки  на  груди,  он  вперился  в  Араминту
взглядом, способным, казалось, прожечь ее насквозь.
   - В чем вы ее обвиняете? - грозно спросил он.
   Хотя Софи терпеть не могла Араминту, она понимала, что та  далеко  не
глупа. А сейчас она убедилась в том, что  мачеха  еще  и  смелая  особа.
Вместо того чтобы затрястись от страха, она подбоченилась и выкрикнула:
   - В воровстве!
   И в этот момент из-за угла показалась леди Бриджертон.
   - Не могу поверить, что Софи способна  на  воровство,  -  проговорила
она, подходя к сыну, и, прищурившись, взглянула на  Араминту.  -  А  вы,
леди Пенвуд, мне никогда не нравились.
   Попятившись, Араминта прижала руку к груди  и  с  оскорбленным  видом
произнесла:
   -  Речь  сейчас  не  обо  мне,  а  об  этой  девице,  -  она  бросила
испепеляющий взгляд на Софи, - у которой хватило  наглости  украсть  мое
обручальное кольцо!
   - Не крала я вашего обручального кольца, и вы это прекрасно знаете! -
воскликнула Софи. - Мне оно абсолютно ни к чему.
   - И застежки с моих туфель! - не слушая, продолжала Араминта.
   Софи удрученно замолчала.
   -  Ха!  Вот  видите!  -   Араминта   обвела   победоносным   взглядом
собравшихся. - Явное признание вины.
   - Но ведь она ваша падчерица, - проговорил  Бенедикт.  -  Как  же  вы
могли поставить ее в такое положение, что она вынуждена была красть?!
   Лицо Араминты исказилось от гнева и пошло красными пятнами.
   - Не смейте называть ее моей падчерицей! - прошипела она. -  Она  мне
никто! Никто!
   - Прошу меня простить, - раздался спокойный голос леди Бриджертон,  -
но если она и в самом деле для вас никто, почему вы явились сюда, в  эту
зловонную тюрьму?
   Ответить Араминта, по счастью для себя, не успела: прибыл судья, а за
ним мрачный тюремный надзиратель,  у  которого  под  глазом  расплывался
огромный синяк.
   Поскольку  надзиратель,  препроводив  ее  в  камеру,   воспользовался
удобным случаем и похлопал по  попке,  понимая,  что  девушка  абсолютно
беззащитна, Софи не смогла сдержать сейчас злорадной улыбки.
   - Что здесь происходит? - спросил судья.
   - Эта женщина, - громко проговорил Бенедикт, - обвинила мою невесту в
воровстве.
   Невесту?!
   Софи едва сдержалась, чтобы рот не раскрыть от изумления, и изо  всех
сил вцепилась в тюремную решетку, чувствуя,  что,  если  отпустит  руки,
рухнет на пол.
   - Невесту?! - ахнула Араминта. Судья выпрямился.
   - А как ваша фамилия, сэр?
   Скрестив руки на груди, Бенедикт назвал себя. Судья побледнел.
   - Простите, виконт, случайно, вам не родственник?
   - Он мой брат.
   - А она... - запнувшись, он указал на Софи, - ваша невеста?
   Софи подумала, что сейчас раздастся голос с небес и обвинит Бенедикта
во лжи,  но,  к  ее  удивлению,  ничего  подобного  не  произошло.  Леди
Бриджертон кивнула в подтверждение слов сына.
   - Вы не можете на ней жениться! - не выдержала Араминта.
   Бенедикт повернулся к матери.
   - Я должен просить разрешения леди Пенвуд?
   - Насколько я знаю, нет, - ответила леди Бриджертон.
   - Но она просто шлюха! - завопила Араминта. - Ее мать была шлюхой,  а
яблочко от яблони недалеко...
   Бенедикт схватил ее за горло, не дав договорить.
   - Еще одно слово - и я вас ударю, - предупредил  он.  Судья  постучал
Бенедикта по плечу.
   - Простите, но вам лучше отпустить ее.
   - Может быть, надеть на нее намордник?
   На секунду задумавшись, судья покачал головой.
   Бенедикт с видимой неохотой отпустил Араминту.
   - Если вы на ней женитесь, - заявила та, потирая шею,  -  я  расскажу
всем, кто она такая:  незаконнорожденная  дочь  графа,  прижитая  им  от
шлюхи.
   Судья повернулся к Араминте. На лице его застыло суровое выражение.
   - Полагаю, подобные выражения здесь неуместны!
   - Уверяю вас, я  и  сама  не  привыкла  так  выражаться,  -  ответила
Араминта, презрительно  фыркнув,  -  однако  сложившиеся  обстоятельства
вынуждают.
   Софи взглянула на Бенедикта и замерла от испуга:  он  то  сжимал,  то
разжимал кулаки, и вид у него был весьма угрожающий. Он явно считал, что
данные обстоятельства требуют применения крепких кулаков.
   Судья откашлялся и проговорил:
   - Вы обвиняете ее в серьезном преступлении.  А  она  невеста  мистера
Бриджертона.
   - А я - графиня Пенвуд! - взвизгнула Араминта. - Графиня!
   Судья  обвел  собравшихся  оценивающим  взглядом.  Араминта  одна,  а
Бриджертонов двое, и один из них сердитый  мужчина,  который  уже  успел
подбить глаз надзирателю.
   - Она меня обокрала!
   - Это вы обокрали ее! - возразил Бенедикт. Воцарилась полная  тишина.
- Вы украли у нее детство! - бросил Бенедикт, вне себя от ярости.
   Он практически ничего не знал о жизни Софи, но  чувствовал,  что  эта
мерзкая  особа  леди  Пенвуд  причинила  ей  немало  боли.  Да  и   этот
безвременно умерший папаша тоже, похоже, внес свою лепту.
   Повернувшись к судье, Бенедикт пояснил:
   - Моя невеста -  незаконнорожденная  дочь  покойного  графа  Пенвуда.
Именно поэтому вдовствующая графиня ложно обвинила ее  в  воровстве.  Из
мести и ненависти.
   Судья перевел взгляд с Бенедикта на Араминту и, наконец, на Софи.
   - Это правда? - спросил он ее. - Вас и в самом деле ложно обвинили?
   - Она украла застежки от туфель!  -  завизжала  Араминта.  -  Клянусь
памятью своего покойного мужа, она их украла!
   - Ради Бога, мама, не кричи. Это я взяла твои застежки.
   Софи открыла рот от изумления:
   - Пози?!
   Бенедикт взглянул на вновь  прибывшую,  невысокого  роста  пухленькую
особу, явно приходившуюся Араминте дочерью, потом снова на Софи, которая
побледнела как полотно.
   - Убирайся отсюда! - прошипела Араминта. - Ты не имеешь к этому  делу
никакого отношения.
   - А по-моему, имеет, - возразил судья,  повернувшись  к  Араминте,  -
если она взяла ваши застежки от туфель. Вы хотите, чтобы  ей  предъявили
обвинение?
   - Но она моя дочь!
   - Заприте меня в камере вместе с Софи! - театрально воскликнула Пози,
для пущего эффекта прижав руки к груди. - Если ее вышлют  из  страны  за
воровство, то пусть и меня высылают!
   Впервые за несколько дней Бенедикт улыбнулся.
   Надзиратель взял ключи.
   - Открыть, сэр? - спросил он.
   - Уберите ключи! - возмутился судья. - Не станем  же  мы  сажать  под
замок дочь графини!
   - Нет, не убирайте, - вмешалась леди Бриджертон. -  Я  требую,  чтобы
мою будущую невестку немедленно выпустили!
   Надзиратель беспомощно взглянул на судью.
   - Ладно, - сдался судья и, ткнув пальцем в направлении Софи, объявил:
   - Выпусти  ее.  Но  никто  никуда  не  уйдет,  пока  мы  во  всем  не
разберемся.
   Араминта открыла было рот, чтобы возразить, но  не  успела:  дверь  в
камеру уже открыли, и Софи,  выскочив,  помчалась  к  Бенедикту,  однако
судья перехватил ее.
   - Не так быстро, сударыня. Обниматься будете  потом,  когда  я  решу,
кого арестовывать.
   - Никого! - сказал Бенедикт.
   - Вышлите ее в Австралию! - взвизгнула Араминта, тыча пальцем в Софи.
   - Посадите меня в камеру! - крикнула Пози. - Это я украла!
   - Да замолчи ты, Пози, - прошептала Софи. - Поверь мне, ты  и  десяти
минут в этой камере не продержишься. Там просто ужасно. И полно крыс.
   Пози испуганно попятилась.
   - Я позабочусь о том, чтобы вас в этом городе никогда больше никто не
принимал, - заявила леди Бриджертон Араминте.
   - Вы ничего не сможете сделать, ведь я графиня! - прошипела Араминта.
   - А я имею в  обществе  больший  вес,  -  возразила  леди  Бриджертон
совершенно несвойственным ей язвительным тоном, и Бенедикт  с  Софи  рты
пораскрывали от удивления.
   - Хватит! - остановил их судья и, указав  на  Араминту,  обратился  к
Пози:
   - Это ваша мать?
   Пози кивнула.
   - И вы утверждаете, что украли у нее застежки с туфель?
   Пози снова кивнула.
   - А вот обручального кольца никто не крал. Оно лежит дома, в шкатулке
с драгоценностями.
   Услышав это, никто не удивился.
   - Вовсе нет! - возразила тем не менее Араминта.
   - Нет, лежит, - стояла на своем Пози.  -  А  шкатулку  ты  держишь  в
комоде, в третьем ящике слева.
   Араминта побледнела.
   - Похоже, вам не в чем обвинить мисс Бекетт, леди Пенвуд.
   Араминта затряслась  от  ярости  и,  протянув  руку,  ткнула  длинным
дрожащим пальцем в Софи.
   - Она меня обокрала, - заявила  она  убийственно  спокойным  тоном  и
метнула в Пози яростный взгляд. - Моя дочь  лжет.  Не  знаю  почему,  не
понимаю, чего она этим добивается, но она лжет.
   Софи похолодела, понимая, что добром все это не кончится.  Пози  ждет
дома ужасный скандал. Араминта никогда  ей  не  простит  того,  что  она
подвергла ее публичному унижению. Нельзя допустить, чтобы Пози брала  ее
вину на себя.
   - Пози, не нужно... - невольно вырвалось у  Софи,  однако  договорить
она так и не смогла: Пози больно ткнула ее локтем в живот.
   - Вы что-то сказали? - спросил Судья.
   Софи покачала головой. От боли у нее перехватило дыхание,  и  она  не
могла говорить.
   Тяжело вздохнув, судья провел рукой по  редеющим  светлым  волосам  и
оглядел присутствующих. Леди Бриджертон откашлялась,  привлекая  к  себе
внимание.
   - В этом деле  о  краже  застежки  есть  очень  много  неясностей,  -
проговорил судья с таким видом, что всем  стало  ясно:  он  был  бы  рад
находиться сейчас где угодно, только не здесь.
   - Не о застежке, а о застежках, - фыркнула Араминта. - Их было две.
   - Две или одна - это значения не имеет, - отрезал судья, - но то, что
вы ненавидите друг друга, видно невооруженным глазом, а вот за что,  мне
и хотелось бы выяснить, прежде чем я предъявлю кому-то обвинение.
   Секунду все молчали, потом одновременно заговорили.
   - Тихо! - крикнул судья и ткнул пальцем в сторону Софи.  -  Начинайте
вы.
   - Уф! - Теперь, когда Софи дали слово, она почувствовала  невероятное
смущение.
   Судья громко кашлянул, поторапливая, и  Софи,  указав  на  Бенедикта,
быстро заговорила:
   - То, что он сказал, совершенно верно. Я и в самом  деле  дочь  графа
Пенвуда, хотя он меня так и не признал.
   Араминта открыла было рот, чтобы что-то сказать, но судья  бросил  на
нее такой взгляд, что она не решилась это сделать.
   - Я жила в Пенвуд-Парке в течение семи лет, до того как она,  -  Софи
кивнула на  Араминту,  -  вышла  замуж  за  графа.  Граф  назвался  моим
опекуном, но все знали, кто я ему  на  самом  деле.  -  Софи  замолчала,
вспомнив постоянно грустное лицо отца. -  Я  очень  на  него  похожа,  -
прибавила она.
   - Я знала вашего отца, - тихо проговорила леди Бриджертон. -  И  вашу
тетушку. Потому-то мне постоянно казалось, что мы с вами  где-то  раньше
встречались.
   Софи  благодарно  ей  улыбнулась.  Голос   леди   Бриджертон   звучал
ободряюще, и у нее потеплело на душе.
   - Прошу вас, продолжайте,  -  сказал  судья.  Софи  кивнула  и  стала
рассказывать дальше:
   - Когда граф женился на ней, она  попыталась  заставить  его  выгнать
меня из дома, но отец не согласился. Я редко  его  видела  и  думаю,  он
нечасто  вспоминал  обо  мне,  но  он  считал,   что   несет   за   меня
ответственность, и никогда не позволил бы вышвырнуть меня  из  дома.  Но
когда он умер...
   Софи замолчала, пытаясь проглотить комок в горле. Она  еще  никому  и
никогда не рассказывала свою историю, и  сейчас  произносимые  ею  слова
казались чужими и странными.
   - Когда он умер, - продолжала она, -  оказалось,  что,  согласно  его
завещанию, леди Пенвуд может получить в три раза  большую  сумму  денег,
если согласится оставить меня в доме до достижения мной  двадцатилетнего
возраста.  И  она  на  это  пошла.  Однако  мое   положение   изменилось
кардинально. Я стала служанкой. Впрочем, "служанка" - не  совсем  верное
слово. - Софи  печально  улыбнулась.  -  Слугам  платят,  а  я  жила  на
положении рабыни.
   Софи взглянула на Араминту.  Она  стояла,  скрестив  руки  на  груди,
задрав нос и плотно сжав губы, и  Софи  внезапно  как  громом  поразило:
сколько же раз она видела на лице Араминты подобное  выражение  -  злое,
надменное, пренебрежительное.
   Араминта ненавидела ее так, что готова была стереть с лица  земли,  а
она, Софи, выжила. Она стояла перед ней грязная, нищая, но дух ее был не
сломлен.
   - Софи? - с беспокойством спросил Бенедикт. - С тобой все в порядке?
   Софи медленно кивнула. Только сейчас она начала понимать, что с ней и
в самом деле все в порядке. Человек,  которого  она  любит,  только  что
сделал  ей  предложение,  Араминта  наконец-то  получит   по   заслугам:
Бриджертоны наверняка позаботятся о том, чтобы ни в одном приличном доме
ее не принимали; а Пози (и это самое приятное) -  Пози,  которая  всегда
хотела быть ей сестрой и у которой никогда не хватало духу защитить саму
себя, встала на ее защиту, выступив против  матери.  Софи  была  на  сто
процентов уверена, что, если бы  Бенедикт  не  приехал  в  тюрьму  и  не
объявил, что она его невеста, показание Пози было бы  единственным,  что
спасло бы ее от высылки из страны, а может быть, и от смертной казни.  И
Софи понимала, что Пози придется дорого  заплатить  за  свою  храбрость.
Араминта наверняка придумает, как превратить жизнь своей младшей  дочери
в кромешный ад.
   Да, все сейчас в полном порядке,  и  Софи,  с  облегчением  вздохнув,
проговорила:
   - Позвольте мне закончить  свой  рассказ.  После  смерти  графа  леди
Пенвуд держала меня в доме в  качестве  бесплатной  горничной.  Хотя  по
правде говоря, я выполняла к тому же работу трех служанок.
   - А знаете, в прошлом месяце леди Уислдаун как раз об этом писала!  -
воскликнула Пози. - Я говорила маме, что...
   - Заткнись, Пози! - крикнула Араминта.
   - Когда мне исполнилось двадцать лет, - продолжала  Софи,  -  она  не
выгнала меня из дома. До сегодняшнего дня не понимаю почему.
   - По-моему, мы уже достаточно ее наслушались, - бросила Араминта.
   - А по-моему, нет! - выпалил Бенедикт. Софи  вопросительно  взглянула
на судью и, когда тот кивнул, продолжала:
   - Могу лишь предположить, что  ей  нравилось  кем-то  командовать.  А
может быть, хотелось иметь горничную, которой  не  нужно  платить.  Ведь
никаких денег отец мне не оставил.
   - Это не так! - выпалила Пози. Софи изумленно взглянула на нее.
   - Он оставил тебе деньги.
   Софи открыла рот от удивления:
   - Но этого не может быть! У меня ничего нет. Отец позаботился о  том,
чтобы до двадцати одного года я ни в чем не нуждалась, но после этого...
   - После этого,  -  решительно  заявила  Пози,  -  у  тебя  оставалось
приданое.
   - Приданое? - прошептала Софи.
   - Это не правда! - взвизгнула Араминта.
   -  Нет,  правда!  -  отрезала  Пози.  -  Не  нужно   было   оставлять
компрометирующих доказательств, мама. Я  читала  в  прошлом  году  копию
завещания графа. - Она повернулась к присутствующим. - Оно  находится  в
той же шкатулке, что и обручальное кольцо.
   - Вы украли мое приданое? - едва слышно прошептала Софи.
   Все эти годы она думала, что отец ей ничего не  оставил.  Она  знала,
что он никогда ее не любил, что поселил ее в своем доме  только  потому,
что  посчитал  обязанным  возложить  на  себя  ответственность   за   ее
благополучие, но сознание того, что он оставил приданое Розамунд и  Пози
- которые не приходились ему никем, - а не  ей,  родной  дочери,  всегда
доставляло острую боль. Наверное, он просто забыл о ней.
   - Он  оставил  мне  приданое...  -  ошеломленно  проговорила  она  и,
повернувшись к Бенедикту, сказала:
   - У меня есть приданое.
   - Мне все равно, есть у тебя приданое или нет, - ответил Бенедикт.  -
Мне оно не нужно.
   - А мне не все равно, - сказала Софи. - Я думала, он забыл  обо  мне.
Все эти годы я считала, что он забыл упомянуть меня в своем завещании. Я
понимаю, он не мог оставить денег незаконнорожденной дочери, но ведь  он
во всеуслышание объявил меня своей подопечной.  А  подопечной  оставлять
деньги не возбраняется. - Она почему-то взглянула на леди Бриджертон.  -
Он мог это сделать. Так делается сплошь и рядом.
   Откашлявшись, судья повернулся к Араминте.
   - И где сейчас это приданое?
   Араминта промолчала.
   Тоже откашлявшись, леди Бриджертон проговорила:
   - По-моему, присваивать чужое  приданое  не  вполне  законно.  -  Она
удовлетворенно улыбнулась. - Не правда ли, Араминта?

Глава 23

   "Похоже, леди Пенвуд уехала из города. Равно как и  леди  Бриджертон.
Интересно..."
   "Светские новости от леди Уислдаун", 18 июня 1817 года

   Никогда Бенедикт не любил мать больше, чем в эту минуту. Он изо  всех
сил сдерживался, чтобы не расхохотаться, что давалось ему  с  величайшим
трудом: леди Пенвуд тяжело дышала, словно выброшенная на берег рыбина.
   У судьи глаза вылезли из орбит.
   - Вы предлагаете мне арестовать графиню?!
   - Конечно,  нет,  -  успокоила  его  Вайолет.  -  Пусть  наслаждается
свободой. Аристократы редко  платят  за  свои  преступления.  Однако,  -
прибавила она, многозначительно взглянув на леди Пенвуд, - если бы вы ее
и в самом деле арестовали, ей было бы весьма непросто оправдаться.
   - Что вы хотите этим сказать?  -  прошипела  леди  Пенвуд,  почти  не
разжимая губ. Вайолет повернулась к судье.
   - Вы позволите мне поговорить с леди Пенвуд с глазу на глаз?
   - Ну конечно, миледи. - Коротко кивнув, он крикнул:
   - Всем отойти!
   - Нет-нет. - Вайолет улыбнулась сладкой улыбкой и сунула в руку судьи
какую-то бумажку, подозрительно похожую на банкноту в один фунт.  -  Мои
родные могут остаться.
   Судья слегка покраснел и, схватив  тюремного  надзирателя  за  рукав,
потащил его к выходу.