о в самый  последний  момент
видели всю свою жизнь в миллионах  подробностей.  Совсем  не  зря  в  момент
катастрофы время как бы растягивается. Мы видим несущийся на  нас  локомотив
так, как будто видим кадры замедленного фильма. Но время  не  растягивается,
просто в оставшиеся мгновенья мы способны увидеть и осознать гораздо больше,
чем в обстановке нормальной.
   Смотрит Настя в лица расстреливаемых, замирая  от  восторга  и  ужаса.  В
момент, когда пуля пробивает  человечью  голову,  лицо  убиваемого  выражает
столько эмоций, словно в доли  секунды  человек  смог  услышать  сразу  весь
"Реквием" Моцарта или прочитать "Шинель" Гоголя.
   Каждому  свое.  Один  в  момент  смерти  переполнен  яростью,  другой   -
неутоленной жаждой мести, третий вдруг понимает сладость смирения и  умирает
в блаженстве, прощая врагов. Разные в людях  чувства,  но  ясно  Насте,  что
чувства убиваемых не мимолетны. Время для них течет совсем не так,  как  для
тех, кто пока остается жить.  За  доли  секунды,  за  самые  последние  доли
убиваемые успевают прожить, понять и прочувствовать больше,  чем  успели  за
долгие годы, а может быть больше, чем за всю жизнь.
   Заполнилась яма с  одного  края  почти  до  самого  верха.  Там  сразу  и
присыпали землей.
   - Отстрелялись. Хорошо отстрелялись. Яма  только  не  засыпана  с  другой
стороны. Ну это дело не трудное. Копать тяжело, завалить - не проблема.
   Ширманов акт, составляет, дядя Вася - ведомость расхода боеприпасов.
   Перекованные собирают последние бушлаты и ботинки. У самых шкафов.
   Подписал  Холованов  акт.   Поманил   пальцем   собаководов.   Те   знаки
начальственные без подсказок понимают - с собаками к шкафам.
   - Эй, ребята, - Холованов перекованным, -  мы  сегодня  четыреста  четыре
человечка утешили, а в плане вас четыреста семнадцать. Вас тоже ведь в  план
включили.
   Про то, что надо прятаться в шкафах, он не говорил. Сами понимать должны.
Если собак спустили, так прячьтесь. А их  спустили.  Собакам  тоже  практика
нужна. Быстро  перекованные  по  шкафам  попрятались.  Собаки  только  троих
изорвать успели, да и то не сильно. Оттащили собак.
   - Покрасовались в  новых  бушлатах?  Ботинки  новые  не  жмут?  Снимайте,
ребята. Мордами - круу-гом! Руки назад! В делах ваших написано,  что  встали
на путь исправления, а на мой взгляд, горбатого могила исправит.
   Вой в кабинках железных, рев. Это ничего. Войте, визжите - на спецучастке
свобода. Хоть мяукайте, если нравится.
   - Тетя Маша, у нас еще двенадцать. Пострелять не хочется?
   - Да ну вас, охальники, смертоубийством  заниматься.  Кончайте  скорее  и
подходите водку пить.
   Чем расстрел хорош?
   Тем расстрел хорош, что романтикой веет. Как на Гражданской войне.  Запах
костра,  запах  дыма  порохового,  шинель  порохом   пропахла.   И   чувство
выполненного долга душу греет. Хорошо.
   Ликвидировали четыреста шестнадцать, а в списке четыреста семнадцать. Еще
один. Этот особый.
   Это американский инженер, специалист по  подслушиванию.  Этого  Холованов
лично стреляет.
   Вот и все. И вечер.
   Хорошо вечером на Волге. Лещ в плавнях плещет. Из-за реки  песня  плывет.
Пароход колесами шлепает. Бакены загорелись. Красные и белые огонечки.
   Все в команде исполнителей любят массовые расстрелы. Потому как  массовый
на свежем воздухе.
   Когда  десять,  двадцать,  тридцать  клиентов   в   кремлевском   подвале
исполняют, то романтики никакой. Отработал день  и  едешь  усталым  домой  в
трамвае среди таких же уставших за день людей. А если больше сотни, так  это
на природе. Лес. Река. Вечер у костра. После исполнения -  по  сто  граммов.
Это воспринимается как медикамент. Как кисленькая витаминка после укола. Ста
граммов не хватает. Душа больше просит.  Потому  вечерами  после  расстрелов
каждый свое достает.
   Все - на общий стол. В такие вечера ранги не признаются. Все - свои.  Все
- друзья. Все - певцы.
   Что больше всего сплачивает людей? Совместная работа. Чем труднее работа,
чем ответственнее она, тем крепче  дружба  между  теми,  кто  ее  выполняет.
Пылает костер, жаром пышет,  искры  хороводом  в  небо,  тушенка  в  банках,
колбаса копченая  -  не  разрежешь.  Дядя  Вася-вязатель  палочкой  картошки
печеные из огня катает.
   А водка горькая.
 
 
   ГЛАВА 12
 
   - Дракон, мне непонятно.
   - Объясняю; Допустим, Жар-птица, тебе надо  разогнать  миллионную  толпу.
Это просто. Надо выдернуть из толпы любого, первого, кто попался под руку, и
молотить его ногами. Молотить на виду толпы так,  чтобы  рядом  стоящим  все
подробности были видны. Молотить до тех пор, пока брыкаться  не  перестанет.
Затем выдернуть из толпы еще одного. И молотить. Когда мы пойдем за третьим,
толпа побежит. Монолитная смелость толпы складывается из  маленьких  страхов
составляющих толпу единиц. Задача: раздробить толпу на  единицы.  Раздробить
единство на мельчайшие составляющие. Разделяй и властвуй. Примерно такая  же
работа и у товарища Сталина. Только он  контролирует  не  уличную  толпу,  а
толпу кабинетную, толпу хамов и проходимцев,  дорвавшихся  до  власти.  Если
товарищ Сталин не будет их стрелять, они сожрут все общество и  пропьют  все
его богатства. Чтобы управлять управителями, товарищ Сталин вырывает  любого
и молотит ногами на виду у остальных.
   - Это мне ясно: дорвавшихся до власти надо стрелять, я это давно  поняла.
Но я не понимаю другого. Если стрелять мало, то власть не удержишь... А если
стрелять много, власть потеряешь... Мне  непонятно,  как  найти  оптимальный
уровень террора?
   - Думаю, что  этот  уровень  может  быть  найден  только  в  повседневной
практике. Верю, товарищ Сталин интуитивно  чувствует  тот  уровень  террора,
который надо достичь, и тот рубеж, который при этом нельзя переступить.
   - Не кажется ли  тебе.  Дракон,  что  сейчас,  летом  1938  года,  чистка
достигла высшей точки, и ее пора сворачивать?
   - Товарищу Сталину виднее.
   - Не кажется ли тебе, что товарищ Сталин критическую точку уже  проскочил
и в случае, если НКВД попытается взять власть, товарищу Сталину просто не на
кого будет опереться?
   - Ты переутомилась.
   - Можешь говорить, что тебе нравится, но однажды я сидела в  монастыре  и
смотрела на телефон.
   - Это ужасно интересно.
   - Я смотрела на телефон, и мне пришла в голову мысль, что  самый  простой
способ совершить государственный переворот - это отключить телефоны товарища
Сталина. Без связи нет управления,  без  управления  нет  власти.  Отключить
кого-то от систем связи - значит, отключить от власти.
   - Совсем нелегко отключить системы связи.
   - Сейчас нелегко. Сейчас - одна столица и  все  линии  связи  сходятся  к
Москве, но скоро будет запасная подземная столица в Жигулях... Один вождь на
две  столицы.  Скажи,  Дракон,  предусмотрел  ли  товарищ  Сталин   какой-то
предохранительный механизм, чтобы не позволить заговорщикам  воспользоваться
одной из столиц в его отсутствие.
   - На эти вопросы я не отвечаю.
   - Тогда этот вопрос я задам товарищу Сталину.
   - Эй, девочка, ты рискуешь... Товарищ. Сталин занимает пост  Генерального
секретаря уже шестнадцать лет. За эти годы ему никто вопросов не задавал.
   В Москве - липкая духота.
   Нечем в Москве дышать. Москва ждет грозы. Москва жаждет очищения.
   Необычная  обжигающая  жара  разлилась  над  Москвой,  проникла  во   все
закоулочки, выжгла чахлые деревца. Истоптал траву народ московский.  Пыль  в
лицо.
   А в кабинет Народного комиссара  внутренних  дел  Генерального  комиссара
государственной безопасности Николая Ивановича Ежова жара доступа не  имеет.
Старый прием: с раннего утра, еще до восхода солнца, надо плотными  тяжелыми
шторами закрыть все окна. И не только в кабинете, но и  во  всех  коридорах.
Жара сквозь толщу стен не  проникает  -  она  проникает  сквозь  окна.  Жара
раскаляет все внутри. Но стоит окна плотно завесить... Вот  почему  во  всех
жарких странах окна ставнями решетчатыми закрывают - не пустить прямые  лучи
солнца внутрь. Вот  и  весь  секрет.  Так  и  в  поездах.  Довелось  Николаю
Ивановичу исколесить Россию. Тот же рецепт: если  в  жаркое  время  во  всем
вагоне с самого утра  закрыть  шторы,  и  так  вагон  весь  день  держать  в
полумраке, то он не раскалится внутри. И сохранится прохлада.
   Говорят, в Америке придумали машину в окно. Внутрь  той  машины  набивают
лед,  работает  вентилятор  и  гонит  горячий  воздух  через   лед,   воздух
охлаждается и холодная струя попадает в комнату. Лед в машине тает,  и  вода
через трубочку сбрасывается в канализацию.  Как  только  весь  лед  растаял,
нужно новую порцию зарядить, и снова  включай  вентиляторы.  Надо  бы  такую
машину заказать в Америке. А сейчас пока шторы спасают. Они закрыты.  Только
в уголках, где шторы неплотно к стенам прилегают, чуть брезжит свет.
   Прошел Николай Иванович Ежов вдоль стола. Пять минут от  одного  края  до
другого. И пять минут - назад.
   Прошел туда мимо  пятиметрового  портрета.  Прошел  назад  мимо  того  же
портрета. На портрете - человек в сапогах, в солдатской распахнутой  шинели,
в зеленом картузе.
   - Товарищ Сталин. Она намерена задать вопрос.
   -  Товарищ  Холованов,  я,  занимаю  пост  Генерального   секретаря   уже
шестнадцать лет, и за эти годы мне никто вопросов не задавал.
   - Она это знает, товарищ Сталин.
   - И тем не менее?..
   - И тем не менее...
   - Зовите.
   Народный  комиссар  связи  СССР,  комиссар  государственной  безопасности
первого ранга Матвей Берман  энергично  козырнул  сержантам  государственной
безопасности. А сержанты,  распахнув  перед  ним  створки  дверей,  вскинули
винтовки в положение "На караул". Глубокий смысл в том приветствии: в  наших
руках  оружие,  но  вам,  дорогой   и   любимый   комиссар   государственной
безопасности первого ранга, мы не препятствуем, мы не загораживаем ваш путь,
винтовки  наши  устремлены  в  небо,  как  шлагбаумы,  поднятые  при   вашем
приближении.
   Улыбнулся  товарищ  Берман  сержантам  государственной  безопасности.   И
сержанты улыбнулись. На лице одного сержанта:  "Когда  вы  были  Начальником
ГУЛАГа, я вас охранял во - время поездки в Райчихинские лагеря.  Вы  помните
меня, товарищ Берман?" На лице другого: "Когда торжественно открывали  канал
Москва-Волга, я был переодет перекованным  вором  и  от  имени  перекованных
подносил вам цветы. Вы помните меня, товарищ Берман?"
   Улыбается товарищ Берман: "Я все помню!"
   Приятно  сержантам.  Ушел  товарищ  Берман  из   Народного   комиссариата
внутренних дел в Народный комиссариат связи, но даже  внешне  остался  верен
огромному зданию, гранитным подъездам и мраморным  лестницам.  Ушел  товарищ
Берман в Наркомат связи, а ходит в форме чекиста, носит в петлицах по четыре
ромба комиссара государственной безопасности первого ранга. И  этот  дом  не
забывает.
   Приятно сержантам: ушел товарищ Берман на повышение, а вроде и  не  ушел.
Никуда он не ушел. Просто Наркомат связи под  его  руководством  еще  крепче
пристегнулся к НКВД и стал неотделимой частью огромного мощного механизма.
   Частый гость товарищ Берман. Да и не гость он совсем. Тут его дом родной,
и никуда он не уходил. Наш он.
   Есть о чем  Народному  комиссару  связи  товарищу  Берману  поговорить  с
Народным комиссаром внутренних дел товарищем Ежовым.  Это  ясно.  И  все  же
чувствуют сержанты у двери, что как-то торжественно необычен этот визит.
   Скоро. Совсем скоро что-то случится.
   Великое и радостное.
   - Товарищ Сталин, ситуация, когда в одном  государстве  создается  вторая
столица, мне кажется опасной.
   - Товарищ Стрелецкая, вы хотите сказать: один вождь на две столицы?
   - Именно это я хочу сказать, товарищ Сталин.
   - И вы хотите мне задать  вопрос,  предусмотрел  ли  я  предохранительную
систему, которая не  позволила  бы  заговорщикам  воспользоваться  узлами  и
системами связи тайной столицы во время моего отсутствия?
   - Именно этот вопрос я и хотела задать.
   - Товарищ Стрелецкая, я предусмотрел такой предохранитель. Он  называется
"Контроль-блок".
   - Спасибо, товарищ Сталин, я не знала только  названия  этой  штуки,  все
остальное я знаю.
   - Что вы знаете?
   - "Контроль-блок" заказан в Америке, на фирме  "НУВ",  это  в  Балтиморе,
штат Мэриленд. Он весит 15-25 килограммов,  основной  материал  -  золото  и
сталь. По сложности он равен  или  превосходит  лучшие  шифровальные  машины
мира.
   Долго Сталин в окно смотрел.
   Потом как-то осторожно подошел к Насте и сел  рядом.  Руки  на  стол,  на
зеленую скатерть. Взгляд немигающий - прямо ей в глаза.  Страшно  Насте,  но
взгляд она выдержала.
   - Товарищ Стрелецкая, то, что вы сейчас сказали, знал только я. И  еще  -
Холованов. Я вам никаких подробностей про  "Контроль-блок"  не  рассказывал.
Уверен, что и Холованов вам этого не рассказывал.
   - Холованов мне этого не  рассказывал.  Я  потребовала  встречи  с  вами,
товарищ  Сталин,  именно  потому,  что  Холованов  эту  проблему   обсуждать
отказался.
   - В этом случае, откуда, товарищ Стрелецкая, вы знаете подробности?
   - Я их вычислила, товарищ Сталин.
   - Я бы, товарищ Стрелецкая, хотел получить более подробный ответ.
   - Товарищ Сталин, простите меня, но я мысленно  поставила  себя  на  ваше
место.
   - Вот как?
   - На случай большой  освободительной  войны  необходимо  иметь  командный
пункт. Подземный город в Жигулях у Куйбышева - самый удачный выбор. Но  имея
основную и запасную столицы, вам необходимо иметь какой-то предохранительный
механизм. Если он будет простым и маленьким, то его  легко  будет  подделать
или чем-то заменить. Если он будет большим  и  сложным,  то  его  невозможно
будет в критической обстановке постоянно иметь с собой. Оптимальное решение:
нечто сложное, как шифровальная машина, но вполне носимое, нечто в  пределах
обыкновенного портфеля или чемоданчика...
   - А откуда вы узнали, что "Контроль-блок" выполнен в основном из золота и
стали?
   - Золото - лучший материал для нужд электротехники.  Этим  материалом  вы
располагаете в достаточных количествах. Но выполненный с ювелирной точностью
из мягкого золота уникальный прибор должен иметь  очень  прочный  каркас.  Я
предположила, что это будет сталь. Что-то вроде двух стальных пластин  между
которыми золотая начинка.
   - А фирма "НУВ" в Балтиморе?
   - Я предположила, что такая штука спроектирована заключенными  инженерами
у нас в монастыре или иностранными инженерами - тоже у нас в  Монастыре.  Но
производственная база монастыря не позволяет изготовить "Контроль-блок".  Ни
одному отечественному заводу поручить такое  дело  нельзя.  Столь  необычном
заказе сразу станет известно в НКВД.  Я  предположила,  что  "Контроль-блок"
должен быть тайно  заказан  за  рубежом  так,  чтобы  изготовитель  не  знал
назначения этого агрегата. Лучше заказать  такую  вещь  очень  надежной,  но
небольшой фирме. Я собрала сведения о всех, кто  в  мире  мог  бы  выполнить
такой заказ. Таких фирм во всем мире оказалось мало - только  семь.  Одна  в
Японии, четыре в Западной Европе,  две  -  в.  Соединенных  Штатах.  Логично
предположить, что заказ размещать будет лично Холованов. Осталось  вычислить
его маршруты. Кому-то со стороны уследить за Холовановым весьма трудно, но я
работала с ним рядом и считала, что контроль должен  распространяться  и  на
него. За последний год он ни разу не был ни в Японии, ни в Западной  Европе,
но трижды - в Америке. Из двух американских фирм одна находится на  Западном
побережье, в Сиэтле Холованов ни разу на Западном побережье не бывал. Другая
фирма, а именно "НУВ", находится на Восточном побережье, в Балтиморе. Точных
сведений о том, где он был и что он  делал,  у  меня  нет,  но.  Сопоставила
факты...
   Поднял Сталин телефон:
   - Холованова ко мне.
   Народный комиссар внутренних дел.  Генеральный  комиссар  государственной
безопасности Николай Иванович Ежов думает о своем. Надо вернуться  к  делам.
Но трудно к делам возвращаться. Сел за стол, раскрыл  красную  папку.  Такие
ясные цифры перед ним. Так просто делать выводы. Армию он под  ярмо  загнал.
Чем выше положение командира, тем больше вероятности попасть  под  топор.  И
партию он истребляет ударным темпом.
   По приказу Сталина-Гуталина.
   Статистика увлекательна. Великая чистка направлена против  всех.  Но  чем
выше положение человека,  тем  больше  возможностей  загреметь  под  трамвай
пролетарской справедливости. Обыкновенный советский человек за последние два
года имел возможность попасть под  карающий  меч  НКВД  с  вероятностью  5%.
Мелкий беспартийный начальник - 7%. Член партии  -  44%,  член  Центрального
Комитета партии - 78%. Если эту зависимость  поднять  на  самый  верх...  на
человека в распахнутой солдатской шинели, в сапогах и зеленом картузе...  то
по статистике выходит, что он станет жертвой НКВД с вероятностью в 100%. Так
говорит статистика. Надо проста уметь  ею  пользоваться.  Да  и  как  иначе?
Руками НКВД Генеральный секретарь партии  товарищ  Гуталин  уничтожает  свою
партию. Уничтожит партию и останется Генеральный секретарь  без  партии.  На
кого же ему  опереться?  Только  на  НКВД.  Но  позволит  ли  НКВД  на  себя
опираться? И на  Народный  комиссариат  связи  товарищу  Гуталину  лучше  не
опираться. Опереться - на армию? В армии все Ежова боятся. На правительство,
на чиновников, на государственные структуры? Всех Ежов  в  ежовых  рукавицах
держит. Товарищ Гуталин перебрал. Товарищ Гуталин - голый король.
   - Товарищ Стрелецкая, не могли бы вы все, что мне  рассказали,  повторить
товарищу Холованову?
   - Конечно, могла. Но я хочу рассказать нечто совсем другое.
   Не любит товарищ Сталин тех, кто  действует  вопреки  его  указаниям.  Но
улыбнулся  Сталин.  И  не  понять:  улыбнулся  добродушно   или   угрожающе.
Загадочной улыбкой улыбнулся:
   - Ну так расскажите нам нечто совсем другое.
   - Товарищ Сталин, многое из  того,  что  мы  подслушиваем,  мы  не  можем
расшифровать просто потому, что чекисты в разговорах  между  собой  называют
людей не настоящими именами, а им одним известными кличками.
   - Какими кличками?
   - Ну, например, они часто говорят про некоего Гуталина.
   - Гуталина я знаю. Это они про меня.
   Смутилась Настя:
   - А еще про Клуксика говорят, про Сигизмунда, про Карлу, Люфика,  Ганика,
про  Песта,  Дурика,  всех  не  перечислишь.   Состав   чекистов   постоянно
обновляется, те, которые попадают  на  ликвидацию  к  нам  в  монастырь,  на
допросах выдают клички. Но оставшиеся на  свободе  быстро  изобретают  новые
клички, и вновь мы слушаем и не понимаем.
   - Что вы предлагаете?
   - Предлагаю подвергнуть сведения  о  чекистских  встречах  статистической
обработке.
   - Вот как?
   - Именно так, товарищ Сталин. Мы часто не понимаем, о  ком  они  говорят,
или   понимаем   превратно,   но   никто   не   мешает   нам   анализировать
продолжительность  встреч.  Официальных  и  неофициальных.  Если   непонятны
разговоры, то надо анализировать не их смысл,  а  статистические  параметры.
Все руководители НКВД из республик и областей время от времени появляются  в
Москве по служебным делам. Информации об их прибытии в Москву и  у  бытии  у
нас  достаточно.  Известны  гостиницы,  в   которых   они   останавливаются,
рестораны, которые они посещают, достаточно сведений об их визитах на дачи и
в квартиры к московским друзьям. Тут целая информационная река. Есть  записи
застольных бесед... Я решила составить графики посещений  высшими  чекистами
из провинции персональных квартир и дач товарища Ежова.
   Ничего не сказал товарищ Сталин, только свой стул к  столу  придвинул.  К
графикам поближе.
   - Например, товарищ Лаврушин из Горького за десять месяцев был  в  Москве
восемнадцать раз. В  шестнадцати  случаях  бывал  в  квартирах  и  на  дачах
товарища Ежова. Общее время, проведенное в официальных учреждениях  НКВД,  -
21 час 10 минут. В личных домах и