в городе раза два, а
другой - бродяга, весь в лохмотьях, страшная такая рожа.
   - Довольно, милый, этих мы знаем! Я сам на них както наткнулся в лесу
за домом вдовы Дуглас, и они от меня удрали. Ну,  ступайте,  ребята,  да
расскажите все это шерифу, а позавтракаете как-нибудь в другой раз!
   Сыновья валлийца тут же ушли. Гек вскочил и побежал за ними к двери.
   - Ох, ради бога, не говорите никому, что это я их выдал! Ради бога!
   - Ну, ладно, Гек, если ты так хочешь, но ведь это только делает  тебе
честь.
   - Ох, нет, нет! Ради бога, не надо!
   Когда молодые люди вышли, старик валлиец сказал:
   - Они никому не скажут, и я тоже. А почему ты не хочешь, чтобы другие
знали?
   Гек не пожелал объяснять, сказал только, что про одного из этих  бро-
дяг он и так уж много знает и не хочет ни за что на свете, чтобы бродяга
про это узнал, а то он его убьет, непременно убьет.
   Старик еще раз пообещал молчать и спросил:
   - А все-таки почему ты за ними пошел? Они  показались  тебе  подозри-
тельными, да?
   Гек помолчал, стараясь придумать самый уклончивый ответ. Потом начал:
   - Как вам сказать, я ведь и сам тоже вроде бродяги, - так, по крайней
мере, все считают, и я не обижаюсь; иной раз бывает, что из-за этого  по
ночам не сплю, все думаю, как бы мне начать жить по-другому. Вот и прош-
лой ночью так же было. Мне что-то не спалось, и я пошел бродить по  ули-
цам в полночь, и все думал да думал, а когда дошел до старого кирпичного
склада рядом с трактиром Общества трезвости, то постоял, прислонившись к
стенке, чтобы подумать как следует. А тут как раз идут эти двое,  совсем
близко, и несут что-то под мышкой. "Наверно, думаю, краденое".  Один  из
них курил, а другой попросил  огоньку;  они  остановились  прямо  передо
мной, сигары осветили их лица, и тогда я сразу узнал, что высокий -  это
глухонемой испанец с пластырем на глазу и седыми бакенбардами, а  другой
- тот самый оборванец в лохмотьях.
   - Что же, ты и лохмотья рассмотрел при свете сигары?
   Гек сбился на минуту. Потом продолжал:
   - Уж не знаю, право, как-то все-таки рассмотрел.
   - Потом они пошли дальше, и ты за ними?
   - Да, и я за ними. Правильно. Хотелось поглядеть, что они затевают, -
уж очень по-воровски они прошмыгнули. Я дошел за ними до  забора  вдовы,
притаился в темноте и слышал, как оборванец заступался за вдову, а испа-
нец клялся, что изуродует ее, - я же вам рассказывал...
   - Как? Глухонемой все это говорил?
   Гек опять сделал страшный промах. Уж как он старался, чтобы старик не
угадал, кто такой этот испанец, и все-таки язык подвел его, несмотря  на
все старания. Он попробовал вывернуться, но старик  не  спускал  с  него
глаз, и Гек завирался все хуже и хуже. Наконец старик сказал:
   - Ты меня не бойся, милый. Я тебе ничего плохого не сделаю. Наоборот,
заступлюсь за тебя, да, заступлюсь. Этот испанец вовсе не глухонемой, ты
сам же проговорился нечаянно, теперь уж этого не  исправить.  Ты  что-то
знаешь про этого испанца и хочешь это скрыть. Напрасно ты мне не доверя-
ешь. Скажи, в чем дело, я тебя не выдам.
   Гек с минуту смотрел в честные глаза старика, потом нагнулся к нему и
прошептал на ухо:
   - Никакой это не испанец - это индеец Джо!
   Валлиец так и подскочил на стуле. Помолчав с минуту, он сказал:
   - Ну, теперь все ясно. Когда ты рассказывал про  вырванные  ноздри  и
обрубленные уши, я уже решил, что это ты прибавил для  красного  словца,
потому что белые так не мстят. Ну, а индеец - это совсем другое дело!
   За завтраком, продолжая разговор,  старик  рассказал,  между  прочим,
что, перед тем как улечься в постель, он взял  фонарь  и  вместе  с  сы-
новьями пошел осматривать изгородь, нет ли на ней крови  или  где-нибудь
на земле поблизости. Крови они не нашли,  зато  подобрали  большой  узел
с...
   - С чем?
   Если бы слова были молнией, то и тогда  они  не  могли  бы  сорваться
быстрее с побелевших уст Гека. Он широко раскрыл глаза и почти не  дышал
в ожидании ответа. Валлиец изумился и тоже уставился  на  него;  смотрел
три секунды, пять секунд, десять, потом ответил:
   - С воровским инструментом. Да что с тобой такое?
   Гек откинулся на спинку стула, едва дыша, но чувствуя глубокую, невы-
разимую радость. Валлиец посмотрел на него внимательно и с любопытством,
потом сказал:
   - Да, с воровским инструментом. Тебе, кажется, от этого легче  стало?
Чего ты так встревожился? Что, по-твоему, мы должны были найти?
   Гек был прижат к стенке. Вопросительный взгляд так и буравил его.  Он
бы отдал все на свете, лишь бы нашлось из чего состряпать подходящий от-
вет. Ничего не приходило в голову.  Вопросительный  взгляд  буравил  все
глубже и глубже. На язык лезла сущая бессмыслица. Обдумывать было неког-
да, и он сказал наобум, едва слышно:
   - Может, учебники для воскресной школы?
   Бедный Гек расстроился и не мог даже улыбнуться, зато старик  захохо-
тал громко и весело, так что вся его крупная фигура сотрясалась с головы
до пят, и наконец сказал, что такой здоровый смех не хуже денег в карма-
не, потому что доктору придется меньше платить. Потом прибавил:
   - Ах ты бедняга, сразу побледнел и осунулся. Видать, что нездоров,  -
нечего и удивляться, что мозги у тебя набекрень. Ну, да авось обойдется.
Отдохнешь, выспишься, и все, я думаю, как рукой снимет.
   Геку было досадно, что он вел себя, как дурак, и выказал такое подоз-
рительное волнение, потому что, еще у изгороди  подслушав  разговор,  он
перестал надеяться, что в узле был клад. Но все-таки он только так поду-
мал, а наверняка не знал, - вот почему  упоминание  о  захваченном  узле
взволновало его. Но в общем он был даже рад  этому  пустяковому  случаю:
теперь, когда он узнал наверное, что узел не тот, ему стало легче, и ду-
ша его совершенно успокоилась. Как будто все сошлось как  нельзя  лучше:
клад, должно быть, все лежит в номере втором, бродяг нынче же схватят  и
засадят в тюрьму, и они с Томом в этот же вечер пойдут и возьмут  золото
без всяких препятствий и хлопот, ничего не опасаясь.
   Не успели они управиться с завтраком, как в  дверь  постучались.  Гек
вскочил и побежал прятаться, по желая, чтобы другие знали, что он  имеет
какое-то отношение к событиям прошлой ночи. Валлиец  открыл  дверь  нес-
кольким дамам и джентльменам, между прочим, и вдове  Дуглас,  и  увидел,
что в гору поднимаются кучки горожан - поглазеть на место  происшествия.
Значит, новость уже облетела весь город.  Валлийцу  пришлось  рассказать
посетителям обо всем, что случилось ночью.  Вдова  горячо  поблагодарила
его за то, что он спас ей жизнь.
   - Ни слова об этом, сударыня. Есть еще  один  человек,  которому  вы,
быть может, обязаны больше, чем мне и моим ребятам, но он не хочет назы-
вать себя. Если бы не он, нас бы вообще там не было.
   Конечно, это вызвало такое любопытство, что о самом происшествии чуть
не забыли, но валлиец только раздразнил любопытство своих гостей, а  че-
рез них и весь город, отказавшись расстаться со своей тайной. После того
как гости узнали все остальные подробности, вдова сказала:
   - Я уснула, читая в постели, и ничего не слышала.  Почему  же  вы  не
пришли и не разбудили меня?
   - Решили, что не стоит. Бродяги вряд ли собирались вернуться,  -  без
инструмента у них все равно ничего не вышло бы; так зачем  же  было  вас
будить и пугать до полусмерти. Мои три негра сторожили ваш дом до самого
утра. Они только что вернулись.
   Пришли еще посетители, и валлиец часа два рассказывал и  пересказывал
всю историю с самого начала.
   В воскресной школе не было занятий по случаю каникул, зато все  горо-
жане собрались в церковь спозаранку. Событие, переполошившее город,  об-
суждалось со всех сторон. Говорили, что и следа преступников не  удалось
еще обнаружить. После проповеди жена судьи Тэтчера догнала  миссис  Гар-
пер, которая шла вместе с толпой к выходу, и заговорила с ней:
   - Неужели моя Бекки проспит целый день? Я так и думала, что она уста-
нет до полусмерти.
   - Ваша Бекки?
   - Да. Разве она не у вас ночевала?
   - Нет, что вы!
   Миссис Тэтчер побледнела и опустилась на скамью как раз в ту  минуту,
когда тетя Полли, оживленно разговаривая с приятельницей, проходила  ми-
мо. Тетя Полли сказала:
   - Доброе утро, миссис Тэтчер! Доброе утро, миссис Гарпер!  А  у  меня
мальчишка пропал куда-то. Я думаю, он вчера остался ночевать у  кого-ни-
будь из вас, а теперь боится идти в церковь. Надо будет задать ему хоро-
шенько.
   Миссис Тэтчер побледнела еще больше и чуть заметно покачала головой.
   - Он не ночевал у нас, - сказала миссис Гарпер, начиная беспокоиться.
   По лицу тети Полли было видно, как она встревожилась.
   - Джо Гарпер, видел ты моего Тома нынче утром?
   - Нет, не видал.
   - А когда ты его видел в последний раз?
   Он попытался вспомнить, но наверное сказать не мог. Прихожане остано-
вились на полдороге к выходу. В толпе начали перешептываться, все забес-
покоились. Стали расспрашивать детей и молодых учителей тоже.  Никто  из
них не заметил, были ли Том и Бекки на пароходе,  когда  возвращались  в
город. Уже стемнело, и никому в голову не пришло спросить, все ли  нали-
цо. Наконец один из молодых людей выразил опасение, не остались ли они в
пещере.
   Миссис Тэтчер упала в обморок. Тетя Полли плакала, ломая руки.
   Тревожная весть переходила из уст в уста, от толпы к толпе, из  улицы
в улицу, и через пять минут колокола неистово звонили и весь  город  был
на ногах. Случай на Кардифской горе теперь казался  совсем  неважным,  о
громилах все забыли. Седлали лошадей, садились в лодки, пароход разводил
пары - и не прошло и получаса, как двести человек двигались к пещере  по
большой дороге и по реке.
   На весь долгий день городишко опустел и словно вымер. Женщины навеща-
ли тетю Полли и миссис Тэтчер, стараясь их утешить. Они плакали вместе о
ними, и это было гораздо лучше слов. Всю томительную ночь город ждал из-
вестий, по когда забрезжило утро, то получено было всего несколько слов:
"Пришлите еще свечей и провизии". Миссис Тэтчер чуть не сошла с  ума,  и
тетя Полли тоже. Судья Тэтчер посылал из пещеры бодрые и полные  надежды
записки, но они никого не радовали.
   Старик валлиец вернулся домой к рассвету, еле держась на ногах,  весь
закапанный свечным салом и измазанный в глине. Гек, весь в жару, все еще
лежал в постели, куда его уложили с вечера. Все доктора были в пещере, и
ухаживать за больным пришла вдова Дуглас. Она сказала, что  сделает  для
него все, что может, потому что, каков бы он ни был, хорош или плох, или
ни то ни се, но все-таки божье дитя, - не бросать же его без  присмотра.
Валлиец заметил, что у Гека есть и хорошие черты, а вдова сказала:
   - И не сомневайтесь. На нем печать господня. Бог не забывает  никого.
Никогда. Он отмечает каждое творение, выходящее из его рук.
   Еще до полудня отдельные группы измученных людей начали  стекаться  в
городок, но те, у кого остались силы, продолжали поиски. Только и узнали
нового, что обысканы самые отдаленные углы пещеры, куда раньше не  захо-
дил никто; что будут искать и дальше, не пропуская ни  одного  угла,  ни
одной расщелины; что в лабиринте коридоров там и  сям  мелькают  вдалеке
огни и по темным переходам то и дело перекатывается эхо доносящихся  из-
далека криков и пистолетных выстрелов. В одном месте, далеко от тех  га-
лерей, куда обычно заглядывали туристы, нашли на скале  имена  "Бекки  и
Том", выведенные копотью, а неподалеку  подобрали  ленточку,  закапанную
свечным салом. Миссис Тэтчер узнала ленточку и заплакала  над  ней.  Она
сказала, что это последняя память о ее бедной девочке и что ничем другим
она не дорожит так, как этой лентой, которая была на живой Бекки до  са-
мой последней  минуты,  перед  тем  как  девочка  умерла  такой  ужасной
смертью. Некоторые рассказывали, что иногда в  пещере  мелькала  вдалеке
светлая точка, человек двадцать с радостными криками бросались  туда  по
гулким переходам, но за этим следовало горькое  разочарование:  оказыва-
лось, что это кто-нибудь из своих.
   Так прошли три дня и три ночи, полные страха; тоскливые часы тянулись
за часами, и наконец весь городок впал в безнадежное  отчаяние.  У  всех
опустились руки. Когда случайно обнаружилось, что  в  трактире  Общества
трезвости продают изпод полы виски, то это  почти  никого  в  городе  не
взволновало, хотя само по себе событие было  потрясающее.  Очнувшись  от
лихорадки, Гек слабым голосом завел разговор о трактирах и между  прочим
спросил, смутно опасаясь самого худшего, не нашли ли чего-нибудь в трак-
тире Общества трезвости, пока он болел.
   - Да, нашли, - ответила вдова.
   Гек подскочил на постели, широко раскрыв глаза:
   - Что? Что нашли?
   - Виски, и теперь трактир закрыли. Ложись, милый, как ты  меня  напу-
гал!
   - Скажите мне только одно, только одно, пожалуйста! Кто нашел  -  Том
Сойер?
   Вдова залилась слезами.
   - Тише, милый, тише! Ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать!  Ты
очень, очень болен!
   "Так, значит, не нашли ничего, кроме виски. Небось, если б нашли  зо-
лото, подняли бы шум на весь город. Выходит,  что  клад  пропал,  пропал
навсегда! О чем же она все-таки плачет? Интересно, с чего бы ей плакать?
"
   Эти мысли смутно бродили в голове Гека, и, устав думать,  он  заснул.
Вдова сказала себе:
   "Ну, вот он и уснул, бедный.  "Том  Сойер  нашел"!  Хорошо,  если  бы
кто-нибудь нашел Тома Сойера! Ах, уж немного осталось таких, кто еще на-
деется его найти и у кого хватает сил искать дальше! "


   ГЛАВА XXXI

   Теперь вернемся к Тому и Бекки и посмотрим, что они делали на  пикни-
ке. Они шли вместе со всей компанией по темным коридорам, осматривая уже
знакомые чудеса пещеры, чудеса, носившие очень пышные названия:  "Гости-
ная", "Собор", "Дворец Аладдина" и т.д. Скоро началась  веселая  игра  в
прятки, и Том с Бекки тоже увлеклись ею и играли до тех пор, пока не ус-
тали немножко. Тогда они спустились по извилистой галерее,  держа  свечи
над головой и разбирая путаный узор имен, чисел, адресов и девизов,  ко-
торые были выведены копотью на каменистых стенах. Так они шли все дальше
и дальше и за разговором не заметили, что находятся уже в той части  пе-
щеры, где на стенах нет никаких надписей. Они тоже вывели свои имена ко-
потью на выступе стены и двинулись дальше. Скоро им попалось такое  мес-
то, где маленький ручеек, падая со скалы, мало-помалу осаждал известь  и
в течение столетий образовал целую кружевную  Ниагару  из  блестящего  и
прочного камня. Том протиснулся туда своим худеньким телом и осветил во-
допад, чтобы доставить Бекки удовольствие. За водопадом он нашел  крутую
естественную лестницу в узком проходе между двумя стенами,  и  им  сразу
овладела страсть к открытиям. Он позвал Бекки, и, сделав  копотью  знак,
чтобы не заблудиться, они отправились на разведку. Они долго шли по это-
му коридору, поворачивая то вправо, то влево, и, забираясь все глубже  и
глубже под землю в тайники пещеры, сделали еще одну пометку, свернули  в
сторону в поисках нового и невиданного, о чем можно было  бы  рассказать
наверху. В одном месте они набрели на обширную  пещеру,  где  с  потолка
свисало много сталактитов, длинных и толстых, как человеческая нога; Том
и Бекки обошли ее кругом, восторгаясь и ахая, и вышли по одному из  мно-
жества боковых коридоров. По этому коридору они скоро пришли к  прелест-
ному роднику, выложенному сверкающими, словно  иней,  кристаллами;  этот
родник находился посреди пещеры, стены  которой  поддерживало  множество
фантастических колонн,  образовавшихся  из  сталактитов  и  сталагмитов,
слившихся от постоянного падения воды в течение  столетий.  Под  сводами
пещеры, сцепившись клубками, висели летучие мыши,  по  тысяче  в  каждом
клубке; потревоженные светом, сотни мышей слетели вниз и с писком  стали
яростно бросаться на свечи. Том знал повадки летучих  мышей  и  понимал,
как они могут быть опасны. Он схватил Бекки за руку и потащил ее в  пер-
вый попавшийся коридор; это было как раз  вовремя,  потому  что  летучая
мышь загасила крылом свечу Бекки в ту минуту, как она выбегала из  пеще-
ры. Летучие мыши гнались за детьми довольно долго, но беглецы то и  дело
сворачивали в новые коридоры, попадавшиеся им навстречу, и наконец изба-
вились от этих опасных тварей. Вскоре Том нашел подземное  озеро,  кото-
рое, тускло поблескивая, уходило куда-то вдаль, так  что  его  очертания
терялись во мгле. Ему захотелось исследовать берега озера, но он  решил,
что сначала лучше будет посидеть и отдохнуть немножко. Тут в первый  раз
гнетущее безмолвие пещеры наложило на них свою холодную руку.
   - А я сначала и не заметила, но, кажется, мы уж очень давно не слышим
ничьих голосов.
   - Подумай сама, Бекки, ведь мы очень глубоко под ними, - Да еще,  мо-
жет быть, гораздо дальше к северу, или к югу, или к востоку, или куда бы
то ни было. Отсюда мы и не можем их слышать.
   Бекки забеспокоилась.
   - А долго мы пробыли тут внизу, Том? Не лучше ли нам вернуться?
   - Да, конечно, лучше вернуться. Пожалуй, это будет лучше.
   - А ты найдешь дорогу, Том? Тут все так запутано, я ничего не помню.
   - Дорогу-то я нашел бы, если б не летучие мыши. Как бы они не потуши-
ли нам обе свечки, тогда просто беда. Давай пойдем  какой-нибудь  другой
дорогой, лишь бы не мимо них.
   - Хорошо. Может быть, мы все-таки не заблудимся. Как страшно! - И де-
вочка вздрогнула, представив себе такую возможность.
   Они свернули в какой-то коридор и долго шли по нему молча, заглядывая
в каждый встречный переход, в надежде - не покажется ли он знакомым;  но
все здесь было чужое. Каждый раз, как Том начинал осматривать новый ход,
Бекки не сводила с него глаз, ища утешения, и он говорил весело:
   - Ничего, все в порядке. Это еще не тот, но скоро мы дойдем и до  не-
го!
   Но с каждой новой неудачей Том все больше и больше падал духом и ско-
ро начал повертывать куда попало, наудачу, в бессмысленной надежде найти
ту галерею, которая была им нужна. Он по-прежнему твердил, что все в по-
рядке, но страх свинцовой тяжестью лег ему на сердце, и его голос звучал
так, как будто говорил: "Все пропало". Бекки прижалась к  Тому  в  смер-
тельном страхе, изо всех сил стараясь удержать слезы, но они так и  тек-
ли. Наконец она сказала:
   - Пускай там летучие мыши, все-таки вернемся той дорогой!  А  так  мы
только хуже собьемся.
   Том остановился.
   - Прислушайся! - сказал он.
   Глубокая тишина, такая мертвая тишина, что слышно было даже, как  они
дышат. Том крикнул. Эхо откликнулось, прокатилось по пустым коридорам и,
замирая в отдалении, перешло в тихий гул, похожий на чей-то  насмешливый
хохот.
   - Ой, перестань, Том, уж очень страшно, - сказала Бекки.
   - Хоть и страшно, а надо кричать, Бекки. Может, они нас услышат. -  И
он опять крикнул.
   Это "может" было еще страшней, чем призрачный хохот: оно  говорило  о
том, что всякая надежда потеряна. Дети долго стояли,  прислушиваясь,  но
никто им не ответил. После этого Том сразу повернул назад и прибавил ша-
гу. Прошло очень немного времени, и по его нерешительной  походке  Бекки
поняла, что с ними случилась другая беда: он не мог найти дороги  обрат-
но!
   - Ах, Том, почему ты не делал пометок!
   - Бекки, я свалял дурака! Такого дурака! Я и не по  думал,  что  нам,
может быть, придется вернуться. Нет, не могу найти дорогу. Совсем  запу-
тался.
   - Том, Том, мы заблудились! Мы заблудились! Нам никогда не  выбраться
из этой страшной пещеры! Ах, и зачем мы только отбились от других!
   Она села на землю и так горько заплакала, что Том испугался,  как  бы
она не умерла или не сошла с ума. Он сел рядом с ней  и  обнял  ее;  она
спрятала лицо у него на груди, прижалась к нему, изливая свои  страхи  и
бесполезные сожаления, а дальнее эхо обращало ее слова в насмешливый хо-
хот. Том уговаривал ее собраться с силами и не терять надежды, а она от-
вечала, что не может. Он стал упрекать и бранить с