следовавшая  за  въездом  герцога д'Артуа  в  Париж,  была
ознаменована в  Фонтенбло событием,  которое до сих  пор осталось
необъявленной  тайной. Во  дворце заметили  необычайное движение;
слуги  Наполеона  бросились  в   его  комнату  и  казались  очень
смущенными;  послали   за  докторами,  разбудили  верных  друзей,
Бертрана,  Коленкура  и  Маре.  Император, упрямо  отказывавшийся
подписать трактат 11 апреля и знавший, что его разлучат с женою и
сыном, почувствовал  вдруг сильную боль в  желудке, и все думали,
что он принял яд.  Однако же употреблены медицинские средства, от
которых Наполеон заснул и потом проснулся совершенно здоровый. Но
особы, бывшие безотлучно при  нем, уверяют, что он сделался болен
от  десятидневного   душевного  волнения,  и   удаляют  мысль  об
отравлении. Герцог Балоно, говорят, подтверждал это же мнение.

Император  не  показал, что  страдал  всю ночь;  он был  спокоен,
спросил трактат и подписал его.

Императоры  российский   и  австрийский  посетили  Марию-Луизу  в
Рамбульете; но  она не могла ехать  в Фонтенбло, а вынуждена была
отправиться  с  сыном  в  Вену.  Наполеон потерял  все  сразу:  и
благородные наслаждения политического величия, и сладкие утешения
частной  жизни.   Тщетно  полковник  Кентолон   указывал  ему  на
преданность некоторых  провинций и советовал  еще раз попробовать
счастье  войны. "Все  кончено, -  отвечал Наполеон;  теперь будет
междоусобная война,  а я на это  никак не решусь". Действительно,
10  апреля  раздался  последний  выстрел в  Тулузской  битве,  на
которую  решился  маршал  Сульт,  не  зная  событий  в  Париже  и
Фонтенбло.

Комиссары,   назначенные    союзными   монархами,   должны   были
сопровождать Наполеона  до острова Эльбы. Отъезд  назначен 20 (8)
апреля. В  ночь отъезда камердинер Констан  и мамелюк Рустон, идя
по стопам некоторых маршалов, оставили своего повелителя.

20  числа, в  полдень,  Наполеон явился  на дворе,  называемом le
cheval blanc, где  выстроилась императорская гвардия. Увидев его,
солдаты заплакали.  Император подал  знак, что хочет  говорить, и
воцарилось благоговейное молчание.

"Генералы, офицеры и солдаты  старой моей гвардии, - сказал он, -
я прощаюсь  с вами: вот уже  двадцать лет, как я  доволен вами; я
всегда встречал вас на пути к славе.

Союзники  вооружили  против меня  Европу;  некоторая часть  армии
изменила долгу, и сама Франция захотела другой судьбы.

С  вами, и  с храбрыми,  которые остались  мне верными, я  мог бы
продолжить междоусобную войну еще на три года, но Франция была бы
несчастна, а это противно моей цели.

Не жалейте обо мне; я всегда буду счастлив, когда буду знать, что
вы счастливы.

Я мог  бы умереть:  нет ничего легче;  но я всегда  пойду по пути
чести; мне остается еще написать то, что мы совершили.

Не могу поцеловать каждого  из вас; но поцелую вашего генерала...
Подойдите, генерал! (Сжимает его в объятиях...) Подайте мне орла!
(Целует его...)  Драгоценный орел! Пусть поцелуи  мои раздаются в
сердцах всех  храбрых!.. Прощайте, дети мои!..  Я буду всегда вас
помнить; не забудьте меня!"

Солдаты  и  все окружающие  рыдали.  Наполеон, глубоко  тронутый,
кинулся  в  карету, где  сидел  уже  генерал Бертран;  немедленно
подали  сигнал  к  отъезду.  Наполеон  удалился  из  Фонтенбло  в
сопровождении   обер-маршала,  генералов   Друо  и   Канбронна  и
нескольких  других лиц.  Везде  по дороге  раздавались перед  его
каретою  крики: да  здравствует император! Такая  народная любовь
его тронула и утешила.  Тут он убедился, что никто не истребит во
Франции сожаления о его падении.

Между Лионом и Валенсом Наполеон встретил маршала Ожеро и говорил
с ним,  не зная еще, что маршал  в прокламации своей упрекал его,
говоря, "что  он не  сумел умереть солдатом".  Через час Наполеон
встретил на  дороге несколько  отрядов из корпуса  Ожеро, которые
сказали ему громко: "Государь! Маршал Ожеро продал вашу армию".

26  (14)  апреля ночевал  он  близ  Люка и  виделся с  принцессою
Полиною; на  другой день прибыл  во Фрежюс и пробыл  сутки в этом
городе; в восемь часов вечера отплыл к острову Эльбе.



                            ГЛАВА XLIX

 [Пребывание на острове Эльбе. Возвращение во Францию. Прибытие в
                       Канн. Поход на Париж.]

Какое странное стечение  обстоятельств. В Фрежюс прибыл Наполеон,
возвращаясь  из   египетского  похода,  сопровождаемый  Мармоном,
Мюратом, Бертье  и другими;  он шел завоевывать  верховную власть
представителей  Франции  и основывать  обширную и  могущественную
империю. Через пятнадцать лет он прибыл в тот же город, но прибыл
с другими надеждами,  лишенный власти, побежденный теми народами,
которые  удивлялись  его гению,  отверженный  тем самым  сенатом,
который   так  часто   осыпал  его  самыми   лестными  похвалами,
оставленный Мармоном, Мюратом,  Бертье и многими другими, которых
и называть не стоит.

Наполеон  прибыл в  Портоферрайо  3 мая,  в тот  самый  день, как
Людовик  XVIII въезжал  в Париж.  Власти острова  Эльбы поспешили
поднести поздравление новому своему  государю и явились к нему на
английский  фрегат,  на  котором  он прибыл  на  следующий  день.
Наполеон сошел  на берег и был  встречен сто одним выстрелом. Все
жители,  с  городским   начальством  и  духовенством,  вышли  ему
навстречу.

"Императору  и  свите  его, -  говорит  очевидец,  - любопытно  и
трогательно  было видеть  простодушную радость  молодых жительниц
Эльбы и восторг этих рыбаков, которые давно уже заставляли солдат
рассказывать   про    блестящие   подвиги    и   славные   битвы,
превозносившие имя Наполеона.  Его знаменитость и несчастия равно
привлекали  их  внимание.  Спокойствие  и веселость,  с  которыми
император  расспрашивал самых  незначительных граждан,  еще более
увеличивали общий восторг".

Наполеон занялся управлением острова, как бы намереваясь долго на
нем  царствовать.   Он  изучал  произведения   земли  и  средства
промышленности,  осмотрел все  части  острова и  везде приготовил
важные улучшения.

26  (14)   мая  прибыл  Канбронн  с   солдатами  старой  гвардии,
пожелавшими следовать за  императором в изгнание. Через некоторое
время принцесса Полина и Летиция приехали к Наполеону и решили не
расставаться с ним.

Наполеон  нетерпеливо ждал  известий из  Франции. Как  прежде, на
берегах Нила, жадно пробегал он европейские журналы, желая знать,
не пора ли перелететь через моря и ниспровергнуть Директорию, так
и  теперь  справляется он  в  газетах или  письмах, как  французы
терпят Бурбонов, и как Бурбоны с ними поступают. Впрочем, он мало
заботился об  оскорблениях, наносимых ему  газетами. "Что? Хорошо
ли меня ругают?" -  спросил он однажды у генерала Бертрана, когда
тот   подавал  ему   французские  газеты.   -  "Нет,   -  отвечал
обер-маршал, - сегодня не говорят о вашем величестве". - "Ну, так
будут говорить завтра; это перемежающаяся лихорадка; припадки эти
пройдут".

Скоро  непостоянные  французы  начали  жаловаться на  Бурбонов  и
говорили,  что обещания  герцога д'Артуа не  исполнены, эмигранты
получали  все  почести, а  солдаты  армии -  одно презрение.  Дух
неудовольствия  ходил по  Франции. Узнав  о таком  брожении умов,
Наполеон решился  еще раз попробовать счастья  и явиться в Париж.
Много писали и говорили о его сношениях во Франции

и Италии, о его  корреспондентах и сообщениях и непременно хотели
уверить,  что он  оставил остров  Эльбу с помощью  заговора. Ныне
достоверно известно, что весь заговор родился в его одной голове,
что он  ни с  кем не советовался,  и что даже  накануне отъезда с
острова никто  не знал  о его намерениях, кроме  генералов Друо и
Бертрана.

26  (14) февраля  1815 года,  в час пополудни,  Наполеон приказал
гвардии своей  готовиться к  отъезду. Солдаты горели  восторгом и
кричали:  "Париж  или  смерть!"  Прокламацией  известили  жителей
острова Эльбы об отъезде  Наполеона; сестра и мать его оставались
у них под их защитою.

В  четыре  часа  вечера  все  четыреста  человек  старой  гвардии
находились  у него на  бриге  Непостоянный; на пяти  других судах
отправились  двести  пехотинцев,  сто  конных егерей  и  батальон
фланкеров.  В восемь  часов император,  сопровождаемый генералами
Друо и Бертраном, сошел на бриг, и флотилия пустилась в путь.

Встречный  ветер заставил  было  моряков воротиться,  но Наполеон
настоял,  чтобы продолжали путь.  1 марта,  в три часа,  пришли в
залив  Жуан и  вышли на  берег при  Канне. Всю  ночь вел  он свое
войско по направлению к Грасу.

4  числа   прибыли  они  в  Динь.   Тут  приказал  он  напечатать
прокламации,    написанные    им   во    время   плавания.    Вот
замечательнейшие   места   из   этих  прокламаций,   отличавшихся
магическим стилем Наполеона.

Прокламация к французскому народу

"Французы!  Я  возведен  на   престол  вашим  выбором;  все,  что
совершено без вас, противозаконно.

В изгнании услышал я  ваши жалобы и желания; вы хотите избранного
вами правления;  вы обвиняли  мое успокоение; вы  упрекали, что я
ради своего покоя жертвую благом отечества!

Я  переплыл моря,  невзирая на  опасности; хочу вступить  снова в
права  мои, основанные  на ваших.  Все сказанное,  написанное или
сделанное со  взятия Парижа останется мне  навсегда неизвестным и
не будет иметь влияния на важные услуги, мне оказанные".

Прокламация к армии

"Солдаты! Мы не побеждены! Два человека, вышедшие из наших рядов,
изменили нашим лаврам, отечеству, государю и благодетелю своему.

Враги наши воспользуются ли  плодом наших славных трудов? Если их
царствие  продолжится, все  исчезнет,  даже память  о бессмертных
подвигах.

Ваш полководец,  призванный народным  избранием на трон,  с вами:
присоединяйтесь к нему.

Солдаты!  Становитесь  под знамена  вашего  вождя. Он  существует
только вами;  его права  суть права народа и  ваши. Победа пойдет
скорым шагом; орел полетит  по высотам и сядет на храме Парижской
Божией Матери: тогда вы станете с честью указывать на раны, тогда
можете  гордиться тем,  что  совершили, -  вы будете  спасителями
отечества".

Народ  и  солдаты  спешили на  призыв  знакомого  голоса и  везде
восторженными кликами встречали знаменитого изгнанника.

Наполеон  прибыл  в  Гап  5  марта; его  встретили  с  возможными
почестями. Далее по дороге народ выходил к нему навстречу; но еще
неизвестно  было   расположение  армии.   Подъезжая  к  Греноблю,
Наполеон  узнал,  что   против  него  отправлен  батальон  пятого
линейного  полка. Авангард  императора встретился с  этим отрядом
близ  Лафрета  и не  мог  увлечь  его на  свою сторону.  Наполеон
отправился  к  своему авангарду  и  один  стал перед  батальоном,
который своим  примером мог  иметь влияние на  всю армию. "Друзья
мои! - сказал он. - Вы не узнаёте меня: я ваш император; если кто
из  вас хочет  убить  своего императора,  своего полководца,  вот
грудь моя!"  При последних словах он  раскрыл грудь, офицер хотел
командовать,   но   весь  батальон   закричал:  "Да   здравствует
император!"  В  одну минуту  все  солдаты  смешались и  братскими
поцелуями скрепили новый союз. Конные егеря преследовали офицера,
который спасением своим обязан быстроте своей лошади.

Император  продолжал путь  к  Греноблю посреди  толпы, ежеминутно
возраставшей.  Прибыв в  Везуль,  Наполеон убедился,  что восторг
жителей  дижонской  провинции  не  уменьшается;  прокламации  его
принимались с радостными кликами. Народ кричал:

"Здесь Франция видит зарю своей чести и независимости!".

Пока император предавался радости, видя, как дижонцы приветствуют
его возвращение, к нему  явился офицер седьмого линейного полка с
известием,  что  весь полк  идет  скорым  маршем навстречу  герою
Франции. Во  всех случаях  своей жизни Наполеон  всегда оставался
внешне   спокойным;  но   теперь  лицо  его   оживилось  глубоким
выражением удовольствия:  он чувствует, что  это событие приведет
его в  Тюильри без кровопролития. Выразив  офицеру чувства свои к
седьмому полку  и к  его полковнику, Наполеон  пришпорил лошадь и
поскакал  вперед,  как  будто   уже  видел  парижские  ворота  на
карусельной  площади.  Вскоре  раздались  крики  седьмого  полка,
смешивавшиеся с восклицаниями  толпы. Впереди всех шел полковник,
высокий и  красивый мужчина. Его пылкий  характер, доброе сердце,
рыцарские привычки  доставили ему  полную власть над  солдатами и
офицерами. Он  вышел из Гренобля в три  часа после обеда (7 марта
н.ст.),  в   нескольких  шагах  от   города  приказал  прекратить
барабанный  бой,  разбил  один барабан,  вынул  из  него орла  и,
показывая его солдатам, сказал: "Вот славное знамя, за которым вы
шли в  дни бессмертные!  Тот, кто так  часто водил вас  к победе,
идет к  нам, желая отомстить за  наше унижение, за наши бедствия!
Пора лететь под его  знамена, которые не переставали быть нашими.
Кто меня  любит, тот да идет  за мною! Да здравствует император!"
Солдаты, с  трудом удерживавшие восторг в  то время, пока говорил
полковник, все разом повторили в упоении неописанной радости: "Да
здравствует император!"

Густая толпа  людей всех сословий, всех  возрастов последовала за
ними   навстречу  герою,   который  олицетворял   собою  народную
французскую славу.  Нетерпение, равное с  обеих сторон, сократило
путь.  Уже восклицания  и тех  и других смешиваются  и сливаются.
Военные товарищи, разлученные  событиями 1814 года, соединились и
обнимаются  при кликах:  "Да здравствует гвардия!  Да здравствует
седьмой полк! Да  здравствует император!" Жители Гренобля, шедшие
за  седьмым полком,  соединяют радость  свою с  восторгом горцев,
которые  сошли с  утесов,  составляя свиту  Наполеона. Между  тем
красивый  и бесстрашный  полковник седьмого полка,  благородный и
решительный Лабедоер, пробрался сквозь толпу и бросился в объятия
Наполеона. Император прижал его к сердцу и сказал ему с чувством:
"Полковник! Вы возвращаете мне трон!"

Ночью император  прибыл к  стенам Гренобля. Присутствие  его было
замечено жителями и гарнизонами по необыкновенному движению около
него,  заметному  даже  в  темноте.  Жители  и  солдаты,  обманув
осторожность коменданта, который  приказал запереть ворота и взял
себе  ключи, перелезали  через  стены и  спешили навстречу  свите
героя. Внезапно  послышался в  крепости звук оружия;  все думали,
что  артиллеристы хотят  начать  пальбу, и  толпа спешила  искать
убежища от картечи в соседних домах. Наполеон, не знающий страха,
стоял неподвижно  на мосту против батареи;  его спокойствие имело
влияние на дух толпы.  "Император не бережет жизни, - сказал один
из  граждан, -  станем ли  мы бояться  за свою?"  - и  бросился к
бесстрашному воину, который уже приучил многих к пушечному грому.
Этот пример привел опять толпу к великому человеку.

Наполеон  желал   знать,  какого  рода   движение  происходило  в
крепости.  Он   позвал  Лабедоера   и  велел  ему   поговорить  с
артиллеристами.  Полковник   поднялся  на  возвышение  и  громким
голосом сказал:  "Солдаты, мы привели к  вам героя, за которым вы
так  часто следовали  в битвах;  примите его  и повторите  с нами
прежнее   восклицание    победителей   Европы:   Да   здравствует
император!"  Канониры, которых  удерживала только  дисциплина, не
замедлили с ответом. "Да  здравствует император!" - закричали они
в один  голос; все окружавшие их  военные и граждане повторили то
же восклицание.

Среди  всеобщего   восторга  вне  и  внутри   города  Наполеон  с
нетерпением видел, что ворота  не отворяются. Работники, жившие в
предместьях и желавшие  скорее видеть императора внутри Гренобля,
принесли балки. Скоро Бонские ворота развалились под ударами этих
новых  военных  орудий,  изобретенных  усердием  рабочего  класса
народа;  осажденные  так  громко  приветствовали императора,  что
осаждающие едва могли подражать им.

"Ни в  какой битве  не предстояло Наполеону  такой опасности, как
при вступлении в Гренобль,  говорит Лас-Каз. Солдаты бросились на
него с бешенством; думали,  что его разорвут; но это было упоение
любви и радости; его подняли на воздух вместе с лошадью".

Прежние прокламации перепечатаны снова  в Гренобле и распущены по
окрестностям  в большом  количестве. Император пробыл  в Гренобле
два дня. Он делал  смотр войскам и национальной гвардии, принимал
поздравления властей, академий и духовенства.

На  смотре Наполеон был  в маленькой  своей шляпе и  в знаменитом
сером  сюртуке; он  подошел  к артиллеристам  четвертого полка  и
сказал:  "Между вами  начал я  учиться военному делу;  люблю всех
вас, как старых товарищей; следил за вами на полях битвы и всегда
был  вами доволен;  но надеюсь,  что не  будем нуждаться  в ваших
пушках".

Наполеон выехал из Гренобля  9 марта и на следующий день прибыл в
Лион в ту самую  минуту, когда герцог д'Артуа, всеми оставленный,
выезжал из города  в сопровождении одного королевского волонтера.
Император  приказал дать  благородному  слуге своих  врагов крест
Почетного легиона в награду за его верность.

Убедившись  в  предположениях  своих  относительно  демократии  и
общего  мнения,   Наполеон  счел  необходимым  сделать  несколько
уступок  либеральным идеям;  он чувствовал, что  либералы помогут
ему достигнуть Парижа, так  же, как и солдаты. С этой целью издал
он  13  (1) марта  несколько  декретов, уничтожавших  королевские
повеления,  противные  революционному духу,  и  дал силу  прежним
законам,  которыми уничтожены  были  права древнего  дворянства и
рыцарские ордена.  Последним декретом приказано распустить палату
пэров  и палату  депутатов и  созвать все  избирательные коллегии
империи в Париж на сейм для ревизии императорских учреждений.

Император поехал в Бургундию, где его ожидал народ с нетерпением,
не  уступавшим   восторгу  жителей  провинции   Дофине.  Пока  он
проезжает   через    Францию   среди   всеобщих   восклицаний   и
напутствуемый благословениями граждан, Бурбоны назначают денежную
награду  за его  голову, а  венский конгресс созывает  всю Европу
против него.  В подкрепление этих чрезвычайных  мер французские и
иностранные  журналы  возбуждают  гнев  и досаду  в  роялистах  и
древней  аристократии   и  называют  Наполеона  жалким  беглецом,
которого  скоро  постигнет  наказание  со всей  его  шайкой.  Эти
оскорбления  не  мешают  Наполеону  приближаться к  Парижу,  хотя
газеты  уверяют,  что   он  ежедневно  отступает  перед  принцами
королевского дома.  13(1) марта  он ночевал в Маконе  в то время,
когда маршал Ней принял  его сторону и издал прокламацию, которая
начиналась следующими словами: "Дело Бурбонов навсегда потеряно!"
14 (2)  числа он прибыл в  Шалон и благодарил жителей  за то, что
они  храбро защищались  в  последнюю войну  против союзников.  Он
хотел повторить те же похвалы жителям города Сен-Жан-Делон, но не
был там  и послал мэру этого  города крест Почетного легиона. При
этом он  сказал поселянам  и рабочим, составлявшим  большую часть
его провожатых: "Для вас, добрые люди, учредил я Почетный легион,
а не для эмигрантов, получающих пенсии от врагов наших!"

15 (3) марта Наполеон выехал в Отюн при радостных восклицаниях. В
этот день палаты, учрежденные хартией Людовика XVIII, собрались в
Париже на основании чрез вычайного повеления, изданного по случаю
появления Наполеона  в пределах  Франции. Людовик XVIII  и принцы
королевского  дома,  пораженные  ужасом  при  вести  о  появлении
Наполеона, решили  возобновить присягу  хартии. Это торжественное
действие не  принесло им  доверенности конституционных роялистов,
которые заметили уже склонность короля к прежнему порядку.

Император продолжал  быстрый поход к Парижу,  несмотря на военные
меры, газетные  крики и убийственные  приказания, которыми думали
остановить его  торжественное шествие. 17 (5)  марта вступил он в
Ожер,  куда вышел  ему навстречу  четырнадцатый линейный  полк из
Орлеана.  Этот полк храбро  д