вались разобщению союзных армий; они произошли оттого, что
Блюхер не полагал найти препятствий по дороге к Парижу, послал за
Макдональдом два корпуса и  свою конницу, разбросал свою армию на
обширном пространстве без всякой связи между ее частями. Наполеон
мастерски  воспользовался  ошибками Блюхера  и совершил  искусный
маневр, доставивший ему три победы за несколько дней.

Отправляясь навстречу  войскам, действовавшим на Марне, император
должен  был  поручить   своим  полководцам  заботы  об  удержании
Шварценберга  на  Обе   и  Сене.  Но  австрийский  генералиссимус
беспрестанно  шел вперед  и только  на два  дня был  задержан под
стенами  Ножана генералом  Бурмоном.  Маршалы Виктор  и Удино  не
решились  вступить в  битву  с австрийским  генералом и,  надеясь
остановить его, ретировались, первый  к Нанжи, второй к реке Уер;
Удино, решив отступить, приказал  даже взорвать мосты в Монтеро и
Мелюне.

Узнав об успехах Шварценберга, император оставил Мармона и Мортье
на Марне  и с быстротой молнии  явился на пункте, находящемся под
угрозой австрийских войск. 16 (4) февраля он прибыл к реке Уер, а
17 напал на Нанжи.

Наполеон провел ночь с 1 7 на 18 в замке Нанжи, решившись идти на
следующий день  на Монтеро, куда маршал  Виктор должен был придти
прежде австрийцев и занять позицию 17 (5) февраля вечером. Однако
когда генерал Шато пришел к Монтро 18 числа в 10 часов утра, этот
важный  пункт уже  был занят  генералом Бианки,  колонны которого
заняли позицию  на высотах, владычествовавших  мостами и городом,
хотя  силы  Бианки были  весьма  значительнее французских,  Шато,
повинуясь внушениям своей личной храбрости, напал на неприятеля с
ожесточением. Разумеется,  Шато был  отражен с уроном,  но храбро
защищался, и в это  время подоспели другие войска и построились в
боевую  линию.   Жерар,  прибывший   прежде  других,  восстановил
равновесие в силах обеих  сражавшихся армий. Вскоре прискакал сам
Наполеон. Присутствие его  возбудило во французских войсках новое
мужество и отвагу; он  тронулся в самое опасное место, где летали
ядра и пули; солдаты  роптали, что он добровольно подвергает себя
такой опасности.  "Друзья мои, - сказал он,  - не бойтесь, еще не
отлито то ядро, которое убьет меня!"

Союзники отступили уже к Сюрвиллю, когда генерал Пажоль, напав на
них  с  тыла,  принудил  их броситься  к  Сене  и Ионне.  Гвардия
Наполеона  не участвовала  в деле;  она пришла на  место действия
поздно и  видела только торжество Жерара  и Пажоля. Жители Монтро
стреляли  из окон  в  австрийцев и  виртембергцев; но  и французы
понесли  горькую  утрату.  Генерал  Шато, отличившийся  примерным
мужеством, пал  на мосту  Монтро. Национальная гвардия  Бретани в
этом деле овладела мемонским предместьем. Осматривая ее, Наполеон
сказал: "Покажите, на что способны жители западных провинций; они
всегда   были  верными   защитниками  родины  и   твердой  опорой
монархии".

Раздавая  похвалы  и  награды  генералам, содействовавшим  успеху
битвы,  Наполеон  не  забыл  и  тех, кто  действовал  медленно  и
небрежно. При  всей армии  он упрекал генерала  Гюо за то,  что у
него накануне отнято несколько пушек. Генерал Монбрюн опозорен за
то,  что  без  всякого  сопротивления  отдал  казакам  лес  около
Фонтенбло.  Генерал  Дижон  предан   военному  суду  за  то,  что
артиллеристы   при   атаке   сюрвилльской   равнины   чувствовали
недостаток   в   артиллерийских   снарядах.  Важность   тогдашних
обстоятельств вынуждала  Наполеона к  небывалой строгости; однако
он  отменил свое  решение  против генерала  Дижона из  уважения к
ходатайству  генерала   Сорбье,  который  напомнил  императору  о
прежних заслугах старого своего товарища и друга.

Самый важный  упрек, вылетевший из уст  Наполеона, раздавшийся по
всей Европе  и имевший  наибольшее влияние на  армию, относился к
маршалу  Виктору.  В официальной  реляции  было сказано:  "Герцог
Беллунский  должен  был прибыть  в  Монтро 17  числа вечером;  он
останавливался в Салене: это важная ошибка. Занятие мостов Монтро
доставило  бы  императору целый  день  и  дозволило бы  истребить
австрийскую   армию".    Император   не   удовольствовался   этим
торжественным  упреком:  он  послал  Виктору дозволение  оставить
армию и отдал его отряд генералу Жерару.

Виктор, чрезвычайно  огорченный смертью  зятя, бесстрашного Шато,
не  снес в молчании  наложенного на  него наказания. Он  явился к
императору,   объяснил  свое   промедление  усталостью   войск  и
прибавил: "Если  я виноват  в этой ошибке, то  жестоко наказан за
нее  ударом,  поразившим  мое  семейство". Наполеон  вспомнил  об
умершем Шато и растрогался;  маршал воспользовался этой минутой и
сказал  с чувством:  "Я  возьму ружье;  я не  забыл  еще прежнего
ремесла;  Виктор станет  в  ряды гвардии".  Император был  тронут
такой преданностью. "Останься со мною, Виктор, - сказал Наполеон,
протягивая  ему руку,  - не  могу возвратить тебе  твоего отряда,
потому что отдал его Жерару; но даю тебе две гвардейские дивизии;
прими начальство над ними, и все между нами забыто".

Шварценберг и  Блюхер отступили; Наполеон вступил  в Труа 23 (11)
февраля.  Присутствие союзников  в этом городе  дало приверженцам
Бурбонов  повод  к   публичному  выражению  своего  мнения.  Один
эмигрант вздумал  носить крест Святого  Людовика; Наполеон предал
его военному суду; эмигрант казнен.




                            ГЛАВА XLVII

 [Шamuльонский конгресс. Окончание кампании 1814 года. Вступление
                        союзников в Париж.]

Наполеон провел ночь 22  (10) февраля в хижине, в сельце Шатр. Он
находился еще там 23-го утром, готовясь к походу на Труа, когда к
нему прибыл адъютант князя Шварценберга, князь Лихтенштейн. Принц
привез ответ  на письмо,  посланное Наполеоном к  тестю своему из
Нанжи. Наполеон  спросил у  него: правда ли,  что союзные монархи
хотят  отнять французский  престол у  него и его  династии? Князь
отвечал, что ничего подобного  не знает и думает, что такие слухи
вовсе несправедливы.

Император выслушал  его с  удовольствием и отпустил  с уверением,
что на следующий же  день пришлет генерала для начала переговоров
с союзниками.

Едва  австрийский  посланник вышел  из  хижины, перед  Наполеоном
явился Сент-Эньян, тот  самый дипломат, которому Наполеон поручал
уже вести  переговоры. Он приехал из Парижа.  Все, что он видел и
слышал,  заставляло его  думать,  что следует  немедленно кончить
войну;  ибо французы  желали мира,  как бы  он ни  был невыгоден.
Сент-Эньян  решился дать  совет,  увлекаясь общим  мнением. "Ваше
величество,  - сказал  он, мир  будет все-таки выгоден,  если его
скоро  заключат". -  "Но все-таки будет  заключен преждевременно,
если доставит нам позор", - отвечал Наполеон с досадой.

Союзники желали  выиграть время  перемирием и отнять  у Наполеона
влияние, которое он начинал снова приобретать успехами оружия, но
не согласились на условия, предложенные императором французов.

Наполеон  был вынужден  продолжать  войну с  большим напряжением,
предоставив своим  агентам толковать  о перемирии в  Люзиньи, а о
мире в Шатильоне.

Между тем  пока австрийцы  становятся миролюбивее на  Сене и Обе,
пруссаки  производят  грозные  движения  на Марне;  Блюхер  хочет
воспользоваться отсутствием страшного полководца и идти на Париж.

Наполеон, находясь в Труа в ночь с 26 на 27 (с 14 на 15) февраля,
узнал о движении прусской  армии. Немедленно решился он лететь на
помощь  своей столице  и  с быстротой,  одному ему  свойственной,
явился в тыл Блюхера,  перед которым находились корпуса Мармона и
Мортье.

Но  надлежало скрыть  от  Шварценберга отъезд  императора, и  что
против  него  остались  только  отряды Макдональда  и  Удино  под
командой  первого из  маршалов.  Для этой  цели всеми  средствами
старались показать, что будто бы Наполеон еще не уехал.

А  он был  уже далеко!  27 (15)  числа выехал  он из  Труа утром,
провел  ночь в  Генбиссе, а  28 прибыл  в Сезанн, где  узнал, что
Мармон  и Мортье  отступают перед  Блюхером по направлению  к Мо.
Тотчас отправился  он в эту сторону  и перенес главную квартиру в
Эстерне,  где  ночевал с  28  февраля  на 1  марта  (с  17 на  18
февраля).

Тут  представились  ему  адъютанты,  посланные от  Макдональда  и
Удино.  Они донесли,  что  в день  его отъезда  австрийцы сделали
нападение и после кровавой битвы при Бар-сюр-од узнали, что перед
ними  нет ни  всей  армии французской,  ни самого  Наполеона. Эта
весть дала им столько  смелости, что они отрядили генерала Бианки
с целью отнять у  маршала Ожеро второй город Франции. Несмотря на
отделение этого  значительного отряда,  Шварценберг и Витгенштейн
пошли  на  Труа,  где   герцоги  Тарентский  и  Реджио  не  могли
удержаться из-за малочисленности своих войск.

Наполеон хотел  сначала остановить пруссаков, шедших  на Париж, а
потом напасть на Шварценберга и уничтожить австрийскую армию.

Блюхер, узнав о прибытии  Наполеона, начал отступать к Суассону и
истребил  все   мосты  на  Марне.  Мармону   и  Мортье  приказано
преследовать пруссаков; построили мост при Ферте, и армия перешла
через Марну 3 марта (19 февраля). Мармон и Мортье удачно и быстро
исполнили  все  приказания  Наполеона.  Блюхер ретировался  между
двумя французскими армиями без надежды на спасение; он должен был
попасть  под  пушки   Суассона,  но  оказалось,  что  французский
комендант этой крепости сдал ее русским и пруссакам.

Наполеон  находился  в  Фиме,   когда  узнал  о  сдаче  Суассона.
Удивление  его  равнялось  негодованию.  Для  избежания  подобных
событий и  удержания слабодушных  от подобных поступков  он издал
два декрета: одним повелено  всем французам приниматься за оружие
при приближении союзников; другим назначалась смертная казнь всем
должностным лицам, которые остановят естественный порыв граждан к
защите.

Трактатом,  заключенным в  Шалоне 1  марта (17  февраля), союзные
державы обязались не прекращать войны, доколе Франция не войдет в
прежние свои пределы. Скоро  узнал Наполеон от дипломата Рюминьи,
что в Шатильоне это  предложение стало непременным условием мира,
без которого военные действия не могут быть прекращены.

Наполеон   не  хотел   даже  слышать   о  таком   предложении,  и
Шатильонский конгресс кончился без всяких последствий.

После сражения при Краонне  7 марта (23 февраля) Наполеон пошел к
Лану  (Laon),  высоты  которого  были заняты  пруссаками.  Блюхер
получил подкрепление.

Однако Наполеон решил напасть на пруссаков 10 марта (26 февраля);
в четыре  часа утра  он одевался, как  вдруг к нему  привели двух
драгунов,  которые донесли  ему,  что в  эту ночь  корпус герцога
Рагузского был атакован врасплох и совершенно разбит. Невзирая на
поражение  Мармона,  Наполеон  возобновил  нападение  на  ланскую
позицию; но скоро был вынужден это оставить.

11 марта  (27 февраля)  он выехал из  Шавиньона, провел следующий
день в  Суассоне, где  оставил герцога Тревизского  для удержания
блюхеровой армии, а сам  пошел к Ренсу и взял этот город обратно.
В этом деле много помог ему Мармон, за что Наполеон и простил ему
неудачу, случившуюся за несколько дней перед тем.

Наполеон остановился  на три  дня в Ренсе и  занимался военными и
гражданскими делами.

Между тем события быстро следовали одно за другим: Сульт потерпел
поражение при  Ортезе и отступил к  Тулузе. Ожеро едва держался в
Лионе  и  готовился  отступить за  Изеру.  Бордо  впустил к  себе
англичан  и   ждал  герцога  Ангулемского.  Наконец  Шварценберг,
которого  Макдональд  и Удино  не  могли  удержать малыми  своими
отрядами,  угрожал  Парижу,  где  роялистский  комитет  деятельно
старался восстановить Бурбонов.

В такой  крайности Наполеон чувствует, что  может спастись только
блистательной победой.

Он    хочет   поразить    Шварценберга,    приближение   которого
распространяет страх и ужас в Париже. Еще раз поручает он Мармону
и  Мортье охранять  Париж от  Блюхера со  стороны Эны и  Марны и,
опасаясь,   что  они   не  удержат   многочисленного  неприятеля,
приказывает  своему  брату Иосифу  при  первой опасности  удалить
императрицу  и   римского  короля  в  безопасное   место;  а  сам
вознамерился  идти  к  реке Обе  и  дать  сражение главной  армии
союзников.

Оставив Ренс  17 (5) марта  утром, 20 (8) марта  встретил он близ
Арсиса  всю  армию  Шварценберга.  Превосходство  числа  было  на
стороне   союзников;  Наполеон   думал  заменить   его  искусными
соображениями  и  своим счастьем,  и  сам  сражался, как  солдат.
"Попав в кавалерийскую атаку,  - сказано в манускрипте 1814 года,
- он  спасается собственною  своею шпагою, дерется  в числе своей
свиты  и не избегает  опасностей. Граната  лопнула у ног  его, он
исчез  в  облаке  дыма;   все  думают,  что  он  погиб...  но  он
вскакивает,  садится на  другую лошадь  и снова скачет  под огонь
батареи!"

Австрийцы  переходят через  Об, а  Наполеон ретируется. В  тот же
день Ожеро сдает Лион генералу Бианки.

Не будучи  в силах  помешать страшному соединению  союзных армий,
предпринятому по  решению императора Александра, Наполеон задумал
расстроить этот изящный план,  броситься в тыл армий и истреблять
отдельные  отряды,  имея целью  вовлечь  союзников  в новый  круг
военных действий.

Для  исполнения  этого  плана  Наполеон идет  на  Сен-Дизье.  Там
Коленкур извещает его  о совершенном прекращении переговоров. Эта
новость была уже предвидена, ибо союзники не скрывали своей цели.
Однако  в   главной  квартире  начинается   ропот  и  беспрерывно
усиливается.

24  (12)  марта  император идет  на  Дульван,  где проводит  весь
следующий  день. 26 (14)  он спешит  опять в Сен-Дизье  на помощь
своему арьергарду, атакованному Винценгероде, и спасает его.

Накануне,  25  (13),  герцоги  Рагузский и  Тревизский  потерпели
совершенное поражение при Фер-Шампенуазе. Дорога в Париж открыта;
союзники пойдут по ней  без препятствия и легко уничтожат остатки
разбитых отрядов.

Узнав об  этом, Наполеон поскакал  в Париж. 29 (17)  выехал он из
Дульвана,  а 30  был  в пяти  милях  от Парижа.  Меняя лошадей  в
Фроманто, узнал  он, что  столица уже сдана и  союзники вступят в
нее на  следующий день;  роковая весть остановила  его и вынудила
ехать в Фонтенбло.

В  тот же день  герцоги Рагузский  и Тревизский, после  битвы при
Фер-Шампенуазе, тщетно  силились удержать союзников.  Узнав об их
приближении,  Иосиф  потребовал  отъезда  императрицы.  Талейран,
выходя из совета, сказал:

"Теперь спасайся  всяк, как знает!" Мария-Луиза  и ее сын уехали.
Очевидцы  рассказывали, что  малютка  долго противился  и кричал:
"Папенька не велел мне уезжать!" Его увезли почти силою.

В столице  готовились к  защите; но поведение  военного министра,
герцога Фельтрского, было так странно, что навлекло на него самые
горькие подозрения. Не  было оружия, недоставало снарядов. Однако
национальная гвардия  под начальством  храброго Монсея защищалась
как  могла. Но  защитники  Парижа были  не в  силах противостоять
союзным армиям. Герцог Рагузский вынужден был для спасения Парижа
заключить   капитуляцию;  31   (19)  марта  1814   года  союзники
торжественно  вступают  в  Париж.  Трон  Наполеона  ниспровержен;
раздаются клики, призывающие Бурбонов на прародительский престол.
Даже чиновники, обязанные по императорскому статуту 30 марта 1805
года защищать наполеоновскую династию, предают Париж и империю во
власть союзных монархов.




                           ГЛАВА XLVIII

 [Отречение Наполеона. Возвращение Бурбонов. Прощание в Фонтенбло.
                         Отъезд на Эльбу.]

Столица  Франции   занята  союзниками.  Никто  уже   не  думал  о
Наполеоне; только император австрийский заботился о Марии-Луизе и
римском короле. Император Александр показал все свое великодушие:
желая   только  счастья   французам  и  спокойствия   Европы,  он
объявляет, что Бурбонам должен принадлежать трон французский.

2 апреля  (21 марта) сенат объявил,  что Наполеон и его семейство
лишены  престола,  а  вслед за  тем  другим  актом своим  призвал
старшего из Бурбонов на трон.

Пока  Талейран, в  качестве президента  временного правительства,
управлял делами,  Наполеон находился в Фонтенбло.  Он был окружен
верной гвардией, которая кипела желанием отомстить за капитуляцию
Парижа; но штаб его думал иначе. В ночь со 2 на 3 апреля (с 21 на
22  марта) Коленкур  прибыл с  известием, что союзные  монархи не
вступают с Наполеоном в  переговоры и желают его отречения. Такое
известие  сначала  изумляет  его;  он хочет  снова  приняться  за
оружие; но  все вокруг него тихо,  печально, упало духом. Нет уже
прежних   героев:  это   царедворцы  павшей   империи!  Наполеон,
наученный горьким опытом, решается написать своей рукой следующие
строки:

"Союзные   монархи   объявили,   что   император  Наполеон   есть
единственное  препятствие к  водворению мира в  Европе; император
Наполеон,  верный своей  присяге,  объявляет, что  готов сойти  с
трона,  расстаться  с  Францией   и  даже  с  жизнью,  для  блага
отечества,   неразлучного   с  правами   его   сына,  с   правами
императрицы-регентши и с сохранением законов империи.

                           Во дворце в Фонтенбло, 4 апреля 1814.

                                                       Наполеон"

Коленкуру поручили отвезти этот  акт в Париж; с ним послали Нея и
Макдональда.

Оба маршала с герцогом Виценским, отправились в Париж, а Наполеон
между  тем узнал,  что  Мармон предал  его и  перешел  на сторону
победителей.  Наполеон издал  к своим  войскам приказ,  в котором
строго порицал поведение Мармона, равно как и поступки сената.

Посланники Наполеона  не имели успеха. Союзные  монархи не желали
препятствовать восстановлению  Бурбонов, и Коленкур возвратился к
Наполеону с требованием нового отречения, которым уничтожались бы
претензии римского короля и всех членов наполеоновской фамилии на
трон французский.

Такое  предложение   пробудило  в   Наполеоне  сильную  решимость
продолжать войну. Он  начал рассчитывать, какие средства остаются
у него на севере,  на юге, на Альпах и в Испании; но его расчеты,
надежды, решения  не возбуждают  ни в ком  сочувствия; все вокруг
него  молчат  и,  видимо, не  одобряют  его  намерений. Ему  даже
говорят  о  междоусобной  войне  во  Франции.  "Если  уже  нельзя
защищать Францию, Италия даст мне убежище, достойное меня! Хотите
ли за мною следовать?.. Пойдем за Альпы!"

При этих словах лица  его сподвижников становятся еще мрачнее. Он
понимает,  что нет  у  него такого  штаба, какой  был при  Лоди и
Арколе; берет перо и отдает Коленкуру акт следующего содержания:

"Союзные   монархи   объявили,   что   император  Наполеон   есть
единственное препятствие  к водворению мира  в Европе; император,
верный своей присяге, объявляет, что отказывается за себя и детей
своих от  тронов Франции  и Италии, и что  готов жертвовать всем,
даже жизнью, для блага Франции.

                                                      Наполеон".

Что же  будет теперь  с повелителем Франции, когда  он побежден и
лишен  престола? Какую  участь назначить человеку,  который стоял
так высоко,  рука которого  может еще потрясти  мир? Куда сослать
его?

Союзные монархи выбирают между  Корфу, Корсикой и Эльбой; наконец
решают  в пользу  последнего  острова. Трактат  должен обозначить
судьбу всей императорской  фамилии. Наполеон оскорбился и сказал:
"Зачем  трактат,  когда  не хотят  вести  со  мною переговоров  о
выгодах Франции?" Он послал  курьеров к Коленкуру, требуя обратно
свое отречение, но поздно: все уже кончено.

11  апреля (30  марта)  трактат подписан  союзными монархами;  на
другой день герцог д'Артуа  торжественно въехал в Париж. Он издал
прокламацию, в которой  обещал уничтожение конскрипции и непрямых
налогов, именно того, что отняло у Наполеона народную любовь.

Ночь,