? - подбоченилась Таня. - Или ты только раз в неделю
храбрый?
   - Да нет, чего тут бояться...
   В шалаше зашевелилось, а затем из него  выполз  зеленовато-землистый,
обросший многодневной щетиной и измазанный всеми видами грязи  бомж.  Он
был настроен не то чтобы совсем агрессивно, но и  миролюбивым  его  тоже
трудно было признать. Самое неприятное, что в руке лесное чудище сжимало
стальной арматурный прут  с  заточенным  до  остроты  иглы  концом.  Эта
заточка для бомжа была, возможно, чисто устрашающим  оружием,  но  Котов
этого не знал.
   - Мотай отсюдова!  -  прошипело  чудище,  ощерив  беззубую  пасть.  -
Угребывай! Припорю!
   И, видя, что Котов явно сомневается, бомж сделал шаг навстречу.
   - Ой! - взвизгнула Таня. -  Он  тебя  убьет!  Это  же  наркоман!  Или
сумасшедший!
   Эти слова, умело вложенные Тютюкой в уста своей оболочки,  сработали.
Котов  мгновенно  представил  себе,  как  острый  конец  ржавой  заточки
вонзается между ребер, как ледяной холод стали проникает в  глубь  тела,
туда, где встревоженно бьется его живое сердце... А спустя еще мгновение
Владиславу стало себя очень жалко,  так  жалко,  что  ради  того,  чтобы
уцелеть,  он  ощутил  готовность  убить.  Сразу  после  этого  его  душа
инстинктивно воззвала к той силе, которая помогала Котову прошлой  ночью
стать неуязвимым и неодолимым.
   - У-а! - выкрикнул он, и правый кулак, неся в себе весь его  солидный
вес, помноженный на чудовищное ускорение, обрушился на бомжа. Этот  удар
мог  сразить  не  только  источенного  пороками  и  болезнями   пожилого
человека, но и перебить хребет быку, проломить лобную кость слона, смять
капот автомобиля в лепешку. Нанося удар,  Котов  даже  не  заметил,  что
острие заточки столкнулось с его грудью и, не будь  его  плоть  защищена
сатанинской силой, вонзилось  бы  ему  в  сердце.  Ничего  подобного  не
произошло - прут согнулся в дугу, будто столкнувшись с танковой  броней.
А  бомж  отлетел  на  несколько  метров,  треснулся  спиной  о  сосну  и
распластался на земле, как ватная кукла...
   Котов обернулся к Тане. Не будь у  этого  искусственного  образования
дьявольской души стажера Тютюки, все  пошло  бы  по-иному.  Любая,  даже
самая дикая и неустрашимая,  самая  безумная  и  сексуально  озабоченная
женщина, увидев лицо Котова в этот момент, с визгом бросилась бы бежать.
Даже зрелище только что совершившегося убийства  не  вызвало  бы  такого
ужаса в душе человеческой, как  тот  взгляд,  который  метнул  одержимый
минус-астральной силой Владислав. Это был взгляд  зверя,  хищника-самца,
одержавшего молниеносную победу, опьяненного запахом крови  поверженного
противника и жаждущего тела самки...
   - Отлично! Превосходная работа! - донеслось по ультрасвязи  одобрение
Зуубара Култыги. - Давай в том же духе, Дубыга!
   -  Есть!  -  отозвался  офицер  и  перешел  на  телепатию:   "Тютюка!
Немедленно покидай объект! Срочно! Переводи на безусловные  рефлексы,  а
сам - на борт!"
   Тютюка  не  заставил  себе  приказывать  дважды.  Он  уже  знал,  что
пограничный слой между бионосителем и его сущностью -  вещь  ненадежная.
Стажер мигом очутился на борту пылинки.
   - Так, - напряженно следя за  действиями  Котова,  уже  сцапавшего  в
объятия безвольную, бездушную оболочку, жизнь в  которой  поддерживалась
только безусловными  рефлексами,  произнес  Дубыга,  -  наступает  самое
интересное. Рискованное, но интересное. Попробуем трансгрессировать Таню
реальную, точнее, конечно,  ее  сущность,  в  искусственную  оболочку...
Настраивай канал!
   - Готово!
   - Выводи сущность в Астрал!
   - Готово!
   - Пошла трансгрессия! Есть переход! Сущность на носителе!
   Как раз в этот момент Котов, действуя, словно изголодавшийся  маньяк,
сорвал с притиснутой к траве Тани обе части купальника.
   - Командир, объект не выводится из сна!
   - Отставить, обормот! - рявкнул Дубыга. - И не надо ни в коем случае!
Пусть думает, что это сон. Наблюдай за пограничным  слоем!  Посадишь  ее
сущность на искусственный носитель наглухо -  не  рассчитаемся!  Я  тебя
тогда самого в естественную оболочку запакую!
   Но было поздно. Тютюка опоздал  всего  на  какую-то  микроскопическую
долю секунды и выпустил один лишний импульс, который разбудил Таню.
   Мат, который изверг Дубыга, был неподражаем.
   - Долбогреб! Уродище! Немедленно врубай сон!
   Но Таня уже проснулась, причем как раз в  тот  момент,  когда  Котов,
распяв безвольные руки девушки, был готов свершить черное дело. Ее глаза
открылись так широко, так испуганно...
   - Удар активного плюса! - взвыл от бессильной злобы Дубыга.  -  Котов
неуправляем! Что ты телишься, стажер? В сон ее! Шевелись, гаденыш!
   - Не выходит! Мы этого не проходили! Ни короткими, ни  длинными!  Она
не засыпает!
   - А-а! Недоносок! - Дубыга перехватил управление, дал мощный  импульс
и перебросил Танину сущность обратно  на  дачу  Запузырина,  так  что  с
Котовым  осталась  только  живая  кукла  -   биоробот   с   безусловными
рефлексами. Впрочем, Котов от активно-плюсового  удара  резко  остыл  и,
явно   парализованный   осознанием    преступности    своих    действий,
секунду-другую пребывал в замешательстве.
   - Тютюка! Лезь обратно...  отставить!  Сам  пойду!  -  Дубыга  исчез,
оставив стажера в недоумении. Впрочем, уже через секунду офицер вышел на
связь: "Я в объекте. На этот раз не уйдет! Контролируй пограничный слой!
Понял?"
   В тот самый момент, когда Котов, ощутив, что  был  всего  на  шаг  от
изнасилования, хотел уже отшатнуться от Тани, ее руки замкнулись у  него
на спине...
   - Вот тебе и на... - жарко прошептала Таня,  управляемая  Дубыгой.  -
Что же с нашим героем? Ранняя  старость,  а?  Так  бурно,  по-варварски,
взялся за дело, а когда я уже готова  была  увидеть  небо  в  алмазах  -
отбой?
   - Мне показалось, что ты меня возненавидишь... - пробормотал Котов. -
Ты так поглядела!
   - А как должна глядеть добыча на зверя? - мурлыкнула Таня.  -  Добыча
знает, что ей не уйти...  Ведь  ты  зве-ерь,  хи-ищничек...  С  чего  ты
начнешь кушать, а?
   В это время Тютюка уловил сердитый приказ: "Чего ты  ворон  считаешь?
Стажер, мать твою за ногу! Работай! Восстанавливай  управление  Котовым,
энергии не жалей!"
   - Тут бомж этот валяется... - Владислав обернулся  назад.  -  Ему  я,
видно, крепко влепил. Не помер бы...
   - Да плевать мне на него... - проведя губами по лицу Котова,  истомно
протянула Таня. - Он мне не нужен... Мне нужен ты, понимаешь?
   "Объект управляем!" - радостно доложил Тютюка.
   "Молодец! - похвалил Дубыга. - Как там слой, ничего?"
   "Да вроде..."
   "Смотри, приглядывай, мне надо вовремя успеть, по грани пойду!"
   Котов снова приобрел безумный блеск в глазах, жадную  силу  в  руках,
которые пустились в порывистую, скоростную пробежку по Таниному телу.  У
Котова не было никаких человеческих чувств - одни инстинкты.
   "Стажер! - позвал Дубыга. - Как там  слой?  Держишь?  У  меня  что-то
сенсорика заработала! Смотри внимательно!"
   "Поставить автоматический ограничитель?"
   "Нет, тут чувствительность слишком грубая. Он меня  выбросит  раньше,
чем нужно. Я должен дотянуть  до  конца,  до  кульминации.  Тогда  будет
естественно, если она потеряет сознание..."
   "А не опасно?" - забеспокоился Тютюка.
   "Опасно! Но тебе было бы опаснее. Держи контроль!  Запомнил?  Возврат
только в момент оргазма!"
   "Чьего?" - спросил Тютюка.
   "Его! Моя уже пошла".
   Через несколько секунд Таня тихонько, но отчетливо ахнула и судорожно
сжала Котова.
   "Признаки размягчения пограничного слоя!" - доложил Тютюка.
   "Ничего, терпимо... - ответил Дубыга. - Конечно,  сенсорика  охватила
крепко, но ничего... Пока держи контроль!"
   Второй крик Тани был громче.
   "Командир, есть утончение слоя на двадцать процентов!  -  предупредил
Тютюка. - Опасно! Включить дополнительную энергетику?"
   "Отставить... - Тютюке показалось,  что  телепатический  сигнал  стал
каким-то неясным, расплывчатым. - Тебе надо Котовым управлять, дай лучше
ему импульс на интенсификацию действий".
   Когда она взвизгнула в третий раз, это было слышно на берегу, где две
парочки загорали на песочке.
   - А им сейчас хорошо... - протянула Соскина, прищурясь на Эллу. - Это
ведь не от щипка, верно?
   - Что естественно, то не безобразно, - философски заметил Колышкин. -
Они люди...
   - А мы - нет? - хмыкнула Элла. - Эх, Андрюша, стихи стихами, а  жизнь
прекраснее. Может, мы тоже кустик найдем?
   - Да я как-то не настроен.
   - Может, ты, Лобик, а?
   - Не знаю...
   - Мужики пошли! - вздохнула Соскина. - То липнут -  не  отлипают,  то
морды воротят...
   - Что вам, возжа под хвост  попала?  -  проворчал  Колышкин.  -  Лес,
озеро, остров... Солнышко греет. Ведь лето - это  всего  ничего.  Может,
завтра дожди зарядят и до сентября не пройдут. Просидим  весь  отпуск  в
номере: бутыль да карты, музычка да вы...
   - Ну и любуйся  солнышком!  -  обиделась  Соскина.  -  Пойдем,  Элка,
пошляемся. Может, найдем какого-нибудь рыболова нестарого.  Хоть  одного
на двоих...
   Оставшись на берегу одни, Колышкин и Лбов очень  скоро  почувствовали
себя тоскливо. Активный плюс у них кончался.
   - Эх, надо было бутылку взять! - проворчал Андрей.
   - Поехали! Все равно они с острова никуда не  денутся,  -  согласился
Лбов, и коллеги по  работе,  оттолкнув  лодку,  налегли  на  весла.  Все
возвращалось на круги своя... Сомнения уходили...
   "Командир! - встревоженно засигналил  Тютюка.  -  Есть  прорыв  слоя!
Протекание сущности на носитель! Экстренный возврат!"
   "Идиот! Мне так хорошо..." - отозвался Дубыга, и Тютюка  понял:  надо
действовать. Он лихорадочно врубил новые энергетические каналы, направил
мощный  луч  на  место  прорыва  пограничного  слоя,  но   перестарался.
"Тарелка" ничем не  могла  помочь  Дубыге,  но  бдительно  автоматически
контролировала   энергоактивность   Тютюки.   "Опасный   перерасход!   -
предупредила    она.    -    Принудительный    перевод     стажера     в
пассивно-аккумулирующий режим!"
   И своей властью отключила Тютюку... Отчаянный  выброс  энергии  успел
достичь объекта, но  воздействие  его  было  кратковременным.  Это  лишь
продлило агонию Дубыги. Слой восстановился всего  на  несколько  секунд.
Осознав,  что  доигрался,  в  течение  этих  нескольких  секунд   Дубыга
суматошно пытался вырваться, но размягченный и истончившийся пограничный
слой уже не  держал.  Мощное  притяжение  сенсорики  носителя  втягивало
сущность Дубыги, словно губка воду. Офицер второго ранга первого  уровня
уже не в силах был что-либо сделать. Его действия напоминали  судорожную
борьбу за жизнь, которую ведет человек,  провалившийся  в  трясину.  Чем
больше он барахтался,  пытаясь  волевыми  импульсами  прикрыть  бреши  в
пограничном слое, чем больше расходовал энергии, тем сильнее шел процесс
перетекания сущности и тем меньше потенциала оставалось у Дубыги. Он все
более ощущал себя Таней, и лишь меньшая часть  его  сущности  оставалась
астральной.
   "Култыгу! Култыгу подключай!" Все последние силы Дубыга  потратил  на
этот отчаянный призыв, обращенный к Тютюке. Но Тютюка  уже  не  мог  его
услышать. Автоматика "тарелки" ультрасвязью пронзила  Астрал,  добросила
сигнал до Зуубара, но было поздно. Офицер второго ранга  первого  уровня
перестал существовать  как  конкретная  сущность.  Реликтовый  по  типу,
искусственный по происхождению носитель впитал его и переоформил. Дубыга
стал Таней Хрусталевой искусственной в отличие от той,  что  по-прежнему
спала на запузыринской даче.
   - Что там у вас? - спросил Зуубар Култыга, подключившись через минуту
после того, как помочь было уже невозможно.
   - ЧП! - доложила "тарелка", не проявляя,  однако,  эмоций.  -  Офицер
Дубыга, грубо нарушив технику безопасности,  внедрился  на  материальный
носитель, не установив автоматический ограничитель пребывания, и поручил
контроль за пограничным слоем стажеру Тютюке. Несмотря на  неоднократные
предупреждения  стажера  о  начавшемся  размягчении  пограничного  слоя,
Дубыга  продолжал  пребывание  на  носителе   даже   после   того,   как
зарегистрировал  сенсорные  ощущения  носителя.  Результат  -  единичный
прорыв пограничного  слоя.  Выполняя  операцию  по  ликвидации  прорыва,
стажер  израсходовал  недопустимо  большое  количество  энергии  и   был
переведен   в   пассивно-аккумулирующее   состояние   для    восполнения
энергозатрат. Последняя  команда  от  Дубыги  -  вызов  второго  уровня.
Работаю в автоматическом режиме. Офицер Дубыга поглощен носителем.
   - Принято. Даю команду: вести контроль за  действиями  искусственного
объекта. Стажера из пассивно-аккумулирующего режима без моего приказа не
выводить. Прибытия замены ждите через трое суток местного времени. Конец
связи.
   ... Котов отвалился от Дубыги, словно насосавшаяся крови, отяжелевшая
пиявка. В нем не было ни благоговения, ни любви, ни  благодарности.  Его
переполняло лишь сытое удовлетворение  и  злая,  самодовольная  радость,
гордость самоутверждения мужчины, овладевшего той женщиной, которая  ему
довольно долго не покорялась. И ни капли тех сомнений,  что  мучили  его
после близости с Валей.
   Развалившись  в  траве,  Котов  отдыхал,  подставив  вспотевшее  тело
легкому ветерку, - в десяти шагах от трупа бомжа, о  котором  он  как-то
позабыл, будто не человека убил, а комара прихлопнул.
   Рядом с ним лежала Таня-И. Прежний  Котов,  вероятно,  был  бы  очень
изумлен теми переменами, которые произошли с ее лицом. Нет, черты его не
изменились. Изменилось восприятие этого лица. Если раньше  оно  излучало
какую-то внутреннюю доброту,  легкую  наивность  и  теплое  обаяние,  то
теперь лишь цинизм, похоть и  бесстыдство.  Но  заметить  их,  увы,  мог
только тот, прежний  Котов.  Никаких  воспоминаний  о  Дубыге  в  памяти
искусственной Тани не сохранилось. Нет, она точно знала, что ее  дядюшка
- Август Октябревич Запузырин, что живет у  него  на  даче,  что  она  -
натуристка и впервые увидела Котова, когда загорала в натуральном виде с
подругой Ирой. Она помнила все,  что  помнила  о  себе  настоящая  Таня,
помнила все, что было  в  свое  время  внушено  ей  Дубыгой  и  Тютюкой,
наконец, помнила все, что произошло только что, и совершенно ни в чем не
сомневалась. Она была очень довольна тем, что случилось, и не замечала в
себе ничего сверхъестественного. Но на самом деле растворившаяся  в  ней
сущность Дубыги тысячами нитей  связала  ее  с  Минус-Астралом,  наделив
свойствами, которые проявили себя не сразу.

ВОЗРОЖДЕНИЕ СУТОЛОКИНОЙ

   Александра Кузьминична, которая из-за  синяка  и  царапин  не  ходила
обедать и вообще ничего  не  ела  уже  второй  день,  решила  прекратить
голодовку.  Кое-как  замазав  кремом  и  запудрив  свои  раны  и   надев
солнцезащитные очки, она все-таки явилась на обед.
   - Что-то вас давненько не видно,  милая?  -  спросил  старик  Агапов,
успевший за время отдыха заметно  приободриться.  -  Уж  и  на  обед  не
ходите...
   - Да так, что-то не хочется... - промямлила Сутолокина.
   - Напрасно, - пожурила Нина Васильевна. - Мы  вот  с  Митей  прошлись
сегодня вдоль берега озера и так есть захотели! А нам-то много нельзя...
   -  Перистальтика  уже  не  та,  -  глубокомысленно  заметил   Дмитрий
Константинович, - пищеварительный тракт...
   - Ну что ты, за столом-то? - пристыдила бабка.  -  При  даме  к  тому
же... Лучше расскажи, что мы видели.  Пошли  мы  со  стариком  от  пляжа
налево. Там в озеро речка впадает, извилистая такая, а через нее мостик.
Вот мы мостик перешли и по тропинке километров пять протопали. Я  цветов
набрала охапку - лужайки попадались. Земляничка  еще  осталась,  черника
уже спелая. Птичек послушали. Потом немножко в горку, потом  в  овражек,
потом  опять  наискосок  в  горку  и  добрались  до  верхушки.  А   там,
представьте себе, стоит на полянке камень. Большой, высокий и  вроде  бы
бесформенный. Но вокруг него на этой полянке идет нечто вроде маленького
вала.   Понимаете?   Я   убеждена,   что    это    какое-то    языческое
древне-славянское капище! Я хоть и специалист по истории КПСС, но все же
историю СССР с древнейших времен тоже  изучала.  Этот  камень  наверняка
какой-то идол, Перун или Даждь-бог какой-нибудь! А  в  путеводителе  про
него ничего нет.
   -  И  ты,  Нинуля,  вернешь  стране   археологический   памятник,   -
сыронизировал дед. - По-моему, это просто бывший КП военного времени,  в
который бомба угодила. Камень вывернуло наверх,  а  воронка  обсыпалась,
размылась - вот и вышел вал.
   - Вечно ты скептицизм разводишь!  -  сердито  заявила  бабка,  и  они
начали препираться, что Сутолокину совершенно не интересовало. Однако из
путешествия   в   столовую   Александра   Кузьминична    вынесла    одно
знаменательное решение: ни в коем случае не сидеть после обеда в номере,
а пройтись хотя бы по тому же маршруту, которым ходили  старики.  Именно
так она и поступила.
   По дороге в сторону пляжа Сутолокина  повстречалась  с  Колышкиным  и
Лбовым, торопливо шагавшими от лодочной  станции.  Спешили  они  в  свой
родной номер, поскольку там вроде бы завалялась бутылка.
   - Куда ж она делась?  -  почесал  подбородок  Никита  после  получаса
безуспешных поисков.
   -  А,  хрен  с  ней!  -  принял  решение  Колышкин.  -  Смотаемся   в
Старопоповск! Сразу на неделю затаримся.
   Через несколько минут они  выводили  свой  "ауди"  со  стоянки.  Лбов
уселся за руль, Колышкин справа на переднее сиденье.
   Гнали  быстро.  Миновали  поворот  на  дачу   Запузырина,   прикрытый
"кирпичом", затем дорога пошла под уклон.  Впереди  виднелась  насыпь  и
мост через небольшую речку, которая не  то  вытекала  из  озера,  не  то
впадала в него. На другой стороне от моста тоже была  горка,  и  с  этой
горки быстро ехал навстречу большой КамАЗ, груженный щебенкой.
   И тут на полосу, по которой неслись Колышкин и Лбов, неведомо  откуда
выскочил мальчик. Маленький, лет  шести,  в  синих  шортиках,  полосатой
маечке, в белых  гольфах.  На  дорогу  он  выбежал  за  мячиком,  ярким,
оранжевым, с черными пятиугольниками. Мяч катился под горку по дороге, а
мальчик бежал за ним, совершенно не видя несущегося сзади "ауди"...
   - Тормози! - прикинув расстояние, велел Колышкин. - Вот поросенок!
   - Щас... - нажимая на педаль, пробормотал Лбов.
   Однако машина ход не сбавляла, а педаль попросту провалилась.
   - Гидравлика, блин! - охнул Никита.
   - Ручником! - рявкнул Колышкин, но уже понял,  что  это  не  поможет.
Даже с выключенным мотором летящий под горку  "ауди"  должен  был  смять
мальчонку... Лбов отпустил руль и в ужасе закрылся руками,  а  Колышкин,
ухватившись за баранку, вывернул влево, на встречную  полосу,  под  удар
КамАЗа, благополучно разминувшегося с  малышом.  Последнее,  что  увидел
Колышкин - мокрый след на асфальте, тянувшийся за "ауди" вплоть до места
столкновения, - вытекшая тормозная жидкость...
   Внешне все выглядело ужасно: бампер самосвала ударил точно  в  правую
дверь "ауди" и снес легковушку с дороги. Падая с насыпи,  машина  трижды
перевернулась, грохнул  взрыв,  и  чадное  пламя  обвило  смятый  корпус
жадными лапами...
   Ни Колышкин, ни Лбов ничего этого не ощутили. У них только мигнуло  в
глазах   что-то   ослепительное,   а   затем   все   пропало,   исчезло,
растворилось... Однако, как им показалось, всего через несколько  секунд
все пришло в  норму.  "Ауди",  целый  и  невредимый,  мчался  по  шоссе,
Колышкин и Лбов сидели на своих местах. Изменилась только дорога  -  она
пошла по сплошной березовой роще. И солнце, уже  клонившееся  к  закату,
вдруг  оказалось  на  востоке,  будто  ранним  утром.  Да  еще   воздух,
врывавшийся в автомобиль сквозь опущенные боковые  стекла,  стал  совсем
иным, без пыли и запаха асфальта...
   - Не понял... - удивился Колышкин. - Притормози-ка, братан!
   Лбов  послушно  нажал  на  педаль,  она  работала  нормально.  Машина
остановилас