м свете знал это подземелье несколько минут тому
назад. Теперь это знают пятеро, считая вас и ваших солдат.
  - Оно, по-видимому, простирается довольно далеко, - сказал граф.
  - Вы скоро будете в состоянии сами о том судить, господин Луи, потому что
нам придется пройти всю главную галерею.
  - Куда же тянется эта галерея и куда мы выйдем из этого подземелья?
  - На самый берег реки; но теперь нам пока некуда спешить, а так как время
близится к полудню, то не мешало бы, я думаю, перекусить чего-нибудь, а
потом уже продолжать путешествие.
  Разговаривая таким образом, они продолжали продвигаться вперед.
  С каждым шагом подземелье постепенно расширялось, свод становился выше;
они, наконец, вышли в довольно обширную залу круглой формы, из которой
выходило несколько галерей.
  Эта зала, по-видимому, была обитаема еще очень недавно. В одном углу
валялось несколько штук мехов различных зверей; большой кусок лани и
начатый медвежий окорок висели на стене залы; там и сям валялись разные
мелкие предметы и даже нашелся запас топлива.
  Подбросив дров в очаг, вырытый в центре залы, охотник поджег их и потушил
факелы, свет которых был уже больше не нужен; свет проникал через
невидимые трещины, дававшие воздух и в то же время пропускавшие достаточно
света.
  - Но, - сказал граф с беспокойством, - уверен ли ты, старина Бержэ, что
никто другой, кроме тебя, не знает этого подземелья?
  - Черт возьми! - отвечал канадец, спокойно продолжая заниматься своими
кулинарными приготовлениями, - конечно, я в этом уверен.
  - Но эта провизия, эти кожи, эти дрова?
  - Все это, господин Луи, притащил сюда я сам, так как знал, что вам
придется побывать в пещере.
  - Это меня несколько успокаивает, а между тем...
  - Между тем, вы все-таки беспокоитесь?
  - Признаюсь... Несмотря на все мое уважение к твоим блестящим
способностям, я...
  - Господа, тех утесов, по которым мы лазили, боятся индейцы и ни за что на
свете к ним не подойдут: они убеждены, что их посещают злые духи.
  - Как, индейцы верят в привидения?
  - В привидения, в призраки, - словом, во все, что хотите... это самые
суеверные люди.
  - А выход на реку?
  - Этого выхода снаружи совсем даже и не заметно.
  - Будь по-твоему! У тебя на все готовый ответ. Давайте завтракать!
  - Тем более, что все готово; это самое лучшее, что мы можем сделать.
  Пятеро мужчин уселись в кружок и с аппетитом принялись за простую, но
питательную пищу, поставленную перед ними.
  - Как вам удалось открыть вход в эту пещеру? - спросил барон, с завидным
аппетитом уничтожая свою порцию.
  - Произошло это очень просто и вот каким образом... Я не думаю, чтобы это
вас особенно заинтересовало. Однажды, пять лет тому назад, я охотился с
одним моим другом канадцем; случайности охоты завели нас в эту сторону во
время погони за ланью. Раненое животное искало спасения между утесами. Не
отступая перед трудностями пути, мы уже настигали его, когда вдруг ужасный
рев раздался над моими ушами, и на месте нашей лани я увидел, не больше
как в десяти шагах от меня, гигантского серого медведя, который, замечу
вам, между прочим, считается самым страшным из всех зверей пустыни.
  Я крикнул, желая предупредить моего спутника и посоветовать ему держаться
настороже; к несчастью, было слишком поздно: медведь его заметил и кинулся
на него. Охотник храбро ждал свирепого зверя и выстрелил в него в упор из
своего ружья. Медведь издал ужасный рев.
  Я спешил что было мочи к бедному моему товарищу; человек и хищник катались
по земле, борясь не на жизнь, а на смерть... Я остановился на одну минуту,
боясь убить моего друга вместо того, чтобы спасти его; затем я поднял
ружье, прицелился и выстрелил. Медведь упал всей своей массой: пуля попала
ему в глаз. Я бросился вперед. Друг мой, страшно изуродованный, лежал
возле своего мертвого врага и бился в предсмертных судорогах. Он едва
успел пожать мне руку и испустил последний вздох.
  Бродя вокруг того места, где произошло это ужасное событие, я случайно
натолкнулся на это подземелье; оно служило берлогой медведю и давно уже,
как это доказывали всевозможные кости, лежавшие ворохом в этой самой зале,
в которой мы находимся в настоящую минуту. Я похоронил моего друга при
входе в подземелье. Когда я рыл его могилу, я случайно открыл странное
свойство этого куска утеса, из которого кто-то как будто нарочно сделал
дверь в пещеру.
  Одного человека достаточно для того, чтобы сдвинуть его с места, и если я
и потребовал недавно вашей помощи, то исключительно затем, чтобы скорей
его сдвинуть.
  Потом, расспрашивая вождей индейских племен, которые обыкновенно стоят
лагерем в окрестностях, я убедился, что существование этого подземелья им
совершенно неизвестно; кроме того, я узнал, что место, где находится это
подземелье, считается нечистым. Вот вам и вся история, рассказать которую
вы меня просили... как видите, все это очень просто.
  - Да, но очень печально. Бедняга! При каких ужасных условиях ему пришлось
расстаться с жизнью. Вероятно, вам и самому пришлось пережить тяжелую
минуту?
  - Мы все почти так же умираем в пустыне, - меланхолично проговорил Бержэ.
- Если нас не оскальпируют и не замучают индейцы, нас сожрут звери. Что
лучше? Собственно говоря, эта смерть вовсе не хуже и не тяжелее смерти в
преклонном возрасте.
  - Не будем больше думать об этом, - сказал граф. - Дорогой Бержэ,
поговорим, пожалуйста, немного о наших делах.
  - К вашим услугам, господин Луи.
  - До сих пор барон де Гриньи и я, мы оба не вмешивались ни во что и
предоставляли тебе вести все дело по твоему собственному усмотрению, в
полной уверенности, что все, что ты ни сделаешь, будет сделано честно и
хорошо; самое главное заключалось в том, чтобы не привлекать на нас
внимания и организовать экспедицию таким образом, чтобы не возбудить
подозрений. Я должен отдать тебе справедливость, мой старый Друг, что ты с
первого же дня и до последнего момента действовал с такой осторожностью и
так ловко, что ничего подобного я себе и представить не мог. Дела наши
благодаря тебе идут пока прекрасно; успех экспедиции, не считая
случайности, которую невозможно предвидеть, кажется мне обеспеченным. Но
как ты думаешь, не пора ли мне принять на себя командование, то есть
ответственность за все распоряжения и докончить то, что ты так хорошо
начал?
  - Как вам будет угодно, господин Луи.
  - Тем более, что мне хочется поскорей покончить с этой экспедицией. Я дал
клятву, мой брат еще не отомщен. Ты это знаешь, Бержэ!
  - Это правда, господин Луи, и вы должны сдержать эту клятву. Что же
касается того, чтобы вновь взять на себя командование, которое вы мне
доверили, как вы сами говорите, то я действовал только по вашему
приказанию и сообразуясь с вашими личными желаниями. За эти последние дни
вы, правда, держались немного в стороне, но это было необходимо для того,
чтобы подготовить все на индейский лад; теперь же я и сам не желаю ничего
лучшего, как опять стать тем же, кем я был прежде, то есть вашим
проводником, под условием, если вы признаете это необходимым, снова
послужить вам еще и другим способом. Я предан вам душой и телом, вы это
знаете, и желаю только одного - быть вам полезным и помогать вам по мере
сил.
  - Я знаю это, старый товарищ, поверь, что я никогда не сомневался в твоей
преданности.
  - О! В этом я вполне уверен, господин Луи. Я знаю вашу семью-от отца к
сыну переходят справедливость и доброта. Поэтому делайте как хотите и что
хотите.
  - Теперь сообщи мне все, что знаешь, о людях, на которых мы собираемся
напасть.
  - Это здоровенные парни, об этом я должен прежде всего вас предупредить.
Все они, английские охотники, как мы, французские охотники, - все они тоже
привыкли к жизни в пустыне, все они на деле доказали свою храбрость, знают
вдоль и поперек все индейские хитрости и для них слово "невозможно" не
существует.
  - Гм! Знаешь ли ты, что ты нарисовал мне великолепные портреты этих людей?
Иметь их врагами - да это просто удовольствие!
  - Я говорю одну только правду: ненависть не должна делать нас
несправедливыми к нашим врагам; они зададут нам немало работы, я в этом
уверен. Я решил показать их вам такими какие они есть на самом деле,
потому что, только зная хорошо своих противников, можно рассчитывать на
победу; если же сделать вид, что ими пренебрегаешь, тогда все дело пропало.
  - Да, все это правда. Теперь я хотел бы знать, как велик их отряд; можешь
ты сообщить мне некоторые сведения на этот счет?
  - Конечно, господин Луи, их всех восемьдесят человек.
  - Хорошо, нас гораздо больше.
  - В сущности это не так уж много значит: обороняться гораздо легче, чем
наступать.
  - Мы постараемся лишить их этого преимущества.
  - Это будет довольно трудно. Английским отрядом командует метис, по имени
Летающий Орел, вся жизнь которого протекла в пустыне. Он создал себе
репутацию тонкого хитреца, сравниться с которым могут немногие из нас.
  - Ты чересчур скромен, друг мой. Я убежден в противном и смело могу
сказать, что если бы ты только захотел постараться, ты без особого труда
мог бы перехитрить этого страшного Летающего Орла.
  - Это будет трудно. Я могу поручиться только за одно, что не от меня будет
зависеть, если...
  - Я у тебя большего и не прошу, - перебил граф, - я знаю, что ты всегда
сделаешь больше, чем пообещаешь. Много товаров везут они с собой?
  - Да, это-то именно при настоящих обстоятельствах и составляет их слабую
сторону: им придется не только защищаться, но еще и беречь свой обоз.
  - Тем лучше. Когда они подойдут к нам совсем близко?
  - Дня через два, не позже.
  - Это больше чем нам нужно для того, чтобы подготовиться к встрече с ними!
Ты знаешь страну, а потому ты и должен подыскать подходящее место для
того, чтобы устроить засаду; поищем вместе, если хочешь.
  - Приказывайте.
  - Может быть, всего лучше было бы постараться захватить их ночью на
бивуаке?
  - Э! Вот мысль, которая не пришла бы мне в голову; о том, что вы сказали,
очень и очень стоит подумать, господин Луи. Ну, да мы еще успеем как
следует обсудить этот проект - времени впереди довольно.
  - Ну, а раз мы поняли один другого и у нас, по крайней мере в настоящую
минуту, не о чем особенно совещаться, не лучше ли будет снова тронуться в
путь?
  - Когда вы пожелаете, господин Луи, - отвечал канадец, вставая. - Чем
скорей мы прибудем, тем больше будем иметь времени для осмотра местности,
где нам, может быть, придется действовать.
  - Ты говоришь, как старый солдат. Ну, шагом марш! - смеясь, сказал
капитан. - Поступай к нам на службу; я обещаю тебе быстрое повышение.
  Бержэ снова пошел в авангарде маленького отряда, который направился следом
за ним по боковой галерее.
  Эта галерея, довольно светлая для того, чтобы не зажигать факелы, делала
многочисленные изгибы; иногда казалось, что она даже поворачивает назад.
Время от времени они выходили на перекрестки других галерей, где, если бы
у них не было такого верного проводника, как канадец, французы неизбежно
бы заблудились; почва постепенно понижалась.
  Пройдя быстрым шагом около часу, французы увидели перед собой свет.
  - Мы пришли! - сказал канадец, останавливаясь.
  Он вошел в соседнюю пещеру, из которой вскоре вышел, держа в руках весла,
которые он передал солдатам; затем он вернулся, неся на своих плечах одну
из тех легких пирог, которые выделываются из березовой коры, - это
единственные гребные суда, употребляемые индейцами
- Вот теперь все! - сказал он. - Идите как можно осторожнее и держитесь
шагах в десяти от меня.
  Спутники его дали ему пройти вперед, как он того желал, а потом и сами
тронулись следом за ним. Склон становился все круче, грунт был мокрый;
идти нужно было с крайней осторожностью, чтобы не упасть.
  Наконец, канадец остановился; все поспешили к нему и увидели, что пирога
спущена на воду.
  - Садитесь в лодку! - сказал канадец.
  - Но я не вижу выхода!
  - Предоставьте мне действовать, мы выберемся; я найду проход.
  Все четверо мужчин спустились в пирогу.
  - Так, хорошо! - продолжал охотник. - Ложитесь на дно и старайтесь лежать
так, чтобы не превышали собой уровня планшира. Ну, улеглись вы?
  - Да, - сказал барон, - но положение не очень-то удобное!
  - Это дело каких-нибудь десяти минут... Опустите пониже головы
  - Что же ты хочешь делать? - спросил граф, видя, что канадец. раздевается.
  - Я раздеваюсь, господин Луи.
  - Как! Ты раздеваешься?
  - Да, да, будьте спокойны, все идет отлично. Помоги, Господи!. Теперь
держитесь крепче!
  Послышался шум тела, упавшего в воду.
  В ту же минуту французы почувствовали, что пирога движется, как будто ею
управляет невидимая рука; скорость ее постепенно увеличивалась.
  Тогда молодые люди, распростертые на спине, с ужасом увидели, как свод
подземелья постепенно опускается; вскоре высота его равнялась только двум
футам над пирогой, потом одному футу, потом всего только нескольким
дюймам! Им пришлось пережить несколько очень тревожных минут; как ни были
они храбры, они невольно трепетали от страха и инстинктивно закрыли глаза.
  - Ну, что! Как вам нравится эта картинка? Да вы не заснули ли во время
переезда?
  При радостных звуках этого дружеского голоса молодые люди вздрогнули от
удовольствия.
  Они открыли глаза и вскрикнули от счастья, увидев голубое небо над своими
головами.
  Они находились на реке. Бержэ, сидя на островке, красный как рак облачался
в свой охотничий костюм.
  - Пожалуйста, возьмите меня в лодку, - сказал он, смеясь.
  Солдаты схватили весла и пристали к островку Бержэ сел в лодку.
  - Вода холодная, - проворчал он, отряхиваясь.
  - Черт возьми! Да где же это мы прошли? - спросил барон. - Я не вижу
никакого прохода.
  - Он хорошо скрыт и поднимается над водой всего только на два с половиной
фута, но вы не можете его видеть благодаря растениям, которые заслоняют
его от глаз.
  - Я считал себя погибшим, - сказал граф, улыбаясь.
  - Честное слово, признаюсь, и я сильно струсил, - проговорил барон.
  - Когда я проходил здесь в первый раз, подземелье произвело и на меня
такое же впечатление, а теперь я об этом больше и не вспоминаю. Это стоит
всего одной холодной ванны, вот и все.
  Оба солдата ничего не говорили, но они были бледны, как мертвецы.
  Бержэ поместился на корме, чтобы управлять гребком, который заменял собой
руль, и пирога быстро полетела по реке.


                                  Глава XII

  БИВУАК АНГЛИЧАН

  Ночь выдалась темная и безлунная.
  Сильный ветер завывал на все лады по ущельям гор и чуть ли не с корнями
рвал гнувшиеся под его напором деревья.
  Словом, это была одна из тех ночей, полных таинственного ужаса, о которых
даже и понятия не имеют в Старом Свете.
  По временам наступали минутные затишья, и тогда, как бы затем, чтобы еще
более устрашить человека с робким сердцем, слышался не то насмешливый
хохот, не то вой красных волков, бродивших в темноте; затем все снова
умолкало.
  У подножия довольно высокого и совершенно безлесного холма стоял лагерем
многочисленный отряд путешественников; сбившись кучами вокруг яркого огня,
красноватое пламя которого бросало на них фантастические оттенки, они
готовили ужин, укрываясь, как только могли, от ледяного дыхания ночного
ветра.
  Эти путешественники, числом около восьмидесяти, устроили себе ограду из
тюков, нагроможденных один на другой, за которыми, как за стенами
крепости, укрылись люди и лошади. Двое часовых, облокотившись на длинные
ружья, охраняли общую безопасность, в то время как спутники их чистили
лошадей, нарезали хворост, черпали воду, - словом, предавались всем тем
обычным занятиям, которыми всегда сопровождается остановка бивуаком в
пустыне.
  Немного в стороне, присев на корточки перед костром, разведенным
специально для них, три или четыре человека тихо беседовали и при этом
посылали друг другу в лицо целые клубы дыма, вылетавшего из трубок,
которые они ни на минуту не выпускали изо рта.
  Одетые в коленкоровые блузы, в митассы, спускающиеся ниже колен, обутые в
индейские мокасины и с меховыми шапками на головах, они выглядели
охотниками или же откупщиками из метисов.
  Черты их лиц были грубы, взгляд свиреп, голос хрипл, речь отрывиста и
груба. В особенности же один из них, самый рослый и самый старший,
выглядел одним из тех старых лесных бродяг, которые совершенно позабыли
цивилизованную жизнь и для которых пустыня стала второй родиной; он именно
и говорил в ту минуту, когда мы решили познакомить читателей с этими
новыми персонами. Спутники слушали его с вниманием и почтением,
свидетельствовавшими о том, что он играл очень видную роль среди
окружавших его людей.
  - Ну вот! - говорил он, выколачивая золу из своей трубки о ноготь большого
пальца левой руки, - дело идет на лад. Мы приближаемся; еще девять дней, и
мы доберемся до места.
  - Черт! - воскликнул другой, - нельзя сказать, чтобы мы ехали очень
быстро! Проклятое путешествие! Мне оно страшно надоело.
  - Ты всегда куда-то торопишься, Опоссум, - насмешливо возразил первый
собеседник, - слушая тебя, можно подумать, что мы находимся в дороге чуть
не целую вечность, честное слово!
  - А это, по-твоему, ничего не значит? Целые семьдесят семь дней
пробираться по тропинкам диких зверей и несуществующим дорогам, держаться
постоянно настороже и бояться засады! По-твоему, это приятное путешествие?
Нечего сказать, хорошо!. Значит, ты не очень взыскателен, старина!
  - Ах! - проговорил тот презрительно, - разве храбрый и честный охотник
может так выражаться? Неужели ты и в самом деле считаешь себя вправе
жаловаться? Значит, ты ни во что не ставишь удовольствие переживать
опасности, когда знаешь, что вся твоя жизнь держится только на одной
ниточке? Неужели тебе не нравится эта постоянная борьба со всей природой:
с людьми, зверями, ураганами и вообще со всем, что тебе встречается на
пути? Затем, когда все препятствия побеждены, все враги сбиты с толку или
убиты, ты возвращаешься победителем к себе в хижину! Какое удовольствие
доставляет такая победа!
  - А самое главное, - возможность отдохнуть, - добавил тот, кого называли
Опоссумом. - Да, ты прав, Летающий Орел, все то, что ты говоришь,
справедливо, но только, к сожалению, не всем приходится возвращаться
домой! Вспомни, какие мы с тобой дорогой видели горы костей, белеющих на
солнце, причем мы даже не могли узнать, кому принадлежит хоть один из
скелетов, которые мы топтали копытами наших лошадей! А между тем, они тоже
были при жизни храбрыми и честными охотниками! Теперь они умерли. Кто их
знает? Вспоминает ли про них кто-нибудь? Никто. Они исчезли, навсегда
вычеркнуты из книги жизни и ни у кого в памяти не осталось даже и
воспоминания о том, чем они были и что они совершили!
  - Каждый человек должен умереть, - философски возразил Летающий Орел, -
лучше пасть в бою, чем угаснуть старым, худосочным и ни к чему негодным, в
углу за печкой, на подстилке из листьев или перьев! Все это ты вздор
болтаешь!
  - Ну, да что толковать, - продолжал Опоссум, как человек, которому спор не
доставляет удовольствия, потому что он чувствует себя побежденным
красноречием противника, - дай Бог, чтобы наше путешествие окончилось
благополучно!
  - Разве ты сомневаешься в успехе нашей экспедиции? - быстро спросил
Летающий Орел.
  - Наше путешествие еще не кончено, - отвечал Опоссум, - нам остается еще
девять дней пути. Кто знает, что нас ждет впереди?
  - Это правда, но самые большие препятствия мы уже преодолели, самые
большие опасности уже миновали! Ты точно нарочно накликаешь на нас беду!
  - Весьма возможно, - сказал Опоссум, покачивая головой с видом сомнения. -
У меня грустные предчувствия, которых я не могу преодолеть. Разве я в этом
виноват? Они приходят сами собой, я их не зову.
  - Я никогда не видал тебя таким.
  - Я тоже. Как быть, брат? Это сильнее меня. Мы отправились в путь в
пятницу да еще тринадцатого; кроме того, в самую минуту нашего выступления
три ворона пролетели над нами: все это дурные предзнаменования, б