В.  Хольбайн
   Дети капитана Немо 1-2


   Заюрошенный остров
   ДЕВОЧКА ИЗ АТЛАНТИДЫ


   В.  Хольбайн
   Дети капитана Немо


   Wolfgang Hohlbein
   DIE VERGESSENE INSEL

   Вы уже прочитали "Таинственный остров" Ж. Верна? Не грустите, ведь  ветры
странствий вновь дуют в тугие  паруса,  вновь  вскипает  за  бортом  соленая
волна, а  сердце  сладостно  замирает  в  ожидании  удивительных  и  опасных
путешествий, радостных открытий и побед. Это  значит,  что  захватывающие  .
приключения продолжаются!
   Герой первой книги нового цикла немецкого  писателя  В.  Хольбайна  "Дети
капитана Немо" Майк - сын бесстрашного принца Даккара, капитана легендарного
"Наутилуса". Шестнадцатилетний воспитанник престижной английской школы и  не
подозревал, кто был его отцом. Не знал он и о том,  что  в  укромной  гавани
далекого острова в Карибском море  его  дожидается  бесценное  наследство  -
подводная  лодка  "Наутилус".  Накануне  первой  мировой   войны   обладание
"Наутилусом" - настоящим  чудом  техники  -  становится  вожделенной  мечтой
властолюбивого  капитана  боевого  немецкого  корабля  "Леопольд"   Иеронима
Винтерфельда.
   Он надеется с помощью Майка узнать, где именно находится  наследство  его
отца, и завладеть подводной лодкой...
   Перевод с немецкого Е. Королевой

   ISBN 5-7632-0281-3

   Originaltitel DIE VERGESSENE
   INSEL
   Copyright (c) 1993 by Verlag Carl Uebcrrcuter, Wien (c) Перевод, Королева
Е.И.,  1997  (c)  Иллюстрации,  Бухарев  В.П.,   1997   (c)   Художественное
оформление,
   АРМАДА, 1997

   Зима в этом году началась рано. За две недели до Рождества  и  каникул  в
воздухе запорхали белые хлопья. Выпавший снег  припудрил  луга,  близлежащий
лес и старинное здание Андара-Хаус. Уже  замерзло  на  территории  интерната
маленькое озеро, где летом любили плавать воспитанники. Скоро лед  окрепнет,
и можно будет кататься на коньках.  Но  погода  часто  портилась.  По  ночам
метель с воем стучала в окна, швыряла снег на балконы и хлопала  форточками.
Ледяной ветер клубил поземку. Даже днем царили сумерки. Казалось, настоящего
рассвета больше уже не увидишь.
   Майк стоял у окна, уныло глядя на улицу, и  чувствовал  себя  одиноким  и
злым. Непогода очень созвучна его настроению. Впрочем, холодный ветер сейчас
стих, но с  наступлением  сумерек  он  непременно  усилится,  и  его  порывы
обрушатся на стены  древнего  замка,  где  теперь  располагалась  престижная
частная школа.
   Сквозь закрытое окно донеслись шум и громкий смех. Майк прислонился носом
к холодному стеклу. Некоторые ученики выбежали во двор и стали  резвиться  и
бросаться снежками. Им было на редкость весело. Глядя на их игру,  Майк  еще
сильнее почувствовал боль обиды.
   Тяжело вздохнув, он отвернулся от окна и окинул взглядом большую комнату,
где, кроме него, жили еще два воспитанника интерната. За последние шесть лет
эта комната стала его домом. В светлом и уютном помещении  было  все,  чтобы
шестнадцатилетний подросток мог  чувствовать  себя  свободно.  Кроме  общего
гардероба, кроватей и большого, тоже общего, письменного стола, у каждого из
воспитанников был шкаф, где он хранил личные вещи.  Даже  учителя  не  имели
ключей от этих шкафов. Над каждой кроватью висела полка для книг, игрушек  и
прочих вещей.
   Через некоторое время Майк отошел от  окна  и  направился  к  письменному
столу. На секунду его взгляд  задержался  на  настенном  календаре.  На  нем
значилось: 19 декабря 1913 года - сегодняшний день,- и кто-то обвел эту дату
красным карандашом.
   Майк приблизился к письменному  столу  и  взял  письмо,  пришедшее  вчера
утром. За день он прочел его раз двадцать и успел выучить наизусть.
   Как многие воспитанники интерната, Майк видел в директоре  своего  врага,
но, когда  господин  Макинтайр  передавал  это  письмо,  его  лицо  выражало
искреннее  сострадание.  От  недоброго  предчувствия  у  Майка  заныло   под
ложечкой. Когда же он распечатал конверт, опасения подтвердились.
   В письме сообщалось, что Майк не сможет поехать к опекуну в Индию, как он
постоянно делал это последние шесть лет.  Новый  год  и  все  рождественские
каникулы он  будет  вынужден  провести  в  интернате.  Затем  опекун  весьма
подробно рассказывал о неспокойной обстановке, сложившейся на родине  Майка,
сообщал о каких-то политических неурядицах и приходил к  выводу,  что  Майку
лучше там не появляться.
   Погрузившись в горестные мысли,  Майк  по  привычке  неосознанно  теребил
золотой медальон на тонкой цепочке, висевший у него на шее,  -  единственная
сохранившаяся память об отце.  Лучше  там  не  появляться!  Майк  готов  был
зарыдать от обиды и гнева. Интересно, что  это  за  политические  неурядицы,
которые могут принять опасный оборот? Как всякий  ученик,  Майк  имел  право
поехать  на  каникулы  домой  и  не  желал  знать  о  каких-то  политических
неурядицах. Какое ему до них дело! Если бы отец не умер или если бы был  жив
кто-то из его родственников, игравших важную роль в политике, Майк понял  бы
опасения опекуна. Но ведь все обстояло иначе...
   Шестнадцатилетний Майк был сиротой. Его  родители  погибли  в  результате
несчастного случая, когда мальчику не исполнилось и двух лет. Отец, индус по
происхождению,   был    важным    английским    чиновником.    Однажды    на
благотворительном вечере он познакомился с небогатой англичанкой и  влюбился
в нее с первого взгляда.
   После смерти родителей Майк жил у опекуна, друга  отца,  пока  не  пришло
время получить образование. Тогда, как завещал отец,  Майк  и  отправился  в
Европу и поступил в частную школу. Он  давно  знал,  что  отец  оставил  ему
богатое наследство, но что именно - не  знал.  Несколько  раз  Майк  пытался
расспросить об этом опекуна, но тот лишь раздраженно отмахивался -  дескать,
для этого нужно далеко ехать и много хлопотать. Пусть, мол,  Майк  подождет,
пока ему исполнится двадцать один год, и тогда получит все, что положено.
   Хотя по отцу Майк был  индусом,  он  не  чувствовал  себя  представителем
коренного населения Индии. Он и внешне выглядел иначе.  Несмотря  на  слегка
смуглую кожу, черные как смоль волосы и высокую, очень  стройную  и  крепкую
фигуру, Майк был  неотличим  от  многих  других  европейцев.  Опекун  иногда
говорил, что Майк пошел в свою европейскую родню.
   Мальчик так задумался, что не сразу заметил, как вошел его приятель.
   Это был Пауль, сосед по комнате.  Они  познакомились  пять  лет  назад  и
подружились.
   - Привет, - неохотно поздоровался Майк.
   -  Ну  как,  все  хандришь?  -  с  усмешкой  осведомился  Пауль,  но  его
наигранно-небрежный тон не мог развеселить Майка.
   - С чего ты взял? - буркнул Майк и так стремительно встал, что стул  едва
не опрокинулся. - Я готов петь от радости. По-моему, нет ничего  прекраснее,
чем провести Рождество и Новый год здесь и ровно в полночь чокнуться бокалом
сока с Макинтайром!
   - Но ты будешь не один, - возразил Пауль.
   "Хорошее утешение, ничего не скажешь", -  подумал  Майк.  В  самом  деле,
некоторые из его знакомых тоже оставались на праздники  здесь.  Но  Майк  не
рвался составить им компанию. Он промолчал.
   Пауль подошел к кровати и взял чемодан, приготовленный еще вчера вечером.
Глядя на Пауля, Майк страшно завидовал: тот  вот-вот  уедет.  Глупо,  но  он
подумал, что друг оставляет его в беде.
   - Твой отец здесь? - спросил Майк.
   Пауль кивнул:
   - Давно уже. Он разговаривает с Макинтайром.
   Пауль был отпетым двоечником. Он не желал учиться  и  не  скрывал  этого.
Однако его отец был очень влиятельным человеком. В его интересы не  входило,
чтобы сына выгнали из школы, и он щедро платил - как и родители  большинства
учеников.
   Пауль с сочувствием посмотрел  на  Майка,  пожал  плечами,  повернулся  и
медленно пошел к двери, сгибаясь набок под тяжестью чемодана. Там он еще раз
обернулся.
   - Неужели ты не хочешь пойти поздороваться с  моим  отцом?  Наверняка  он
обрадуется.
   Майк сначала решил отказаться, так как был зол на весь свет,  но,  поймав
взгляд друга, понял, что тот может обидеться.
   К  тому  же  Иероним  Винтерфельд  ему  нравился.  Отец  Пауля,   капитан
германского императорского военно-морского флота,  пользуясь  тем,  что  его
корабль стоял у берегов Англии, часто навещал сына. Его  полюбил  не  только
Майк,  но  и  все  воспитанники  интерната.  Он  выглядел  точь-в-точь   как
прославленный герои: высокий, солидный,  с  военной  выправкой  и  величавой
походкой, всегда опрятно одетый в темно-синюю морскую  униформу.  Его  грудь
украшало множество медалей и орденских планок. Хотя  внешним  видом  капитан
внушал благоговение, по характеру он был  весельчаком  и  балагуром,  всегда
готовым дружелюбно пошутить. Он любил при случае рассказать анекдот из жизни
моряков или поведать о каком-то своем приключении. Иногда  капитан  приносил
маленькие подарки для приятелей Пауля. А в прошлом году он даже  зафрахтовал
баркас и пригласил друзей сына на экскурсию в порт.
   - Ну как? - спросил  Пауль,  видя,  что  его  друг  все  еще  колеблется.
Взволнованный Майк порывисто встал. "Почему бы и не пойти? - спросил он  сам
себя. - Быть может, я сумею уговорить его отца провести меня на корабль  под
видом слепого пассажира?"

   Приближение каникул чувствовалось  и  в  кабинете  директора.  Письменный
стол, стоявший в прихожей, опустел. Секретарша Макинтайра, очень прилежная и
исполнительная, была по характеру полной противоположностью своему шефу. Эта
веселая женщина, любившая пошутить, вечно болтала как сорока, и там, где она
появлялась, возникала неразбериха. Собираясь уходить, она уже надела пальто,
теплые зимние сапоги и модную широкополую шляпу с вуалью. Как назло, Майк  и
Пауль именно в этот  момент  и  столкнулись  с  ней.  Секретарша  с  улыбкой
оглядела воспитанников интерната.
   - А, господин Винтерфельд-младший, - вежливо сказала  мисс  Маккрудер.  -
Наверное, ты пришел подслушать, о чем  господин  директор  говорит  с  твоим
отцом? - Она подмигнула Паулю, подошла к письменному столу и в последний раз
придирчиво осмотрела, не осталась ли на его полированной поверхности хотя бы
одна пылинка, которую она не стерла. - Но у тебя ничего не выйдет.
   Пауль и Майк растерянно переглянулись. Они  пришли  вовсе  не  для  того,
чтобы что-то узнать. К тому же обивка на двери в  святая  святых  Макинтайра
была слишком плотной. Выстрели за нею даже пушка - и то не будет слышно.
   Но тут дверь открылась, и из кабинета вышел директор Андара-Хаус вместе с
капитаном Винтерфельдом. Оба были  очень  увлечены  разговором.  Придерживая
дверь, директор даже смеялся, что случалось с  ним  чрезвычайно  редко.  Это
уникальное явление стоило того, чтобы обвести красным карандашом сегодняшнюю
дату в календаре!




   Капитан Винтерфельд, как  всегда,  выглядел  внушительно:  белый  плащ  с
меховым воротником поверх парадного мундира, фуражка с  золоченой  эмблемой,
лихо закрученные торчащие усы и,  наконец,  офицерский  кортик  под  плащом,
побрякивающий на каждом шагу. Увидев сына и Майка, он на секунду отвлекся от
разговора  с  директором,  приветливо  им  кивнул  и  протянул  руку,  чтобы
попрощаться с Макинтайром.
   - Ну, до скорого. Встретимся после рождественских каникул.
   - Да-да, за это время мы отдохнем и будем в самом  лучшем  настроении,  -
подхватил Макинтайр. - И не волнуйтесь, пожалуйста. Кое о чем... - он бросил
в сторону Пауля взгляд, не предвещавший ничего доброго, - ...мы договоримся.
   Пауль поспешно отвернулся к окну, словно увидел что-то интересное.  Можно
было подумать, что его внимание якобы привлек неизвестный предмет за  спиной
мисс  Маккрудер.  Капитан  Винтерфельд  еще  раз  пожал  руку  директору   и
повернулся к сыну и  его  другу.  Макинтайр  остался  на  пороге  двери,  но
Винтерфельд его уже не замечал.
   - Михаэль! - с радостной улыбкой воскликнул он. -  Как  чудесно,  что  мы
снова встретились!
   Майк ответил на твердое пожатие руки капитана и тоже  улыбнулся.  Но  тут
Винтерфельд увидел, что Майк явно не  в  духе.  Винтерфельд  склонил  голову
набок и внимательно посмотрел на него.
   - Что с тобой? - напрямик спросил он. - Ты выглядишь так, словно  не  рад
каникулам.
   "А я и в самом деле не рад", - с горечью подумал Майк, но не произнес это
вслух, а только пожал плечами.
   - Тебя кто-то обидел? - осведомился Винтерфельд.
   - Нет, - ответил Майк.
   Но Пауль сразу перебил его:
   - Да.
   Взгляд отца Пауля метался между сыном и Майком.
   - Чему ему радоваться? - заявил Пауль. - Он не сможет на каникулы поехать
домой.
   - Это правда? - удивился Винтерфельд. - Что случилось?
   - Видите ли, - вмешался директор,- вчера пришло письмо из Индии. Судя  по
всему, там опять неспокойно. Во всяком случае, опекун считает, что для Майка
было бы  разумнее  провести  каникулы  здесь,  у  нас,  чем  отправляться  в
провинцию, где в любой момент может на чаться гражданская война.
   Винтерфельд, нахмурившись, молчал. Он был человеком далеким от  политики.
Будучи важной персоной в германском флоте, он не побоялся отправить  сына  в
английский интернат и при  этом  продолжал  служить  своей  стране.  Что  же
касается  Майка,  то  он,  конечно,  слышал   тревожные   новости,   но   не
интересовался ими. За последние месяцы в Европе возникли два врага: Германия
и Австрия, с одной стороны, и остальные страны - с другой.  Ходили  слухи  о
грядущей войне, но Майку они казались преувеличенными.
   - Очень жаль, - сочувственно проговорил Винтерфельд. -  Я  тебя  понимаю.
Знаешь, я тоже вырос в интернате. Одна мысль о том, чтобы  лишиться  радости
каникул... - Он покачал головой. -  Неужели  у  тебя  нет  родственников,  к
которым можно поехать?
   - Нет, - ответил Майк. У его умершей матери не было родных. Так утверждал
опекун.
   - Майк будет не один, - вмешался Макинтайр. -  Кроме  него,  в  интернате
останутся еще четыре ученика. Я и некоторые учителя тоже  проведем  каникулы
здесь.
   "К сожалению", - мысленно добавил Майк, но  заставил  себя  улыбнуться  и
сказал:
   - Это только три недели.
   - Три недели могут длиться бесконечно, - резонно заметил Винтерфельд.  Он
задумался. - Но,  может  быть,  мы  поступим  иначе...  -  вдруг  неожиданно
произнес он.
   - Как же? - спросил Макинтайр.
   - Конечно, это неожиданно для вас... - Он нерешительно замолчал, но скоро
заговорил снова: - А что, если Михаэля возьмем с собой? Хотя бы на несколько
дней.
   Майк насторожился. Макинтайр склонил голову набок, нахмурил  лоб  и  стал
похож на удивленного щенка. Но, в отличие от щенка, выражение  его  лица  не
выглядело забавным.
   - Что вы имеете в виду?
   -  Ну,  что  для  одного  печаль,  то  для  другого  радость,  -  ответил
Винтерфельд. - Лично я собираюсь взять Пауля домой. Только, к сожалению,  мы
будем вынуждены провести Рождество у  берегов  вашей  дружественной  страны,
господин директор. Мой "Леопольд" сломался.  Старший  инженер  сообщил,  что
ремонт займет не меньше шести дней. Если  Михаэля  это  устроит  и  если  вы
согласны, то пусть он вместе с Паулем и мною несколько дней побудет на борту
корабля.
   Майк  удивленно  вытаращил  глаза.  Его   унылое   настроение   сменилось
безудержным ликованием, которое, впрочем, значительно уменьшилось, когда  он
взглянул в лицо директора. Макинтайр нахмурился, он не  был  в  восторге  от
предложения капитана. В конце концов, Иероним Винтерфельд - военный человек,
а "Леопольд" - боевой корабль. Его предложение нарушало все правила, которые
директор знал, и могло навлечь на него многие неприятности.
   - Я не совсем уверен, но... - заговорил Макинтайр, но  Винтерфельд  сразу
перебил его.
   - Конечно, всю ответственность я беру на себя, - добавил  он.  -  Нет  ни
малейших причин беспокоиться. Как я  уже  сказал,  "Леопольд"  неисправен  и
находится в порту. Я обязуюсь вернуть Михаэля раньше, чем мой корабль выйдет
в море.
   - Я не сомневаюсь в ваших  словах,  капитан  Винтерфельд,  -  поторопился
заверить его директор. - Только... -  Он  откашлялся  и,  глубоко  вздохнув,
авторитетно продолжил: - Буду  с  вами  откровенен:  тревожная  политическая
обстановка сейчас не только в Индии. Я не уверен, что Майку не будет грозить
опасность на немецком боевом корабле.
   - Сэр, что вы! - вздернув подбородок,  воскликнул  Винтерфельд.  -  Я  не
знаю, что пишут британские газеты, но если даже они врут меньше, чем у  нас,
в  Германии,  то  можете  быть   спокойны.   Ни   Германская   империя,   ни
Австро-Венгрия не готовятся сейчас к войне.  Про  Великобританию  я  уже  не
говорю. Мы все-таки живем в двадцатом веке.
   - Однако "Леопольд" остается боевым кораблем...
   Винтерфельд пропустил эти слова мимо ушей:
   - Я пришел сюда не как капитан германского флота, а как отец Пауля.
   Макинтайр все еще колебался. У Майка  учащенно  билось  сердце.  Директор
просто  обязан  был  согласиться.  Майк  боялся,   что   после   заманчивого
предложения капитана он уже не выдержит разочарования.
   - Я хочу сделать вам еще одно предложение, - сказал Винтерфельд. - Если я
не ошибаюсь, сегодня закончились школьные занятия. Я приглашаю вас,  Михаэля
и остальных учеников, о которых вы упомянули,  совершить  экскурсию  на  мой
корабль. Вы сможете собственными глазами убедиться, что мальчикам там  ничто
не угрожает.
   - Разве это разрешено? - удивленно спросил Макинтайр.
   Винтерфельд покачал головой и  лукаво  улыбнулся,  как  шалун-ученик,  на
глазах которого учитель собирается сесть на кактус.
   - Рассматривайте это как знак доверия между народами, - сказал  он.  -  В
наше время даже такой жест доброй воли может иметь важные последствия. А для
Михаэля и остальных учеников это станет небольшим утешением.
   Макинтайр все еще медлил с согласием, но Майк чувствовал,  что  с  каждой
минутой его сопротивление ослабевает. Наверное, ему  самому  очень  хотелось
увидеть могучий боевой корабль. Майк же сгорал  от  любопытства.  Пауль  так
много рассказывал о "Леопольде", что тот давно превратился в его мечту. Да и
кто не соблазнится возможностью побыть на настоящем боевом корабле  хотя  бы
несколько дней? Макинтайр наверняка согласится.
   - Ну, хорошо, - сказал тот и обернулся к Майку. - Я принимаю приглашение.
   - Отлично! - весело воскликнул капитан. - Завтра утром я  пошлю  за  вами
машину. Например, в девять часов? - Он посмотрел на Макинтайра.
   Майк был так рад, что забыл поблагодарить отца Пауля.  Какое  неожиданное
приключение! Пауль с капитаном ушли, а он, ликуя, побежал в свою комнату.
   Сорвавшаяся поездка в Индию обернулась вдруг таким счастьем!  Впрочем,  в
Индии он еще побывает, а на "Леопольде" второй раз - вряд ли.
   Майк добрался до комнаты, вошел - и вдруг остановился около двери.
   Он почувствовал что-то неладное.
   Майк внимательно оглядел комнату. На первый взгляд все в  ней  оставалось
по-прежнему, но вскоре он заметил кое-какие странные мелочи: ящик  стола  не
был задвинут до конца, его край выступал на какой-то сантиметр, письмо  было
положено иначе. Две книги на полке, стоявшие до  этого  вертикально,  теперь
были положены горизонтально.
   Затем ему бросился в глаза полуоткрытый шкаф. Вечером он закрывал его  на
ключ, который хранил в правом кармане брюк. Майк торопливо нащупал его.
   Он внимательно осмотрел содержимое шкафа. Из ценных вещей не  исчезло  ни
одной. Но, как и везде, некоторые  из  них  поменялись  местами.  Подозрение
Майка уже превращалось в уверенность: в его отсутствие здесь  кто-то  был  и
копался в вещах.
   Майк подошел к двери и тщательно ее запер. Боже мой, кто мог здесь  быть?
И зачем? Конечно,  он  помнил  о  случаях  воровства  в  интернате,  но  это
случалось так редко. И кроме того, у Майка нечего было красть. Он отправился
к столу, выдвинул ящик, привлекший его внимание, и заглянул туда. Письменные
принадлежности лежали в беспорядке, но ничего не пропало.
   Перед