лес.
Вновь ударил выстрел. Офицер захромал, свалился на дорогу.
   Партизаны! Аскер спрыгнул с дерева. Здесь  его  схватили  чьи-то  сильные
руки.
   В это же время два других партизана выскочили на шоссе, подняли и уложили
в белый автомобиль раненого немца; один из  них  сел  за  руль  и  осторожно
перевел машину  через  кювет  в  лес.  Остальные  торопливо  вытаскивали  из
коричневого  автомобиля  убитых,  снимали  оружие,  обшаривали   в   поисках
документов карманы и сумки.
   4
   Допрашивал Аскера начальник штаба отряда -  командир  отряда  и  комиссар
отсутствовали. Это был мужчина лет шестидесяти, высокий,  худой  с  большими
чуть навыкате глазами, полуприкрытыми тяжелыми красноватьми веками, будто он
смертельно устал и вот-вот заснет. Но так только казалось.  Начальник  штаба
внимательно приглядывался к пленному, ставя ему одну ловушку за другой.
   В разгар допроса вернулся командир  отряда  с  комиссаром.  Они  вошли  в
штабную землянку, и Аскера по знаку начальника штаба на время  увели.  Через
час он был вновь доставлен на  допрос.  За  это  время  многое  прояснилось.
Группы партизан во главе  с  командиром  отряда  и  комиссаром,  совершившие
далекую вылазку на восток, оказались свидетелями переполоха, который подняли
немцы, разыскивая кого-то в лесу, видели бомбежку  гитлеровских  войск.  Все
это в точности согласовывалось с тем, что рассказал Аскер. К тому же раненый
немецкий офицер, ехавший на белой машине, подтвердил,  что  была  обнаружена
разведка русских и одной группе советских разведчиков удалось ускользнуть.
   Теперь все выглядело по-другому. Аскеру развязали руки, пригласили сесть.
Начальник штаба, откинувшись на спинку скамьи, сказал:
   - Ладно, старший лейтенант теперь все в порядке.
   И он, улыбнувшись, протянул офицеру руку.
   Комиссар отряда, молодой человек с голубыми, почти прозрачными глазами на
заросшем бородой лице, встал и взял разведчика за плечи.
   - Здорово это у тебя получилось, друг, - с уважением оказал он. -  Железа
там наломали - страсть! Возить его  немцам  -  не  перевозить...  Ты  кто  -
русский? Вроде, непохож.
   - Азербайджанец.
   - Ну, на азербайджанца - и вовсе. У  вас  ведь  все  черноволосые.  А  ты
вроде... прости меня, фриц!
   Аскер промолчал и только чуть  развел  руками,  как  бы  говоря,  что  не
виноват в этом.
   - Ладно, - усмехнулся комиссар, - расспросы потом.  Иди,  друг,  поешь  и
возвращайся. Начальник  штаба  оказал,  будто  ты  хорошо  знаешь  немецкий.
Поможешь разобраться с этим. - Он кивнул  на  лежавшие  на  столе  документы
гитлеровцев.
   Партизаны, захватившие Аскера, ждали  неподалеку  от  землянки.  Командир
десятки и парень в немецкой шинели привели разведчика на кухню  и,  пока  он
ел, рассказали, как охотились за ним.
   - Тебя, брат, держали на мушке, как тетерева, - сказал партизан в пенсне.
- А этот вот хотел уже того... - Он  кивнул  на  парня  в  шинели  и  сделал
выразительный жест, будто спустил курок.
   Парень в шинели засопел и отвернулся. Потом он полез  в  карман,  вытащил
кисет, распустил шнурок и предложил Аскеру закурить.
   Вышли из кухни вместе. Аскер, видя смущение партизана,  дружески  хлопнул
его по плечу и сказал, что на его месте поступил бы  точно  так  же.  Парень
посветлел. Он проводил офицера до штабной землянки.
   Комиссар и начальник штаба ждали Аскера, молча пододвинули ему  документы
немцев.
   Разведчика тревожило: смогут ли партизаны помочь  ему  перебраться  через
линию фронта. Он спросил об этом.
   Начальник штаба задумчиво погладил подбородок, свернул папиросу,  вставил
в большой янтарный мундштук и закурил.
   - А остаться с нами не желаешь?.. Понимаешь, люди нам очень нужны. А ты и
офицер, и коммунист, и разведчик!..
   Аскеру  вкратце  рассказали  об  отряде.  В   этот   район   он   недавно
перебазировался с востока Украины. В пути  и  на  новом  месте  было  немало
стычек с карателями, и отряд сильно поредел. Сейчас он пополняется -  жители
окрестных сел бегут от фашистов в лес.  Но  опытных  воинов  мало.  Особенно
недостает командиров с офицерской подготовкой и разведчиков.
   Аскер  задумался,  потом  сказал:  его   судьбу   может   решить   только
командование. Если оно найдет нужным, чтобы он остался  у  партизан,  тогда,
конечно...
   - Ладно, - весело сказал комиссар, - с  командованием  вопрос  уладим.  А
пока - давай, читай!
   Аскер просмотрел документы. Большинство  не  представляло  интереса.  Это
были удостоверения  личности  и  командировочные  предписания  двух  старших
офицеров, очевидно, интендантов, какие-то счета  и  накладные.  Зато  другие
бумаги привлекли внимание партизан.
   Документов было три - удостоверение личности  дивизионного  абвер-офицера
обер-штурмфюрера СС  Курта  Краузе,  командировочное  предписание,  согласно
которому тот следовал в одно из управлений абвера  по  вызову,  и,  наконец,
исписанный мелким почерком листок - письмо Курту Краузе.
   "Курт, - писал неизвестный корреспондент, - сегодня,  наконец,  я  узнал,
что тебя вызывают.  Вопрос  решен.  Сейчас  оформляют  вызов.  Но  он  может
задержаться, и я опешу предупредить тебя о радостной  вести.  Отправляю  это
письмо и  уезжаю  сам:  командировка  на  фронт,  примерно  на  три  месяца.
Приедешь, остановишься у меня. Тебе откроет  этакая  птичка  со  стреляющими
глазами. Это моя квартирная хозяйка, фрейлен  Амелия.  Она  предупреждена  и
ждет тебя. Будь с ней ласков и щедр. Она этого заслуживает, ибо умеет делать
все... Впрочем, ты убедишься в этом сам. Я тебе  это  великодушно  разрешаю,
негодник ты этакий! Теперь об управлении. Я  мучаюсь  -  ни  одной  знакомой
морды. Наверное, ты тоже не найдешь никого, кто бы знал тебя. Но это в конце
концов - к черту!  Главное,  что  здесь  лучше,  чем  на  франте.  Итак,  до
свидания. Не горюй, я скоро вернусь".
   Аскер, переводивший письмо вслух, умолк и поднял глаза на собеседников.
   - Все? - опросил комиссар.
   - Да.
   - А подпись?
   - Неразборчива. - Разведчик показал на закорючку в конце письма.
   - Так, - задумчиво протянул  начальник  штаба.  -  Не  довелось,  значит,
Краузе послужить в тылу. Вот и эта, как ее, фрейлен...  будет  ждать.  -  Он
усмехнулся, взял письмо, подержал в руках и брезгливо отбросил.
   Аскер раскрыл удостоверение личности Курта Краузе. С фотографии  на  него
смотрели  тусклые  водянистые  глаза  на  круглом  маловыразительном   лице.
Разведчик осторожно закрыл книжечку, покосился на письмо.
   Вскоре Керимова отпустили. Он был рассеян, задумчив. С полчаса возился  с
трофейным автомобилем. Затем он  попросил,  чтобы  ему  разрешили  допросить
Краузе.
   - Хорошо, - сказал начальник штаба, зажигая потухшую самокрутку.
   -  Только  еще  просьба...  Я  хочу,  чтобы  на  допросе   присутствовали
руководители отряда - вы, командир, комиссар.
   - Это зачем? - Партизан вынул мундштук изо рта и выковырял окурок.
   - Можно, я скажу об этом после?.. Начальник штаба пожал плечами,  подумал
и передал командиру просьбу разведчика.
   5
   В землянку привели пленного. У него была забинтована нога,  он  хромал  и
опирался на палку.
   - Садитесь, - сказал по-немецки Аскер. Пленный быстро взглянул на него  и
тяжело опустился на табурет.
   - Фамилия и имя, звание, род войск, - Аскер постучал пальцем по столу.  -
Предупреждаю: отвечать точно, не врать!
   - Отвечать не буду. - Пленный дернул плечом. - И готов умереть.
   - Будете!.. Хотя я знаю, что упрямство отличает пруссаков.
   Брови Краузе дрогнули.
   - Откуда вы знаете, что я пруссак? Аскер иронически посмотрел на немца.
 
   - Акцент. Акцент, герр Краузе. Рыбаков с косы Фрише-Нерунг  -  из  Пилау,
например, - по говору за километр отличишь от любых других немцев.
   - Но я не рыбак! - Краузе гордо выпрямился.
   - Знаю, - махнул рукой Аскер.
   - И там не жил.
   - Тоже догадываюсь. Вам нечего было делать в Пилау. Юнкеры и их  отпрыски
предпочитают окрестности или ближние районы - Велау или, скажем, Раушен: там
масса приятных местечек, а поместья - одно лучше другого... Кстати, -  Аскер
взял со стола мундштук и обернулся к начальнику штаба, - этот  ваш  мундштук
оттуда. Там, в особенности в Пальминикене, столько чудесного янтаря!
   Начальник штаба кивнул. Партизаны видели, что  разведчик  ведет  игру  и,
хотя не догадывались какую, не мешали, ожидая, что же будет дальше.
   Аскер продолжал. Будто забыв о пленном, он долго рассказывал о  Восточной
Пруссии, поминутно  переходя  с  немецкого  языка  на  русский  и  вновь  на
немецкий. Потом он опять обратился к немцу.
   - Ну, будете отвечать?
   - Кто вы? - тихо спросил Краузе.
   Аскер стукнул кулаком по столу.
   - Вопросы задаю я. Отвечать!
   - Нет, - Краузе встал и стиснул  палку.  -  И  я  знаю,  кто  вы.  Подлый
предатель, вот кто!
   Аскер усмехнулся и опустил на мгновенье глаза, пряча  вспыхнувшие  в  них
огоньки.
   - Ошибаетесь. Я не немец :и никогда не был в Пруссии.
   - Ложь, - выкрикнул Краузе. - Подлая ложь! Вы оттуда. И будь  я  проклят,
если не видел вас уже где-то... Сдается  мне,  даже  в  мундире  германского
офицера!
   Это было все, чего  добивался  разведчик.  Он  попросил,  чтобы  пленного
увели.
   Когда за немцем затворилась  дверь,  Керимов  обернулся  к  партизанам  и
взволнованно сказал:
   - Прошу извинить меня за этот... театр!  Те  с  любопытством  глядели  на
него. Командир отряда, полный человек лет сорока, одетый в зеленые бриджи  и
трофейную замшевую куртку, встал и засунул руки в карманы штанов.
   - А зачем он вам понадобился?
   Аскер вынул из-за пазухи толстый пакет.
   - Часа два назад я внимательно обыскал автомобиль  пленного.  Эти  бумаги
оказались под сиденьем. В пакете личное дело на  Курта  Краузе  и  служебная
записка. А вы знаете, куда он направлен - в  одно  из  управлений  абвера!..
Абвер вместе с  гестапо  -  самые  опасные  учреждения  фашистов.  И  каждый
советский разведчик в этой змеиной норе - такой удар по врагу!..  Допрашивая
пленного, я устроил себе самый придирчивый  экзамен.  И,  мне  кажется,  его
выдержал. Краузе признал во мне немца. Я убежден, что  могу  ехать  в  абвер
вместо Курта Краузе. Конечно, рискую. Больше  того:  шансы  на  успех  очень
невелики. Но они есть. Значит, надо попытаться. Второго такого случая  может
и не быть.
   В землянке воцарилось молчание. Потом комиссар отряда сказал:
   - Его же, этого Краузе, знают там. Влипните в первый же день.
   - Не знают, в том-то и дело! В письме об этом говорится.
   - А сам автор письма?
   - Он в командировке, да еще на три месяца! - Аскер взял письмо,  поглядел
на   дату.   -   Отправлено   неделю   назад.   Значит,   у   меня    верных
семьдесят-восемьдесят дней. За это время столько можно успеть!.. Фотограф  в
отряде есть?
   - Есть и фотограф, есть и специалист - любую  печать  сделает.  И  мундир
можно подобрать. Только без разрешения я никуда тебя  не  пущу.  -  Комиссар
покачал головой.
   - Или снарядим группу и переправим  вас  через  линию  фронта,  -  сказал
командир отряда. - А там договаривайтесь и - хоть к черту на рога.
   - Нельзя ждать. Не успею. - Керимов порывисто встал. - Курту Краузе  дано
четверо суток на дорогу. Опоздать  к  месту  назначения  -  значит,  вызвать
лишние расспросы, а то и подозрения. Это  плохое  начало...  Кроме  того,  в
предписании говорится: следует в такой-то машине, такой-то номер.  А  где  я
возьму другой "штеер"?.. Но я и не думаю решать  все  самостоятельно.  Рация
ваша в порядке?
   - Да, - ответил начальник штаба.
   - Отлично. Мы составим текст сообщения, зашифруем  и  отправим.  Я  укажу
адрес, по которому ваши начальники на "большой земле" должны будут переслать
радиограмму. А там меня знают... И решат.
   Партизаны  видели,  что  Керимов  что-то  не  договаривает  и   понимали:
очевидно, не имеет права.
   Вскоре текст сообщения был составлен и передан через линию фронта.
   6
   В  томительном  ожидании  прошел  день.   Керимов   бродил   по   лагерю,
разговаривал с людьми, даже шутил. Но делал он все это  как-то  механически.
Мысли его были заняты другим. Он очень нервничал.
   Ночь наступила. Разведчик долго ворочался  в  постели,  пока  не  забылся
тревожным сном. Только он закрыл глаза,  как  в  землянку  вошел  посыльный,
тронул его за плечо.
   Керимов вскочил на ноги. Сон с него мигом слетел.
   - Ну? - выдохнул он.
   - Вас вызывают в штабную землянку, - сказал партизан.
   Разведчик поспешил туда. Его встретил начальник штаба.
   - Вам приказано ждать, - сказал он.
   Через час радист принял новую шифровку. Вечером  партизанам  предлагалось
встречать парашютиста.
   ...Самолет появился над лесом ночью. Он точно вышел  на  скрытую  в  чаще
поляну, где были зажжены сигнальные костры, сделал круг, затем сбавил газ. И
вот уже партизаны заметили спускавшегося с неба гостя.
   Вскоре посланец  "большой  земли"  сидел  в  штабной  землянке.  Это  был
подполковник специальной службы - пожилой человек,  полный,  медлительный  в
движениях, молчаливый. Он пил чай, курил трубку и слушал доклад Керимова.
   Затем подполковник так же неторопливо изучил захваченные документы  Курта
Краузе, сделал несколько пометок в блокноте и  попросил  привести  пленного,
которого допросил на чистейшем немецком языке.
   Следующие полтора  часа  подполковник  провел  в  землянке  радиста,  сам
установил связь и обменялся со своим начальством радиограммами.
   Закончив работу, подполковник отыскал Аскера Керимова, и они  неторопливо
двинулись  к  темневшим  неподалеку  деревьям.  Там  офицеры   остановились.
Подполковник сказал:
 
   - Товарищ Керимов, руководство нашло возможным принять предложенный  вами
план...
   Сказано это было просто. Подполковник говорил тихо, делая короткие  паузы
между словами. Но вместе с тем в голосе его чувствовалось волнение, какая-то
торжественность.
   Чувства эти передались Аскеру.  Он  закусил  губу,  побледнел.  На  виске
забилась, запульсировала жилка. Помолчали.
   - Я должен вас спросить, - сказал подполковник. - Чувствуете ли  вы  себя
абсолютно готовым? Хватит ли сил, выдержки, воли?..
   - Хватит, - хрипло проговорил Аскер.
   - Хорошо. - Подполковник поднял голову и, глядя ему в  глаза,  сказал:  -
Гвардии старший лейтенант Керимов,  передаю  боевой  приказ.  Вам  предстоит
внедриться в систему абверштелле!
   Он опустился на валявшееся рядом бревно, указал  Аскеру  на  место  возле
себя.
   - Конкретного задания  пока  не  получите.  Ваша  цель  -  проникнуть  во
вражескую среду и ждать. Никакой работы, шока вас не отыщет  связной.  Он  н
передаст все, что нужно... Впрочем, об этом поговорим после.  А  сейчас  все
внимание пленному. Мы должны знать все, что касается его самого, его  старой
и новой службы, связей,  родственников,  друзей  и  прочего...  Словом,  все
детали. Вы понимаете меня?
   - Так точно, товарищ подполковник.
   - И особенно подробно надо  установить  все  об  авторе  письма,  которое
оказалось при Краузе... как его?
   - Мориц Келлер.
   - Да, о штурмфюрфе Морице Келлере... Времени у нас мало - через сутки  вы
должны быть уже в дороге. Поэтому  начнем  допрос  немедленно.  Кое-что  нам
известно. Полагаю, что к утру станет  ясно  и  остальное.  Потом  вы  ляжете
отдыхать, а я буду  думать.  Во  второй  половине  дня  работаем  вместе.  -
Подполковник задумался, потер виски.  -  Да,  необычайно  трудную  предстоит
решить задачу... Она сложна вдвойне, ибо мы сильно ограничены во  времени...
Ладно! - Он встал, решительно разрубил ладонью  воздух.  -  Отправляйтесь  к
командиру отряда и  попросите,  чтобы  нам  выделили  свободную  землянку  и
доставили туда пленного.
   Глава четвертая
   Еще сутки прошли. На  рассвете  третьего  дня  несколько  групп  партизан
покинули лагерь и двинулись  к  дороге.  Одну  из  них  возглавлял  командир
отряда. Здесь был и подполковник. Группа вышла к песчаному подъему и залегла
возле кювета. Вторая группа под  начальством  комиссара  прошла,  километров
пять западнее и тоже заняла позицию у  шоссе.  Еще  одна  группа  устроилась
километрах в трех к востоку от песчаного  подъема.  Ею  руководил  начальник
штаба отряда. С  этой  позиции  отлично  просматривалось  шоссе:  километров
десять на восток, а на запад - вплоть до песчаного подъема.
   Неподалеку от позиции начальника штаба у  обочины  шоссе  стоял  легковой
белый  автомобиль.  Капот  машины  был  поднят,  Керимов,  одетый  в  мундир
германского офицера, возился в моторе.
   С наступлением дня безлюдное до того шоссе ожило. В оба  направления  шли
легковые автомобили и грузовики, проносились мотоциклы, изредка  неторопливо
пылили танки.  Несколько  раз  проезжавшие  мимо  офицеры  притормаживали  и
осведомлялись, помогут  ли  они  помочь  обер-штурмфюреру.  Хозяин  "штеера"
благодарил, но от помощи отказывался:  неисправность  обнаружена,  и  он  ее
скоро устранит.
   Так  продолжалось  несколько  часов.  Когда  солнце  стало  клониться   к
горизонту и шоссе обезлюдело, где-то  далеко  на  западе  в  небо  поднялась
ракета. Комиссар  отряда  сигналил:  с  его  стороны  машин  нет,  он  может
перекрыть шоссе.
   Аскер увидел ракету. Настало  время  действовать.  Он  проверил  автомат,
лежавший на сиденье. Как-то  сразу  стало  жарко,  и  он  расстегнул  крючки
воротника своего нового мундира.
   С востока показался автомобиль. Разведчик поморщился - это был грузовик с
солдатами, а нужен был легковой автомобиль с офицерами. Минут  через  десять
за грузовой машиной проследовал штабной автобус с десятком гитлеровцев - это
тоже не устраивало Керимова. А потом жизнь на шоссе замерла. Прошло четверть
часа. Разведчик волновался все больше. Скоро начнет темнеть, и  тогда  машин
на шоссе не встретишь.
   До наступления темноты  осталось  не  больше  часа,  когда,  наконец,  на
пустынном шоссе показалась подходящая  машина.  Легковой  автомобиль  шел  с
востока, был далеко, и в распоряжении разведчика имелось несколько минут. Он
присел на подножку "штеера", вытер платкам влажный лоб  и  закурил.  Пальцы,
державшие сигарету, чуть дрожали.
   Все ближе машина.  Когда  она  подъехала,  Аскер  встал  и  поднял  руку.
Автомобиль остановился. Два офицера, сидевшие в нем, вопросительно  смотрели
ста хозяина неисправного автомобиля.
   - Свеча,  -  виновато  улыбнулся  "обер-штурмфюрер",  -  проклятая  свеча
подводит уже третий раз. А запасной нет...
   Сидевший за рулем худой гауптман  молча  пошарил  рукой  где-то  внизу  и
перебросил незадачливому автомобилисту пеструю квадратную коробочку.  Машина
тронулась и продолжала путь.
   Аскер  рассеянно  вертел  в  руках  коробочку  со  свечой,  наблюдая   за
автомобилем. Когда тот отъехал на порядочное расстояние, он швырнул свечу  в
придорожные кусты, захлопнул капот машины и сел за  руль.  Почти  тотчас  же
начальник штаба выпустил в воздух ракету.
   Теперь предстояло действовать группе командира  отряда,  расположенной  у
песчаного подъема, к которому  приближался  автомобиль  с  немцами.  Вот  он
достиг подножья холма, стал взбираться на подъем.
   - Приготовиться, - распорядился командир. -  И  глядите,  чтобы  все  как
надо!..
   Несколько лучших партизанских стрелков, специально  отобранных  для  этой
операции, тщательно прицелились. Сейчас они должны были выполнить не  совсем
обычную задачу и потому волновались.
   - Огонь! - раздалась команда.
   Гулко, неторопливо застучали винтовки.
   Выстрел - и зашипел воздух из правого переднего колеса машины.
   Выстрел - и заглох пробитый мотор.
   Автомобиль накренился, стал.
   Офицеры выпрыгнули из него, упали в кювет и начали отстреливаться.
   Партизаны вели огонь, не торопясь. Пули их вздымали  фонтанчики  песка  у
кювета, за которым прятались гитлеровцы,  ложились  справа  и  слева,  но  -
странное дело! - ни одна не достигала цели.
   Фашистские  офицеры  лихорадочно  выпускали  пулю  за  пулей,  с   ужасом
созна