к Шуберт мог узнать об этом? У него нет средств связи!
   - Сегодня в лес проник посторонний, который и сообщил  об  этом  Шуберту.
Осведомитель утверждает: это какой-то офицер.
   - Что? - переспросил Вейс.
   - Офицер!.. Но это еще не все. Есть данные, что обитателя леса связаны  с
окрестным населением. С кем, еще не выяснено  -  на  это  надо  время.  И  я
осмеливаюсь пропить: отложите операцию. А мы поработаем еще немного...
   Шеф абвера несколько минут раздумывал. В кабинете царила тишина. Наконец,
Вейс поднял голову.
   - Операция откладывается. Вы, -  он  посмотрел  на  Грегора  Оста,  -  вы
головой отвечаете за офицера и за всех остальных. Пока  никого  не  трогать.
Установим всех, и тогда!.. Офицеры свободны.
   3
   В час, когда генерал Вейс собрал офицеров по поводу предстоящей  операции
против антифашистов - беглецов из концентрационного лагеря, в  пригороде,  в
своей конспиративной квартире торопливо чистился и мылся Иржи Громек.  И  он
сам, и его костюм очень в этом нуждались.
   Накануне вечером Громек вернулся из командировки и был тотчас  же  вызван
Мартой на свидание.
   Вскоре гауптантурмфюрер фон Герхард и Хильда Бауэр катили в автомобиле.
   - Сегодня днем, - оказала Марта, - я приняла приказание: включить рацию и
быть на приеме с девятнадцати до двадцати часов.
   - Это же вне расписания?
   -  Да.  Но  приказание  повторили  дважды:  с  девятнадцати  до  двадцати
непрерывно слушать эфир.
   - Значит, что-то непредвиденное, особо серьезное... - Громек взглянул  на
часы. - В нашем распоряжения еще пятнадцать минут.
   Он замолчал. Молчала и Марта.
   Машина неторопливо двигалась по улице, пробираясь на окраину.
   Марта сидела неподвижно и, скосив глаза, с тревогой глядела  на  Громека.
Как он в последнее время изменился!.. На лбу, раньше таком отладкам и чистом
- пролегла резкая морщина. И румянец исчез с лица; полные губы  -  ссохлись,
потрескались...
   Громек, в свою очередь, наблюдавший за спутницей в  смотровое  зеркальце,
увидел, как она вздохнула и опустила голову.
   - Марта, - тихо позвал он, - Марта, я так давно хотел...
   - Не надо!..
   Громек нахмурился, выпрямился.
   - Я боюсь, Иржи! - Марта заговорила взволнованно, торопливо. - Я ночи  не
сплю - кажется, будто за вами пришли,  схватили,  бьют  вас...  О-о!  -  Она
застонала, откинулась на спинку сиденья, закрыла руками плаза.
   Громек молчал, ошеломленный тем, что сейчас услышал. Если б знала  Марта,
кем она является для  него!  Впервые  в  жизни  он  полюбил.  И  знает:  это
навсегда. Полюбил, несмотря на  то,  что  не  имел  сейчас  права  думать  о
личном... Но что он мог поделать с собой, если даже в самые  трудные  минуты
перед ним неотступно стоят глаза Марты  -  большие,  широко  открытые,  чуть
насмешливые и такие синие, что их не  сравнить  ни  с  чем!..  Как  хотелось
поглядеть сейчас в эти глаза, сказать: он восхищен ее огромным мужеством,  и
нет для него никого дороже и  ближе  на  свете,  чем  она,  любимая,  родная
Марта...
   Но Громек не обернулся. Пригнувшись к рулю и как-то весь сжавшись, он  на
большой скорости вел машину, которая  уже  миновала  окраины  города  и  шла
теперь по пригородному шоссе.
   - Девятнадцать часов, - хрипло проговорил Громек.
   Стемнело. Ветер со свистом мчался навстречу автомобилю. Громек  молчал  и
не отрывал глаз от дороги. Марта сидела, прижав левой рукой наушник  к  уху,
правой регулировала ручку настройки. Эфир молчал.
   Но вот она схватила карандаш и поправила на коленях лист бумаги. Карандаш
торопливо забегал по нему, и вскоре обозначилась колонка цифр.
   Прием радиограммы  был  закончен.  Марта  свернула  передатчик  и  быстро
расшифровала сообщение. Это было задание. Громеку предписывалось  немедленно
установить  контакт  с  группой  беглецов  из  фашистских   концентрационных
лагерей,  освобожденных  при  помощи  людей   из   подполья,   связанных   с
партизанами. Беглецы были укрыты в лесу, который находился близ города,  где
действовал  Громек.  Там  они   должны   были   выждать   некоторое   время,
подкрепиться, собраться с силами, затем - переправляться на восток.
   Громек должен был предупредить их, чтобы, уходя, они оставили кого-нибудь
в лесу. Только что из лагерей бежала и направлялась в этот лес другая группа
антифашистов. Ее надо было встретить.
   Дело было срочное, чешскому разведчику сообщили явку.
   ...Рано утром Громек вывел из гаража машину  и  помчался  на  север,  где
неясной зубчатой стеной темнел лес. В маленьком хуторе, километрах в сами от
леса, разведчик остановил автомобиль и стал сигналить. С  тяжелой  суковатой
палкой в руках вышел хозяин хутора - старик лет шестидесяти.
   - Что надо? - спросил о.н.
   Громек объяснил: в радиаторе выминала вода, следует  подлить  свежей,  а.
заодно и подкачать камеру. Пусть хозяин  пришлет  работника;  за  все  будет
заплачено.
   - Ладно, - проворчал старик.
   Он постучал по палисаднику палкой. На крыльцо вышел парень  лет  двадцати
пяти - коренастый, длиннорукий увалень.
   - Эй, Стефан, ведро воды в машину, - распорядился хуторянин.  -  А  потом
подкачаешь колесо!
   Громек протянул хозяину деньги.  Тот  спрятал  их  в  жилетный  карман  и
скрылся в доме.
   Длиннорукий парень принес воду. Иржи вылез из машины, и они вдвоем залили
радиатор. Затем работник взялся за насос.
   - Сегодня хорошая погода, на небе ни тучки, - сказал Громек.
   Работник, словно не расслышав, продолжал действовать насосом.
   - Хорошая, говорю, сегодня погода, на небе ни тучки, - повторил Громек.
   Парень оставил насос, поднял голову, оглядел небо, по которому ветер гнал
низкие клочковатые тучи с лиловыми краями, и ответил:
   - Хорошая погода. А завтра будет еще лучше!
   - Да, - кивнул Иржи, - завтра будет лучше, чем сегодня.
   Парень покраснел от волнения, выпрямился, хотел было что-то  сказать,  но
Громек едва заметно качнул головой.
   - Работай, - вполголоса оказал он. Парень вновь взялся за насос.
   - Езжайте прямо, километра два. Будет ложбина  -  поставьте  там  машину,
ждите. Я подойду. Пойдем болотам. Есть и другая дорога - короче, но  опасно:
уже второй день там вертится какой-то тип...
   Через два часа Иржи Громек был среди обитателей леса,  передал  все,  что
требовалось, и тотчас же ушел.
   Аскер вернулся в свой кабинет, опустился на стул, задумался.  Теперь  все
стало на место. Пришло время вплотную заняться "Бешеным" я его шкодой. Кроме
того, надо было найти возможность как-то помочь беглецам из лагерей. Не  мог
же он спокойно ждать, пока эсэсовцы схватят и перестреляют их! Что  касается
военного, проникшего к беглецам, те Аскер сильно подозревал, что им был чех.
Шевельнулась мысль - это фон Герхард.  Но  Аскер  отогнал  ее:  фон  Герхард
находился в командировке. Впрочем скоро все станет ясно. Он  не  сомневался,
что многое узнает в самые ближайшие дни.
   Прозвучал телефонный звонок. Аскер снял трубку и услышал голос Хаммера.
   - Хэлло! Это вы, Курт?
   - О, с благополучным возвращением, Рудольф.
   - Будь проклята эта собачья жизнь, - понеслось из трубки. - Завтра в ночь
опять вылет.
   - Значит, не увидимся? А так хотелось провести вечер имеете!
   - Сегодня буду спать... Чертовски устал. Нам здорово  досталась.  Я  едва
унес ноги. И сейчас одно  желание  -  спать.  Завтра,  дорогой  Курт!  Утром
приезжайте на стадион. А там увидим, что делать.
   - Хорошо, до завтра! Ждите меня па стадионе.
   Аскер положил трубку. Завтра, по всем признакам, предстоял  боевой  день.
Он оделся, вышел, сел  в  машину.  Скорее  в  гостиницу,  в  постель,  чтобы
отдохнуть и набраться сил.
   Машина шла по городской площади. Часы на башне гулко пробили восемь  раз.
Аскер мысленно выругался, вспомнив, что сейчас у кинотеатра  его  ждет  Анни
Гелывиг.
   "Штеер" свернул и  вскоре  подъехал  к  кино.  Девушка  была  там.  Аскер
окликнул ее, приоткрыл дверку, и Гельвиг вскочила в автомобиль.
   - Куда мы поедем? - спросила она, поздоровавшись.
   Аскер пожал плечами.
   - Не знаю... Давайте покатаемся.
   - И все? - Анни была разочарована.
   ... Иржи Громек, приведя себя в порядок, торопился на свидание с  Мартой.
Он шел по улице в расстегнутом плаще, держа фуражку в руке,  с  наслаждением
подставив  лоб  под  струи  легкого  вечернего  ветерка.   Внезапно   Громек
насторожился, замедлил шаг, затем быстро стал за выступ стены.
   Мимо проехал автомобиль. За рулем сидел обер-штурмфюрер Краузе и рядом  с
ним девушка. Громек тотчас же узнал ее.  Это  была  почтовая  работница.  Он
присвистнул. Так вот, оказывается, почему  Курт  Краузе  завел  в  ресторане
разговор о письмах!..
   Проводив взглядам машину, Громек закурил, чтобы успокоиться, и  торопливо
направился к перекрестку, где должна была ждать Марта. Он увидел ее и понял,
что девушка чем-то взволнована.
   - Скорее! - прошептала она, беря его  под  руку  и  увлекая  в  темневший
неподалеку переулок.
   Марта рассказала. Как и обычно, сегодня она работала в ателье и наблюдала
за гостиницей Громека. И вот туда подкатила машина. Девушка  хорошо  видела,
как из автомобиля выпрыгнули несколько человек, среди них тот самый  мужчина
в берете, который преследовал их тогда на холме.
   - У меня упало сердце, - продолжала шепотом Марта. - Я почувствовала, что
это за вами... И не ошиблась. Окно вашего номера,  до  этого  темное,  вдруг
осветилось. Потом в комнате задернули шторы...
   - Обыск. - Громек криво усмехнулся и рассказал о Краузе и его спутнице. -
Надо уходить!..
   5
   А белый автомобиль (продолжал катиться  по  улицам  города.  Анни  весело
болтала. Вдруг она спохватилась.
   - Забыла! Забыла главное. Курт, вам письмо!
   - Мне? - Аскер притормозил.
   - Вам, вам!.. Поезжайте же, я все расскажу. Оно пришло три дня  назад.  Я
все это время звонила, чтобы сообщить, но вы где-то пропадали... Куда это вы
ездили? Я так злилась... Мы пропустили чудесный фильм.
   - Где письмо? - Аскера бесила беззаботная болтовня девушки.
   - Письма нет. Его взяли...
   Разведчик остановил машину и круто обернулся к спутнице.  Он  был  не  на
шутку встревожен.
   - Как взяли? Кто?
   Анни рассказала. Письмо пришло три дня назад. Она положила  его  в  общий
алфавит, несколько раз звонила Курту, чтобы передать, но не могла застать. А
вчера, перед закрытием почтамта, к ее столику подошел начальник отдела писем
и с ним какой-то человек в  штатском.  Начальник  попросил  ее  выйти  из-за
стола. На ее место сел штатский и стал перебирать письма. Он отобрал  четыре
письма. Три были  чьи-то  посторонние,  а  четвертое  -  Курта.  Она  хорошо
запомнила большой желтый конверт - такой был один. Человек в штатском забрал
все четыре письма, оказав, что знает тех, кому они адресованы, и  непременно
передаст.
   - Значит, он вам не вручил еще письма? - Девушка  была  огорчена.  -  Ну,
ничего, передаст, наверное,  завтра.  -  Видя,  что  офицер  недоволен,  она
улыбнулась и хитро прищурила глаз. - Впрочем, если  вы  очень  попросите,  я
моту сказать, что было в письме!..
   - Вы прочли его?
   - Я ревнива. И подумала, что оно, может быть, от дамы. Но ошиблась, и так
рада!.. Оно  от  мужчины,  Курт.  В  нем  ничего  особенного.  Какой-то  ваш
приятель... погодите, как его звать?.. Кажется, Юлиус... Юлиус... Вспомнила:
Юлиус Олендорф! Это ваш друг?
   - Да! Но что он писал?
   - Могу  вас  порадовать:  этот  Олендорф  завтра  или  послезавтра  будет
здесь!.. Вы служили где-то  вместе,  он  получил  сюда  командировку  и  вот
написал. Я так поняла: Олендорфу нужна квартира, он хочет, чтобы вы  помогли
ему. В конце спрашивает: цел ли автомобиль,  который  он  продал  вам?  Вот,
кажется, и все. Ничего интересного. И  вряд  ли  стоило  так  волноваться  и
переживать.
   Аскер повернул машину и повез Анни Гельвиг домой.
   - Я наказана? - капризно надула губы девушка.
   - Нет. - Аскер старался говорить спокойно. - Просто мне  надо  немедленно
разыскать письмо. Я так ждал его...
   - А сами три дня не приходили на почту!
   Разведчик прикусил язык.
   Глава четырнадцатая
   1
   Оставшись один, Аскер поехал в гостиницу. Сосед его лежал в постели.
   - Спали? - спросил Керимов.
   - Спал. Я просидел в кабинете до вечера и страшно устал.
   Говоря так, обер-лейтенант Офентлицер лгал. Вместе с  Грегором  Остом  он
весь день был в районе леса, где скрывались беглецы  из  лагерей.  Ост,  под
началам которого продолжал работать Орентлицер, приказал ему вновь  быть  на
месте рано утром и сменить агента, оставленного в лесу на ночь.
   - А шока, - продолжал Ост, - отправляйтесь к себе и как следует  пошарьте
в вещах обер-штурмфюрера Краузе.
   - Но я дважды рылся в них - там все чисто!
   - Сделайте это третий раз и весьма тщательно.
   - Что-нибудь новое? - На лице Орентлицера отразилось острое  любопытство.
- Говорите, я же ничего не знаю!
   Ост усмехнулся.
   - Четверть часа назад пришла такая весть, что  у  меня  дух  захватило!..
Нет, нет - это не о Краузе, о другом..
   - О ком же?
   - О другом.. Кажется, мы изловим, наконец, этого чеха!
   - Он и Краузе связаны?
   - О Краузе пока ничего нового. Пока только чутье... Идите, действуйте,  а
я, может быть, позвоню вам позже. Кстати, тора н  мне.  -  Ост  поглядел  на
часы. - Сейчас предстоит весьма серьезное дельце.
   Орентлицер сгорал от любопытства, но так и не  узнал  ничего  нового.  Он
направился в гостиницу и добросовестно исследовал чемодан и постель  соседа.
Лег Орентлицер с приятным сознанием честно исполненного долга.
   2
   Вечером, приехав домой после совещания  в  абвере,  группенфюрер  Вейс  с
облегчением вздохнул. В этот субботний вечер никаких дел не предвиделось,  и
он мог посвятить его любимому  занятию.  Генерал  стянул  тесный  мундир,  с
наслаждением облачился в мягкую фланелевую куртку и прошел во  флигель,  где
вдоль стен длинными рядами тянулись клетки с птицами. Здесь  было  несколько
попугаев, которых Вепс самолично выучил говорить, с десяток  канареек,  пара
сибирских щеглов, какие-то другие птицы и даже соловей. Последний,  несмотря
на все усилия Вейса, петь в  неволе  отказывался.  Группенфюрер  делал  все,
чтобы сломить упрямство птицы, но ничего не добился. Сегодня он  намеревался
применить    новое    средство,    которое    ему    посоветовал    знакомый
профессор-орнитолог.
   Вейс прямикам направился к клетке соловья, но вошла горничная  и  позвала
генерала к телефону.
   Звонили из абвера. Несколько минут Иоганн Вейс слушал,  затем  потребовал
машину и уехал.
   Вскоре он уже входил  в  свой  служебный  кабинет.  Дежурный  подал  лист
бумаги. Это была расшифрованная телеграмма. Внизу  стояла  подпись:  адмирал
Канарис.
   Руководитель германской контрразведки сообщал, что  службой  безопасности
Праги несколько часов назад  разгромлена  группа  боевиков-чехов.  При  этом
раскрылось, что чехи выкрали гауптштурмфюрера СС Гуго фон Герхарда и заслали
в опекаемый группенфюрером  Вейсом  абвер  двойника  фон  Герхарда.  Адмирал
Канарис выражал надежду, что уж теперь-то группенфюрер  сможет  разыскать  и
обезвредить чешского разведчика, которого так давно и безуспешно ловит.
   Письмо было составлено в самых язвительных выражениях,  и  Вейс  понимал,
что это почти отставка. Сколько-нибудь поправить дело он сможет только в том
случае,  если  сейчас,  сию  же  минуту  схватит   вражеского   агента.   Он
распорядился, чтобы немедленно вызвали Грегора Оста.
   Ост и Орентлицер, только что прибывшие из леса, находились в управлении.
   Грегор Ост выслушал указания генерала, вызвал по телефону  помощников,  в
ожидании их спустился к Орентлицеру. Он хотел было взять с собой и его, но в
свете последних событий у Оста с новой силой возникли подозрения в отношении
Курта Краузе. Поэтому Орентлицер  и  получил  задание  произвести  очередной
обыск в вещах обер-штурмфюрера.
   Кроме того, в кармане Грегора Оста  лежало  перехваченное  письмо  Юлиуса
Олендорфа Курту Краузе. Судя по штемпелю на конверте, Олендорф служил в  той
самой группе войск генерала фон Штумпфа. Значит, он и  мог  решить  сомнения
Фогта в отношении Краузе. Завтра или  послезавтра  Ост  встретит  Олендорфа,
покажет ему Курта Краузе и тогда, наконец, все выяснится.
   Вскоре помощники прибыли. Ост усадил их в машину  и  повез  в  гостиницу.
Там, у ее входа, агентов обнаружила Марта...
   В тот вечер генерала Вейса ждала еще одна неожиданность.  Зазвонил  вновь
берлинский телефон. Переговорив,  генерал  поспешно  набрал  номер  Вальтера
Гасселя.
   - Готовьте свой товар, - сказал он, - поедете его  продавать...  Нет,  не
завтра, а сегодня, сейчас.
   - Что-нибудь случилось? - опросил Гассель.
   - Нет. Впрочем, не знаю. Таков приказ. О транспорте не беспокойтесь.  Все
будет обеспечено.
   3
   Раздевшись, Аскер скользнул под одеяло.  Он  лежал  в  темноте  с  широко
открытыми глазами, плотно сжав губы и  сцепив  на  груди  пальцы.  Кто  взял
адресованное Курту Краузе письмо? И почему взяли? Что это, обычная проверка,
вроде той, которую он устроил фон  Герхарду,  или  же  какие-то  подозрения?
Ничего этого Аскер не знал. В голове тяжело ворочался  клубок  мыслей.  Одна
догадка сменяла другую. Но все  это  были  только  догадки.  Они  ничего  не
прояснили. Быть может, завтра он что-нибудь установит?
   Завтра!.. Аскер шумно вздохнул и прижал руки к  разгоряченному  лбу.  Да,
завтра многое должно произойти...
   Утром Аскер принял голодный душ, побрился.  Вернувшись  из  умывальной  в
номер, он не застал там Орентлицера. Впрочем, поглощенный своими мыслями, он
и не заметил его отсутствия.
   Разведчик опустился в ресторан, позавтракал,  затем  выпел  автомобиль  и
поехал к стадиону.
   Стадион был за городом. Аскер подъехал к нему, когда матч уже начался. Он
поставил машину и торопливо направился к трибунам.
   Разная собралась здесь публика. Часть мест занимали солдаты и раненые  из
соседнего  госпиталя,  какие-то  штатские.   На   правом   крыле   особняком
разместилась большая группа офицеров.
   Ряд за рядом осматривал Аскер трибуны, пока не увидел "Бешеного".  С  ним
был и Хаммер. Они напряженно следили за игрой. "Бешеный" выглядел теперь  не
холодным, замкнутым человеком, как в тот вечер, когда Аскер  впервые  увидел
его, - но обычным футбольным зрителем. Он громко  аплодировал,  когда  брала
верх команда, за которую "болел", ерзал на месте и жмурился  при  удачах  ее
противника.
   Аскер перевел взгляд на поле. Класс игры армейской команды был невысок  -
он в  этом  убедился  еще  на  тренировке.  Сейчас  стало  ясно,  что  очень
посредственен и противник. Команды играли плохо и  грубо.  Футболисты  кучей
кидались за мячом, оставляя  ворота  без  достаточной  защиты,  мешали  друг
другу, горячились.
   Армейские футболисты были одеты в светлые футболки,  их  противники  -  в
темносиние.  Команда,  в  которой  скоро  предстояло  действовать  Керимову,
проигрывала уже 1:0. Душой ее был лейтенант Зейферт. Он  из  кожи  вон  лез,
чтобы сравнять счет. Вот он получил мяч, обработал его  и  пошел  к  воротам
противника. Наперерез устремились защитники. Один из них нагнал  Зейферта  и
сильно ударил по ноге. Зейферт вскрикнул и упал, его унесли с поля на руках.
   Вскоре истекло время первой половины матча.
   Аскер обернулся к трибунам, отыскивая "Бешеного". Тот был мрачен и громко
выражал свое негодование по поводу действий судьи, который, как  он  считал,
был во всем виноват. Хаммер пытался его успокоить, но  тщетно.  Гассель  был
убежден, что для армейцев все кончено. Их капитан  выбыл  из  игры.  Его  не
заменишь: есть запасные, но это далеко не то,  что  нужно.  А  раз  так,  то
проигран и матч. Ничто уже не могло спасти команду от поражения.
   4
   Началась вторая половина матча. В нее военная команда  вступила  с  новым
полузащитником.
   Выйдя на поле, Керимов  увидел,  что  произошли  изменения  и  в  команде
противника. Появился футболист, которого  не