я вам, найдется, чем заняться. Ну так как?
     - Ну  и  достанется  вам  и  вашей  банде,  как  только  мы причалим, -
отозвался  Гарви,  бормоча  какие-то угрозы о "пиратстве". А Троп в ответ на
это лишь криво усмехнулся.
     - Только  не  надо  болтать.  Я  б  этого не делал. На борту "Мы здесь"
много  болтать не положено. Будьте внимательны и делайте все, что скажет вам
Дэн,  и  тому  подобное.  Я  кладу  вам - хоть вы этого не стоите - десять с
половиной  в  месяц; значит, тридцать долларов в конце плавания. От работы у
вас  немного  в  голове  прояснится, а потом вы расскажете нам и о папе, и о
маме, и о своих деньгах.
     - Она  на  пароходе, - сказал Гарви, и его глаза наполнились слезами. -
Немедленно отвезите меня в Нью-Йорк!
     - Несчастная  женщина,  несчастная  женщина! Но когда вы вернетесь, она
все  это  забудет.  Нас  на  борту  восемь  человек,  и  если б нам пришлось
вернуться  - значит, пройти больше тысячи миль, - мы бы потеряли весь сезон.
Команда будет против, даже если бы я и согласился.
     - Но отец возместит вам убытки!
     - Может  быть.  Даже  не  сомневаюсь  в  этом, - ответил Троп, - но наш
летний  улов  прокормит  восемь  человек. Да и вам работа на судне пойдет на
пользу.  Так  что  идите-ка  и  помогите  Дэну.  Значит,  десять с половиной
долларов в месяц и, конечно, доля от улова наравне с остальными.
     - Это значит, я должен мыть за всеми посуду и убирать?
     - И не только. Да не повышайте голос, юноша.
     - Не  хочу!  Мой  отец  заплатит вам в десять раз больше, чем стоит эта
грязная  посудина,  - Гарви топнул ногой по палубе, - только отвезите меня в
Нью-Йорк... И... и... вы у меня и так взяли сто тридцать монет.
     - Что-о? - Железное лицо Тропа потемнело.
     - А  то,  что  вам  отлично известно. И вы еще хотите, чтобы я до самой
осени  гнул на вас спину? - Гарви был очень горд своим красноречием. - Нет -
вот мое слово! Слышите?
     Троп  некоторое  время  с  пристальным  вниманием  рассматривал  кончик
грот-мачты, а Гарви в ярости вертелся вокруг него.
     - Цыц,  -  произнес  он  наконец. - Я соображаю, что беру на себя. Надо
принять решение.
     Дэн подкрался к Гарви и тронул его за локоть.
     - Не  надоедай  больше  отцу,  - тихо попросил он. - Ты уже два или три
раза обозвал его вором, а он такого никому не простит.
     - Отстань! - Взвизгнул Гарви, не обращая внимания на совет.
     Троп все размышлял.
     - Не  по-соседски  получается,  - сказал он наконец, переводя взгляд на
Гарви.  -  Я  вас не виню нисколечко, юноша. И вы не будете на меня в обиде,
когда  из  вас  выйдет злость. Поймите, что я вам сказал. Десять с половиной
долларов  второму  юнге  на  шхуне  и часть улова - за науку и за укрепление
здоровья. Да или нет?
     - Нет!  -  ответил  Гарви.  -  Отправьте  меня в Нью-Йорк, или я сделаю
так...
     Он  не  совсем  хорошо  помнит,  как он растянулся на палубе и почему у
него из носа шла кровь. Троп спокойно смотрел на него сверху вниз.
     - Дэн,  - обратился он к сыну, - сначала я плохо подумал об этом юноше,
потому  что сделал поспешные выводы. Никогда не делай поспешные выводы, Дэн,
иначе  ошибешься.  Сейчас  мне его жаль. У него голова явно не в порядке. Не
его  вина,  что  он  обзывал  меня  и  всякую  другую чушь нес и что за борт
прыгнул,  в  чем  я  почти  уверен.  Будь с ним помягче, Дэн, иначе получишь
больше, чем он. Эти кровопускания прочищают мозги.
     Троп  с  важным  видом  спустился  в  каюту, где находилась его койка и
койки  других членов экипажа. А Дэн остался утешать незадачливого наследника
тридцати миллионов.


                                  Глава II

     - Я  предупреждал  тебя,  -  сказал  Дэн.  На потемневшую, промасленную
обшивку  палубы  дождем  падали  тяжелые  брызги.  -  Отец  ничего не делает
сгоряча, и ты получил по заслугам. Тьфу, да не расстраивайся ты так...
     Плечи Гарви сотрясались от рыданий.
     - Я  тебя  понимаю.  Меня  отец тоже однажды так уложил. Это случилось,
когда  я  в первый раз вышел на промысел. Сейчас тебе больно и грустно, я-то
знаю.
     - Правда,  -  простонал  Гарви.  - Он или спятил, или напился, а я... я
ничего не могу поделать.
     - Не  говори  так  об  отце,  -  прошептал  Дэн.  -  Он  в рот не берет
спиртного  и...  ну,  в  общем,  он  сказал, что спятил ты. С какой стати ты
обозвал его вором? Он мой отец.
     Гарви сел, утер нос и рассказал о пропавшей пачке денег.
     - Я  не  сумасшедший, - закончил он свой рассказ. - Только... Твой отец
в  жизни  не видел долларовой бумажки больше пяти долларов, а мой папа может
раз в неделю покупать по такой шхуне, как ваша, и не поморщится.
     - А  знаешь,  сколько  стоит "Мы здесь"? У твоего папаши, наверно, куча
денег. Где он их взял?
     - В шахтах, где добывают золото, и в других местах на Западе.
     - Я  об  этом  читал.  Значит, на Западе? У него тоже есть пистоль и он
ездит  верхом,  как в цирке? Это называется Дикий Запад, и я слышал, будто у
них шпоры и уздечка из сплошного серебра.
     - Вот  дурак!  -  невольно  рассмеялся  Гарви.  -  Моему отцу лошади не
нужны. Он ездит в вагоне.
     - В чем?
     - В вагоне. Собственном, конечно. Ты хоть раз видел салон-вагон?
     - Да,  у  Слэтина  Бимена,  -  сказал  он  осторожно.  -  Я видел его в
Бостоне,  когда  три  негра начищали его до блеска. - Но Слэтин Бимен, он же
владелец  почти всех железных дорог в Лонг-Айленде. Говорят, он скупил почти
половину  Нью-Гэмпшира  и  огородил  его  и напустил туда львов, и тигров, и
медведей,  и  буйволов,  и  крокодилов,  и всякого другого зверья. Но Слэтин
Бимен - миллионер. Его вагон я видел. Ну?
     - Ну,   а   моего   папу  называют  мультимиллионером,  и  у  него  два
собственных  вагона.  Один назвали, как меня - "Гарви", а другой, как маму -
"Констанс".
     - Постой,  -  сказал  Дэн.  -  Отец  не разрешает мне давать клятвы, но
тебе, наверно, можно. Поклянись: "Умереть мне на месте, если я вру".
     - Конечно, - сказал Гарви.
     - Так не пойдет. Скажи: "Умереть мне на месте, если я вру".
     - Умереть  мне  на  месте,  -  сказал  Гарви, - если хоть одно слово из
того, что я сказал, - неправда.
     - И  сто  тридцать  четыре доллара тоже? - спросил Дэн. - Я слышал, что
ты говорил отцу.
     Гарви  густо  покраснел.  Дэн  был  по-своему толковым парнем, и за эти
десять  минут  он  убедился, что Гарви ему не лгал, почти не лгал. К тому же
он  произнес самую страшную для мальчика клятву, и вот сидит перед ним живой
и невредимый с покрасневшим носом и рассказывает о всяких чудесах.
     - Ух  ты! - воскликнул изумленный Дэн, когда Гарви закончил перечислять
всякие  штучки,  которыми  набит  вагон,  названный  в  его  честь.  На  его
скуластом  лице  расплылась  озорная,  восторженная  улыбка.  - Я верю тебе,
Гарви. А отец на сей раз ошибся.
     - Это  уж  точно,  -  заметил  Гарви,  подумывая  о  том,  как  бы  ему
отомстить.
     - Ну  и  взбесится  же  он! Страсть как не любит ошибаться. - Он лег на
спину и хлопнул себя по бедрам. - Только смотри, Гарви, не выдай меня.
     - Я не хочу, чтобы меня снова поколотили, но я с ним рассчитаюсь.
     - Еще  никому  не  удавалось рассчитаться с отцом. А тебе он еще задаст
трепку.  Чем  больше  он  ошибся,  тем хуже для тебя. Но эти золотые шахты и
пистоли...
     - Я  ничего  не  говорил о пистолетах, - прервал его Гарви: ведь он дал
клятву.
     - Верно,  не  говорил. Значит, два собственных вагона, один назван, как
ты,  а  другой  - как она; двести долларов в месяц на расходы - и ты получил
по  носу  за  то,  что  не  хочешь работать за десять с половиной долларов в
месяц! Ну и улов у нас нынче! - И он залился беззвучным смехом.
     - Значит,  я  прав? - спросил Гарви, так как ему показалось, что Дэн на
его стороне.
     - Ты  неправ.  Ты  совсем по-настоящему неправ! Ты лучше держись ко мне
поближе  и  не отставай, не то снова получишь, да и мне перепадет за то, что
я  - за тебя. Отец всегда выдает мне двойную порцию, потому что я его сын, и
он  терпеть  не может поблажек. Ты, наверно, страсть как злишься на него. На
меня  тоже,  бывало, находило такое. Но отец - самый справедливый человек на
свете. Все рыбаки это знают.
     - И  это,  по-твоему, справедливо? Да? - указал Гарви на свой распухший
нос.
     - Это  ерунда.  Из  тебя  выйдет  сухопутная  кровь.  Это  для твоей же
пользы.  Только  послушай, я не хочу иметь дела с человеком, который считает
меня,  или отца, или кого другого на борту "Мы здесь" вором. Мы не из таких,
кто  бьет  баклуши  на  пристани,  ничего с ними общего. Мы - рыбаки и ходим
вместе  в море больше шести лет. Крепко-накрепко запомни это! Я говорил, что
отец  не разрешает мне божиться. Он говорит, что это богохульство, и лупцует
меня.  Но  если бы я мог поклясться, как ты про своего папашу, я бы поклялся
насчет  твоих  пропавших  долларов. Не знаю, что у тебя было в карманах, я в
них  не  рылся, когда сушил твою одежду. Но, поверь, ни я, ни мой отец - а с
тех  пор  как  тебя  вытащили,  только  мы  с  ним  и  толковали  с  тобой -
ничегошеньки  не  знаем  о твоих деньгах. Вот и все, что я хотел сказать. Ну
как?
     Кровопускание   определенно   прочистило  Гарви  мозги.  А  может,  это
пустынное  море  так  подействовало  на  него. Во всяком случае, он смущенно
сказал:
     - Ну  ладно. Похоже, что я оказался не слишком благодарным за спасение,
Дэн.
     - Ты  был  расстроен и вел себя глупо, - ответил Дэн. - Но, кроме нас с
отцом, никто этого не видел. Кок не в счет.
     - Как  это  я  не  подумал,  что деньги могли потеряться, - пробормотал
Гарви  как  бы  про  себя,  - а стал называть всех подряд ворами... Где твой
отец?
     - В рубке. Что тебе теперь от него надо?
     - Увидишь,  -  сказал  Гарви,  встал  и  пошел, пошатываясь, к ступеням
рубки, окрашенной изнутри в желто-шоколадный цвет.
     Недалеко  от  штурвала,  над  которым  висели судовые часы, сидел Троп,
держа  в  руках  блокнот  и  огромный  черный  карандаш, который он время от
времени усердно слюнявил.
     - Я  не  совсем  хорошо себя вел, - сказал Гарви, удивляясь собственной
робости.
     - Что еще стряслось? - спросил шкипер. - Стакнулся с Дэном?
     - Нет, я насчет вас.
     - Ну, слушаю.
     - Так  вот,  я...  я хочу взять свои слова обратно, - быстро проговорил
Гарви. - Тех, кто спасает тебя от смерти... - Он проглотил слюну.
     - А? Если так пойдет дальше, из вас получится человек.
     - ...нельзя обзывать по-всякому, - закончил Гарви.
     - Правильно говорите, правильно. - Троп сдержанно улыбнулся.
     - Вот я и пришел извиниться.
     Троп  медленно  и  тяжело  поднялся  с  рундука,  на  котором  сидел, и
протянул ему ладонь в одиннадцать дюймов шириной.
     - Я  полагал,  что  вам  это  очень  пойдет  на  пользу, и вижу, что не
ошибся.  -  С палубы донесся приглушенный смешок. - Я очень редко ошибаюсь в
людях.  -  Огромная ладонь поглотила руку Гарви почти до локтя. - Мы малость
поработаем  над вами, прежде чем расстанемся, юноша. И я не держу против вас
зла  - что было, то прошло. Не ваша в том вина. Ну, а сейчас - за дело, и не
обижайся.
     - Отец тебя признал, - сказал Дэн, когда Гарви выбрался на палубу.
     - Как это так? - удивился Гарви, щеки которого горели от возбуждения.
     - Ну,  значит,  он  тебя  оправдал.  Но раз отец говорит, что не держит
зла,  значит, он попался. Страсть как не любит ошибаться. Хо, хо! Стоит отцу
принять  решение,  и  он  скорее  спустит флаг перед британцами, чем изменит
решение.  Я  рад,  что все уладилось. Отец прав, когда говорит, что не может
отвезти  тебя.  Ведь мы одной рыбой и живем. Через полчаса весь экипаж будет
мчаться сюда, как акулы к дохлому киту.
     - Почему? - спросил Гарви.
     - Чтобы  поесть,  конечно.  Разве  твой  желудок  не  говорит, что пора
ужинать? Тебе еще многому надо поучиться.
     - Это  уж  точно,  -  печально  произнес  Гарви,  глядя на переплетение
снастей над головой.
     - Шхуна  у  нас первый сорт, - с энтузиазмом отозвался Дэн, неправильно
истолковав  его  взгляд.  - Посмотришь, как она понесется с поднятым гротом,
когда  наполнится  трюм. Правда, сначала нам придется изрядно потрудиться. -
И он указал на люк, черневший между двумя мачтами.
     - А это для чего? Там же пусто, - отозвался Гарви.
     - Нам  с  тобой  да  еще  кое-кому надо его наполнить, - ответил Дэн. -
Туда сваливается рыба.
     - Живая? - удивился Гарви.
     - Ну,  не  совсем.  Она  к тому времени будет уже довольно мертвая, без
внутренностей и соленая. У нас сто бочек соли, а мы еще и дна не покрыли.
     - А где же рыба?
     - Пока  в  воде,  а  лучше  бы  в  лодке на дне, - ответил Дэн рыбацкой
поговоркой.  - Вместе с тобой вчера вечером выловили штук сорок. - Он указал
на  деревянный  ларь  на корме. - Когда рыбу разделают, нам с тобой придется
его  продраить.  Сегодня  лари,  наверно,  будут  полные!  Бывало, что шхуна
оседала  от  рыбы  на полфута! Мы с ног валились - так много ее привозили. А
вот  и  они  возвращаются. - Дэн поглядел поверх невысокого фальшборта туда,
где по сверкающей глади океана к шхуне подгребали полдюжины лодок.
     - Я  ни  разу не был так близок от волн, - сказал Гарви. - Океан отсюда
красивый.
     Заходящее  солнце  окрашивало  воду  в  пурпурные  и  розоватые тона, и
только  на  гребнях  невысоких  и  длинных  валов играли золотистые блики, а
впадины  между  ними отдавали цветом сине-зеленой макрели. Шхуны, сколько их
было,   казалось,  подтягивали  к  себе  свои  лодки  невидимыми  нитями,  а
крошечные темные фигурки в лодчонках двигались будто заводные.
     - Кажется,  им  повезло,  -  сказал  Дэн,  глядя  на  них  прищуренными
глазами.  -  У  Мануэля  рыбы  столько,  что  он  осел, как кувшинка в воде,
правда?
     - А  где  Мануэль?  Понять  не  могу,  как  ты  различаешь  их с такого
расстояния.
     - Последняя  лодка  в  южном  направлении.  Это он тебя спас вчера... -
ответил  Дэн,  указывая на лодку, - Мануэль гребет по-португальски. Его ни с
кем  не  спутаешь.  Восточнее  его  -  этот  парень гребет куда лучше - идет
пенсильванец.  А  еще  восточнее  -  видишь,  как  красиво они вытянулись, -
гребет  Длинный  Джек с мощными плечами. Он из Южного Бостона и, как все его
жители,  хороший  гребец.  А  подальше  к  северу  идет  Том  Плэтт.  Сейчас
услышишь,  как  он  напевает.  Он  служил  в военно-морском флоте на фрегате
"Огайо".  Говорит,  что этот корабль первым у нас на флоте обогнул мыс Горн.
Он  только  и  знает, что рассказывать о службе - когда не поет, правда, - и
ему сегодня улов привалил. Вот, слышишь?
     С  лодки,  что  была  севернее,  через  водный простор до них донеслась
песня,  в  которой  говорилось о чьих-то холодных руках и ногах. А потом шли
такие слова:

                Достань карту, печальную карту,
                Посмотри, где сходятся эти горы!
                Их вершины затянуты тучами,
                А подножье окутано туманом.

     - У  него  полно  рыбы!  -  радостно  воскликнул  Дэн.  -  Раз  он поет
"капитан", значит, его лодка полна.
     А громкий голос продолжал:

                Я обращаюсь к тебе, капитан,
                Я умоляю тебя,
                Чтоб меня не схоронили
                Ни в церкви, ни в сером монастыре.

     - Ох  уж  этот  Том Плэтт! Завтра он тебе порасскажет о старом "Огайо".
Видишь  синюю  лодку  позади  него?  Это  мой  дядя,  родной брат отца. Дядя
Солтерс  ужасно невезучий. Посмотри, как осторожно он гребет. Готов заложить
все,  что  заработаю, и свою долю в придачу, что его одного сегодня обложило
сыпью. И, наверно, здорово.
     - Сыпью? От чего? - спросил с интересом Гарви.
     - Скорее  всего,  от клубники. А еще бывает от оладьев или от лимонов и
огурцов.  Его  обложило  с  ног до головы. До того ему не везет, прямо жуть!
Ну,  а сейчас за дело: будем их поднимать. Это верно, что ты никогда в жизни
ни к чему рук не прикладывал? Тебе, должно быть, страшно, да?
     - Я  все  равно попробую работать, - решительно ответил Гарви. - Только
все это для меня новое.
     - Тогда возьми-ка вон ту снасть. Да позади тебя!
     Гарви  схватил веревку с длинным металлическим крюком на конце, которая
свисала  с  грот-мачты,  а  Дэн  потянул за другую, висевшую на том, что Дэн
называл  "подъемником".  Тем  временем  к  шхуне подошла доверху нагруженная
лодка  Мануэля.  Португалец  улыбнулся  своей  яркой  улыбкой, которую Гарви
хорошо  узнал позднее, и короткими вилами стал перебрасывать рыбу в стоявший
на палубе ларь.
     - Подай  ему крюк, - сказал Дэн, и Гарви сунул крюк Мануэлю в руки. Тот
продел  его  в  веревочную  петлю  на  носу  лодки,  подхватил веревку Дэна,
закрепил ее на корме и вскарабкался на шхуну.
     - Тяни!  -  закричал  Дэн,  и  Гарви  потянул,  удивившись,  как  легко
поднимается лодка.
     - Держи! Это тебе не птичка в гнезде, - рассмеялся Дэн.
     Гарви  крепко уцепился за веревку, потому что лодка висела у него прямо
над головой.
     - Опускай! - скомандовал Дэн.
     Гарви  стал опускать лодку, а Дэн одной рукой отвел ее в сторону, и она
мягко  села  позади  грот-мачты.  - Порожняя, она легче легкого. Это хорошо,
когда она на шхуне. А вот в открытом море с ней не так легко сладить.
     - Ага!  - произнес Мануэль, протягивая коричневую руку. - Ты уже совсем
хорошо?  Вчера  в  это  время  на  тебя  охотилась  рыба. А сегодня за рыбой
охотишься ты. А? Что?
     - Я...  я  вам  очень  благодарен,  - запинаясь, сказал Гарви. Его рука
невольно  потянулась  к  карману,  но  он вовремя вспомнил, что денег у него
нет.  Позднее,  когда он узнал Мануэля получше, от одной мысли, какую ошибку
он мог совершить, он густо краснел, лежа на своей койке.
     - Ты  меня  не  надо  благодарить!  -  ответил  Мануэль.  - Не мог же я
допустить,  чтобы  тебя  носило  по  всему  морю.  А теперь ты рабак. А что?
О-хо-хо!  -  Он  стал сгибаться вперед и назад, чтобы размяться. - Я сегодня
лодку  не  мыл.  Слишком был занят. Рыба так и шла... Дэнни, сынок, помой за
меня.
     Гарви  тут  же  шагнул  вперед:  он  хоть чем-то может помочь человеку,
спасшему ему жизнь.
     Дэн  бросил  ему  швабру,  и  он  стал  неловко, но старательно смывать
грязь.
     - Вынь  упоры  для ног. Они ходят в этих прорезях, - подсказал ему Дэн.
-  Протри их и поставь на место. Они никогда не должны заедать. Когда-нибудь
сам узнаешь почему. А вот и Длинный Джек.
     Из приставшей к шхуне лодки в ларь полетел поток сверкающей рыбы.
     - Мануэль,  берись  за  снасть.  Я поставлю столы. Гарви, почисть лодку
Мануэля. В нее пойдет лодка Длинного Джека.
     Гарви поднял голову и увидел над собой днище лодки Джека.
     - Прямо  как  в  индейской  игрушке,  правда?  - сказал Дэн, когда одна
лодка вошла в другую.
     - Как  рука  в  перчатку,  -  заметил  ирландец  Длинный Джек, сгибаясь
вперед и назад, как до него это делал Мануэль.
     Из  рубки  послышалось  ворчанье  Диско,  и  он  стал  звучно слюнявить
карандаш.
     - Сто  сорок  пять  с  половиной.  Не  везет  тебе, Дискобол! - крикнул
Длинный  Джек. - Я из кожи вон лезу, чтобы набить твои карманы. Так и пиши -
улов никудышный, португалец обошел меня.
     В борт ткнулась еще одна лодка, и снова в ларь полетела рыба.
     - Двести  три! А ну-ка посмотрим на пассажира! - Это сказал рыбак роста
еще   большего,   нежели  ирландец.  Розовый  шрам,  пересекавший  его  лицо
наискосок  от  левого  глаза  до  правого  уголка рта, придавал ему странное
выражение.
     Не  зная,  что  еще  делать,  Гарви швабрил каждую новую лодку, вынимал
упоры для ног и клал их на дно лодки.
     - Что  ж, неплохо, - сказал человек со шрамом, которого звали Том Плэтт
и  который  следил  за  работой  Гарви.  - Все можно делать двумя способами:
по-рыбацки или...
     - ...как  мы  это  делали на старом "Огайо", - подхватил Дэн и двинулся
на  рыбаков,  таща  з