и  мечтать),  кусок
семги, выловленной в водах Двины, свежее сало  с  овощами,  икру,  имбирь,
хрен и столь необычное на вкус  брусничное  варенье.  Все  это  запивалось
чаем, который течет здесь в таком изобилии, что его хватило  бы  на  целую
прибалтийскую реку. Словом, прекрасный обед, который привел Брокса и  Поха
на весь день в благодушное настроение.
   Что касается другого пассажира,  то  обед,  казалось,  не  изменил  его
угрюмого нрава. Он велел подать себе отдельно в  темном  углу  харчевни  и
лишь чуть-чуть приподнял капюшон,  так  что  можно  было  заметить  клочок
седеющей бороды. Напрасно банковский артельщик и  кондуктор  пытались  его
разглядеть. Поел он поспешно, ничем не запивая,  и  задолго  до  остальных
вернулся на свое место в карете.
   Поведение  незнакомца   возбуждало   любопытство   его   спутников,   в
особенности Поха, весьма раздосадованного тем, что ему не  удалось  выжать
из этого молчальника ни одного слова.
   - Мы так и не узнаем, кто этот человек?.. - спросил Пох.
   - Я тебе скажу, кто он, - ответил Брокс.
   - Ты его знаешь?
   - Да! Это пассажир, заплативший за проезд, с меня и этого достаточно.
   Еще не было двух,  когда  тронулись  снова  в  путь,  и  карета  быстро
покатила по дороге.
   - Эй, вы, голубчики! Вперед, ласточки! - ласково  прикрикнул  ямщик,  и
под щелканье его кнута лошади помчались во всю прыть.
   Должно быть, запас новостей  Поха  истощился,  так  как  беседа  его  с
кондуктором становилась все более вялой. Да и отяжелел  он,  видно,  после
плотного обеда. Голова его была затуманена парами водки, и он вскоре начал
клевать носом, как говорят о человеке, одолеваемом сном, когда голова  его
болтается из стороны в  сторону.  Не  прошло  и  четверти  часа,  как  Пох
погрузился в глубокий сон. Должно быть, в грезах ему являлся  милый  образ
Зинаиды Паренцовой.
   Между тем погода ухудшалась. Тучи опускались все ниже к земле. Карета к
этому времени въехала на болотистую равнину,  весьма  мало  пригодную  для
прокладки  проезжей  дороги.  По  зыбкой  земле  струились  многочисленные
ручейки; которыми изборождена северная часть Лифляндии.  В  топких  местах
пришлось устлать дорогу кое-как обтесанными бревнами. Проезд в  карете  по
едва пригодной даже для пешехода дороге был очень труден. Многие  из  этих
плохо уложенных бревен, лишь одним концом упиравшихся в землю, шатались  и
раскачивались под колесами кареты, скрипевшей, как старое железо.
   В таких условиях ямщик и не думал подгонять тройку. Из предосторожности
он ехал медленно, то и дело подбадривая лошадей,  которые  спотыкались  на
каждом шагу. Так (вделали несколько перегонов, удачно  избежав  каких-либо
поломок. Но лошади приходили на станции измученными, и  требовать  от  них
быстрой езды было невозможно.
   В пять часов вечера небо заволокло тучами, и стало  темнеть.  Чтобы  не
сбиться с дороги, еле видной среди болот, ямщик  должен  был  напрячь  все
свое внимание. Лошади, не чувствуя твердой почвы под копытами,  фыркали  и
шарахались во все стороны.
   - Шагом, шагом, ничего  не  поделаешь!..  -  повторял  Брокс.  -  Лучше
прибыть в Пернов на час позже, чем застрять в пути...
   - На час позже!.. - воскликнул разбуженный постоянными толчками Пох.
   - Так-то лучше будет! - ответил ямщик, принужденный то и дело слезать с
облучка, чтобы вести лошадей под уздцы.
   Незнакомый пассажир зашевелился, поднял голову и начал  вглядываться  в
темноту через стекло в дверцах кареты. Но мрак так сгустился,  что  ничего
не было видно. Фонари кареты отбрасывали снопы  лучей,  но  они  едва-едва
пробивались сквозь эту тьму.
   - Где мы?.. - спросил Пох.
   - В двадцати верстах от Пернова, -  отвечал  Брокс.  -  Как  доедем  до
станции, думаю, придется остаться там до утра...
   - Черт побери непогоду, из-за нее мы запоздаем на двенадцать  часов!  -
воскликнул банковский артельщик.
   Они продолжали продвигаться вперед. Иногда яростный порыв ветра  толкал
карету и, бросая ее на упряжку, грозил опрокинуть. Лошади  поднимались  на
дыбы, припадали. Положение становилось все трудней и трудней. Пох и  Брокс
поговаривали уже, не отправиться ли им в Пернов пешком. Вероятно, это было
бы разумнее всего и предотвратило бы несчастный случай.
   Спутник же  их,  видимо,  вовсе  не  собирался  покидать  карету.  Даже
флегматичный   англичанин   не   проявил   бы   большего   безразличия   к
происходящему. Не для того же, чтобы идти пешком, заплатил он за  место  в
почтовой карете, и почтовая карета  обязана  была  довезти  его  до  места
назначения.
   В половине седьмого вечера, в самый  разгар  урагана,  карету  внезапно
тряхнуло от страшного толчка. Переднее колесо  застряло  в  колее,  лошади
рванулись под ударом кнута, и колесо треснуло.
   Карета резко накренилась и, потеряв опору, опрокинулась на левый бок.
   Раздались крики. Пох повредил ногу, но помнил лишь о своей  драгоценной
сумке, прикрепленной цепочкой к поясу. Сумка была при  нем,  и,  с  трудом
вылезая из кареты, он еще крепче зажал ее под мышкой.
   Брокс и незнакомый пассажир отделались незначительными ушибами,  ямщик,
едва выбравшись из-под кареты, бросился к лошадям.
   Местность была пустынной - кругом широкая равнина и слева лес.
   - Что нам делать?.. - воскликнул Пох.
   - Карета не может ехать дальше, - ответил Брокс.
   Незнакомец не произнес ни слова.
   - Можешь ты дойти пешком до  Пернова?..  -  спросил  Брокс  банковского
артельщика.
   - Пройти пятнадцать верст... с вывихнутой ногой!.. - воскликнул Пох.
   - Ну, а... верхом?..
   - Верхом?.. Не проеду и двух шагов, свалюсь с лошади!
   Оставалось лишь найти приют в какой-нибудь ближайшей корчме и  провести
там ночь. Пока Пох и незнакомый пассажир будут отдыхать, Брокс  с  ямщиком
выпрягут лошадей и верхом поспешат добраться до Пернова,  а  на  следующий
день привезут мастера для починки кареты.
   Если бы банковский артельщик не имел при себе такой крупной суммы,  то,
вероятно, он нашел бы этот совет превосходным... Но с пятнадцатью тысячами
рублей в сумке...
   Да и есть ли в этой пустынной местности поблизости  ферма,  корчма  или
трактир, где путешественники могли бы  найти  пристанище  до  утра?..  Вот
вопрос, который прежде всего задал Пох.
   - Да... вон там... по всей вероятности! - ответил незнакомый пассажир.
   Он указал рукой на слабый огонек, мерцавший в двухстах шагах  влево  на
опушке смутно видневшегося во мраке леса. Но был ли  это  свет  от  фонаря
корчмы или от костра дровосека?..
   На этот вопрос ямщик ответил:
   - Это трактир Крофа.
   - Трактир Крофа?.. - переспросил Пох.
   - Да... трактир "Сломанный крест".
   - Ну что ж, - сказал Брокс, обращаясь к  своим  спутникам,  -  если  вы
согласны переночевать в этой корчме, то завтра, ранним утром,  мы  приедем
за вами.
   Предложение, видимо, пришлось незнакомцу по вкусу. В сущности  это  был
лучший выход в их положении. Погода все ухудшалась, дождь  вот-вот  польет
как из ведра. Ямщику и кондуктору придется туго, прежде чем они  доберутся
верхом до Пернова.
   - Ладно, - сказал Пох, которому поврежденная  нога  причиняла  боль.  -
Хорошенько  высплюсь  ночью,  а  к  утру  буду  готов   продолжать   путь.
Рассчитываю на тебя, Брокс...
   - Я вернусь вовремя! - ответил кондуктор.
   Ямщик выпряг лошадей. Опрокинутую набок  карету  пришлось  бросить  без
присмотра, но вряд ли в такую ночь какая-нибудь карета или повозка проедет
по этой дороге.
   Простившись с приятелем,  Пох,  волоча  ногу,  заковылял  к  лесу,  где
светился огонек, указывающий на близость корчмы.
   Видя, что  банковский  артельщик  передвигается  с  трудом,  незнакомец
предложил  ему  опереться  на  его  руку.  Пох  с  благодарностью   принял
предложение.  Спутник  оказывался  общительнее,   чем   это   можно   было
предположить по его поведению в карете, по пути из Риги.
   Они благополучно прошли двести шагов, отделявших их от дома  у  большой
дороги.
   Над дверью корчмы висел фонарь с керосиновой лампочкой.  На  углу  дома
возвышался длинный шест, служивший днем для привлечения путников.  Изнутри
через ставни пробивался  свет,  слышались  голоса  и  звон  стаканов.  Над
главным входом красовалась грубо намалеванная вывеска, и при свете  фонаря
можно было прочесть слова: "Трактир "Сломанный крест".



5. ТРАКТИР "СЛОМАННЫЙ КРЕСТ"

   Название трактира "Сломанный  крест"  пояснял  рисунок  цвета  бычачьей
крови, намалеванный на щипце крыши. Этот рисунок  изображал  поломанный  у
основания и опрокинутый наземь шестиконечный  русский  крест  -  вероятнее
всего, воспоминание о каком-то  кощунстве  иконоборцев  -  предание  седой
старины.
   Содержал харчевню некий Кроф, славянин по происхождению  [в  дальнейшем
Жюль Верн говорит, что Кроф  немец,  но  православной  веры],  вдовец  лет
сорока, сорока пяти. Еще отец его владел  этой  корчмой,  расположенной  в
пустынной местности у большой дороги из Риги в  Пернов.  На  две  или  три
версты в окружности не было поблизости ни одного дома, ни одного  поселка.
Корчма стояла совершенно уединенно.
   Посетителями, постояльцами или завсегдатаями были лишь редкие  путники,
вынужденные  задержаться  в   дороге,   дюжина   крестьян,   возделывавших
близлежащие поля, да  несколько  дровосеков  и  угольщиков,  работавших  в
окрестных лесах.
   Как шли у трактирщика дела?.. Неизвестно. Так или иначе, он никогда  не
жаловался, да и вообще не очень-то склонен был говорить о  своих  барышах.
Трактир существовал лет тридцать. Прежний хозяин, отец, - контрабандист  и
браконьер, - нажил, наверное, немало. Теперь хозяином был  сын.  Умники  в
округе уверяли, что в корчме "Сломанный крест" накоплено много  денег.  Но
кому какое до этого дело!
   Малообщительный от природы, Кроф вел весьма  замкнутый  образ  жизни  и
почти не отлучался из трактира, лишь изредка появляясь в Пернове. Когда не
было посетителей, - которых он за неимением  прислуги  обслуживал  сам,  -
Кроф копался в своем огороде.  Это  был  крепкий,  краснолицый,  бородатый
человек, с густыми волосами и дерзким взглядом. Он никогда  ни  о  чем  не
расспрашивал и на вопросы отвечал неохотно.
   Дом, позади которого находился огород, был одноэтажный, дверь  главного
входа - одностворчатая. Войдя, посетитель сразу попадал в большую комнату,
освещенную окном в глубине. Справа и слева помещались две  комнаты  окнами
на дорогу. Спальня самого Крофа находилась  в  пристройке  позади  дома  и
выходила на огород.
   Прочные двери и ставни трактира запирались изнутри крепкими  крюками  и
засовами. Трактирщик закрывал их с наступлением сумерек,  так  как  вокруг
было не безопасно. Тем не менее корчма оставалась открытой до десяти часов
вечера. К приходу наших путешественников там находился десяток захмелевших
от водки и шнапса посетителей.
   Огород площадью в полгектара, окруженный живой  изгородью,  прилегал  к
еловому лесу, подступавшему к самой дороге. В огороде Кроф не  без  выгоды
выращивал овощи, которыми снабжал корчму. Что касается фруктовых деревьев,
то там росли без всякого ухода тощие вишни да яблони, на которых поспевали
хорошие яблоки, и несколько кустов распространенной  в  Лифляндии  малины,
приносившей ароматные, яркого цвета ягоды.
   За столом в этот вечер собралось трое или четверо крестьян  да  столько
же дровосеков из  соседних  деревень.  По  пути  домой,  на  свои  хутора,
расположенные в трех-четырех верстах от  места  работы,  шнапс  -  по  две
копейки  за  шкалик  -  соблазнял  их  завернуть  в  трактир.  Ночевать  в
"Сломанном кресте" ни один из них не оставался. Впрочем, и путешественники
редко останавливались здесь  на  ночь.  Но  ямщики  и  возницы  телег  или
почтовых карет охотно заворачивали в трактир перед последним перегоном  на
пути в Пернов.
   Кроме обычных посетителей, в этот вечер в харчевне находилось  еще  два
человека. Эти  двое  сидели  в  стороне  и  пытливо  вглядывались  в  лица
присутствующих. То был унтер-офицер Эк и один из  его  подчиненных.  После
безуспешной погони за беглецом по берегу Перновы они  не  теряли  связи  с
отрядами, ведшими надзор за деревнями и хуторами северной части области, а
сами продолжали розыски в прилегающей к трактиру местности,  где  согласно
полученным сообщениям скрывалось несколько преступников.
   Эк был весьма недоволен оборотом последнего порученного  ему  дела.  Во
время ледохода на реке Пернове они не нашли даже трупа  беглеца,  которого
собирались захватить живым и доставить майору Вердеру.  Это  было  большим
ударом по самолюбию Эка.
   Сейчас унтер-офицер говорил своему спутнику:
   - Должно быть, этот негодяй утонул...
   - Наверняка утонул, - отвечал полицейский.
   - Вот и врешь, не наверняка, ведь вещественных доказательств-то  нет!..
Впрочем, если бы мы и выудили мертвеца, - не посылать  же  его  обратно  в
Сибирь в таком виде!.. Нет! Надо  было  взять  его  живьем,  наша  неудача
особой чести полиции не делает!
   - Нам больше повезет в другой раз, господин Эк, - отвечал  полицейский,
воспринимавший по-философски всегда возможные в его профессии случайности.
   Унтер-офицер с нескрываемой досадой отрицательно покачал головой.
   Ветер к этому времени разбушевался со  страшной  силой.  Входная  дверь
сотрясалась под его напором, грозя сорваться с петель.  Большая  печь,  то
как бы заглохнув, переставала пылать, то снова  полыхала,  подобно  горну.
Слышно было, как трещат деревья в еловом  лесу.  Ветер  швырял  обломанные
ветки на крышу трактира, угрожая проломить ее.
   - Вот буря и поработала за дровосеков!.. - сказал один из  крестьян.  -
Им останется лишь собирать вязанки...
   - Да и для контрабандистов и разбойников погодка как  нельзя  лучше!  -
заметил полицейский.
   - Да, нельзя лучше... - подтвердил Эк. - Но это не причина, чтобы  дать
им волю!.. Какая-то шайка, видимо, орудует в этой местности... Из Тарварты
сообщают о грабеже, в Каркусе совершено покушение на убийство!.. Право же,
дорога между Ригой и Перновым  больше  не  безопасна...  Преступления  все
чаще, а преступники почти всегда скрываются... Да и чем они рискуют,  если
их схватят?.. Работать на соляных копях в Сибири?..  Не  очень-то  это  их
пугает...  Вот  в  прежние  времена,  когда  им  предстояло  поплясать  на
виселичной веревке, это заставляло задуматься!.. Но виселицы сломаны,  как
крест на трактире почтеннейшего Крофа...
   - Скоро опять будут вешать! - уверенно заявил полицейский.
   - Давно пора, - ответил Эк.
   Как мог полицейский чин  примириться  с  мыслью,  что  смертная  казнь,
остававшаяся  в  силе  для  политических,  была  отменена  для   уголовных
преступников? Это было выше его понимания, да и  понимания  многих  лучших
умов, ничего общего с полицией не имеющих.
   - Пойдем, - сказал Эк, готовясь к уходу. - Меня ждет  начальник  пятого
отряда в Пернове, тут уж не отговоришься непогодой!
   Но прежде чем встать, он постучал по столу.
   Кроф тотчас же подошел к ним.
   - Сколько с меня, Кроф? - спросил  Эк,  вынимая  из  кармана  несколько
мелких монет.
   - Сами знаете, господин унтер-офицер, - отвечал трактирщик. - Одна цена
для всех...
   - Даже для тех завсегдатаев, которые заведомо знают, что ты не спросишь
у них ни паспорта, ни имени?..
   - Я в полиции не служу! - отрезал Кроф.
   - То-то и есть! Если бы все трактирщики состояли в полиции  -  было  бы
намного спокойнее! - возразил унтер-офицер. - Смотри, Кроф, как бы в  один
прекрасный день не прикрыли твою корчму... если ты не перестанешь  пускать
контрабандистов, а может быть, и еще кого почище!..
   - Я подаю водку всем, кто платит, - возразил трактирщик, - а куда потом
гость идет и откуда он явился, знать не знаю.
   - Ладно, Кроф, не прикидывайся глухим,  не  то  береги  уши!..  А  пока
доброй ночи. И до свидания!
   Унтер-офицер Эк встал, заплатил  трактирщику  и  вместе  с  полицейским
направился к двери. Остальные посетители последовали их примеру, - в такую
непогоду никому не хотелось засиживаться в трактире "Сломанный крест".
   В эту минуту дверь распахнулась, и ветер быстро захлопнул ее снова.
   В корчму вошли два путника; один из них  поддерживал  другого,  который
прихрамывал.
   Это были Пох и его попутчик,  задержавшиеся  на  большой  дороге  из-за
поломки кареты.
   Незнакомец по-прежнему кутался в плащ, низко надвинув на  лоб  капюшон,
так что лица не было видно.
   Он первый обратился к трактирщику:
   - Наша карета сломалась в двухстах шагах отсюда...  Ямщик  и  кондуктор
отправились верхом в Пернов; они заедут за нами завтра утром... Найдутся у
вас две комнаты на эту ночь?..
   - Найдутся, - ответил Кроф.
   - Одна из них для меня,  -  добавил  Пох.  -  С  хорошей  кроватью,  по
возможности...
   - Ладно, - ответил Кроф. - Вы, кажется, ранены?..
   - Повредил ногу, - пояснил Пох. - Пустяки, пройдет.
   - Я возьму другую комнату, - сказал незнакомец.
   В то время как он говорил, Эку показалось, что он узнает этот голос.
   "Вот так-так, - подумал он, - побожился бы, что это..."
   Он не был вполне уверен, но  чутье  полицейского  подсказало  ему,  что
нужно убедиться, не ошибся ли он.
   Между  тем  Пох  уселся  за  стол,  положив  рядом  сумку,  по-прежнему
прикрепленную цепочкой к поясу.
   - Комната... это хорошо... - сказал он, обращаясь к Крофу, - но больная
нога не мешает закусить, а я голоден.
   - Я подам вам ужин, - ответил корчмарь.
   - И как можно скорее, - воскликнул Пох.
   Унтер-офицер подошел к нему.
   - Право, я очень рад, господин Пох, что вы отделались  так  легко...  -
сказал он.
   - Ба! Да это господин Эк!.. Добрый день, или, вернее, добрый  вечер!  -
воскликнул банковский артельщик.
   - Добрый вечер, господин Пох!
   - Вы здесь по служебным делам?..
   - Как видите. Вы говорите, пустяковая рана?
   - До завтра и след пройдет!
   Кроф подал на стол хлеб, холодное сало и чайную чашку. Затем, обращаясь
к незнакомцу, спросил:
   - А вам что прикажете?..
   - Я не голоден, - ответил незнакомец. - Проводите меня в мою комнату...
Хочу поскорее лечь. Возможно, я не дождусь возвращения кондуктора и  выйду
из трактира завтра в четыре часа утра...
   - Как угодно, - ответил трактирщик.
   Он проводил путешественника в  спальню,  расположенную  в  конце  дома,
слева от общей комнаты; артельщику он отвел комнату справа.
   Пока незнакомец разговаривал с трактирщиком, капюшон его слегка  съехал
набок" и наблюдавший за ним унтер-офицер увидел часть  Лица.  Полицейскому
этого было достаточно.
   - Ну да, это он, - пробормотал Эк. - Интересно, почему он хочет уйти  в
такую рань, не дожидаясь кареты?
   Право  же,  самые  естественные  вещи  кажутся  всегда  подозрительными
полицейским чинам!
   "Куда это он так торопится?.." -  подумал  Эк,  -  вопрос,  на  который
путешественник, наверное, бы не ответил. Впрочем, незнакомец, казалось,  и
не заметил, что унтер-офицер упорно разглядывал его и, очевидно, узнал. Он
удалился в отведенную ему Крофом комнату.
   Эк снова подошел к Поху, который ужинал с большим аппетитом.
   - Этот пассажир ехал с вами в карете?.. - спросил он.
   - Да... господин Эк, но я не мог выжать из него ни слова.
   - Не знаете ли, куда он едет?..
   - Не знаю. Он сел в карету в Риге и, думаю, направляется в Ревель. Будь
здесь Брокс, он сумел бы вам сказать.
   - О! Да это не важно, - ответил унтер-офицер.
   Кроф слушал этот разговор с безразличным видом трактирщика, которому  и
дела нет до того, кто его гости. Он переходил с места на место, прощаясь с
уходившими крестьянами и дровосеками. Между  тем  унтер-офицер  не  спешил
уходить.  Он  старался  побольше  выудить  от  болтливого  Поха,  который,
впрочем, всегда рад был поговорить.
   - Так вы едете в Пернов?.. - спросил Эк.
   - Нет, в Ревель, господин Эк.
   - По поручению господина Иохаузена?..
   - Да, по его поручению, - ответил Пох, невольным движением придвинув  к
себе сумку, лежавшую на столе.
   - Эта п