еди которых, помимо известных сталинистов, фигурировали также
Брежнев, Черненко, Громыко, Гришин,  Робеспьер, Марат,  Кромвель, Маоцзедун,
Хомейни  и  даже  Гитлер.  Сталин запихнул  Ленина в гроб и заколотил крышку
гроба огромными гвоздями. Ленин еще долго кричал  из гроба, что Сталин груб,
что  он захватил  слишком большую власть  над партией,  что его надо снять с
поста  генсека. А Сталин спокойно сел  на гроб и закурил  трубку.  Робеспьер
вместе с Берией вкатил  на  сцену гильотину и начали рубить головы ленинской
гвардии. Головы катились со сцены в зрительный зал. Как потом писали газеты,
хотя все знали, что головы  были не настоящие, зрители получили удовольствие
от поразительной  правдоподобности изображения  духа эпохи.  По рядам в  это
время бродили  вонючие артисты, собирая подписи  под требованием  напечатать
"Архипелаг ГУЛАГ".
     Потом  изображались  коллективизация  и   индустриализация.  На   сцене
валялись  трупы. Их время  от  времени  убирали  и  снова  заваливали  сцену
трупами,  С  колхозников сдирали шкуру,  причем  --  по три  раза,  как того
требовала пословица. Заводы и машины  складывали  из  трупов.  Рабочих через
каждые пять минут расстреливали. Все это делали Сталин и его подручные.
     В следующем  действии изображались  предвоенное  время и  война. Сталин
обнимался с Гитлером, договаривался о разделе Европы. Чтобы доказать Гитлеру
свою  дружбу,  Сталин  приказал  арестовать  и  расстрелять  всех  офицеров,
генералов и маршалов  Красной Армии, за  исключением  самых глупых. Началась
война. Сталин спрятался под  землю, плачет, дрожит от страха, кричит "Братья
и сестры, спасите меня!". Армия в панике. Один  генерал Власов  хочет спасти
Россию.  Просит  Гитлера  разрешить  ему освободить Россию  от  большевиков.
Гитлер, однако, не доверяет  патриоту Власову и терпит  поражение.  Узнав об
этом,  Сталин вылезает из-под земли, присваивает  себе  плоды победы и опять
принимается за старое -- за аресты  и расстрелы. Не  известно,  чем  бы  это
кончилось,  если бы не появились  Хрущев и Горбачев. Они  начали произносить
разоблачительные речи.  Сталин стал корчиться и упал  бездыханным.  Всеобщее
ликование. По сцене и по залу стали бегать хрущевцы с кукурузными початками.
Но  недобитые  сталинисты  во  главе   с  Брежневым  остановили  праздничное
ликование. Все замерло.  Сцена и зал погрузились  во тьму.  Это продолжалось
полчаса. Газеты потом писали, что это  было самое сильное  место не только в
спектакле, но и в советской  драматургии вообще. В зале царила такая тишина,
что  не  было слышно  даже  жужжания  мух,  --  они  все  сдохли от  скуки в
предыдущих  действиях.   Наконец,   вспыхнул  ослепительный  свет.  Началась
перестройка,  Появился Горбачев в  облике  Петра  Великого и начал прорубать
окно в Европу.
     Члены  комиссии с большим  трудом досидели  до конца  представления. Но
спектакль  все  же  рекомендовали  для  показа  иностранцам.  При  этом  они
руководствовались установкой, высказанной Корытовым. --  Спектакль, конечно,
спорный, мягко говоря, -- сказал он. --  Но что является главным для нас  на
данном этапе? Провести определенную  политическую  линию с учетом конкретной
исторической  обстановки.  Спектакль  этот  не  для  наших   людей,  а   для
иностранцев.  Наши  люди добровольно  такое дерьмо  смотреть не будут,  а за
деньги тем  более. Иностранцев же хлебом не корми, только дай в нашем мусоре
покопаться. А  показывая тот спектакль иностранцам, мы одним  выстрелом трех
зайцев  убиваем.  Во-первых,   валюту   получаем.  Во-вторых,  демонстрируем
критическое  отношение  к язвам  прошлого.  В-третьих, допускаем неслыханную
ранее  свободу  творчества. А в  подлинной исторической правде  и  подлинном
творчестве иностранцы меньше всего заинтересованы. На подлинное нужны  гении
и время. У  нас нет  ни того, ни другого. Гениев,  впрочем, мы нашли бы.  Но
ведь гении всегда идут не в ногу с нашими установками.


Пошел ты в жопу!

     Не успели члены комиссии очухаться от "Кровавого колеса", как  пришлось
ехать  на просмотр нового  фильма,  созданного  в  условиях  полной  свободы
творчества. Фильм  назывался "Пошел ты в жопу!". Само это название произвело
сенсацию  в  мире искусства  и  его  поклонников. Еще не  посмотрев  фильма,
критики  объявили его самым  выдающимся шедевром  за всю  историю советского
кино. Глядя фильм, члены комиссии не знали, как реагировать на него. Это был
действительно  шедевр,   но  шедевр  бездарности,  пошлости,   скабрезности,
хамства,  распущенности и претенциозности. -- Такие помои мне еще ни разу не
приходилось  хлебать,  хотя  я  просмотрел  сотни  плохих  фильмов,-  шепнул
Корытову  представитель культурных учреждений,  --  Из  устаревших  западных
достижений  взято все самое  худшее. Все это перемешано хаотически.  Плюс  к
тому  порнография,  идиотизм,  идейное  убожество. Одним словом,  не  просто
плохо, а мразь. -- Превосходно, -- шепнул в ответ Корытов.  --  Пусть мразь,
лишь бы не  настоящий  шедевр. Передайте  товарищам, что  фильм дрянной,  но
вполне в духе перестройки. Будем хвалить.
     Услышав установку Корытова,  члены  комиссии  успокоились и  слились  в
своих  реакциях  со  зрителями.  А те  после  каждой пошлости,  нелепости  и
скабрезности    разражались   бурными   аплодисментами.    Особенно   сильно
аплодировали, когда  показывались  голые женщины и  постельные  сцены. Фильм
кончился  восклицанием главного героя, обращенным к секретарю обкома партии:
"Пошел  ты в жопу!". В зале после этого поднялся рев восторгов. Аплодировали
стоя.  На  сцену  вызывали  создателей фильма.  Их засыпали  цветами.  После
просмотра  состоялось  обсуждение   фильма.  Пару   слов  попросили  сказать
Корытова. Тот сказал, что фильм можно посылать на кинофестиваль в Канны.  --
Вы  это серьезно? -- спросил  Корытова  представитель культурных учреждений,
когда комиссия  покинула  киностудию. --  Вполне, --  ответил Корытов. -- На
Западе смотрят  на  нас,  как на дикарей.  Если  мы начинаем  делать  что-то
похожее на них,  они начинают похлопывать нас по плечу и награждать премиями
наше запоздалое  дерьмо. А если уж  делать  дерьмо, то  в  этом отношении мы
можем перегнать Запад в два счета. Одним словом, додермим и передермим Запад
в  культуре,  --  вот наша установка на  данном  этапе. -- Вы правы. С такой
установкой мы  справимся. А на создание настоящих шедевров нужно время. Да и
как определить, что есть шедевр?! И ко всему прочему, наша эпоха вообще есть
эпоха  торжества  посредственности и уродства. Но все-таки немного  грустно.
Ведь  делали же  у нас фильмы, потрясавшие весь мир!  -- Когда это было?! Во
времена  культа  личности.  Тогда люди  еще верили в  идеалы,  на  Запад  не
зарились. И вообще...
     Корытов не  докончил  мысль,  но  всем  было  и  без слов ясно,  что он
переживал. В гостинице  собрались в комнате Корытова, основательно  выпили и
проговорили чуть ли не до утра.


Пятый маршрут

     Следующий  маршрут наметили  в  Дом  Престарелых, Похоронный  комплекс,
монастырь и действующую  церковь. Объединяя эти  заведения в  нечто  единое,
руководствовались не  только их территориальной, но и  жизненной  близостью:
старики готовятся  на тот  свет  и задумываются  о душе  и  загробной жизни,
кладбище и церковь испокон веков были неразделимы.
     Комиссия осталась  чрезвычайно довольна тем, в какой  вид попы  привели
монастырь  за  удивительно короткий срок.  Настоятель дал роскошный  обед  в
честь  комиссии. На обеде он произнес речь,  в которой говорил о росте числа
желающих постричься в  монахи и учиться в  семинарии, о тяге комсомольцев  и
даже  членов   партии   к   религии,   с   одной  стороны,   и  об  интересе
священнослужителей  к  марксизму-ленинизму, с другой стороны,  о перестройке
церкви,  о  готовности  профессоров  семинарии  читать бесплатно  лекции  по
истории религии в антирелигиозном музее. Корытов в ответной
     =речи  призвал  служителей  культа  начать  борьбу  против  тлетворного
влияния отрицательных  сторон  западного  образа  жизни на советских  людей,
некритически  заимствующих  их  вместе  со  сторонами положительными.--  Эти
ребята  не подведут,  -- сказал. Корытов  своим коллегам, когда они покинули
гостеприимный симбиоз веры и безверия.
     В действующей  церкви комиссию  встретила  туча откормленных попов.  Их
сытые,  лоснящиеся  физиономии  источали   самодовольство  и  уверенность  в
завтрашнем  дне.  Они  были  одеты  так,  будто  все  были  митрополитами  и
патриархами.  --  Вот  это  маскарад,  --  шепнул  представитель  профсоюзов
представителю ГБ. -- Любой за патриарха сойти может. Они и до революции  так
роскошно не одевались. -- Церквушка малюсенькая, а  попов как в Ватикане, --
шепнул  в  ответ  представитель КГБ.  -- А мы против бюрократии  боремся. --
'Попов это  не касается, --  сказал Корытов. --  У нас церковь  отделена  от
государства. -- И слава богу, -- сказал представитель профсоюзов. -- Если ее
присоединят к государству, то от попов  прохода не  будет. Неужели  все-таки
бог существует?! -- Если бы существовал, то таких безобразий не допустил бы.
     Комиссия посоветовала  попам во  время  посещения  церкви  иностранцами
устраивать образцово-показательные крещения младенцев,  свадьбы, похороны  и
прочие  обряды. Родители младенцев могут быть членами партии, новобрачные --
комсомольцами, покойники -- бывшими  партийными работниками.  В этих случаях
будет убедительнее выглядеть свобода религии. И вообще, церковь вполне может
теперь работать  рука об  руку с  идеологией и пропагандой. Корытов пообещал
помочь  попам  издать материалы,  касающиеся гонений на церковь в сталинские
годы. Попы попросили принять суровые меры в отношении церковных диссидентов,
критикующих   перестройку  церкви   и  создающих   еретические  группы   вне
православной церкви. Свобода религии не есть свобода внутри религии.
     В Доме  Престарелых  для  комиссии показали  концерт  самодеятельности.
Старики орали современные шлягеры, тряслись и  кривлялись так, как будто  им
было  не  больше  двадцати  лет. Директор  Дома пояснил,  что  старики,  как
оказалось,  самой природой  предназначены для  новых  веяний:  ни  трясутся,
корчат гримасы и скулят именно  от старости. Если  их подкрасить, приодеть и
вколоть укольчики, то из них можно  создать  молодежный рок-ансамбль похлеще
тех, что гремят в Москве.
     После концерта группа старых большевиков вручила Корытову предложение с
просьбой  передать  его лично Михаилу Сергеевичу, Предложение заключалось  в
том,  чтобы вывозить  саркофаг с Лениным за границу и показывать его там  за
большие  деньги.   Тем  самым   будет  поступать  валюта,   необходимая  для
перестройки. Старики при этом ссылались на то, что мумии египетских фараонов
возят по всему  миру и  "зашибают  большие деньги".  А ведь  Владимир  Ильич
сделал  для освобождения  человечества  побольше, чем  какой-то  Рамзес  или
Аменхотеп.
     В  Похоронном комплексе  членов комиссии сразу же усадили за стол. Хотя
они уже  набили животы в  монастыре,  устоять  перед похоронной трапезой  не
смогли,  настолько  она  выглядела  соблазнительно.  Заведующий   Комплексом
заверил  Корытова,   что  новое   руководство  Комплексом  исправило  ошибки
предшественников. Теперь труженики загробного мира будут уверенно претворять
в жизнь установку Партии и Правительства на ускоренное развитие без  всякого
жульничества, используя скрытые резервы.  В частности, они заключили договор
с  Домом  Престарелых. Теперь  обитатели  Дома  предоставляют  свои тела для
захоронения в Комплексе, а не на деревенских кладбищах. Ведутся  аналогичные
переговоры с психиатрической больницей и "Атомом". Есть, конечно, трудности.
Продуктивность  Комплекса сдерживается бюрократами учреждений,  поставляющих
Комплексу   сырой  материал.  Большие   надежды  труженики  загробного  мира
возлагают на развитие деловых контактов  с западными  компьютерными фирмами.
Комплекс намерен наладить производство гробов  с компьютерами, которые будут
поддерживать  постоянную  температуру  и  влажность  в  гробовом  салоне,  и
покойники  будут сохраняться в свежем  виде по крайней мере сто лет. Слух об
этом  уже распространяется  в городе. Поступили заявки на компьютеризованные
гробы   от   тысяч  граждан.  Тут   открывается  еще   одна  соблазнительная
перспектива:  если  такие  гробы  продавать  со  скидкой или  даже  выдавать
бесплатно,  то  миллионы граждан  согласятся  сократить пенсионный период до
минимума. Тем  самым  мы  остановим  процесс старения  общества  и сэкономим
государству миллиарды рублей за счет пенсий и облегчим жилищные проблемы.
     Вечером членов комиссии пригласили на Суд  Истории,  организованный  по
инициативе Дома Престарелых и обкома комсомола.


Суд Истории

     Установку  Москвы  на  восстановление исторической  правды в  Партграде
истолковали именно так, как того и хотели в глубине  души в Москве, а именно
--  как  установку  врать по-новому, Вспомнили о том,  что Партград когда-то
назывался  именем Троцкого. Обратились в Москву с просьбой  вернуть  это имя
городу,  но  Москва  посоветовала   подождать.  Надо  сначала  как   следует
проэксплуатировать  реабилитацию  Каменева,  Зиновьева  и  Бухарина.   Когда
сенсация по этому поводу  на Западе  сойдет на  нет, тогда  им  можно  будет
подбросить новый  материальчик  для шумихи.  А пока займитесь  Бухариным, --
приказали из Москвы.  И в Партграде поднялась волна конференций по Бухарину.
Возникло  даже  особое  неформальное  общество   бухаринцев.  Оно  выпустило
брошюру,  из   коей  явствовало,  что  Горбачев  просто  позаимствовал  идеи
перестройки  у  Бухарина. Руководителей общества пригласили в обком партии и
попросили  умерить  пыл.   --  Что  же  получается,   товарищи,  --  сказали
бухаринцам.  --  Тогда  еще только начинали  строить,  а  уже о  перестройке
говорили? А не  рановато ли? И товарищ Горбачев может  быть кое-что новое по
сравнению с Бухариным сказал?
     Бухаринцы пообещали внести исправления в историческую правду. В связи с
этой историей возник анекдот. На том свете встретились Хрущев и Брежнев. Они
спросили друг друга, строили ли они что-нибудь. Получив отрицательный ответ,
они изумились: так что же перестраивают горбачевцы?!
     Помимо  общегосударственной  правды в Партграде  начали восстанавливать
правду  местную.  Стали  искать подходящих  кандидатов.  Выяснилось, что все
вожди области вплоть до Сусликова и Крутова были отъявленные мерзавцы. По их
приказам  были  загублены сотни  тысяч невинных  жертв, прежде чем они  сами
стали жертвами террора. К тому же почти все они были нерусские. Остановились
в конце концов на  некоем  Иванове, которого расстреляли как бухаринца, хотя
он никогда не встречался с Бухариным и политикой вообще не занимался, как он
сам заявил на  суде.  В наказание  за  это ему и приписали принадлежность  к
троцкистско- бухаринскому блоку, Этого Иванова  и сделали невинной жертвой и
идейным  противником сталинизма. Его именем назвали улицу города, издали его
биографию  и  установили памятник. Потом выяснилось, что он  возглавлял  ЧК,
затем  -- ГПУ  и НКВД  в  области и был расстрелян за чрезмерное  усердие  в
уничтожении "врагов народа". Но об этом писать не стали.
     В Доме Престарелых разыскали одного  нераскаявшегося сталиниста. Старик
оглох,  ослеп  и  впал  в полный умственный маразм. Над ним решили  устроить
образцово-показательный Суд  Истории. Отобрали на роль судей молодых людей с
университетским образованием, ставших теоретиками и апологетами перестройки.
Суд  проводили  в помещении  драматического театра, иллюстрируя исторические
экскурсы  судей  театральными  представлениями.  Зал  был набит  битком. Суд
показывали по телевидению.  Судьи под  неумолкающие аплодисменты собравшихся
мужественно  обличали   "недобитого  культиста"   в  жутких   преступлениях,
совершенных  в  сталинские  годы.  Его  обвинили,  в  частности, в  зверском
убийстве  товарища  Иванова, о  котором упоминалось  выше. Старик на  каждый
вопрос, обращенный к нему,  и  на каждое обвинение кивал головой и  бормотал
что-то невразумительное.  Какая-то пожилая женщина вякнула было, что это суд
ей напоминает сталинские процессы тридцатых годов, только с обратным знаком.
На нее обрушились всем залом, и ее вывели милиционеры  за нарушение порядка.
Председатель  Трибунала Истории  заявил, что в  лице  этого  нераскаявшегося
сталиниста тут судят всю сталинскую эпоху.
     На другой день выяснилось, что по ошибке на Суд Истории привезли совсем
не  того старика.  Судимый оказался жертвой сталинизма, отсидевшей в лагерях
более двадцати  лет. Но дабы  не  пострадала историческая правда,  этот факт
гласности  не  предали.  И  никто  на этом  не  настаивал.  Партград  жаждал
освободиться от прошлых грехов и двигаться в будущее с чистой совестью.


Шестой маршрут

     Для   показа  иностранцам  либерализации   режима  наметили   посещение
исправительного лагеря  строгого режима, известного  во  всем мире благодаря
уцелевшим  жертвам  сталинизма  и  диссидентам. В сталинские годы лагерь был
одним из крупнейших в стране. При Хрущеве он  опустел и был почти  полностью
разрушен. При Брежневе его частично реставрировали.  Содержали в нем главным
образом  политических заключенных. Самых отпетых уголовников содержали в нем
лишь  для  терроризирования  политических.  С  началом   перестройки   часть
политических выпустили, а других распределили по обычным  лагерям.  И лагерь
снова опустел.
     Представитель  КГБ  предложил  устроить  в   брошенном   лагере   музей
сталинского  и  брежневского  террора наподобие  Дахау и  Бухенвальда.  Идея
такого музея наверняка  найдет отклик во всем мире. Посыпятся пожертвования.
Бывшие  узники  лагерей  и члены семей погибших завалят музей материалами  и
экспонатами. В  центре  лагеря надо  водрузить памятник жертвам террора.  --
Отличная идея,-- сказал Корытов. -- Только палку перегибать не следует. Наше
прошлое  --  не одни провалы  и преступления. Мы все-таки  стали  сильнейшей
державой  мира.  Какую  войну выиграли.  Спасли  человечество  от фашизма. В
космос первыми вышли. Не все же  в лагерях сидели.  Был же трудовой героизм.
Был  энтузиазм.  Были  репрессии. Были  преступления, ошибки.  Но  нельзя же
сводить  к  ним  нашу великую  историю. Председатель  партградской  комиссии
подхватил  мысль  Корытова  и  развил  ее  далее.  Он  предложил  вообще  на
территории  лагеря сделать филиал краеведческого  музея, в котором несколько
стендов посвятить репрессиям в сталинские и брежневские
     годы.
     После продолжительной  дискуссии  комиссия нашла  более  целесообразным
отвести под  прошлые  репрессии один зал  в  уже существующем  музее в самом
городе. Это будет удобнее для иностранцев и много дешевле.
     Решив  проблему  лагеря наилучшим образом, перешли  к  другому  объекту
маршрута  -- к психиатрической больнице.  Партградская "психушка" тоже имела
дурную мировую  славу. Сам  тот факт, что ее разрешено посещать иностранцам,
должен  произвести сильное впечатление  на Западе.  Расположена она  всего в
получасе  езды от  центра.  Внешне  она выглядит  вполне  прилично, не  хуже
западных  заведений  того  же   рода.   Никаких   диссидентов,  подвергаемых
принудительному  лечению  по  политическим мотивам,  там  уже  нет.  Их всех
выпустили на свободу или перевели в другие больницы. Содержащиеся в больнице
пациенты  все  являются стопроцентными  медицинскими сумасшедшими,  и  любые
западные эксперты могут это подтвердить.
     Но  радость членов  комиссии была  непродолжительной.  Они увидели, что
больница  была переполнена психами,  свихнувшимися на перестройке. Если дать
иностранцам поговорить  с обитателями больницы, у них может сложиться ложное
впечатление,  будто тут содержатся  искренние сторонники перестройки. Пойдут
слухи,  будто  консерваторы   в  П