Александр Зиновьев.
   Катастройка

     Повесть о перестройке в Партграде

ПРОЛОГ

     Раньше Партград был закрыт для иностранцев. Для этого были две причины.
Первая  причина  --  в  Партграде  не  было  ничего  такого,  что  следовало
показывать  иностранцам. Было  несколько церквей,  но они  не  имели никакой
исторической и архитектурной ценности. К тому же все они, кроме одной, самой
захудалой,  были  закрыты.  Был старинный  монастырь.  Но  в  нем  помещался
антирелигиозный музей. В Партграде нельзя было найти  даже расписной  ложки,
плошки и матрешки, которые на Западе  считаются высшим  достижением  русской
национальной  культуры,  хотя давно уже  изготовляются  в Финляндии. На весь
Партград был всего один самовар, да и тот находился в краеведческом музее.
     Вторая причина, почему Партград был закрыт для иностранцев, заключалась
в том, что в нем было много такого, что не следовало показывать иностранцам.
Здесь  расположены  многочисленные  военные  заводы  и  училища,  химический
комбинат,  выпускающий  не столько  стиральный  порошок,  сколько  секретное
оружие,  микробиологический центр, занятый  сверхсекретными  исследованиями,
психиатрическая больница, имеющая дурную славу в диссидентских кругах. Около
города расположены  исправительно-трудовые лагеря, тоже  известные в  кругах
диссидентов, атомное предприятие, хотя  и  предназначенное для мирных целей,
однако  превратившее целый район в зону повышенной радиации.  А главное, что
не  следовало показывать иностранцам,  это убогие  жилища,  пустые магазины,
длинные очереди и прочие атрибуты русского провинциального образа жизни.
     С  началом  горбачевской "перестройки "  положение  изменилось коренным
образом. Оно  изменилось  не  в  том смысле, что  вид  страны и  жизнь людей
улучшились (они-  то как раз ухудшились), а в том смысле, что взгляд высшего
руководства на вид страны и жизнь  людей ухудшился. Закончился первый период
советской  истории --  период  сокрытия недостатков.  Начался новый  период-
период признания и обнажения недостатков. Причем, недостатки стали  обнажать
не  столько  для  своих граждан,  которые об  этих  недостатках  знали и без
указаний начальства, сколько для Запада. Можно сказать, что  началась  оргия
любования своими язвами и хвастовства ими перед Западом. Этот перелом совпал
с  переломом  в  отношении  к   Советскому  Союзу  на   Западе.  Там   стали
интересоваться не  тем, что  было плохого  в  советском  образе жизни, а тем
фактом, что  в Советском Союзе официально признали наличие плохого, и именно
это  признание стали  считать  самым большим достоинством  советского образа
жизни.  Признание  советских  властей,  что в Советском Союзе дела  делаются
плохо  и люди живут  плохо,  на Западе истолковали как  показатель того, что
дела в Советском Союзе идут совсем не плохо и люди живут не так уж плохо. На
Западе простили Советскому Союзу все зло, случившееся в нем и из-за него, за
признание ничтожной доли этого зла.
     Тучи  советских   людей   устремились  в  западные  страны,  превознося
"перестройку"  и  заодно  приобретая дефицитные в  Советском Союзе  вещи. На
Западе стали сравнивать Горбачева с Петром Великим и приписали ему намерение
широко открыть двери  на  Запад. Горбачевское руководство решило  подкрепить
этот перелом  в общественном мнении Запада, организовав поток западных людей
в  Советский Союз. С этой целью в ЦК КПСС  было  принято  решение превратить
Партград в образцово-показательный с точки зрения хода  перестройки город (в
маяк перестройки) и открыть его для иностранцев. Произошло это при следующих
обстоятельствах.

     На высшем уровне

     Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев,  утомившись от
реформаторской деятельности, раньше обычного покинул свой рабочий кабинет  в
Кремле и уехал на свою  подмосковную дачу. Он был  не в духе и  имел  на  то
серьезные  причины.  Трудящиеся  вместо  минеральной  воды,  которую  Михаил
Сергеевич советовал пить вместо водки, пили самогон и всякого рода одуряющие
жидкости.  Снабдить  трудящихся  минеральной  водой  оказалось труднее,  чем
водкой. Конечно, трудящиеся могли бы удовольствоваться водой из водопровода.
Она у нас не хуже  минеральной.  Трудящиеся, однако,  этого еще не осознали.
Тут явный пробел в идеологическом воспитании. 'Тут тоже реформа нужна.  Надо
ускорить    процесс    идеологического   воспитания.   Конечно,    в    деле
коммунистического  воспитания  мы  опередили  Запад.  Значит, надо  ускорить
процесс  опережения Запада в деле  воспитания. Имеет смысл начать переводить
трудящихся  на  систему  самовоспитания,  подобно  тому,  как  мы  переводим
предприятия на систему самофинансирования.
     Эта  идея  несколько  улучшила  настроение   Михаила   Сергеевича.   Но
ненадолго. Он вспомнил о том, что  производительность труда  стала  расти на
четверть  процента  медленнее,  чем  было  намечено,  и  в  западной  прессе
появились  намеки  на то,  что "великие горбачевские  реформы находятся  под
угрозой срыва". Зачем эти  данные опубликовали в наших газетах?! И откуда их
взяли?! Заставь,  как  говорится,  дураков Богу  молиться, так они рады  лоб
расшибить. Гласность вещь хорошая. Но надо же и меру знать.
     Дома Михаила Сергеевича ждала новая неприятность. Любимая супруга Раиса
Максимовна, прозванная  обожающими ее трудящимися Горбачушкой, категорически
заявила, что  она хочет в  Париж.  По  Эйфелевой башне соскучилась. По Лувру
побродить захотелось. А  главное -- годы уходят, ее  красота, потрясшая весь
мир,  вянет. Пройдет еще пара лет, и "Ненька",  престарелая супруга  бывшего
президента Рейгана, опять будет считаться первой красавицей мира. Американцы
в этом деле далеко пошли, даже египетскую мумию могут в такой  вид привести,
что на  "Мисс  Америкой" станет. А уступать  "Неньке" первенство  по красоте
нельзя  ни в коем случае.  Это будет грубая  идеологическая, политическая  и
даже военная ошибка. А чтобы держать первенство по красоте, Раисе Максимовне
надо обновить  гардероб в самых  модных магазинах Парижа. Михаил Сергеевич и
сам  был   бы  рад  посетить  Париж,  чтобы   подкрепить  репутацию   самого
сексибельного  мужчины на  планете и обладателя самой очаровательной улыбки,
-- по крайней мере в смысле  улыбок  мы догнали и перегнали США. Но выкроить
для  этого пару дней никак не удавалось.  Надо  было  каждый  день проводить
какую-нибудь  реформу, а то и по две и  более. И  за  соратниками надо в оба
смотреть. Стоит чуть-чуть зазеваться, как  обвинят в перегибах,  недогибах и
изгибах. И сбросят. И реформы отменят. И похоронят не в Кремлевской стене, а
на  Новодевичьем кладбище, где-нибудь рядом с  Хрущевым,  Вот возьмет Михаил
Сергеевич в свои  руки всю полноту  власти, тогда он всем покажет, где  раки
зимуют.
     Размышляя  таким образом,  Михаил  Сергеевич  решил пригласить  к  себе
соседа по даче Петра  Степановича  Сусликова, недавно избранного в секретари
ЦК  КПСС и возглавлявшего работу всех  советских  учреждений  по надзору  за
Западом,  по воспитанию  его в  просоветском духе и по использованию его  на
благо  советского  народа.  Петр  Степанович  был  не  только  соратником  и
единомышленником  Михаила Сергеевича, но  его личным другом. Так что  Михаил
Сергеевич  попросил  Петра  Степановича  заглянуть  к  нему  на  минутку  --
поговорить по душам. Пригласил на чашку  чая, а не на бутылку водки. Водка в
дружеской  беседе была  бы, конечно,  лучше. Но партия объявила непримиримую
войну пьянству, И вот выдающиеся партийные руководители вынуждены поэтому во
время  дружеской  беседы  довольствоваться  самым  банальным  безалкогольным
напитком. Доживи их отцы и деды до этого времени и узнай об этом,  они сочли
бы  это  изменой  русским  национальным  традициям  и  происками  масонов  и
сионистов.
     Как  уже было сказано, дачи Михаила Сергеевича и Петра Степановича были
расположены рядом. В заборе, разделявшем их, была особая калитка, охраняемая
с обеих  сторон. Охранник, стоявший  на  территории дачи Петра  Степановича,
отдал ему честь и дыхнул на него водочным перегаром. Петр Степанович отметил
про  себя,  что  тот  пил  "Столичную". Охранник  на территории дачи Михаила
Сергеевича тоже отдал  честь Петру  Степановичу  и дыхнул  на него  водочным
перегаром,  который напомнил  ему  "Зубровку".  Петра  Степановича  охватили
ностальгические   воспоминания  о  тех  временах,  когда  и  они,  партийные
руководители,  "тоже  жили  по-человечески".  Но  он  взял  себя  в  руки  и
проследовал в кабинет Михаила Сергеевича.


Разговор по душам

     Домашняя  работница,  точная  копия  домашней  работницы  Сусликова (их
штампуют что  ли  в  КГБ?!)  принесла чай. Петр  Степанович,  до  последнего
мгновения  надеявшийся,  что слово  "чай"  есть  лишь  условное  обозначение
чего-то более  серьезного,  несколько приуныл.  Но  виду не подал (партийная
выучка!) и реагировал  на чай  с  энтузиазмом поборника  трезвой генеральной
линии   партии.   Разговор  пошел,  естественно,  о  внутренних   трудностях
проведения упомянутой линии. Посетовали  на то, что пьяницы и бюрократы суют
палки в колеса  изнутри.  Поговорили о внешних трудностях. Посетовали на то,
что  западные  империалисты  суют   палки  в  колеса   извне.  Поговорили  о
недостатках. Поговорили об успехах. Перешли на ведомство Петра  Степановича.
Михаил  Сергеевич  сказал, что  на  него  возлагается особо  важная  задача.
Общественное  мнение  на  Западе   --  великая  сила.  А  средства  массовой
информации там вообще суть настоящая власть.  Надо их заставить служить нам.
Тут нужна особая гибкость. В наше время  в коммунистические сказки  мало кто
верит. Надо дать понять  западным обывателям,  что и  мы  в них  не очень-то
верим,  что  и  мы  теперь  ко  всему  подходим практически, можно  сказать,
прагматически.  Они это любят. Подумают,  что  и мы такие же, как они. И нам
это надо использовать.
     Петр  Степанович  с вниманием слушал  словоизлияния Михаила Сергеевича,
помешивая  ложечкой  в   чашке  остывшего  чая.  Михаил  Сергеевич  вошел  в
настроение и говорил, наслаждаясь потоком своих мыслей и задушевным голосом.
Заговорили о гласности. -- Странно получается, Петр Степанович! Раньше у нас
недостатки замазывали, а успехи раздували. Теперь же -- наоборот.  Теперь мы
стыдимся об успехах говорить, а недостатки раздуваем сверх меры. А ведь  по-
ленински понятая гласность  означает, что людям надо всю правду говорить, не
скрывая  не  только  недостатки, но и достижения.  --  Очень верная и свежая
мысль,  Михаил  Сергеевич, --  с  энтузиазмом  согласился  Петр  Степанович,
отхлебнув  глоточек  чая  и  поперхнувшись  с  непривычки  к  безалкогольным
напиткам.  Очень и очень  важная! -- Так вот, я и  думаю:  пусть  иностранцы
побольше и почаще приезжают к нам и сами смотрят, как мы  живем, как боремся
с  недостатками  и  добиваемся  успехов. Посмотрят  своими глазами, вернутся
домой -- расскажут, что сами  увидели. Это будет серьезная поддержка нам  на
мировой арене. -- Очень  верная  и  свежая мысль,  Михаил Сергеевич!  У меня
давно  была  задумка  организовать   большие   делегации  из  представителей
различных слоев  населения западных стран в нашу страну. Но показывать им не
церкви,  музеи  и  балет,  а  нашу  повседневную жизнь. Пусть осмотрят  наш,
советский образ жизни! Конечно, у нас есть  что критиковать. Но у нас есть и
многое такое, чему западные  люди позавидовать  могут.  Например,  у нас нет
безработицы.  Террористов нет. Петр Степанович не заметил того, что говоря о
том, что "у нас есть", он перечислял то, чего  "у нас нет". Не заметил этого
и  Михаил  Сергеевич,  смолоду  привыкший  к  такого рода перлам  партийного
красноречия. -- Надо выбрать какую-то область, где перестройка идет успешнее
всего, и  превратить ее  в образцово-показательную,  можно сказать -- в маяк
демократизации,  --  продолжал  Петр  Степанович. --  Мы должны такие  маяки
использовать  как  орудия революционных  преобразований,  осуществляемых под
Вашим  руководством.  На  Западе, Михаил Сергеевич, Вас сравнивают с  Петром
Великим, прорубившим окно в Европу. Я думаю, что они Вашу роль преуменьшают.
Вы прорубаете не окно, а  двери  на Запад. Даже не двери,  а  ворота! А  еще
точнее  говоря- стену проламываете. Можно сказать, ломаете Китайскую  стену,
отделявшую...--  Одобряю задумку, Петр Степанович,  --  прервал сусликовские
дифирамбы Михаил Сергеевич, делавший  вид, будто он  не тщеславен. -- Насчет
Китайской  стены слишком сильно сказано.  Но двери в Европу -- это, пожалуй,
верно. Для  начала  двери.  А  потом  мы  и всю стену проломим.  Надо  маяки
демократии превратить  в такие двери на Запад, объявив их свободными зонами.
Пусть иностранцы через  эти двери едут к нам  и своими глазами  смотрят нашу
революцию. С какой области начнем, как ты думаешь?


Комментарий

     Прочитав  эти  страницы,  читатель  воскликнет: все  это злой  вымысел!
Согласен,  это  действительно вымысел. Но не  злой, а  добрый. Я лично  знал
Сусликова. Знал, можно сказать, с пеленок. Выше я допустил две  неточности в
его описании.  Но они  не  ухудшают, а идеализируют его.  Первая неточность:
Петр  Степанович на самом деле не пил  чая, тем более  --  вместо водки.  Он
всегда  пил водку  вместо  чая.  И от этой привычки его не избавил  и период
Великой Трезвости.  Вторая неточность:  Сусликов  за  всю свою  сознательную
жизнь не произнес ни одной грамматически  правильной фразы. И дело тут  не в
некоей необразованности. Сусликов  имел за плечами высшее образование,  и не
одно,  а два,  если считать  Высшую  Партийную  Школу  при ЦК КПСС (ВПШ)  за
таковое. Говорить грамматически неправильно  есть качество профессионального
партийного работника.


Выбор маяка перестройки

     Сусликов предложил в качестве маяка перестройки Партградскую область, в
которой он сам прошел путь  от рядового  сперматозоида  до первого секретаря
областного комитета  партии. При этом  он умолчал  о  том,  что  еще  совсем
недавно Партградская область была упомянута в  передовой  статье  "Правды" в
числе тех, где еще не включились со всей серьезностью в перестройку. В число
таких  областей  могла  быть  включена  любая другая.  Партградскую  область
выбрали для того, чтобы  дискредитировать и снять  с поста первого секретаря
обкома партии брежневца Жидкова и назначить на его место горбачевца Крутова.
Промолчал об этом  и Михаил Сергеевич, поскольку поставил  своего человека в
Партграде.  Предлагая   теперь  Партградскую   область   в   качестве  маяка
перестройки,  Петр   Степанович   выдвинул  следующие   аргументы.   Область
находилась в самой  глубине России и  на  Западе считалась  символом русской
отсталости  и  провинциализма.  Когда  иностранцы  увидят  в  Партграде  все
признаки современной городской  жизни, они будут ошеломлены. Кроме того,  до
последнего времени  Партград  был закрыт для иностранцев. Теперь этот запрет
будет,   очевидно,   отменен.   И   иностранцы   потоком  хлынут  в   бывший
сверхсекретный  советский  город,  в  котором,  по  слухам,  делалось  самое
современное атомное, химическое,  биологическое и  генетическое оружие.  Это
рассекречивание даст дополнительный пропагандистский эффект.
     Но главная причина, почему Петр Степанович  предложил именно  Партград,
заключалась  в том, что он  надеялся получись  вторую Золотую  Звезду "Героя
социалистического труда", и его бронзовый бюст на гранитном пьедестале будет
установлен на его Родине -- в Партграде. Это внесет свою лепту в его мировую
славу.   Иностранцам  наверняка  будут   показывать  монумент  Сусликова   и
рассказывать о  его жизненном пути, И  кто  знает,  может  быть  со временем
Партград переименуют в Сусликовград... -- Не будем откладывать дело в долгий
ящик, --  сказал  Михаил Сергеевич, -- Иначе наши консерваторы  и  бюрократы
загубят  наше ценное  начинание. Если какие трудности  встретятся, обращайся
прямо ко мне. Следовало бы за это выпить что-либо более серьезное,  чем чай.
Ну,  да  ты  сам  понимаешь...  --  Понимаю,  Михаил  Сергеевич. Вот одолеем
пьянство  и  проломим  стену  на  Запад,  тогда мы эту  историческую  победу
отпразднуем не чаем, а чем-нибудь покрепче!
     На том великие  исторические деятели расстались. Что они  потом пили  в
одиночестве, это навечно останется  загадкой для истории.  Зато  последствия
этой их трезвой  встречи для  той же  самой  истории  вскоре обнаружились  с
полной очевидностью.

Вещий сон

     Сусликову приснился  вещий сон.  Ему  привиделся  его  родной Партград.
Город он узнал не сразу.  Он увидел  нагромождение небоскребов  из  стекла и
стали  с  роскошными витринами магазинов. Витрины  были  заполнены джинсами,
жевательной резинкой, дубленками, компьютерами, кожаными пиджаками и прочими
заграничными  вещичками.  В  небе  горели  гигантские   буквы:  Суслик-Йорк.
Вдалеке,  там где  должна была выситься статуя  Свободы,  виднелся  монумент
самого  Сусликова.  Только  по  перерытым улицам, по  длинным очередям  и по
валявшимся  на  тротуарах пьяным  Сусликов  узнал  бывший Партград. В центре
города  зияла  черная  дыра. -- Что  это  за дыра? --  спросил  Сусликов. --
Великая Дыра  в  Европу,  -- ответил внутренний голос. Через  нее трудящиеся
ходят  на Запад за  заграничными вещичками. -- А зачем  ходить на  Запад  за
заграничными вещичками, если они имеются в изобилии в самом Суслик-Йорке?
     Они  имеются тут в витринах,  но не в магазинах.  Тут  тебе все-таки не
капитализм,  а  социализм.  Кроме того,  наши  люди  ходят  за  заграничными
вещичками на Запад для  того, чтобы этих  вещичек не  оставалось  на Западе.
Пусть  западные  люди сами  просятся  к  нам, чтобы  приобретать у  нас свои
заграничные вещички. -- Но ведь Запад закроет для наших людей  границы, визы
давать не  будет!  Они же  там не совсем еще сдурели! -- Запад пробовал было
ограничить въезд наших людей. А мы в ответ вопрос ребром поставили; а где же
ваша хваленая демократия?! А как же насчет прав  человека?!  Они испугались,
что о них плохо подумают, и открыли границы для наших  людей. -- А почему не
видно портретов Горбачева? -- Его скинули. -- За что? -- За  то, что слишком
узкую  дверь  открыл  на  Запад.  Танки  через  нее  не  проходили,   ракеты
застревали.  К  тому  же Горбачушка стражу  у двери установила,  которая жен
других членов Политбюро на Запад  не пускала. Себе все заграбастать  хотела.
Вот они и настропалили своих  мужей, чтобы  те Горбачеву  под  зад  коленкой
дали.
     -- А кого вместо него поставили?
     --  Сусликова,  конечно. Больше  некого было.  Он-то и проломил  дыру в
Европу. Хотел было всю стену проломить, но ему помешали.
     -- Почему?
     --  А потому что западное тлетворное  влияние хлынуло бы  к нам с такой
силой, что остановить его было бы невозможно.
     -- А зачем останавливать?!
     -- Если  не  остановить, то  произойдет вот что. Тут  мощная коленка ЦК
КПСС ударила Сусликова под зад,  и он полетел в дыру на Запад. И Суслик-Йорк
рассыпался в прах.


Комментарий

     Читатель  опять-таки   может  усомниться   в   правдивости  только  что
описанного сна. Откуда, спрашивается, известно, что именно Сусликов видел во
сне? Есть, по  крайней мере, два  достоверных источника для этого. Первый из
них -- рассказы самих сновидцев.  Когда  Сусликов  учился в ВПШ, он довольно
часто принимал  участие в попойках  околоцековской  интеллектуальной  элиты.
Обычно он помалкивал, руководствуясь правилом: молчи, дурак, умнее будешь. А
когда он раскрывал рот, чтобы заявить о  своем существовании, то рассказывал
о  своих сновидениях. Больше ему  говорить было не о чем. Второй достоверный
источник сведений  о снах Сусликова и ему  подобных -- их речи, состоящие  в
основном  из того, что  в народе принято  называть  бредом сивой  кобылы.  А
откуда, спрашивается, этот бред берется, если не из бредовых сновидений?!