се-таки мерзко жить  с  простреленной  ногой!..  И
где, черт побери, Фрэнк с его доблестной полицией?..
     Брюзжание Гордона постепенно стихло.  Борясь  с  перханьем  в  груди,
Виктор все ниже клонился над проходом. Здесь еще хоть  как-то  можно  было
дышать.  Серая  клубящаяся  полумгла  заволокла  здание,   треск   пламени
понемногу превращался в добротный рев взрослеющего пожара, и все же Виктор
решил выждать минуту, а уж потом следовать за  напарником.  Возможно,  Сэм
говорил  правду  -  и  экран  его  в  действительности  понемногу  начинал
восстанавливаться, но до поры до времени мысль эту  следовало  держать  на
разумной дистанции.
     Минута, вероятно, прошла... Чувствуя, что волосы  на  голове  вот-вот
вспыхнут, а сам он, одурманенный недостатком кислорода, кувыркнется  вниз,
Виктор неуверенно стал спускаться. Захлопнув над собой  люк,  он  двинулся
вперед на ощупь - сначала в полный рост, затем согнувшись в три  погибели,
а после и вовсе на четвереньках.
     Взрывы, прогремевшие сзади, он не  услышал,  а  скорее  почувствовал.
Всем телом. "Поздно, государи! Слишком поздно, милые!" Губы его сами собой
расползлись в довольную улыбку.  Пот  стекал  по  лицу  и  рукам,  теплыми
капельками щекотал пространство между лопаток. Кажется, вновь  кровоточила
нога. За  эту  ночь  он  крепко  ее  потревожил.  Но  все  это  оставалось
по-прежнему пустяком. Помощь Сэма позволила преодолеть  еще  один  барьер,
может быть, самый трудный.
     "А ведь ты аферист, Вилли! На чужом горбу в рай - это не про  кого-то
там, а про тебя!.. Не будь Майкла, Летиции и Сэма Гордона, лежать бы  тебе
в дешевеньком городском морге..."
     Виктор мутно подивился неприятному открытию. А оно действительно было
не слишком приятным.  Благодаря  ему  пострадала  мастерская  Майкла,  Сэм
Гордон лишился загородного дома. И тот,  и  другой  ранены.  Легче  других
отделалась Летиция, но не хватало еще ему и ее бед!..
     Земля  содрогнулась  сильнее  прежнего.  Теплое  дуновение  коснулось
спины, и в тот же миг на голову хлынул поток камней и песка. Стиснутый  со
всех сторон, он все же успел  невесело  подумать:  "Так  или  иначе,  а  я
молодец! Я заставил этого прохвоста Сэма ползти впереди себя..."


     - Послушайте, лейтенант! Я ведь объяснял уже тысячу раз.  Это  особая
ситуация, им нужно помочь...  Да,  я  знаю,  что  постановление  запрещает
вмешательство в дела ОПП, но если вы не вмешаетесь сейчас,  будет  поздно.
Что?.. Да, могу повторить...
     - Вежливо попрощайся с лейтенантом и положи трубку, - ствол "Магнума"
уткнулся в щеку Фрэнка. - Поживее, малыш. Ты  меня  знаешь,  я  шутить  не
люблю.
     - Извините, лейтенант. Небольшая  помеха...  -  Глядя  на  устрашающе
длинный ствол, Фрэнк заторможено опустил трубку.
     - Небольшая помеха, - издевательски повторил Рупперт.  -  Да,  Фрэнк,
одна крохотная помеха действительно возникла.
     - Ты не понял, Рупперт. Это... Это была всего-навсего шутка.
     - Прекрасно понял, Фрэнк. Но я,  как  было  уже  говорено,  шуток  не
люблю.
     Все еще не веря в то, что может случиться в ближайшие секунды,  Фрэнк
попытался встать. Кровь отлила от  его  лица,  сердце  колотилось,  как  у
загнанного зайчонки. Глаза  Рупперта  с  безжалостной  точностью  отмечали
перемены, происходившие в облике оператора. Страх - то самое чувство,  что
постигается человеком с отроческих лет. Наука эта из простых, и  всякий  в
ней готов преуспеть, получая наивысшие  отметки.  Даже  если  все  обстоит
гладко и благополучно, а друзья с родителями добры и улыбчивы, редко  кому
удается остаться неприобщенным к таинству  означенной  мерзости.  Впрочем,
без того же страха не было бы и отваги, не было бы хитрости, переходящей в
ум, спасающей от напастей, преодолевающей жуткие жизненные виражи. И уж во
всяком случае, не испытав  страха,  человек  не  способен  состояться  как
личность. Гнусное это ощущение он обязан испытать хотя бы для того,  чтобы
единожды преодолеть, тем самым поднявшись  внутри  себя  на  очень  важную
ступеньку. Те же, кому не дается эта премудрая  задачка,  до  седых  волос
обречены  числиться  в  низших  категориях.  Так  рассуждал  Дик  Рупперт,
вглядываясь в лица устрашаемых им людей. Он знал,  что  напугать  человека
проще простого. Но это  происходило  лишь  в  первый  момент.  Далее  люди
начинали вести  себя  совершенно  по-разному.  Иные  на  ватных  ногах  не
способны были даже на элементарное бегство. Их волю и  голоса  пронизывала
дрожь, из таких  можно  было  вить  веревки  и  лепить  что  угодно.  Иные
багровели  от  пяток  до  корней  волос.   На   смену   страху   приходило
психопатическое состояние, называемое бешенством. Зачастую именно в  таком
поведении люди  усматривают  элементы  отваги,  но  Рупперта  интересовала
третья  и,  пожалуй,  самая  многочисленная  когорта  людей  -  тех,   что
сопротивлялись, трепеща. На тех же  ватных  ногах  они  неожиданно  шагали
вперед и отнюдь не звонким, а скорее осипшим голосом, заикаясь  от  ужаса,
высказывали то, что думали. Дух торжествовал в них над  трусливой  плотью,
и, если приходилось расправляться с такими, наравне с  изумлением  Рупперт
чувствовал  и  вспышку  невольного  уважения.  Когда-то  он   не   слишком
разбирался в этом. Мужество сквозь страх смешило  его,  иногда  раздражало
полным отсутствием  видимой  логики.  Однако  с  годами  пришло  понимание
внутреннего мира людей. По крайней мере ему стало казаться, что наконец-то
он приблизился к истокам настоящего мужества,  отделив  его  от  плевел  и
попутного сора. Не ошибся он и в данном случае. Оператор  оказался  именно
из таких.
     - Так кому же ты звонил, дружок?
     - Это т-тебя не к-касается!
     Рупперт с удовлетворением отметил заикание Фрэнка.
     - Ошибаешься. Это очень и очень меня касается! -  он  качнул  тяжелым
"Магнумом", описав стволом замысловатую восьмерку. Люди первой  категории,
узрев подобную кабалистику, рушились в обморок или с причитаниями начинали
молить о пощаде, вторая категория, ругаясь,  швыряла  в  него  стульями  и
цветочными горшками, и  лишь  действия  третьих  оставались  для  Рупперта
совершенно непредсказуемыми.
     В предвкушении занимательной и без  сомнения  острой  беседы  Рупперт
улыбнулся. Свободной рукой придвинул к себе стул на  крохотных  роликах  и
по-ковбойски оседлал его. Слишком грузный, он чертовски не  любил  стоять.
Природа даровала человеку зад с умыслом,  и  умысел  этот  из  столетия  в
столетие реализовался  лучшими  мастерами-мебельщиками,  а  ныне  опытными
дизайнерами - в виде шикарных диванов и кресел, стульев с гнутыми ножками,
туалетных стульчаков и простых табуретов.
     - Ну-с, Фрэнки...
     - Ты н-ничего не узнаешь, жирный боров! По крайней мере от меня!
     - Брось, Фрэнки! - улыбка Рупперта стала  еще  шире.  -  Конечно  же,
узнаю. Ты ведь в курсе наших возможностей.
     - Тебе не напугать меня, Рупперт, - Фрэнк сделал еще один шаг назад и
поясницей уперся в пульт управления мониторами. - Я знаю  тебя  прекрасно,
но ни тебе, ни этому ничтожеству Мэрвилу...
     Казалось, выстрел лопнул над самой головой Рупперта. От неожиданности
он даже пригнулся.
     - Бог мой, Мэрвил!.. Что ты наделал, идиот?!
     Пуля, выпущенная из "Браунинга"  Борхеса,  пробила  оператору  горло.
Фрэнк обхватил шею руками, кровь ручейками сочилась между пальцами. Одного
взгляда было достаточно, чтобы понять, что Фрэнк больше не жилец.
     Борхес стоял у двери такой же бледный, каким еще совсем  недавно  был
Фрэнк. Нервно тиская дамский "Браунинг", он пробормотал.
     - Ты слышал? Этот подонок назвал меня ничтожеством.
     - Этот подонок мог бы  рассказать  массу  интересного!  -  с  досадой
выкрикнул Рупперт.
     За его спиной  раздалось  частое  хлюпанье.  Дик  Рупперт  обернулся.
Оседая на пол, Фрэнк силился что-то сказать.  Кровь  била  теперь  из  его
горла маленьким фонтанчиком, губы кривились в издевательской усмешке.
     - Он обставил нас, - Рупперт неспешно поднял свой  "Магнум".  -  Надо
признать, Фрэнки, ты оказался умнее, чем я думал.
     Дважды "Магнум" с  оглушительным  грохотом  выплюнул  струю  пламени.
Откинув голову, Фрэнк замер на полу.


     Штат операторов суетился у экранов, следя  за  перемещениями  зеленой
точки  по  линиям  улиц.  Еще  двое  служащих  в  наушниках  сидели  возле
внушительного  корпуса  радиостанции,  плавая  по  фиксированным  частотам
полицейской радиосети.
     - Да, скорее всего, это он, - один из них  чуть  повернул  голову.  -
Сорок шестая дорога, ведущая к старому карьеру.
     - Это что? Там  же,  где  расположен  серебряный  рудник?  -  Рупперт
недоуменно взглянул на Борхеса.
     - Нет. Рудник милях в тридцати  западнее.  В  этом  карьере  когда-то
добывали глину.
     - Но там же никто не живет! Это почти пустыня!
     - Проверяя запрос, полицейский вертолет засек горящее здание. Судя по
всему, там произошло вооруженное столкновение. Пилот уже сообщил  об  этом
на базу.
     - Черт! Значит, нам уже не опередить их, - Рупперт кулаком пристукнул
по столу. - Что это за база и кто там у них начальником?
     Один из радистов энергично принялся перелистывать служебные  журналы,
взглядом суматошно пробегаясь по строкам.
     - Минутку! -  Мэрвил  Борхес,  прохаживающийся  за  спиной  Рупперта,
уставился на светящийся экран. - А это тогда что за сукин сын?
     Рупперт устало махнул рукой.
     - Неужели не понятно? Мастак-Вилли передал кольцо  очередному  своему
приятелю.
     - Он, видимо, решил, что так легче будет скрываться от бед? -  Мэрвил
презрительно фыркнул.
     - Не думаю. Скорее всего,  он  решил  скрыться  от  нас.  Этот  Вилли
становится настоящей проблемой. Вероятно, пора избавиться от него.
     - Но он протянул дольше других! В определенном смысле он мог бы стать
нам полезным.
     - Это если бы нам удалось с ним подружиться,  -  Рупперт  в  сомнении
покачал головой. - Но мы с ним навряд ли подружимся. Особенно теперь. Хуже
всего, что он способен привлечь к эксперименту внимание прессы.
     - Он уже привлек его!
     - Вот-вот!.. Об этой расстрелянной мастерской успели пропечатать  все
газеты. А то ли еще будет! Благодаря тебе мы так и  не  узнали,  много  ли
разболтал ему Фрэнк...
     - Сэр! Свежее сообщение, - один из операторов встрепенулся. - Полиция
навела справки и выяснила, что горящий дом  принадлежит  Самуилу  Гордону.
Вы, может быть, помните его. Он работал у нас в прошлом...
     - Черт побери, конечно, помню! - взревел  Рупперт.  Сжав  кулаки,  он
вскочил с места. - Вот кто его надоумил  избавиться  от  кольца!  Об  этом
нужно было сразу догадаться.
     - Но когда они успели снюхаться? Фрэнк, Гордон и этот русский?
     - Осмелюсь напомнить, - вмешался все тот  же  оператор.  -  Гордон  и
Фрэнк с самого начала были приятелями.
     - Вот как? - Рупперт шевельнул бровью. - Очень жаль, что я не знал об
этом раньше.
     - Что будем делать с ним? - Борхес кивнул на  экран,  где  с  прежней
беспечностью по улицам и перекресткам скользила зеленая точка. - Ты только
полюбуйся, с какой скоростью он мчится! А  доноры  ведь  редко  пользуются
транспортом.
     - Что лишний раз  свидетельствует  о  нашей  беспечности.  -  Рупперт
звучно прищелкнул пальцами. - Ничего!  Скоро  этот  лихач  отъездит  свое.
Вызовите Таппи!
     - Таппи? - Борхес в сомнении пожевал губами. - Вряд  ли  он  подойдет
для такого дела. До сих пор Таппи поставлял нам рабочих лошадок. На такого
рода операцию он просто не согласится.
     - Сэр! Разрешите мне? - тот  же  неугомонный  оператор  в  готовности
привстал. - Мне знакома эта профессия, так что проблем не будет.
     - Ты? - брови Рупперта недоуменно взлетели вверх.
     - Джо в самом деле специалист по такого  рода  затеям,  -  подтвердил
Борхес. - Я думаю, на него можно положиться, Дик.
     Чуть поразмыслив, Рупперт сумрачно кивнул.
     -  Хорошо.  Сделай  это,   Джо!   Но   постарайся   не   напортачить.
Неприятностей в эти дни у нас будет хватать и  без  того.  Бери  машину  с
сонаром, все, что посчитаешь нужным. И чтобы через час эта точка погасла!
     - Она погаснет, сэр, - радист стянул с себя наушники  и  поднялся.  -
Через час с небольшим я положу на ваш стол кольцо.
     Когда он покинул комнату, Рупперт хмуро поинтересовался:
     - Мэрвил, это ведь ты нанимал его?
     - Я, - Борхес неуверенно улыбнулся. - Поверь мне, Джо Фармер - парень
и впрямь способный. До сих пор ты ведь был доволен им?
     - Я всегда считал его только радистом... - Рупперт помолчал. - Впредь
мне бы очень хотелось, чтобы каждый  в  этом  учреждении  занимался  своим
делом. Кадры, Мэрвил, это моя обязанность. Ты понял меня?
     -  Разумеется,  Дик!  Кадры  действительно  твоя  обязанность,  и  ты
справляешься с ней превосходно. Фрэнка ведь, кажется,  нанимал  ты?  Да  и
Гордона тоже...
     Стиснув зубы, Рупперт  шумно  задышал.  Подобные  выпады  со  стороны
коллеги он не переносил.
     - Ну-ну, Дик, не злись. Что в том плохого, если изредка я  тоже  буду
тебе помогать? Во всяком случае за радиста я ручаюсь головой.
     - Что-то уж очень охотно он вызвался на операцию.
     - Что тут такого? Парень мечтает сделать карьеру,  хочет  понравиться
грозному Рупперту. Я его понимаю.
     - Не знаю... Как бы не наломал он дров.
     - Не наломает. Года три назад он  помогал  террористам  в  Гватемале.
Конечно, молодо-зелено, но надо признать, он многому там научился.
     - Сэр! - радист, сидящий за журналом, поднял голову. - Это  четвертый
полицейский  участок.  Начальник  -  Рой  Хантер.   Вылетевшую   к   месту
происшествия группу возглавляет лейтенант Ричардсон. Боу  Ричардсон.  Если
вам нужны дополнительные данные, я попытаюсь связаться с  архивами  Ай-Си.
Если действовать через компьютерную сеть, они вряд ли что-нибудь заметят.
     - Не надо, - Рупперт отмахнулся, но Борхес запротестовал:
     - Отчего же не надо? Пусть поглядит. Семья,  личные  привязанности  -
кто знает, что нам понадобится в ближайшие часы...


     Выбираться из песка легче, чем из земли, - в  этом  он  убеждался  не
раз. Правда, на первых порах Виктор чуть-чуть не задохнулся,  но  в  конце
концов затылок вынырнул на поверхность, и,  подобно  тонущему,  он  широко
распахнул рот, вдыхая теплый и такой желанный воздух.
     Как оказалось, от  дома,  охваченного  огнем,  Виктор  отполз  совсем
недалеко. Оглядевшись, он искренне понадеялся, что  старине  Сэму  повезет
больше. Где кончался лаз, Виктор не имел понятия,  но,  как  говорил  Сэм,
подземный ход убегал довольно далеко в пустыню. Впрочем, о  том,  что,  по
его мнению, далеко, а что близко, Виктор мог только догадываться.
     Убедившись, что поблизости никого нет, он рискнул  наконец  выбраться
из-под обвала. И только тогда разглядел  бандитов.  Шагах  в  тридцати  от
него, припав на колено, затаился косматый крепыш,  внешностью  смахивающий
на мексиканца. Для полноты образа не хватало только неряшливой бахромы  на
брюках и узорчатого сомбреро. В оптический прицел  винтовки,  пристроенной
между прутьями ограды,  крепыш  изучал  занимающееся  огнем  здание.  Чуть
дальше Виктор заметил спину еще  одного  снайпера.  Вероятно,  пожару  эти
ребята не слишком доверяли, предпочитая слепой стихии весомую литую пулю.
     Стараясь  двигаться   осторожно,   Виктор   начал   перемещаться   по
направлению  к  машинам.  Сначала  ползком,   а   затем   перебежками   на
полусогнутых ногах, телом пригибаясь чуть ли не к самой земле.  Бежал  он,
заметно прихрамывая. Раненую ногу простреливало при каждом шаге,  и  чтобы
не застонать, ему приходилось кусать губы. И совсем  некстати  болтающийся
на груди коротышка-автомат саданул его  по  пропитавшимся  кровью  бинтам.
Охнув, он перехватил его рукой и присел на песок, чтобы переждать  приступ
боли.
     Позади потрескивало  пожираемое  пламенем  дерево,  издавая  жалобный
скрип, рушились балки. Запах гари перебивал неживую сухость пустыни.
     Оправившись от болевого шока, Виктор возобновил путь. Он не  видел  и
не мог видеть, что уже несколько пар глаз с интересом  наблюдают  за  ним.
Слишком   поглотил   донора   процесс   передвижения,   требующий    столь
основательных усилий и терпения. Он мог  бы  соревноваться  в  скорости  с
одноногим калекой на костылях, но никак не с обычным путником. До машин он
добрался не скоро, и прежде чем влезть в кабину,  лежал  некоторое  время,
отдыхая. Ему было  отлично  видно,  как  суетятся  возле  здания  ликующие
"мафики". Один из них, приблизившись к пылающим руинам, послал в огонь еще
одну  ракету  "Стингерс".  Сноп  искр  взвился  к  небу,  и  словно  шляпа
споткнувшегося человека, треугольная крыша перекосилась набекрень, с шумом
завалилась внутрь здания. Стрелок исторг обрадованный вопль.
     - Щенок! Сопливый щенок... - Виктор с сожалением погладил  автомат  и
неспешно поднялся.
     Дверцу они, разумеется не заперли, чему  он  вовсе  не  удивился.  На
месте оказался и ключ зажигания. Прежде чем отъехать,  Виктор  намеревался
порадовать пулями скаты близстоящих машин. Он уже изготовился к  стрельбе,
когда чьи-то пальцы сжали его запястья, лезвие армейского ножа  скользнуло
к горлу.
     - Замри, удалец!..
     И тут же хлопнула дверца. В машину следом за Виктором  втиснулся  еще
кто-то.
     - Мы взяли его, Граф! Этот недоумок сам сюда приполз!
     - Видел, как же...
     Те же крепкие пальцы без особого усилия  отняли  у  Виктора  автомат.
Кулак человека, поднявшегося с заднего сиденья, снисходительно  ткнулся  в
скулу донора.
     - Пощупать его, босс?
     - Позже, Билли. Ребята сказали,  что  видели  вертолет.  Он  не  стал
приближаться, но, надо думать, обязательно  вернется  и,  может  быть,  не
один.
     А далее Виктора выволокли из кабины  и  вновь  впихнули,  но  уже  на
заднее сиденье легковой машины. Рядом с  ним  очутился  тот  самый  Билли,
который так ловко подкараулил его. И снова знакомый кулак без особой  силы
мазнул по лицу.
     - Сиди спокойно, мозгляк. Будешь дергаться, дух вышибу.
     Вышибать  дух  из  тех,  кто   дергался,   по-видимому,   входило   в
профессиональные обязанности Билли. Выглядел он внушительно, а кулаки  его
были столь пугающих размеров, что Виктор всерьез  усомнился,  что  на  них
сумели бы налезть  самые  огромные  боксерские  перчатки.  Граф,  на  деле
оказавшийся  смуглокожим  усатым  детиной,  повелительно  буркнул   что-то
шоферу, и тот послушно завел мотор. "Завел с первой  попытки",  -  отметил
про себя Виктор. Он как-то враз устал и сдался,  а  оказавшись  на  мягком
сиденье, ощутил, как тяжелеют его веки и сон клонит голову на грудь.
     Шурша песком, кто-то  подбежал  к  машине,  и  Граф  отдал  последнее
распоряжение:
     - Поджарьте эту конюшню еще пару раз, а затем на машины - и следом.
     - Босс! Если вертолеты сядут нам на хвост, что делать?
     Граф  ничего  не  ответил,  но,  видимо,  одарил  вопросившего  таким
взглядом, что тот поспешно забормотал:
     - Ясно, босс! Все будет сделано в лучшем виде...
     Машину дернуло вперед,  и  Виктор  ударился  головой  о  пенопленовую
обивку кабины.
     - Вот так штука!.. Босс! А пленник-то наш, похоже, заснул!  Я  думал,
он дурака валяет, а он и впрямь задремал.
     Открыв глаза, Виктор очумело поглядел на обращенные к нему лица. Черт
его знает, но он действительно почти заснул. И, слыша  все  их  разговоры,
даже успел увидеть какое-то обрывистое подобие сна.
     "Вам бы не  поспать  столько!"  -  беззлобно  подумал  он.  Организм,
поддерживаемый наркотическим снадобьем,  а  в  первую  очередь  -  розовой
надеждой  выжить,  утерял  свою  главную  опору.  Сон  стал  реакцией   на
случившееся. Вполне возможно, сказывалась и потеря  крови.  А  может,  это
было то самое нервное истощение, о котором упоминал Сэм.
     - Значит, у парня железные нервы, - в глазах усача мелькнул  интерес.
- Впрочем, это мы скоро