облака  голубого  дыма.
Больше   всего  в  этот  момент  он  был  похож  на  сотрудника  крупной
корпорации, занятого обсуждением плана сбыта продукции.
     - Что тебе известно о его биографии?
     - Только то, что мне следовало поставить  на  ней  точку  три  года
назад,  когда  у  меня  была такая возможность. - В забывчивости Фриборн
поднял трость и приложил набалдашник к вмятине на голове.
     -  Он не так плох, Томми, как ты думаешь. Например, его предложение
о том, чтобы  отобрать  у  шахтеров  магнитолюктовые  очки,  заслуживает
внимания.

                                - 41 -

     - Пришлось  бы  проводить  освещение  в  шахте.  Ты  представляешь,
сколько  это  стоит  в наши дни? Если бы еще твоя атомная электростанция
начала работать, когда планировалось!
     -  Новая  система  освещения  обошлась  бы значительно дешевле, чем
полная остановка работ. И потом, дело не  только  в  деньгах.  -  Огилви
крутанул  кресло и ткнул сигарой в сторону полковника. - Деньги для меня
не много значат, Томми.  У  меня  их  больше,  чем  я  смогу  истратить.
Единственное,  чего  я  теперь хочу, это полноправное членство в ООН для
Баранди, для страны, которую я создал. Я хочу, подходя к  зданию  ООН  в
Нью-Йорке,  видеть  среди  всех  остальных свой флаг. И поэтому алмазные
шахты должны работать. Без них Баранди не протянет и года.
     Взгляд  Фриборна  бегал  по  комнате,  пока  он  подбирал слова для
ответа. Давно зная о президентской мании величия, он не испытывал к  его
идеям  никакой  симпатии.  Лидер  государства,  мечтающий  о  том, чтобы
вывесить кусок тряпки в чужом  городе  за  океаном,  когда  на  границах
страны,  всего  в нескольких километрах отсюда, стоят враги... Эти мысли
наполняли Фриборна презрением и нетерпением, однако он  привык  скрывать
их  и  ждал  своего  часа.  Он  приучил  себя  сдерживаться,  даже когда
президент развлекался с белыми и азиатскими шлюхами. Но  близится  день,
когда  он  наконец  сможет  дать Баранди твердое военное руководство, по
которому страна давно плачет. А пока нужно сдерживаться и укреплять свои
позиции.
     - Я разделяю твои мечты, - спокойно сказал он, вложив в  эти  слова
всю искренность, на которую был способен. - И именно поэтому нам следует
предпринять решительные шаги прямо сейчас, до того, как ситуация  станет
еще хуже.
     Огилви вздохнул.
     - Поверь, Томми, я вовсе не размяк. Я не стал бы возражать, если бы
ты выпустил своих "леопардов" на  эту  рвань  на  шахте  номер  три,  но
сейчас,  когда  в  стране  находятся сторониие наблюдатели, этого делать
нельзя. Прежде всего их надо убрать отсюда.
     - Но ты только что дал им разрешение на посещение шахты!
     - А что мне еще оставалось делать? Снук был совершенно прав,  когда
сказал, что сейчас на нас смотрит весь мир. - Огилви вдруг расслабился и
улыбнулся, потом взял  со  стола  коробку  с  сигарами  и  предложил  ее
Фриборну.  -  Однако  ты сам прекрасно знаешь, как быстро миру надоедает
следить за каким-то там клочком земли на краю света.
     - А пока? - спросил Фриборн, принимая сигару.
     - А пока я бы хотел - все это неофициально, разумеется, - чтобы  ты
устроил нашим ученым гостям из-за границы трудную жизнь. Ничего явного и
скандального - просто кое-какие трудности.
     -  Ясно.  -  Фриборн  почувствовал  возврат доверия к президенту. -
Теперь об этом парне из "Ассоциации прессы", о Хелиге. Устранить?
     -  Не  сейчас.  Ту ошибку исправлять уже поздно. Но в будущем держи
его под наблюдением.
     - Ладно. Я обо все позабочусь.
     - Позаботься. И еще... Надо закрыть  въезд  в  страну  всем  другим
желающим. Найди какую-нибудь вескую причину отменить визы.
     Фриборн, нахмурясь, задумался.
     - Эпидемия оспы?
     - Нет, это повредит торговле. Лучше  какая-нибудь  военная  угроза.
Например, нападение одного из наших соседей. Детали обсудим за ленчем.
     Фриборн раскурил сигару, глубоко затянулся и, улыбнувшись  с  видом
почти истинного наслаждения, произнес:

                                - 42 -

     - Операция "Гляйвиц"? У меня есть несколько заключенных, от которых
следовало бы избавиться.
     Президент Огилви, в своем консервативном синем костюме  выглядевший
олицетворением образцового руководителя крупной корпорации, кивнул.
     - Да. "Гляйвиц".
     Улыбка  Фриборна  перешла в довольную ухмылку. Он никогда не изучал
историю Европы, но название Гляйвиц, принадлежавшее маленькой  точке  на
карте  у  границы Польши с Германией, осталось у него в памяти. Именно в
Гляйвице нацисты провели операцию, опыт которой и Огилви, и  Фриборн  не
раз  использовали  в  своей  карьере. Там в августе 1939 года гестаповцы
инсценировали нападение поляков на немецкую радиостанцию  и  в  качестве
доказательств "преступления" своих соседей оставили трупы людей, которых
одели  в  польскую  военную  форму  и  тут  же  застрелили.   Нацистская
пропаганда не замедлила использовать этот инцидент в качестве оправдания
нападения на Польшу.
     Полковник  Фриборн всегда считал эту операцию превосходным образцом
тактического искусства.

     Когда около полудня Снук выбрался из такси у отеля  "Коммодор",  он
все  еще  находился  во  власти подозрений к замыслам президента Огилви.
Солнце висело прямо над головой, словно лампа без абажура. Он  нырнул  в
призму  тени  от  навеса у входа в отель, прошел через фойе, разделенное
балюстрадой на два яруса, и,  не  обращая  внимания  на  жест  дежурного
клерка,  двинулся в бар. Старший бармер Ральф, едва завидев его у входа,
молча поставил на стойку большой стакан, налил в него до половины  джина
"Танкерей" и разбавил ледяной водой.
     - Спасибо, Ральф. - Снук сел на стул, уперевшись локтями в  кожаную
обивку  стойки,  и сделал несколько больших целительных глотков, ощущая,
как внутри растекается прохлада.
     -  Тяжелое  утро,  мистер  Снук? - Ральф изобразил на лице скорбную
симпатию,  как  он  всегда  делал,  общаясь  со  страдающими   похмельем
клиентами.
     - Да, неважное.
     - После этого вы почувствуете себя лучше.
     - Знаю. - Снук сделал еще один глоток.
     Такая  сцена с точно таким же диалогом повторялась уже много раз, и
Снуку всегда нравилось, что  у  Ральфа  хватает  понимания  и  такта  не
разнообразить  устоявшийся  ритуал: в подобные моменты общение на других
уровнях отнюдь не доставляло ему удовольствия.
     Ральф наклонился через стойку и, понизив голос, сказал:
     - Вон те двое хотели вас видеть.
     Повернувшись   в  указанном  направлении,  Снук  увидел  мужчину  и
женщину, которые разглядывали его с выражением  сомнения  и  надежды  на
лицах. В уме мгновенно возникла оценка: красивые люди. Что-то в них было
общее: оба молодые, безупречного вида, с ясными приятными лицами, словно
сработанными талантливым скульптором. Но особое внимание Снука привлекла
женщина.  Изящная,  с  умными   серыми   глазами   и   полными   губами,
хладнокровная  и  чувственная одновременно. При виде ее у Снука возникла
пугающая мысль о том, что вся его прежняя жизнь была сплошной ошибкой, и
что  именно такой приз он заслужил бы, избери он жизнь в сияющих городах
цивилизованного мира. Снук взял со стойки свой стакан и  двинулся  к  их
столику,  чувствуя  себя неловко от укола ревности, который он испытал к
поднявшемуся навстречу мужчине.
     -  Мистер  Снук?  Я - Бойс Амброуз, - произнес мужчина, пожимая его
руку. - Я вам звонил.

                                - 43 -

     Снук кивнул.
     - Можно просто Гил.
     -  Позвольте  представить  вам  Пруденс  Девональд.  Мисс Девональд
работает в ЮНЕСКО, и, насколько я понимаю, у нее тоже к вам дело.
     -   Сегодня   мне   везет,   -  Снук  произнес  это  автоматически,
присаживаясь  за  столик.  Мысли  его  в   этот   момент   были   заняты
перевариванием информации о том, что они не муж и жена, как он почему-то
предположил. Заметив, что девушка  окинула  его  откровенно  оценивающим
взглядом,  Снук  во  второй  раз  за  этот  день осознал, что одежда его
едва-едва прилична, да и то только потому, что  ткань,  из  которой  она
сшита, практически вечная.
     - Сегодня вам не совсем везет, - сказала  Пруденс.  -  Скорее  даже
наоборот.  Одна  из  моих задач в Баранди состоит в том, чтобы проверить
вашу квалификацию как преподавателя.
     - Какую еще квалификацию?
     - Вот это мое заведение и интересует, - произнесла она, не  скрывая
своей  враждебности,  что расстроило Снука и одновременно вызвало у него
привычную ответную реакцию.
     - Вы работаете в слишком любопытном заведении, - произнес он, глядя
ей в глаза.
     -  В  английском  языке,  - сказала Пруденс вызывающе назидательным
тоном, -  слово  "заведение"  может  означать  помимо  всего  прочего  и
коллектив его сотрудников.
     Снук пожал плечами.
     - Оно с равным успехом может означать "сортир".
     - Я только что собирался заказать  для  нас  парочку  коктейлей,  -
быстро вмешался Амброуз, обращаясь к Снуку. - "Кэмп Харрис", например...
Вы не откажетесь?
     - Спасибо, Ральф знает, что мне нужно.
     Амброуз двинулся к бару. Снук откинулся в  кресле  и,  взглянув  на
Пруденс,  решил,  что  она  одна  из  самых  красивых женщин, которых он
когда-либо встречал.  Единственное,  что  в  какой-то  степени  нарушало
совершенство  ее  лица,  были  верхние зубы, слегка скошенные внутрь, но
почему-то Снуку казалось, что это  даже  подчеркивает  аристократизм  ее
облика.  "До  чего  хороша, - подумал Снук. - Она, конечно, высокомерная
дрянь, но до чего хорошо!"
     -  Может,  нам следует начать все сначала, - сказал он. - Где-то мы
не туда...
     Голос Пруденс слегка потеплел.
     -  Наверное,  это  моя  вина.   Мне   следовало   догадаться,   что
необходимость  отвечать  на  вопросы  в  присутствии  третьего  лица вас
смутит.
     -  Не  смутит,  -  Снук  сделал вид, что подобное предположение его
несколько удивило. - Но чтобы  у  вас  не  было  на  этот  счет  никаких
иллюзий, скажу сразу: я не собираюсь отвечать на ваши вопросы.
     Она смерила его недовольным взглядом, но в этот  момент  к  столику
вернулся  Амброуз,  держа  в  руках  бокалы  со  спиртным.  Он  сел  и с
удивлением взглянул на счет.
     -  Здесь  какая-то  ошибка,  -  сказал он. - Этот заказ стоит втрое
дороже предыдущего.
     - О, это я виноват, - Снук поднял свой стакан. - Я обычно заказываю
джин пивными стаканами, чтобы не  бегать  каждый  раз  туда-сюда.  -  Он
взглянул на Пруденс и добавил: - Мне, право, неловко.
     Пруденс поджала губы.
     - Интересно было бы узнать, как вам удается столько пить и работать
учителем?

                                - 44 -

     -  Гораздо  интереснее,  -  вставил  Амброуз нетерпеливо, - было бы
услышать из первых уст рассказ...
     Снук прервал его, подняв руку.
     - Подождите минуту, Бойд.
     - Бойс.
     - Извините. Бойс. Мне тоже очень интересно было бы услышать, почему
эта молодая особа все время лезет в мои личные дела?
     - Я сотрудник ЮНЕСКО.  -  Пруденс  достала  из  сумочки  серебряный
значок. - А это означает, что ваш заработок...
     - Мой заработок, - перебил ее Снук,  -  состоит,  как  правило,  из
одного  ящика  джина  и  одного  пакета  кофе  на  каждые две недели. Ту
наличность, что  у  меня  есть,  я  зарабатываю  ремонтом  автомобильных
двигателей на шахте. И между делом учу шахтеров английскому в те вечера,
когда у них нет денег на плотские удовольствия. Одежду, что я ношу,  мне
выдали,  когда я попал сюда три года назад. Часто я ем консервы прямо из
банок, а зубы  чищу  солью.  Я  нередко  напиваюсь,  но  в  остальном  я
образцовый заключенный. Что-нибудь еще вас интересует?
     Пруденс несколько смутилась, но не сдалась.
     - Вы утверждаете, что вас держат в плену?
     - А как еще это называется?
     -  Например,  предоставлением  политического  убежища.  Насколько я
понимаю, вы причастны к исчезновению боевого самолета из Малакка.
     Снук выразительно покачал головой.
     - Политическое убежище получил пилот самолета. Я же был  пассажиром
и   полагал,   что   самолет  направляется  в  противоположную  сторону.
Отказавшись обслуживать эту машину для армии Баранди, я стал  пленником.
-  Снук  с  тревогой  обнаружил, что открывается перед женщиной, которую
встретил всего несколько минут назад.
     -  Я включу эти сведения в свой доклад, - Пруденс поднесла значок к
губам, из чего стало понятно, что это  еще  и  записывающее  устройство.
Губы  ее  чуть  скривились в усмешке. - Ваша фамилия пишется так же, как
произносится?
     - Забавная фамилия, верно? - парировал Снук, невольно возвращаясь к
привычному для  себя  способу  обороны.  -  Вы  очень  мудро  поступили,
родившись в семье с фамилией Девональд.
     Пруденс покраснела.
     - Я не хотела...
     Снук отвернулся от нее.
     -  Бойс,  что  происходит?  Вы  что,  тоже  из  ЮНЕСКО? Я думал, вы
приехали, потому что вас интересует, что я увидел в шахте.
     -  Я независимый исследователь, и меня крайне интересует то, что вы
видели. - Амброуз укоризненно посмотрел на  Пруденс.  -  Вместе  с  мисс
Девональд  мы  оказались случайно, и, может быть, нам стоит договориться
об отдельных встречах?
     -  Не  надо.  Я  на  какое-то время заткнусь, - сказала Пруденс, и,
внезапно увидев в ней школьницу, которой она была много лет назад,  Снук
устыдился   собственной  грубости.  Право  же,  он  вел  себя  не  лучше
ветерана-легионера, срывающего зло на молодом рекруте.
     - Гил, вы имеете представление о том, что именно вы видели в шахте?
-  Амброуз  притронулся  рукой  к  коленке  Снука,  чтобы  привлечь  его
внимание. - Вы сами понимаете, что вы открыли?
     - Я видел каких-то существ, похожих на призраков. - Снук только что
сделал более важное открытие: в состоянии спокойной задумчивости профиль
Пруденс Девональд вызывал у него  смутную  грусть,  как-то  связанную  с

                                - 45 -

размышлениями  о  скоротечности красоты и самой жизни. До сих пор ничего
подобного с ним не случалось, и возникшие теперь мысли были не  особенно
приятны.
     - Вы видели обитателей  другой  вселенной,  -  торжественно  заявил
Амброуз.
     Прошло  несколько  секунд,  прежде  чем  до   Снука   дошел   смысл
сказанного.  Потом  он  начал  задавать вопросы. Минут через двадцать он
откинулся на спинку кресла, глубоко вздохнул и  только  тут  понял,  что
начисто  забыл  о  своем  стакане.  Он  сделал  глоток джина и попытался
примириться с мыслью о том, что сидит на перекрестке двух миров. Уже  во
второй раз за последний час обстоятельства заставляли его мыслить новыми
категориями.
     -  Тому, что вы рассказали, - произнес Снук, - я верю. Но что будет
дальше?
     В  голосе Амброуза появилась твердость, которой раньше за ним никто
не замечал.
     -  Я  полагаю,  следующий шаг достаточно очевиден. Нужно вступить с
этими существами в контакт, найти способ общения с ними.


                                Глава 7

     Амброуз   пожелал   начать  наблюдения  той  же  ночью,  и  Снук  с
готовностью согласился: после всего услышанного его  воображение  просто
запылало.   Однако   практические   последствия  этого  решения  немного
раздражали его.
     Исходя  из  теории  Амброуза, появления призраков следовало ожидать
перед самым рассветом, хотя со временем они стануть появляться раньше  и
исчезать  позже.  Дорога  от  Кисуму  до  шахты  была  тяжелой и долгой,
особенно для не знакомого с ней человека, и Снуку ничего не  оставалось,
как предложить Амброузу переночевать у него в бунгало. Как следствие его
ожидала перспектива находиться в компании другого человека большую часть
дня  и ночь, и все существо Снука восставало против подобного насилия. А
то обстоятельство,  что  Пруденс,  переодевшись  в  некое  представление
парижского модельера о костюме для сафари, без приглашения отправилась с
ними, отнюдь не упрощало его жизнь.
     После трений, ознаменовавших их знакомство, она разговаривала с ним
вежливо, но безразлично, и Снук отвечал ей тем же. Однако  он  постоянно
ощущал  ее  присутствие.  Какое-то объемное, словно радарное, восприятие
происходящего позволяло ему, даже не глядя на Пруденс, всякий раз знать,
где  она  и  что делает. Это вторжение в его мысли задевало и беспокоило
Снука; когда же он поймал себя  на  том,  что  увлеченно  изучает  такие
мелочи,  как  рисунок  на  пуговицах  ее кофточки или строчку на туфлях,
охватившее  его  чувство  досады  только  усилилось.   Развалившись   на
просторном  заднем  сиденье  в  полумраке  машины,  которую Амброуз взял
напрокат во второй  половине  дня,  Снук  погрузился  в  воспоминания  о
девушках,  с  которыми  ему доводилось встречаться прежде. Взять хотя бы
Еву,  немку,  переводчицу  в   Малакке,   отлично   понимавшую   принцип
сексуальной  независимости...  Они  встречались  каких-нибудь  три  года
назад, но Снук, к своему огорчению, вдруг осознал, что уже не помнит  ее
лица.
     - ... нужно дать планете имя, - донесся до него  голос  Амброуза  с
переднего  сиденья.  -  Она  всегда  в  полном  смысле  этого слова была
подземным царством, но мне кажется, будет неправильно назвать ее Гадес.
     -  Геенна  даже хуже, - возразила Пруденс. - Можно Тартар, но, если
не ошибаюсь, это еще глубже, чем Гадес.

                                - 46 -

     -  Едва  ли  подходящее название в теперешней ситуации. Из рассказа
Гила о расположении уровней шахты следует,  что  антинейтринная  планета
полностью  выйдет  за  пределы  Земли  примерно  через  семьдесят лет. -
Амброуз повернул руль, объезжая яму на дороге, и на мгновение  свет  фар
залил  придорожные деревья. - При условии, разумеется, что планеты будут
продолжать расходиться с такой же скоростью.
     -  Вспомнила! - Пруденс придвинулсь к Амброузу, и Снук, наблюдавший
за ними из полутьмы своего уединения, понял, что  она  схватила  его  за
руку. - Авернус!
     - Авернус? Впервые слышу.
     - Я знаю только, что это один из мифологических подземных миров, но
его  название  гораздо  более  благозвучно,   чем   Гадес.   Даже   чуть
пасторально, а?
     - Пожалуй, - согласился Амброуз. - Отлично! Вы только что окрестили
свою первую планету.
     - Теперь осталось разбить о нее бутылку шампанского.  Я  всегда  об
этом мечтала!
     Амброуз рассмеялся, оценив шутку, Снук  же  помрачнел  еще  больше.
Ситуация  на  шахте складывалась напряженная и опасная, в такой ситуации
неплохо иметь за спиной  батальоны  солдат,  а  он  возвращался  туда  в
компании аристократа-ученого, быть может, последнего такого типа в мире,
и его новой подружки. Вдобавок  Снука  беспокоило,  что  ему,  возможно,
придется слушать их болтовню всю ночь, и такая перспектива его совсем не
радовала. Он  принялся  довольно  громко  насвистывать,  выбрав  старую,
всегда  нравившуюся  ему  своей грустью мелодию "Радости любви". Пруденс
выдержала несколько тактов, затем наклонилась и  включила  радио.  Звуки
мощного оркестра, исполняющего ту же мелодию, заполнили машину.
     - Как это вам удалось? - спросил Амброуз, полуобернувшись к Снуку.
     - Что именно?
     - Вы начали насвистывать мелодию, а затем ту же  самую  мелодию  мы
услышали  по радио. - Проблема явно заинтересовала Амброуза. - У вас что
- приемник в ухе?
     -  Нет. Я сам начал насвистывать. - Снук никак не мог взять в толк,
почему   его   попутчика   заинтересовало   это    совпадение:    ничего
исключительного он здесь не видел.
     -  Вы  когда-нибудь  задумывались,   насколько   такое   совпадение
невероятно?
     - Ну, видимо, не так уж и невероятно, - сказал Снук. - Со мной  это
иногда случается.
     - Так вот, вероятность его на самом деле фантастически мала. Я знаю
кое-кого,  кто  занимается исследованиями экстрасенсорного восприятия, и
полагаю, они  с  удовольствием  прибрали  бы  вас  к  рукам.  -  Амброуз
разошелся.  - А вам не приходило в голову