едует.

Портшез двигался вдоль заграждения. Наступала темнота; леди под
вуалью взглянула на светящийся циферблат часов своего перстня и
приказала носильщикам перейти на рысь.

Наконец они оказались около ворот, предназначенных для
благородной публики. Леди в вуали, высунув голову, крикнула:

- Открывайте!

На посту здесь стояли два старжника: один в небольшой будочке, а
второй снаружи. Она открыл ворота, но простер поперек них свой
жезл, когда портшез попытался пересечь линию ворот.
Остановившись, носильщики опустили свой груз на землю, повернув
его правой стороной, где была дверца, к воротам.

Леди под вуалью крикнула:

- Эй, вы, очистите проход! Яхта лорда Марлина!

Стражник, преграждавший проход, помешкал:

- Есть ли у миледи пропуск?

- Ты что, дурак?

- Если у миледи нет пропуска, - медленно сказал стражник,
- может быть, миледи найдет какую-то возможность убедить
стражу, что милорд Марлин ждет ее?

В темноте был слышен только решительный голос леди под
вуалью - у стражника хватило сообразительности не светить ей в
лицо. У него уже был большой опыт общения с благородными, и он
кипел от злости.

- Если тебе так уж хочется быть дураком, кликни милорда с его
яхты! Позвони ему - и уверяю тебя, ты его очень обрадуешь!

Стражник из сторожки вышел наружу.

- Что-то случилось, Син?

- Да нет. - Они о чем-тошепотом посовещались. Младший пошел
позвонить на яхту милорда Марлина, а старший остался снаружи.

Но леди такой оборт дела не удовлетворил, и она
продемонстрировала всю свою вздорность. Распахнув рывком дверь
портшеза, она ворвалась в сторожку, преследуемая по пятам
удивленным стражникам. Тот, кто добивался связи, перестал
нажимать рычаг аппарата и подняв глаза, испытал приступ дурноты.
Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. Перед ним была не
глупенькая юная леди, удравшая от своей дуэньи, а разгневанная
вдова средних лет - тот тип женщин, у которых хватит влияния,
чтобы сломать карьеру обыкновенного человека. Открыв рот, он
слушал красочные фиоритуры, понимая, что за все годы, что провел
у ворот, пропуская в них лордов и леди, это его наихудший день.

Пока внимание обоих стражников было поглощено бранью Матушки
Шаум, из портшеза выскользнул человек и, миновав ворота,
пустился бежать, пока не исчез в сумерках взлетного поля. На
бегу Торби каждую секунду чувствовал, что сейчас ему в спину
вонзится острое жало пули, но тем не менее внимательно следил,
когда выберется на нужную дорогу. И добравшись до нее, упал
ничком и остался лежать, задыхаясь.

А у ворот Матушка Шаум остановилась перевести дыхание.

- Миледи, - один из стражников попытался успокоить ее, - если вы
нам дадите возможность дозвониться...

- Можете забыть об этом! Или нет, помните - и до завтра вы
еще услышите голос милорда Марлина! - Она рухнула обратно в
портшез.

- Прошу вас, миледи!

На обращая на них внимания, она рявкнула на рабов, те, подхватив
потшез, сразу же перешли на рысь. Один стражник так и остался с
рукой, протянувшейся к поясу, словно собирался сделать что-то
непоправимое. Но рука его остановилась. Так или иначе,
подстрелить одного-другого носильщика этой леди было бы довольно
рискованно.

Да и кроме того, она не сделала ничего ужасного.

Хозяин "Сису", одобрив наконец ход погрузки последнего
грузовика, вскарабкался в его кузов, махнул водителю, чтобы тот
двигался и подобрался поближе к кабине.

- Эй, там! - он постучал в заднюю стенку.

- Да, Капитан! - донесся изнутри слабый голос водителя.

- Там, на перекрестке стоит знак остановки. я заметил, что
большинство извас не обращают на него внимания.

- На знак? По той дороге никто никогда не ездит. Там стоит
знак остановки, потому что ею иногда пользуются благородные.

- Это я и имею в виду. Кто-то из них может внезапно выскочить
под колеса и из-за этого глупого происшествия с одним из ваших
благородных я опоздаю с прыжком. Они задержат меня на много
девятидневок. Так что остановись там, понял?

- Как скажете, Капитан. Вы платите.

- Так оно и есть. - Полустелларовая банкнота исчезла в кабине.

Когда грузовик затормозил, Капитан Крауса подошел к заднему
борту, нагнулся и втянул Торби.

- Тихо!

Торби кивнул, сдерживая дрожь. капитан вынул из кармана клещи и
открыл крышку ящика. Вытащив один из джутовых мешкова, принялся
уминать остальные, в которых были листья верги, бесценного
товара на других планетах. Скоро там образовалась большая дыра,
а сотня фунтов драгоценных листьев были выброшены за борт.

- Влезай!

Торби занял это пространство, стараясь стать как можно меньше.
Капитан навалил нанего мешок, прибил планки на место и закончил
операцию, обтянув ящик заново и запечатав его отличной подделкой
печати инспекции - хитроумное изделие, созданное в машинной
мастерской корабля. Выпрямившись, он вытер пот со лба. Грузовик
по дуге уже подъезжал к "Сису".

Он сам наблюдал, как шел заключительный этап погрузки, и
саргонский инспектор стоял рядом с ним, у его локтя, отмечая
каждый ящик, каждую упаковку, которые поднимались на талях.
Затем Крауса, как принято, поблагодарил инспектора и поднялся
наверх, использовав вместо трапа тали. Трюм был уже почти полон
и все было готово для прыжка; места в нем почти не оставалось.
Грузчики стали освобождать груз от талей, и даже капитан
приложил к этому руку, во всяком случае он уделил внимание
одному из ящиков. Когда все тали были свободны, дверь грузового
трюма была задраена.

Двумя часами позже Матушка Шаум, стоя у окна своей спальни,
смотрела в сторону космопорта. С контрольной башни взвилась
зеленая ракета; секундой позже в небо поднялась колонна белого
пламени. Когда грохот достиг ее ушей, она мрачно усмехнулась и
спустилась вниз присмотреть за делами - Мура в одиночку никак не
могла с ними справиться.

Глава 7

Первые несколько миллионов миль Торби пребывал в горестном
убеждении, что сделал ошибку.

Остались позади минуты, когда он лежал недвижимо, вдыхая аромат
листьев верги, и он пришел в себя в небольшом одноместному
кубрике. Пробуждение было болезненным: тело вызвало к жизни
воспоминания о пребывании в тюрьме для рабов, и в первый раз за
эти годы он проснулся от ночного кошмара.

Его усталый мозг, затуманенный испарениями листьев, долго
старался избавиться от ущущения ужаса.

Наконец проснувшись, он понял, что находится в безопасности на
борту "Сису". Печаль по Баслиму уступила место ощущению
непривычности того, что его окружало. Он огляделся.

Помещение прдставляло собой куб на фут выше и шире, чем его
собственные размеры. Он лежал на койке, занимающей половину
комнаты, а под ним был матрац необыкновенной мягкости из
теплогои гладкого на ощупь материала. Он потянулся изевнул,
удивляясь, что торговцы живут в такой роскоши. Затем опустил
ноги и встал.

Койка беззвучно поднялась и слилась с перегородкой. Торби не мог
понять, как вытащить ее. Наконец он бросил это занятие. Лежать
ему больше не хотелось, он должен был осмотреться.

Когда он проснулся, потолок слабо светился, когда же встал,
потолок вспыхнул пярче. Но и при свете он не мог понять, где
находится дверь. С трех сторон были вертикальные металлические
панели, на любой из которых могла быть дверь, но нигде не было
знакомых примет отверстия для ключа, петель или тому подобного.

Он прикинул, что, может быть, его заперли, но не ощутил
буспокойства. Он просто хотел найти дверь. Будь она закрыта, он
бы знал, что Капитан Крауса не будет держать его под замком
слишком долго. Но он не мог найти ее.

Он обнарижил шорты и сандалии.Проснулся он совершенно нагим,
какобычно испал. Взяв одежду, он тщательно осмотрел ее,
восхищаясь великолепем. Торби решил, что одежда предназначена
для него. Для него! Его набедренная повязка исчезла, и Капитан,
конечно же, захочет, чтобы он появился на "Сису" голым. Торби не
волновали вопросы моды; разнообразные запреты и табу,
существовавшие на Джаббуле, относились, главным образом, к
высшим классам. Но как бы там ни было, одежда была необходима.
Это была рабочая одежда, какую носила вся команда, тот тип
одеяний, который в течение многих столетий на многих планетах
нисили мужчины и женщины. Нои Соломон на вершине славы не был
так счастлив, как Торби! Чувствуя, как ткань нежно ласкает
егокожу, он хотел, чтобы кто-нибудь увидел его во всей этой
роскоши. Он принялся искать дверь с удвоенным усердием. Шаря
руками по панелям перегородки, он почувствовал дуновение легкого
ветерка, обернулся и увидел, что одна из панелей исчезла. Дверь
вела в коридор.

Молодой человек, одетый так же, как и Торби, прошел мимо по
изгибавшемуся коридору. Торби обратился к нему с приветствием
нажаргоне Саргонезских торговцев.

Человек моргнул, увидев Торби, и пошел дальше, словно здесь
никого не было. Торби был удивлен и немного обижен. Затем он
обратился к человеку на Интерлингве. Ответа не последовало, и
человекисчез, прежде чем Торби успел перейти на другой язык.

Торби пожал плечамии решил не обращать внимания- бродяга не
может позволить себе обижаться и приступил к исследованиям.

За двадцать минут он выяснил много интересного. Во-первых,
"Сису" был гораздо больше, чем он себе прдполагал. Раньше ему
никогда не приходилось видеть космический корабль вблизи, разве
что из трюма для рабов. На расстоянии корабли, садящиеся на поле
Джаббулского космопорта, казались огромными, но не до такой
степени.

Во-вторых, он был удивлен, обнаружив столько людей. Он
знал, что линейщики Саргона, курсирующие между двумя мирами,
обычно обслуживались командой в шесть-семь человек. Но здесь он
уже за первые несколько минут насчитал людей обоего пола и
разных возрастов в несколько раз больше.

В-третьих, его привело в уныние, что на него не обращали
внимания. На него не смотрели, не отвечали, когда он
заговаривал; все проходили мимо него так, что порой ему
приходилось отпрыгивать. Единственная, с кем ему удалось
установить отношения, была маленькая девочка, малыш, которая
посмотрела на него спокойными серьезными глазами в ответ на его
попытку заговорить - но ее тут же подхватила женщина, которая
даже не взгдянула на Торби.

Торби было знакомо подобное обращение; так благородные
относились к людям из касты Торби. Благородные не видели их,
потому что те как бы и не существовали - даже милостыня
подавалась им через рабов.

Но знай он заранее, что население "Сису" будет вести себя как
благородные, он бы никогда не взошел на его борт, тайком или
открыто. Такого он не ожидал. Капитан Крауса, как только получил
послание Баслима, сразу же проявил к нему грубовато-отеческое
отношение. И Торби предполагал, что команда "Сису" отнесется к
нему так же, как и ее капитан.

Он шел по стальному коридору, чувствуя себя приведением среди
живых, и, наконец, с грустью решил вернуться в каюту. Но тут он
обнаружил, что заблудился. Торби решил пойти обратно по своим же
следам - и запутался; он снова пустился в путь, не без колебаний
решив, что найдет он свое помещение или нет, но ему необходимо
поскорее отыскать, где тут скрывается туалет, даже если для
этого придется сграбастать кого-нибудь и тряхнуть.

Он ткнулся в дверь, за которой его встретил вопль женского
возмущения, и торопливо ретировался.

Вскоре после этого его едва не сбил с ног спешащий человек,
который заговорил с ним на Интерлингве: "Какого черта ты тут
бродишь и тыкаешься куда попало?"

Торби почувствовал прилив облегчения. Даже оскорбление было
лучше полного невнимания.

- Я заблудился, - покорно сказал он.

- Почему ты не оставался там, где должен быть?

- Я не знал, что был должен... простите, благородный сэр... да и
там не было никакого туалета.

- А! Но он как раз напротив твоей каюты.

- Я не знал, благородный сэр.

- М-м-м... скорее всего. Я не "благородный сэр". Я Первый
Помощник Главного Энергетика - и смотри, чтобы ты это запомнил.
Идем. - Схватив Торби за руку, он потащил его сквозь толкучку и
остановившись как раз перед тем коридором, который озадачил
Торби, провел рукой по шву на металле. - Вот твой
кубрик. - Панель отошла в сторону.

Повернувшись, человек сделал то же самое и с другой стороны.

- Здесь туалет для холостяков команды. - Увидев, что Торби
смутился при виде странных приспособлений, он, не скрывая
презрения, помог ему, затем проводил обратно в каюту. - А теперь
оставайся здесь. Песть тебе принесут.

- Первый Помощник Главного Энергетика, сэр?

- Да?

- Могу лия поговорить с Капитаном Крауса?

Человек удивился:

- Ты думаешь, что Шкиперу нечего больше делать, как говорить с
тобой?

- Но...

Собеседника перед ним больше не было, Торби обращался к
металлической панели.

Еду принес молодой человек, который вел себя так, словно
поставил поднос в пустой комнате. Торби приложил все усилия,
чтобы на него обратили внимание; он вцепился в поднос и
заговорил с юношей на Интерлингве. Его поняли, но ответом ему
послужило одно короткое слово: "Фраки!" - и Торби уловил
презрение, скаким оно было выплюнуто. Фраки была маленькая
бесформенная полу-ящерица, питающаяся падалью, с Альфа Центавра
Прим III, одной из первых планет, заселенных людьми. Это было
безобразное, безмозглое создание, чей образ жизни вызывал
отвращение. Ее мясо мог есть только вконец изголодавшийся
человек. К коже ее было противно притрагиваться, и она издавала
неприятный запах.

Но слово "фраки" означало куда больше. В культуре Старой Земли
почти каждое наименование животного служило целям оскорбления:
свинья, собака, корова, акула, вошь, скунс, червяк - список был
бесконечен. Но ни одно из выражений не несло в себе большего
оскорбления, чем "фраки".

Внезапно его потянуло в сон. Но хотяон уже мог повторить жест,
при помощи которого открывалась дверь, он так и не смог найти
комбинацию толчков и поглаживаний, опускавших кровать, и ночь
провел на полу. Завтрак его появился на следующее утро, но
теперь он не посмел обратиться к тому, кто его принес, боясь,
что снова натолкнется на оскорбление. Он встретился с другими
юношами и молодыми людьми в ванной, что была по другую сторону
коридора; пока на него попрежнему не обращали внимания, он
усвоил одну вещь - здесь он может устраивать постирушки. Ему так
понравилось бывать здесь, что он забегал в душевую по три раза
на дню. Кроме этого, ему вообще нечегобыло делать. Следующую
ночь он опять спал на полу.

Торби сидел, скорчившись, на полу своей каюты, чувствуя тоску и
режущую боль при воспоминании о папе и жалея, что оставил
Джаббул, когда кто-то поскребся в его дверь.

- Разрешите войти? - на плохом саргонезском спросил мягкий голос.

- Войдите! - ответил Торби и вскочил на ноги. Он увидел женщину
средних лет с приятным выражением лица.

- Прошу вас, - сказал он на саргонезском и отступил в сторону.

- Благодарю вас, вы так любезны, - она запнулась и быстро
спросила. - Вы владеете Интерлингвой?

- Конечно, мадам.

Она пробормотала на Системном Английском:

- Слава богу хоть за это... саргонезский меня вымотал, - а затем
перешла на Интерлингву. - Тогда поговорим на этом языке, если вы
ничего не имеете против.

- Как вам будет угодно, мадам, - ответил Тоби на том же языке и
добавил на Системном Английском, - если вы не предпочитаете
другие языки.

Она не могла скрыть изумления:

- На скольких же языках вы говорите?

Торби подумал.

- На семи, мадам. И еще в нескольких я разбираюсь, но не могу
утверждать, что говорю на них.

Изумление ее росло прямо на глазах, и она медленно сказала:

- Может быть, я ошиблась. Но - поправьте меня, если я ошибаюсь,
и простите мое невежество - мне было сказано, что вы сын нищего
из Джаббулпорта.

- Я сын Баслима Калеки, - гордо сказал Торби, - дипломированного
нищего милостью Саргона. Мой последний отец был ученым
человеком. Его мудрость была известна от одного конца площади
до другого.

- Я верю. И... неужели все нищие на Джаббуле так хорошо
разбираются в языках?

- Что вы, мадам! Большинствоиз них говорит только на мусорном
жаргоне. Но отец не разрешал мне пользоваться им... разве что
только в профессиональных целях.

- Да, конечно, - она моргнула. - Хотела бы я встретиться с вашим
отцом.

- Спасибо, мадам. Не хотите ли вы присесть? Простите, что не
могу предложить ничего, кроме пола... но все, чем я владею, в
вашем распоряжении.

- Спасибо, - она села на пол, сделав это куда с большим усилием,
чем Торби, который провел тысячи часов в позе лотоса, нарпягая
легкие в криках о подаянии.

Торби задумался, не стоит ли прикрытьдвери, хотя эта леди - по
саргонезским обычаям он воспринимал ее как "миледи", но ее
дружеская манера держаться делала ее статус с неясным - может
быть, оставила их открытыми специально. Он тонул в море
неизвестных обычаев, то и дело сталкиваясь с ситуациями,
совершенно новыми для него. Он нашел выход из положения,
основываясь на здравом смысле и просто спросил:

- Вы предпочитаете оставить дверь открытой или закрыть ее?

- Что? Это неважно. Хотя лучше оставьте ее открытой; здесь живут
холостяки, а я располагаюсь в той части корабля, где живут
незамужние женщины. Но я пользуюсь некоторыми привилегиями и
независимостью, как... ну, как домашняя собачка. Я фраки,
которую терпят.

- Последние слова она сказала со смущенной улыбкой.

Торби не уловил сути основныхпонятий.

- "Собачка"? Это что-то похожее на волка?

Она внимательно посмотрела на него.

- Выучили этот язык на Джаббуле?

- Я никогда не был нигде, кроме Джаббула - кроме того времени,
когда я был совсем маленьким. Простите, если я выражаюсь не
совсем правильно. Может, вы предпочитаете Интерлингву?

- О, нет. Вы прекрасно говорите на Системном Английском...
земной акцент у вас лучше, чем у меня. А я никак не могу
научиться правильно произносить гласные. Хотя я стараюсь, чтобы
меня понимали. Но разрешите прдставиться. Я не из Торговцев; я
антрополог, они разрешили мне попутешествовать вместе с
ними. Меня зовут доктор Маргарет Мадер.

Торби кивнул и сложил ладони вместе.

- Я польщен. Меня зовут Торби, сын Баслима.

- Мне очень приятно, Торби. Зовите меня Маргарет. Мой титул
здесь не имеет никакого значения, потому что он не относится к
корабельным званиям. Вы знаете, что значит быть антропологом?

- Ну... простите, мадам... то есть, Маргарет...

Антрополог - это ученый, который изучает, как люди живут в
сообществе.

Торби с сомнением посмотрел на нее:

- Разве это наука?

- Порой и я в этом сомневаюсь. Но в сущности, Торби, это
достаточно сложная наука, потому что количество способов, при
помощи которых люди могут сосуществовать, бесконечно. Вы
понимаете, что это значит?

- Что-то вроде поисков икса в уравнении, - смущенно сказалТорби.

- Правильно! - с удоволсьвием согласилась она. - Мы изучаем эти
иксы в человеческих уравнениях. Этим я и занимаюсь. Я изучаю
образ жизни Свободных Торговцев. Ониа, вполне возможно, решили
самую старую задачу трудной проблемы: как остаться человеком и
выжить в любом обществе. Они уникальны. - Она беспрестанно
двигалась по каюте. - Торби, вы не против, если я сяду на стул?
Я не могу сгибаться так легко, как вы.

Торби покраснел.

- Мадам... но у меня нет ни одного. Я...

- Один как раз за вами. А другой за мною. - Она повернулась и
притронулась к стенке. Панель скользнула в сторону, и из
открывшегося пространства появился стул.

Взглянув, какое выражение приняло его лицо, она спросила:

- Разве вам не показывали? - и проделала то же самое и с другой
стеной; появился еще одни стул.

Торби присел с осторожностью, затем опустился на сиденье всем
весом и постарался привыкнуть к нему. По его лицу расплылась
широкая улыбка.

- Ух!

- Вы знаете, как открывается ваш рабочий столик?

- Столик?

- Боже небесный, неужели они вам ничего не показали?

- Ну... здесь как-то была кровать. Но я потерял ее.

Доктор Мадер что-то пробормотала про себя, а затем сказала:

- Я должна была догадаться об этом. Торби, я восхищаюсь этими
Торговца