В большинстве случаев он не
догадывался о степени дружеских отношений - кровное братство или
простое знакомство. Единственная, до кого он мог добраться и
кто, возможно, мог помочь ему, была Матушка Шаум. Как-то она
спрятала Баслима и его, когда рвотные газы выгнали их из
убежища, и у нее всегда было доброе слово и холодное питье для
Торби.

Рассвет приближался, и он двинулся в путь.

Матушка Шаум содержала пивную и небольшую гостиничку по другую
сторону Веселой Улицы, недалеко от ворот для команд космопорта.
Через полчаса, оставив позади много крыш, дважды спускаясь и
снова влезая, один раз нырнув через освещенную улицу, Торби
наконец оказался на крыше ее обиталища. Он не торопился
рвануться к дверям - если будет слишком много свидетелей, ей
придется звать полицию. Он нацелился на черный ход и скорчился
между мусорными баками, но решил, что на кухне слишком много
голосов.

Когда он добрался до ее крыши, рассвет почти настиг его; он
привычно спустился с крыши, но обнаружил, что замок и задняя
дверь слишком крепки, чтобы пддаться его голым рукам. Он еще раз
обошел зады дома, пытаясь как-то попасть внутрь; было уже почти
светло, и ему нужно было как можно скорее оказаться в укрытии.
Осматриваясь, он обнаружил вентиляционные отверстия, по одной с
каждой стороны невысокой мансарды. Торби прикинул, что отверсти
были как раз по ширине его плеч, он еле мог ввинтиться внутрь -
но они вели в дом...

Отверстия были прикрыты решетками, но через несколько минут,
ободрав руки, он отодрал одну и попытался, извиваясь, как змея,
ногами вперед влезть внутрь. Он залез по бедра, но его
лохмотьязацепились за обломки решетки, и он застрял в отверстии
как пробка: нижня часть тела уже находилась в доме, а голова,
грудь и руки торчали наружу, словно он изображал химеру на
водосточной трубе. Он не мог шевельнуться, а небо все светлело.

Напрягшись от головы до пяток и приложив отчаянные усилия, он
рванулся и провалился внутрь, едва не расшибив голову. Полежав и
приведя дыхание в порядо, Торби поднялся и поставил решетку на
место. Она уже не остановила бы преступника, но должна была
ввести в заблуждение того, кто смотрел снизу на высоту
четвертого этажа.

Чердак оказался заперт. Но запоры были не столь надежны.
Оглядевшись, он нашел тяжелый железный штырь, забытый
ремонтниками, и попытался с его помощью вскрыть деревянную
крышку люка. Наконец он проделал в ней дыру и, передохнув,
приник к отверстию.

Внизу была кровать. Он видел, что на ней кто-то лежит.

Торби решил, что лучшего ждать ему не приходится; в поисках
Матушки Шаум ему придется иметь дело только с одним человеком, и
много шума тут не будет. Оторвавшись от дырки, он запустил в нее
пальцы, нащупал засов и, уцепившись за него ногтями, наконец
отодвинул. Крышка люка бесшумно поднялась.

Фигура на кровати не шевелилась.

Он повис в проеме, держась на кончиках пальцев, оценил
оставшееся расстояние и спрыгнул, стараясь не производить шума.

Человек сел в кровати, держа наведенный на него пистолет.

- Давно я дожидаюсь тебя, - услышал он. - я уже давно слушаю,
как ты там возишься.

- Матушка Шаум! Не стреляйте!

Наклонившись, она присмотрелась к нему. - Ребенок Баслима! - Она
покачала головой. - Ну, парень, ты и попал в заваруху... жарче,
чем загоревшийся матрац. Чего ради ты сюда забрался?

- Я не знаю, куда мне деться.

Она нахмурилась.

- Наверное, это комплимент... хотя я предпочла бы чуму в
кастрюле, имей я право выбора. - В ночной рубашке она выбралась
из постели, шлепая по полу большими босыми ногами, подошла к
окну и присмотрелась к улице внизу. - Ищейки там, ищейки тут,
ищейки проверяют каждую дыру на улице по три раза за ночь и
разогнали всех моих клиентов... парень, ты надела шума больше,
чем я видела с времен восстания на фабрике. Почему бы тебе не
повеситься?

- Не можете ли вы курыть меня, Матушка?

- Кто сказал, что не могу? Я никого еще не выталкивала за дверь.
Но не могу сказать, что мне это наравится. - Она сердито
посмотрела на него. - Когда ты ел в последний раз?

- Не помню.

- я тебе приготовлю чего-нибудь. Не думаю, чтобы ты мог
уплатить, - она проницательно посмотрела на него.

- Я не голоден, Матушка Шаум. Скажите, "Сису" еще в порту?

- Чего? Не знаю. Впрочем, она еще на месте - пара ребят с
"Сису" были у меня вечером. А в чем дело?

- Я должен передать письмо ее шкиперу. Мне надо увидеть его. я
просто  о б я з а н!

Она издала стон, изображая предельное возмущение.

- Сначала он будит приличнуютрудящуюся женщину, забывшуюся в
первом утреннем сне, валится ей на голову, угрожая ее жизни и
тем, что у нее отберут лицензию. Он грязен, ободран, исцарапан
и, конечно, будет пользоваться моим чистым полотенцем и
туалетным мылом, поскольку иного выхода нет. Он голоден, но не
может заплатить за угощение... а теперь еще я вынуждена
выслушивать от него оскорбительные указания, что я обязана
бегать по его поручениям!

- Я не голоден... и не важно, мылся я или нет. Я д о л ж е н
увидеть Капитана Краусу.

- Прекрати приказывать мне в моей же собственной спальне. Ты
слишком много себе позволяешь и тебя мало били, если я правильно
понимаю того старого бездельника, с которым ты жил. Тебе
придется подождать,пока днем не заглянет кто-нибудь из ребят с
"Сису" и я не смогу передать с ним записку Капитану7 - Она
повернулась к дверям.

- Вода в кувшине, полотенце на вешалке. Приведи себя в
порядок. - Она вышла.

Туалет взбодрил его и, обнаружив примочку на ее туалетном
столике, Тоби смазал свои царапины. Вернувшись, Матушка Шаум
шлепнула перед нима два ломтя хлеба с хорошим куском мяса между
ними и, добавив кружку молока, молча вышла. С тех пор, как папа
погиб, Торби казалось, что ему кусок в горло не полезет, но
встретив наконец Матушку Шаум, он почувтсовал, что тревоги
начинают оставлять его.

Она вернулась:

- Глотай последний кусок и прячься. Говорят, что они обыскивают
каждый дом.

- Да? Тогда я пойду.

- Заткнись и делай, что тебе говорят. Тебе надоспрятаться.

- Где?

- Вот здесь, - сказала она, тыкая пальцем.

- Здесь? - В углу под окном стоял встроенный шкафчик; главный
недостаток заключался в его размерах: по ширине он
соответствовал человеку, но длина его составляла едва одну треть
человеческого тела.

- Не думаю, что умещусь здесь.

- Именно это ищейкии подумают. Скорее. - Подняв крышку, она
вытащила какие-то вещи и, подтянув кверху заднюю стенку ящика,
открыла дыру в стене, примыкающей к соседней комнате. - Суй туда
ноги и не воображай, что ты единственный, кому приходилось здесь
скрываться.

Торби нырнул в ящик, сунул ноги в дыру и лег на спину;
опустившаяся крышка была всего в нескольких дюймах над его
головой. Набросил коврик, Матушка Шаум спросила его:

- Все в порядке?

- Да, конечно. Матушка Шаум! Он в самом деле мертв?

- В ее голосе появились почти мягкие нотки.

- Мертв, мальчик. Это очень грустно.

- Вы уверены?

- Занй я его так же, как и ты, я юы мучилась теми же вопросами.
Поэтому я прогулялась к пилонам посмотреть. Это он. Но могу
сказать тебе, мальчик, что на лице у него улыбка, он перехитрил
их... и так оно и есть. Им не нравится, когда человек уходит от
них, дождавшись допросов. - Она снова вздохнула. - Теперь, если
хочешь, можешь поплакать, но тихонько. Если услышишь
кого-нибудь, даже не дыши.

Крышка окончательно захлопнулась. Торби прикинул, сможет ли он
дышать, но решил, что здесь должны быть отверстия для воздуха;
дышать было трудно, но возможно. Он поерзал, устраиваясь под
тряпьем.. И поплакав, заснул.

Разбудили его голоса и шаги, которые раздались как раз
вовремя,потому что он собирался принять сидячее положение.
Крышка нед его лицом приподнялась и снова захлопнулась, оглушив
его, мужской голос крикнул:

- Сержант, в этой комнате никого нет!

- Посмотрим, - Торби узнал голос Подди. - Ты забыл о чердаке.
Тащи лестницу.

- Там ничего нет, - сказала Матушка Шаум, - кроме пустоты,
сержант.

- Я сказал - посмотрим.

Через несколько минут он добавил:

- Дай-камне фонарик. Хммм... вы правы, Матушка... но он здесь
был.

- Что?

- Выломана дальняя решетка... и следы в пыли. я думаю, что здесь
он спустился, прошел через вашу спальню и исчез.

- О, святые и демоны! Меня могли прикончить в моей же постели! И
это вы называете защитой полиции?

- С вами ничего не случилось. Но лучше вы прибейте эту решетку
или вас будут посещать змеи и их родня, что живет по соседству.
- Он помолчал. - Я так и думал, что он сначала попытается
остаться в этом районе, а потом, когда почувствует, что пахнет
жареным, вернется в развалины. И если так вне всякого сомнения,
мы его оттуда выкурим еще до конца дня.

- Как вы думаете, мне ничего не будет угрожать в постели?

- Кому нужен такой старый мешок жира?

- Какие безобразия мне приходится слышать! А я как раз
собиралась предложить вам по глоточку, чтобы смыть пыль из
глотки.

- В самом деле? Так давайте спустимся на кухню и поговорим на
эту тему. Может, я не прав. - Торби сышал, как уносили лестницу
и как все спускались вниз. Наконец он осмелился перевести
дыхание.

Позже, вернувшись, она с ворчанием открыла крышку.

- Можешь размять ноги. Но будь готов тут же прыгнуть обратно.
Три пинты лучшего, что у меня было. О, эти полицейские!

Глава 6

Капитан "Сису" появился в этот же вечер. Шкипер Крауса был
высок, массивен и вежлив; плотно сжатый рот и морщины,
оставленные тревогами, выдавали в нем человека, который
пользовался уважением и привык брать на себя ответственность. Он
был зол за то, что позволил какой-то ерунде оторвать его от
повседневных забот. Его глаза бесцеремонно обшарили Торби.

- Матушка Шаум, вот эта личность утверждала, что у него ко мне
срочное дело?

Капитан говорил на жаргоне торговцев Девяти Миров, искаженной
форме саргонезского языка, не заботясь о грамматической верности
окончаний. Но Торби понимал жаргон.

- Если вы капитан Фьялар Крауса, - ответил он, - у меня есть для
вас послание, благородный сэр.

- Кончай называть меня "благородным сэром". Да, я Капитан Крауса.

- Да, бла... да, Капитан.

- Если у тебя есть что передать мне, давай сюда.

- Да, Капитан, - Торби начал излагать слова, которые он запомнил
для Краусы на диалекте финского языка. - "Капитану Фьялару
Крауса, владельцу космического корабля "Сису" от Баслима Калеки;
приветствую тебя, старый приятель! Привет твоей семье, клану и
всей родне, также мое почтительное уважение твоей досточтимой
матери. Я говорю с тобой устами моего приемного сына. Он не
понимает языка Суоми, и я обращаюсь к тебе в личном
порядке.Когда ты получишь это послание, я буду уже мертв..."

Крауса, наыасший было улыбаться, вскрикнул от изумления. Торби
остановился.

- что он говорит? - вмешалась Матушка Шаум.- На каком языке?

Крауса отмахнулся от нее:

- На моем. Это правда, что он говорит?

- Откуда мне знать? Я не понимаю эту галиматью.

- А... прошу прощения, прошу прощения! Он говорит, что тот
старый бродяга, который обитал на площади - он называет его
"Баслим", - мертв. Это правда?

- Конечно. я бы сама вам сказала об этом, знай я, что вы им
интересуетесь. Все это знают.

- Все, кроме меня. Что с ним случилось?

- Его укоротили.

- Укоротили? За что?

Она пожала плечами:

- Откуда мне знать? Говорят, что он умер или отравился еще до
того, как его успели допросить - так что откуда мне знать? Мне
саргонская полиция не доверяет.

- Но если... хотя неважно. Ему удалось обмануть их, не так ли?
Это на него похоже. - Он повернулся к Торби. - Продолжай.
Заканчивай свое письмо.

Прерванный на полуслове, Торби был вынужден начать все с начала.
Крауса с нетерпением ждал, пока он дойдет до слов "я буду уже
мертв". "Мой сын - это единственная ценность, которой я владею
по смерти; и я вручаю его твоим заботам. Я прошу тебя поддержать
его в трудную минуту и дать совет, словно это твой собственный
сын. Я прошу, как только позволят обстоятельства, доставить его
к командиру любого судна Стражи Гегемонии, сказав, что он
похищенный гражданин Гегемонии и нуждается в их помощи, чтобы
найти совю семью. Если они захотят оказать помощь, они смогут
установить его личнотсь и вернуть к его народу. Все остальное я
предоставляю твоей доброй воле. я обязал его повиноваться тебе и
уверен, что он так и поступит; он отличный мальчик, несмотря на
его возраст и жизненный опыт, и я доверяю его тебе с легким
сердцем. А теперь я расстаюсь с тобой. Я доволен жизнью, которую
прожил. Прощай".

Капитан закусил нижнюю губу и его лицо напряглось, как у
взрослого человека, который старается удержать слезы. Наконец он
хрипло сказал:

- С  этим все ясно. Ты готов, парень?

- Сэр?

- Ты отправляешься со мной. Или Баслим не сказал тебе?

- Нет, сэр. Но он сказал мне делать, все что вы прикажете. Я иду
с вами?

- Да. Как быстро ты можешь отправиться?

Торби сглотнул.

- Прямо сейчас, сэр.

- Тогда двинулись. я хочу вернуться на мое судно. - Он оглядел
Торби с головы до ног. - Матушка Шаум, можете ли подобрать ему
какое-нибудь приличное одеяние? В этом невообразимом тряпье его
вряд ли пустят на борт. Хотя неважно; тут по улице есть
лавчонка, я ему прикуплю какое-нибудь снаряжение.

Она слушала его с растущим изумлением.

- Вы собираетесь взять его на сое судно? - наконец сказала она.

- Есть какие-то возражения?

- Чего? Вовсе нет... если вас не заботит, что его могут вырвать
у вас из рук?

- Что вы имеете в виду?

- Вы что, с ума сошли? Отсюда и до ворот космопорта натыкано не
меньше шести ищеек... и каждый из них так и мечтает получить
вознаграждение.

- Вы хотите сказать, что его ищут?

- А как вы думаете, чего ради я стала бы его прятать в своей
спальне? Иметь с ним дело то же самое, что хватать раскаленную
сковородку.

- Но почему?

- И снова - откуда мне знать? Но так оно и есть.

- Но вы же не думаете в самом деле, что этот мальчишка мог знать
о тайных делах старого Баслима...

- Давайте не будем говорить от том, что делал старый Баслим. Я
верноподданная Саргона... и мне не хочется, чтобы меня
укоротили. вы говорите, что хотите взять мальчика на свое судно.
Я говорю: "Отлично!" Я буду просто счастлива избавиться от этих
хлопот. Но как?

Крауса потер друг о друга костяшки сжатых кулаков.

- Я-то думал, - медленно сказал он, - что мне остается лишь
провести его сквозь ворота порта и заплатить эмиграционный налог.

- Ничего подобного, и забудьте об этом. Есть у вас какая-нибудь
возможность доставить его на борт без того, чтобы тащить сквозь
ворота?

Капитан Крауса встревожился.

- Они так строго смотрят на все нарушения, что если поймают
меня, то конфискуют корабль. Вы просите, чтобы я рисковал моим
кораблем... и собой... и всей моей командой.

- Я вообще не прошу вас рисковать. Я сама ломаю себе голову.
Просто я рассказала вам, как обстоят дела. Спроси вы меня, я бы
сказала, что вы просто сошли с ума, пускаясь на такое дело.

- Капитан Крауса... - сказал Торби.

- Да? В чем дело, парень?

- Папа сказал мне слушаться вас... но я уверен, что он никогда
не заставил бы вас рисковать из-за мнея своей головой. - Он
перевел дыхание. - Со мной все будет в порядке.

Крауса нетерпеливо взмахнул рукой.

- Нет, нет! - хрипло сказал он. - Баслим поручил мне это... а
долги надо платить. Долги всегда надо платить.

- Не понимаю.

- А тебе и не надо понимать. Но Баслим хотел, чтобы я взял тебя
с собой, поэтому так оно и будет. - Он повернулся к Матушке Шаум.

- Весь вопрос в том, как это сделать. У вас какие-то идеи?

- М-м-м...возможно. Давайте обговорим их. - Она повернулась.

- Отправляйся-ка в свое убежище, Торби, и будь повнимательнее. я
должна выйти.

На следующий день незадолго до наступления комендантского часа
большой портшез покинул Веселую Улицу. Патрульный остановил его,
и Матушка Шаум высунула голову наружу. Патрульный удивился:

- Уезжаете, Матушка? А кто позаботится о ваших клиентах?

- Ключи у Муры, - ответила она. - Но, как хороший приятель,
заглядывай туда. Она - не я, и ей может не хватить
твердости. - Она что-то сунула ему в руку, и подношение
мгновенно исчезло.

- Так и сделаю. Отправляетесь на всю ночь?

- Надеюсь, что нет. Как ты думаешь, может, стоит обзавестить
ночным пропуском? Если успею кончить все свои дела, предпочла
бы отправиться прямиком домой.

- Теперь они здорово придираются к ночным пропускам.

- Все еще ищут того мальчишку, что жил с нищим?

- В общем-то, да. Но мы его найдем. Если он удрал из города, то
подохнет с голоду - они его затравят; а если он еще в городе, мы
его загоним.

- Ну, меня-то с ним вы не спутаете. А как насчет пропуска для
старой женщины, которой надо съездить по своим делам? - Она
положила руку на дверцу, и из польцев выглянул кончик
банковского билета.

Патрульный взглянул на него и отвел взгляд.

- До полуночи хватит?

- Думаю, что вполне.

Вынув блокнот, он что-то написал в нем и,вырвав листок, протянул
его Матушке Шаум. Как только она взяла его, деньги переменили
владельца.

- Только не пускай его в ход после полуночи.

- Надеюсь, что буду куда раньше.

Он посмотрел внутрь портшеза, затем оглядел его снаружи. Четыре
носильщика стояли терпеливо и молча, что было и не удивительно,
поскольку у них не было языков.

- В Ангары Зенита?

- Я всегда там торгую.

- Удачи, Матушка.

- Получше присмотрись к ним. Вдруг один из них - мальчишка
нищего.

- Эти волосатые чудовища? Бог с вами, Матушка.

- Привет, Шол.

Портшез взмыл в воздух, и носильщики двинулись легкой рысью. Как
только они завернули за угол, Матушка Шаум заставила их перейти
на шаг и задернула занавески. Затем потрепала всерток, лежащий
под ней. - Все в порядке?

- Я чуть не задохнулся, - ответил слабый голос.

- Лучше задохнуться, чем укоротиться. Мне тоже досталось. Ну и
костляв же ты.

В течение следующей мили она деловито сменила внешний облик,
нацепив драгоценности. Закрыв вуалью лицо, оставила видными
только живые черные глаза. Наконец, высунув голову, она крикнула
портье и спросила у него дорогу, после чего носильщики повернули
направо к космопорту. Когда дорога привела к глухому высокому
забору, было уже совсем темно.

Проход для космонавтов был в конце Веселой Улицы, для пассажиров
- к востоку отсюда, рядом со Зданием Эмиграционного Контроля. За
ним, в районе складов, были Торговые Ворота с таможней. В миле
за ним располагались ворота собственно космопорта. Но между
касмопортом и Торговыми Воротами был небольшой проход,
оставленный для благородных и достаточно богатых, чтобы иметь
собственные космические яхты.

Портшез достиг ограждения космопорта недалеко от Торговых Ворот,
повернул и двинулся по направлению к ним. Торговые Ворота, в
сущнести, представляли собой несколько проходов, ведущих каждый
к грузовым докам, перегороженных барьерами, мимо которых
проезжали, разгружившись, фургоны; инспектора Саргона обыскивали
их, взвешивали, измеряли, протыкали, просвечивали и открывали
грузы, прежде чем допустить их на разгрузку к ожидавшим товаров
космическим кораблям.

Барьер перед проходом к третьему доку был открыт; Свободный
Торговец "Сису" кончал загрузку. Его владелец ждал окончания
работ, беседуя с инспекторами.

Портшез протиснулся между ожидавшими грузовиками и оказался
поблизости от дока. Владелец "Сису" посмотрел на леди под вуалью
и, глянув на часы, сказал младшему офицеру:

- Осталась всего одна загрузка, я погляжу за ней. А вы
отправляйтесь за следующей машиной.

- Есть сэр. - Молодой человек исчез в кузове грузовика.

На место уехавшей машины тут же встала порожняя. Работа шла
споро, пока что-то не устроило хозяина корабля, и он потребовал
ее переделать. Старший стивидор было оскорбился, но хозяин
прервал его, снова взглянув на часы:

- Время идет. Я не хочу, чтобы груз вывалился из кузова прежде,
чем мы его засунем в трюмы, он стоит денег. Так что крепите как
сл