- Сиди смирно, я первый полезу.
     Еще два рывка,  и можно лезть.  Я открыл малое лезвие и  протянул
нож Крошке:
     - Со щитом или на щите, солдат.
     - А тебе?
     - Мне он ни к чему.  В  темных  аллеях  я  известен  как  "Кип  -
Смертельный кулак".
     С моей стороны это  была  чистейшей  воды  пропаганда,  чтобы  ее
успокоить.  Рыцарь  без страха и упрека,  спасаем девушек по умеренным
расценкам, для вечеринок специальная скидка.

огляделся.- Выходи,- сказал я тихо.
     Она полезла,  но  отпрянула  назад.  Потом  показалась  в проходе
снова, сжимая в руках свою занюханную куклу.
     - Чуть   было   не   оставила  мадам  Помпадур,-  объяснила  она,
запыхавшись.
     Я даже не улыбнулся.
     Крошка огляделась.
     - Похоже,  что это корабль,  который за мной гнался.  Но он точно
такой же, как тот, который я угнала.
     - Так что, пойдем в рубку?
     - В рубку?
     - Ну да. Ты же пилотировала тот корабль. Справишься с этим?
     - Д-да, наверное... Справлюсь, конечно!
     - Тогда пошли.
     Я шагнул в ту сторону, куда меня тащили на допрос.
     - Но в прошлый раз Материня подсказывала мне,  что  надо  делать.
Давай найдем ее.
     - Ты можешь поднять корабль?
     - Пожалуй, что да.
     - Тогда поищем ее,  когда будем в воздухе,  то есть в космосе,  я
хотел сказать. Если она на борту, мы ее найдем. Если нет, то нет.
     - Что ж,  логично,  хоть логика твоя  мне  и  не  нравится.-  Она
зашагала вслед за мной.- Кип, какое ускорение ты можешь выдержать?
     - Понятия не имею. А что?
     - То,  что корабль может лететь со скоростью намного большей, чем
та, с которой я пыталась удрать. В этом и заключалась моя ошибка.
     - Твоя ошибка заключалась в том, что ты махнула в Нью-Джерси.
     - Но я хотела найти папу!
     - Правильно,  в  конечном  счете.  Но  сначала  надо  было просто
перелететь на Лунную базу и  поднять  по  тревоге  Космический  корпус
Федерации.  Пугачом здесь не обойдешься, нужна сила. Ты не знаешь, где
мы сейчас?
     - Если он доставил нас обратно на свою базу, то знаю. Место можно
уточнить по звездам.
     - Значит,  если сумеем определить,  в каком направлении находится
Лунная база,  отправимся туда.  Если нет...  Тогда на полной  скорости
рванем в Нью-Джерси.
     Дверь в рубку не поддавалась,  и я никак не мог  сообразить,  как
открыть ее.
     Крошка сказала,  что для этого надо сунуть  палец  в  специальное
отверстие.  Мой палец не влезал,  и она попробовала сама, но дверь все
равно не открылась. Должно быть, замок был заперт.
     Поэтому я   тщательно   огляделся   по   сторонам   и   обнаружил
металлический лом,  прикрепленный к стене в коридоре -  длинную  такую
штуковину  футов  в  пять,  заостренную  с  одной стороны и с четырьмя
медными держалками с другой.  Я,  конечно,  толком не понял,  что  это
такое - может,  у этих уродов он сходил за пожарный топор, но я решил,
что это лом, потому что ломать им дверь было очень сподручно. Я разнес
ее в клочья с нескольких ударов, и мы вошли в рубку.
     Поначалу у меня по коже мурашки поползли, потому что именно здесь
он  меня и допрашивал.  Я постарался этого не показывать и решил,  что
если напорюсь на него, сразу врежу ломом промеж глаз.
     Посреди комнаты  я обнаружил (в первый-то раз было не до осмотра)
нечто вроде гнезда,  окруженного конструкцией странного  вида:  не  то
кофеварка,  не  то велосипед для осьминога.  Хорошо хоть Крошка знает,
где какую кнопку нажимать.
     - Здесь наружный обзор есть?
     - Ага.  Вот.- Она сунула палец  в  отверстие,  которого  я  и  не
заметил.
     Потолок был полусферический,  как в  планетарии.  В  общем,  я  и
очутился в планетарии, да в таком, что только рот разинул.
     Вдруг оказалось,  что стоим мы вовсе не на полу,  а на  платформе
футов  тридцати  высотой  и  в  открытом  пространстве.  Меня окружали
изображения тысяч звезд, а в черном "небе" прямо передо мной огромная,
зеленая и прекрасная висела Земля!
     - Очнись, Кип,- тронула меня за локоть Крошка.
     - Не поэтичный ты человек,- выдавил я.
     - Поэтичный, да еще какой. Но у нас нет времени. Кип, я знаю, где
мы.  Там  же,  откуда  я  бежала.  Их  база.  Вон,  видишь,  те скалы,
отбрасывающие  длинную  тень?  Некоторые  из  них  -   замаскированные
корабли.  А вон там, левее, такой высокий пик с седловиной. Если взять
левее его, почти прямо на запад, то можно выйти к станции Томба, сорок
миль  отсюда.  А  еще  через  двести  миль  -  Лунная  база,  а за ней
Луна-сити.
     - Как долго туда лететь?
     - Взлетать и садиться на Луне я  еще  не  пробовала.  Думаю,  что
несколько минут.
     - Надо лететь! Они в любую минуту могут вернуться.
     - Да, Кип,- она влезла в гнездо и склонилась над приборами.
     Через минуту она вылезла обратно.  Лицо ее побледнело, осунулось,
стало совсем детским.
     - Прости, Кип. Никуда мы с тобой не полетим.
     - Что случилось, почему? Ты что, забыла, как им управлять?
     - Нет. Они унесли "мозг".
     - Унесли что?
     - "Мозг".  Маленький прибор размером с орех,  который  помещается
вот сюда,- она показала мне паз.- Тогда нам удалось бежать, потому что
Материня сумела его стащить. Нас заперли в пустом корабле, так же, как
сейчас.  Но  у нее был "мозг",  и мы сумели улететь.- Крошка выглядела
совершенно  отчаявшейся  и  растерянной.-  Следовало  мне   догадаться
раньше,  что он не оставит его в рубке. Пожалуй, что я и догадывалась,
только не хотела себе в этом признаваться. Извини.
     - Слушай,  Крошка,  мы  так  просто не сдадимся.  Может,  я сумею
что-нибудь соорудить.
     - Нет,  Кип,-  покачала  она  головой.-  Не  так-то  это  просто.
Автомобиль ведь не поедет,  если вместо генератора поставить макет.  Я
толком не представляю себе функций этого приспособления и прозвала его
"мозгом", потому что оно такое сложное.
     - Но...-  я замолчал.  Дайте туземцу с острова Борнео новехонький
автомобиль и выньте свечи - заведет он  его?  -  Что  можно  придумать
взамен полета,  Крошка?  Есть предложения?  Если нет,  покажи мне, где
входной люк.  Я стану там с этой штукой,- я потряс ломом,- и  размозжу
голову каждому, кто сунется.
     - Я в растерянности,- сказала она.- Надо  искать  Материню.  Если
она здесь, то что-нибудь придумает.
     - Ладно. Но сначала все-таки покажи мне люк. Я покараулю, пока ты
будешь ее искать.
     Меня охватил безрассудный гнев отчаяния.  Выбраться отсюда уже не
казалось больше возможным,  ну и пусть!  Все равно,  мы еще за кое-что
поквитаемся.
     Пусть он знает, что люди просто так не позволят помыкать собой. Я
был уверен,- ну,  почти уверен,- что успею как  следует  врезать  ему,
прежде  чем  у  меня  ослабнут  поджилки.  Размозжу его отвратительную
голову.
     Если, конечно, не посмотрю ему в глаза.
     - Есть еще один выход...- тихо пробормотала Крошка.
     - Какой?
     - Мне даже предлагать его противно.  Ты еще подумаешь, что я хочу
бросить тебя одного.
     - Не глупи. Если есть идея, выкладывай.
     - Станция  Томба  всего в сорока милях отсюда.  Если мой скафандр
здесь, в корабле... Что ж, может удастся сыграть еще один тайм!
     - Мы пойдем туда пешком!
     - Нет,  Кип,- печально сказала она.- Потому-то я и не хотела даже
говорить. Я смогу дойти... если найду скафандр. Но на тебя ведь он все
равно не налез бы.
     - Нужен мне твой скафандр! - ответил я гордо.
     - Ты забыл, Кип? Ведь мы на Луне, а на Луне нет воздуха.
     - Что  я,  идиот,  по-твоему?  Просто,  если  они  оставили  твой
скафандр, то и мой висит где-нибудь рядышком.
     - Твой? У тебя есть скафандр? - не веря, спросила она.
     Последующий диалог был настолько  путаным,  что  нет  смысла  его
приводить.
     В конце концов я заставил ее поверить, что двенадцать часов назад
в  четверти  миллиона  миль  отсюда я связался с ней по радио на волне
космического  диапазона  только  потому,  что  вышел   прогуляться   в
скафандре.
     - Разнесем эту лавочку в клочья,- сказал я.- То есть нет, сначала
покажи мне входной шлюз, а потом разноси ее сама.
     - Идет.
     Она отвела меня к шлюзу,  комнате такого же типа, как наш карцер,
только поменьше размером и с внутренней дверью,  специально сделанной,
чтобы  принять  на  себя  давление  атмосферы  корабля.  Дверь не была
заперта.  Мы осторожно отворили ее. Наружная дверь шлюза была закрыта,
в противном случае нам никогда бы не открыть внутреннюю.
     - Будь Черволицый действительно предусмотрительным,  он, конечно,
оставил бы внешнюю дверь открытой,- подумал я вслух,- даже если бы был
уверен,  что из карцера нам не выбраться.  Потому что...  Слушай-ка! А
нельзя ли внутреннюю дверь закрепить так, чтобы она не закрывалась?
     - Не знаю.
     - Что ж, поглядим.
     Ага, вот она, элементарная защелка. На всякий случай, чтобы ее не
могли  открыть извне нажатием какой-нибудь кнопки,  я заклинил защелку
ножом.
     - Другого шлюза нет?
     - В том корабле не было, значит, и здесь нет.
     - Через этот-то уже никто не войдет.
     - Но вдруг он все-таки сумеет взломать наружную дверь?  -  нервно
спросила Крошка.- Мы ведь лопнем, как воздушные шарики.
     Я улыбнулся ей в ответ.
     - Кто здесь у нас гений?  Конечно,  нас разорвало бы,  удайся ему
открыть люк,  но...  ему не удастся.  Люк удерживает давление  тонн  в
двадцать-двадцать  пять.  Как ты только что мне напомнила сама,  мы на
Луне, а на Луне нет воздуха, так ведь?
     Крошка даже смутилась.
     Итак, мы взялись за поиски.  Я с удовольствием  взламывал  двери.
Симпатий ко мне у Черволицего это не прибавит.  Мы сразу же наткнулись
на вонючую конуру,  где обитали Толстяк и Тощий. Жаль, что их дверь не
была заперта.  Комната могла рассказать многое о нашей парочке, прежде
всего то, что они - грязные свиньи. А также и то, что они не пленники:
комната  была  переоборудована  для людей.  Их отношения с Черволицым,
какими бы они ни были,  начались,  очевидно, не вчера. Я обнаружил две
пустые  стойки-вешалки  для скафандров,  несколько десятков консервных
банок  с  рационами  армейского  образца,  которые  обычно  продают  в
магазинах  списанных армейских избытков,  и,  самое главное,- питьевую
воду и что-то типа умывальника.  Более  того,  я  нашел  ценность,  не
сравнимую ни с золотом,  ни с ладаном (если конечно,  мы найдем и свои
скафандры) - два заряженных баллона с гелиево-кислородной смесью.
     Я отпил воды,  вскрыл для Крошки банку консервов (она открывалась
ключом; мы избежали участи Троих в лодке" с их банкой ананасов), велел
ей  поесть,  а  потом  продолжать  обыск.  Сам  же отправился дальше -
найденные баллоны просто подзуживали меня  разыскать  и  скафандры,  и
унести отсюда ноги, пока не вернулся Черволицый.
     Я вскрыл с дюжину дверей быстрее, чем Плотник с Моржом' вскрывали
______________________________________________________________________
' Персонажи повести-сказки Льюиса Кэррола "Алиса в Стране Чудес".
______________________________________________________________________
раковины,  и  много  чего  обнаружил,  в  том  числе и жилые помещения
черволицых.  Но там я  уже  не  стал  задерживаться  -  этим  займется
Космический Корпус,  когда (и если) прибудет сюда.  Я только проверил,
нет ли там скафандров.
     И, наконец, нашел их - в комнате рядом с нашим узилищем.
     До того я обрадовался, увидев Оскара, что чуть его не расцеловал.
     - Привет,  дружище,-  заорал  я.-  Какая встреча!  - И понесся за
Крошкой.  Ноги опять полетели  вперед  меня,  но  я  уже  внимания  не
обращал.
     Крошка взглянула на меня, когда я ворвался в комнату:
     - Я уже собиралась идти за тобой.
     - Нашел! Нашел!
     - Кого нашел? Материню? - спросила она жадно.
     - Да нет же, нет! Я нашел скафандр! И твой, мой! Пошли!
     - А-а-а...-   она  выглядела  огорченной,  и  я  даже  обиделся.-
Здорово, но... надо найти Материню.
     Чувство беспредельной  усталости  охватило меня.  У нас появился,
хоть и слабый,  но все-таки шанс спастись от участи худшей, чем смерть
(и  это отнюдь не метафора),  а она не желает уходить,  пока не найдет
свое пучеглазое чудовище. Будь это человек - я бы тоже не колебался ни
секунды, даже если бы у него изо рта дурно пахло.
     Будь это кошка или собака - я поколебался бы, но остался.
     Но что мне это пучеглазое?  И вообще,  я ему обязан только одним,
то есть тем, что здорово влип, как еще не влипал никогда в жизни.
     Сгрести, что ли, Крошку и сунуть ее в скафандр? Но вместо этого я
лишь спросил:
     - Ты в своем уме? Мы уходим. Прямо сейчас.
     - Мы не уйдем, пока не найдем ее.
     - Ну теперь-то уж ясно, что ты не в себе. Мы даже не знаем, здесь
ли она... А если мы ее найдем, все равно не сможем взять с собой.
     - Сможем!
     - Как? Мы ж на Луне, забыла? В безвоздушном пространстве. У тебя,
что скафандр для нее припасен?
     - Но...- она растерялась,  но ненадолго.- Поступай, как знаешь. А
я пошла ее искать. Держи,- и она кинула мне консервную банку.
     Следовало, разумеется, применить силу, но... издержки воспитания!
С детства ведь приучают,  что женщину бить нельзя,  как бы сильно  она
этого ни заслуживала. Поэтому, пока я разрывался между здравым смыслом
и воспитанием,  возможность действовать и вместе с нею Крошка  выплыли
за дверь. Я просто застонал от беспомощности.
     Но тут мое внимание привлек  невероятно  приятный  запах.  Крошка
ведь сунула мне в руки банку с консервами.  То есть,  вернее сказать с
вареной подметкой в сером соусе, но запах!
     Я доедал консервы,  осматривая Крошкины трофеи. Моток нейлонового
шнура я с удовольствием прицепил рядом с баллонами;  у Оскара на поясе
висело, правда, пятьдесят футов веревки, но запас карман не оторвет.
     Прихватил я и геологический  молоток,  и  пару  батарей,  которые
сгодятся и для нашлемных фар, и для много чего другого.
     Больше ничего интересного не попалось, кроме брошюрки с названием
"Предварительные данные по селенологии", проспекта урановых рудников и
просроченных водительских прав,  выданных штатом  Юта  на  имя  Тимоти
Джонсона.  Я узнал на фотографии лицо Тощего.  Брошюрки интересные, но
сейчас не до лишнего багажа.
     Мебель состояла   в  основном  из  двух  кроватей,  изогнутых  по
очертанию человеческого тела и толсто обитых. Отсюда вывод, что Тощему
и  Толстяку  доводилось  путешествовать  на  этом корабле при изрядных
ускорениях.
     Подобрав пальцем остатки подливы,  я как следует напился, умылся,
не жалея воды,  потому что мне было без разницы, помрет эта парочка от
жажды, или нет, собрал свою добычу и пошел туда, где лежали скафандры.
     Войдя туда,  я наткнулся на Крошку,  повеселевшую  и  с  ломом  в
руках.
     - Я нашла ее!
     - Где?
     - Пошли, взломаешь дверь, у меня сил не хватает.
     Я сложил  все  барахло  подле  скафандров  и  пошел  за ней.  Она
остановилась перед дверной панелью чуть дальше того места по коридору,
куда меня завел мой вандализм.
     - Здесь ?
     Я прислушался.
     - С чего ты взяла?
     - Знаю! Открывай!
     Я пожал плечами и размахнулся.  Панель  с  треском  выскочила  из
паза. И всего-то дел.
     Посреди комнаты,  свернувшись в клубочек, лежало существо. Трудно
было  сказать,  его я видел на пастбище вчера вечером или нет.  Плохое
освещение,  иная обстановка. Но Крошка никаких сомнений не испытывала.
С  радостным  воплем  она рванулась вперед,  и обе покатились по полу,
сцепившись, как два играющих котенка.
     Крошка визжала  от  радости  более или менее по-английски.  А вот
Материня...  Я бы не удивился, заговори она по-английски тоже (говорил
же  Черволицый,  да и Крошка упоминала о своих беседах с ней),  но тут
было совсем другое.
     Вы когда-нибудь  пересмешника  слышали?  Он  то  просто поет,  то
весело и шумно обращается к  Творцу.  Пожалуй,  бесконечно  меняющиеся
трели пересмешника ближе всего к речи Материни.
     Наконец, они более или менее успокоились, и Крошка сказала:
     - Я так рада, Материня, так рада!
     Та что-то пропела в ответ.
     - Извините,  Материня,  очень невежливо с моей стороны. Разрешите
представить - мой дорогой друг Кип.
     И Материня пропела мне:

     И я понял:
     - Очень рада познакомиться. Кип.
     Понял без слов, но так ясно, как будто она говорила по-английски.
Причем это вовсе не был полушутливый саморозыгрыш,  как,  скажем,  мои
беседы с Оскаром или разговор Крошки с мадам Помпадур; ведь, беседуя с
Оскаром, я составляю обе части диалога; просто мое сознание беседует с
моим  подсознанием,  или  что-то  в  этом роде.  Но здесь все обстояло
иначе.  Материня пела мне,  а я понимал то,  что она пела. Я испытывал
удивление,  но  отнюдь  не  недоверие.  И  вообще,  при виде радуги не
думаешь ведь о законах оптики.  Просто вот она,  радуга,  перед тобой,
висит в небе.
     И надо было быть последним идиотом,  чтобы не  понять  того,  что
Материня  говорила  именно  со  мной,  потому я ее и понял,  и понимал
каждый раз,  потому что когда она обращалась только к Крошке,  мне  ее
речь казалась каким-то чириканием.
     Назовите это телепатией,  если хотите,  вроде бы  в  университете
Дьюка  под  этим  подразумевают кое-что другое.  Я ее мыслей читать не
мог, да и не думаю, чтобы она могла читать мои. Мы просто беседовали.
     Но, хотя  и  удивленный,  я  не забывал о правилах хорошего тона.
Чувствовал я себя так, как будто мама представляет меня одной из своих
старых подруг. Поэтому я поклонился и сказал:
     - Мы очень рады, что нашли вас, Материня.
     Причем сказал  чистейшую и смиренную правду,  сразу и безо всяких
объяснений поняв,  что именно заставило  Крошку  рискнуть  даже  новым
планом, но не отказываться искать ее - она была "Материня", и все тут!
     Крошка имела  обыкновение  все  и   вся   нарекать   кличками   и
прозвищами, причем не все они, надо сказать, приходились мне по вкусу.
Но по поводу "Материни" я и минутного сомнения не испытывал.  Материня
-  это Материня!  Подле нее было хорошо,  спокойно и уютно.  Вроде как
знаешь,  что если разобьешь коленку и с ревом прибежишь домой,  она ее
поцелует,  смажет йодом и заклеит пластырем, и все будет хорошо. Таким
свойством обладают многие няни и учителя... и, к сожалению, его лишены
многие матери.
     Но у Материни оно было развито  так  сильно,  что  даже  мысль  о
Черволицем перестала беспокоить меня.  Она с нами, и теперь все пойдет
хорошо.  Рассуждая логично,  я вполне  отдавал  себе  отчет,  что  она
уязвима не менее нашего - я же видел,  как ее свалили. Она и меньше, и
слабее меня,  она не могла сама пилотировать  корабль  -  за  нее  это
делала Крошка. И все это не имело значения.
     Мне хотелось к ней на коленки.  Но  поскольку  она  маленькая,  и
коленок  у  нее нет вообще,  я бы с удовольствием положил ее на колени
себе.
     Я все  время говорил об отце,  но из этого вовсе не следует,  что
мама для меня значит меньше - просто тут другое.  Отец  активен,  мама
пассивна. Отец вещает, а мама нет. Но умри она, и отец станет похож на
дерево, вывороченное с корнями из земли. На ней держится весь наш мир.
     Присутствие Материни  действовало  на  меня  так  же,  как обычно
действовало присутствие мамы.  Только с мамой  это  было  привычно,  в
порядке вещей.  А тут вдруг все случилось совершенно неожиданно, вдали
от дома и в самый нужный для меня момент.
     - Ну, теперь можно отправляться. Кип. Давай живее! - взволнованно
выпалила Крошка. Материня пропела:

     ("Куда мы отправляемся, детки?")
     - На станцию Томба, Материня. Там нам помогут.
     В глазах ее промелькнула печаль.  У нее  были  огромные,  мягкие,
добрые глаза.  Чудесные глаза и мягкий,  беззащитный рот,  из которого
лилась музыка.  Но выражение,  Промелькнувшее  в  ее  глазах,  сменило
чувством тревоги то счастье,  которое я только что испытывал.  И ответ
ее напомнил мне, что она не чудотворец.
     - Как  же мы полетим?  На этот р