коридоре толстяк сказал:
     - Давай ему ноги распутаем, пусть сам идет.
     - Заткнись,- ответил тощий.
     Когда мы вернулись, Крошка была на месте, но даже не шелохнулась;
ее,  видно,  угостили еще одной дозой голубого света. Перешагнув через
нее, они бросили меня на пол. Тощий рубанул меня ребром ладони по шее,
чтобы я отключился.  Когда я очнулся,  их уже не было. Я, развязанный,
сидел около Крошки.
     - Что, досталось? - спросила она взволнованно.
     - Угу,-  согласился  я  и  меня всего передернуло.- Чувствую себя
девяностолетним стариком.
     - Всегда легче, если не смотришь на него, особенно если не видишь
глаз. Отдохни немного, тебе станет лучше.- Она посмотрела на часы.- До
посадки всего сорок пять минут. Вряд ли нас побеспокоят еще раз.
     - Как?! - Я даже подпрыгнул.- Я там был всего час?
     - Даже меньше. Но кажется, что всю жизнь. Я знаю.
     - Чувствую себя  как  выжатый  лимон.-  Я  нахмурился,  припомнил
кое-что.- Слушай,  Крошка,  я ведь не очень-то испугался, когда они за
мной  пришли.  Я  был  намерен  требовать  объяснений  и  немедленного
освобождения. Но ему я вообще ни одного вопроса не задал.
     - И не задашь.  Я пробовала. Вся сила воли уходит, как в песок, и
чувствуешь себя кроликом перед удавом.
     - Ага.
     - Ты понимаешь теперь, Кип, почему я обязана была воспользоваться
малейшим шансом, чтобы удрать? Тогда ты мне не верил, а сейчас?
     - Еще как!
     - Спасибо.  Я всегда говорю, что мне плевать на мнения других, но
на самом деле это не так.  Мне обязательно нужно было суметь вернуться
к отцу и все рассказать ему... потому что он один-единственный человек
на  свете,  кто  просто  поверит  моим словам,  каким бы бредом они ни
казались.
     - Понятно. Но как ты очутилась в Сентервилле?
     - В Сентервилле?
     - Там, где я живу. Где "Майский жук" вызывал "Крошку".
     - Ага;  я туда и не собиралась.  Я  рассчитывала  приземлиться  в
штате Нью-Джерси, желательно - в Принстоне, чтобы быстро найти отца.
     - Здорово же ты промахнулась.
     - Думаешь,  у тебя бы лучше вышло? Я бы справилась, да вот локоть
у меня свисал и трясся.  Управлять этими  кораблями  нетрудно:  возьми
курс  и  лети,  не  так,  как  с  ракетой.  К  тому же мной руководила
Материня.  Но  пришлось   тормознуть   при   входе   в   атмосферу   и
скомпенсировать вращение Земли, а как это делается, я толком не знала.
Я залетела далеко на Запад,  они уже гнались за  мной  по  пятам,  что
делать,  я  просто  не  знала,  и  вдруг  услышала твой голос на волне
космического диапазона, и решила, что все уже в порядке... и очутилась
здесь.- Она развела руками.- Извини, Кип.
     - Что ж,  ты его посадила по крайней мере.  Как  говорят,  каждая
посадка,  с  места  которой можно уйти собственными ногами,  считается
удачной.
     - Но мне жаль, что я втянула в историю тебя.
     - А-а...  Это пусть тебя не волнует. Похоже, что кто-то все равно
должен был впутаться.  Слушай,  Крошка... А что, собственно, у него на
уме?
     - У них.
     - У них?  Да ведь те двое ничего не значат.  Они у него просто на
побегушках.
     - Я не Тима и Джока имею в виду,  они хоть плохие,  да люди.  Я о
нем и о других таких как он.
     Да, я был явно не в лучшей  форме  -  меня  три  раза  заставляли
терять сознание, я не выспался, и вообще никогда в жизни не доводилось
мне сталкиваться ни с чем подобным.  И все это время,  пока Крошка  не
упомянула, что у него могут быть соплеменники, мне подобная мысль даже
в голову не приходила: и одного такого казалось больше чем достаточно.
     Но, коль  скоро  был  один,  то  значит,  могли  быть  и  тысячи,
миллионы,  а то и миллиарды ему подобных.  Я почувствовал,  как сжался
желудок. Ему, наверное, захотелось спрятаться.
     - Ты их видела?
     - Нет, я видела только его. Но мне говорила Материня.
     - Та-а-к. Но чего же, все-таки, они хотят?
     - Еще не догадался? Готовят вторжение.
     Мне показалось,  что воротник рубашки впился  в  горло,  хотя  на
самом деле он был расстегнут.
     - А как?
     - Точно не знаю.
     - Они, что, хотят нас всех перебить и захватить Землю?
     Она замялась:
     - Может, кое-что и похуже.
     - Превратить нас в рабов.
     - Видишь ли. Кип... сдается мне, что они едят мясо.
     Я сглотнул комок в горле:
     - Веселенькие мысли у маленькой девочки.
     - По-твоему,  они  мне  по  душе?  Поэтому-то я и хотела сообщить
отцу.
     И сказать-то было больше нечего.  Сбываются старые-старые страхи,
издавна терзающие человечество.  Отец рассказывал,  что когда  он  был
мальчишкой,   по   радио  транслировалась  фантастическая  передача  о
вторжении  с  Марса  -  полнейшая  выдумка,  но  перепугала  всех   до
чертиков'. Однако в наше время люди не очень верят в подобные истории:
______________________________________________________________________
' Имеется  в виду осуществленная в 1938 году радиокомпанией "Колумбия"
  инсценировка  романа  Герберта Уэллса  "Война миров".  Ее  режиссеру
  Орсону Уэллсу удалось добиться такой  художественной  достоверности,
  что в нескольких штатах началась  паника,  а  в  Нью-Йоркском  порту
  сразу после начала передачи были отменены все увольнения на берег.
______________________________________________________________________
с тех пор,  как мы  высадились  на  Луне  и  облетели  Марс  и  Венеру
существует общее мнение, что жизни в космосе нам не найти.
     И вот, пожалуйста...
     - Крошка, они с Марса? Или с Венеры?
     Крошка покачала головой:
     - Нет, они издалека. Материня пыталась объяснить, но мы с ней обе
запутались.
     - Но, по крайней мере, они из Солнечной системы?
     - Вот здесь-то я и запуталась. И да, и нет.
     - Как же это может быть?
     - Ты у нее спроси.
     - Хорошо бы.- Помявшись, я выпалил: - Плевать мне, откуда они. Мы
их все равно перестреляем, если не будем при этом на них смотреть.
     - Дай бог!
     - Все сходится.  Ты,  значит,  говоришь,  что летающие тарелки...
Настоящие,  конечно, не метеозонды... Да, они нас давно уже изучают. А
это  значит...  это  значит,  что не очень-то уж они в себе и уверены,
хоть и страшны так,  что от одного их вида молоко скиснет. А то бы они
давно загнали бы нас в угол, как охотники зверей. Но коль они этого не
сделали,  мы,  значит,  можем их  убивать,  если,  конечно,  правильно
подойдем к делу.
     Она энергично кивнула:
     - Я  тоже  так думаю.  Я надеялась,  что папа найдет верный путь.
Но,- нахмурилась она,- мы мало что о них знаем,  а  папа  всегда  учил
меня не быть самонадеянной, особенно если не хватает данных.
     - Все равно я уверен,  что мы правы.  Слушай,  а кто твой отец? И
как тебя зовут по-настоящему?
     - Мой отец профессор Рейсфелд.  А  меня  зовут  Патриция  Уайнант
Рейсфелд. Ничего себе имечко, правда? Зови уж лучше меня "Крошкой".
     - Профессор Рейсфелд... А что он читает?
     - Как,  ты не знаешь?  Совсем ничего не знаешь? Он же нобелевский
лауреат!
     - Ты уж извини, Крошка, я ведь провинциал.
     - Оно и видно.  Мой папа не читает ничего. Он думает. И умеет это
делать лучше всех...  кроме,  возможно,  меня. Он - обобщает. Все ведь
специализируются по узким направлениям,  а он сводит отдельные части в
единое целое.
     Так-то оно может и так, но слышать я о нем не слышал. Звучит, что
и  говорить,  здорово...  Только башка нужна экстраординарная.  Я ведь
давно уже понял,  что новую информацию успевают печатать быстрее,  чем
мы изучаем старую.
     Трехголовый он, что ли, этот профессор?
     - Подожди,  вот  познакомишься  с  ним,-  добавила она,  глядя на
часы.- Слушай,  Кип,  пора нам  снова  упереться  как  следует.  Через
несколько минут посадка, а ему до пассажиров дела нет.
     Итак, мы снова забились на старое место и уперлись друг в  друга.
Немного погодя корабль тряхнуло,  и пол накренился. Слабый толчок, все
успокоилось,  а я вдруг почувствовал себя необыкновенно легким. Крошка
поднялась на ноги.
     - Итак, мы на Луне.

     Глава 5

     Мальчишкой я частенько играл с ребятами в первую высадку на Луне.
Потом,  когда  пора романтики прошла,  я начал обдумывать практические
способы добраться до Луны.  Но мне в голову никогда не приходило,  что
когда-то я попаду сюда,  запертый в карцер, как мышь в коробку, откуда
ей ничего не видно.
     Единственным доказательством того,  что я и вправду на Луне,  был
мой вес.  Высокую силу тяжести можно имитировать где угодно при помощи
центрифуг.  Другое  дело  -  низкая.  В земных условиях можно добиться
ослабления ее лишь на несколько секунд - во время затяжного  прыжка  с
парашютом, или когда самолет ныряет в воздушной яме.
     А если ослабление силы тяжести чувствуется постоянно,  вывод один
- вы не на Земле.
     На Луне я должен весить  немногим  более  двадцати  пяти  фунтов.
Примерно  таким  я  себя  и  чувствовал  -  вполне способным пройти по
газону, не примяв травы.
     Я пришел в такой восторг, что забыл и его, я трудное положение, в
котором мы очутились;  носился  кубарем  по  всей  каюте,  наслаждаясь
волшебством  полета,  отлетая  от  стенок  и изрядно стукаясь при этом
головой в потолок,  а потом медленно,  медленно, медленно опускаясь на
пол.  Крошка, присев на корточки, пожала плечами и улыбнулась краешком
губ рассчитанно снисходительной улыбкой.  "Старый Лунный  волк"  -  со
стажем, большим, чем у меня, на целых две недели.
     У слабой силы тяжести  есть  свои  отрицательные  стороны.  Между
ногами  и поверхностью нет никакой силы сцепления.  Мышцам и рефлексам
приходилось усваивать то,  что я давно уже усвоил разумом:  уменьшение
веса  отнюдь не связано с уменьшением массы и инерции.  Чтобы изменить
направление даже при ходьбе,  надо всем телом  наваливаться  в  нужную
сторону,  но и при этом, если нет силы сцепления (а где ее взять ногам
в носках на гладком полу?), ноги вылетят из-под вас сами.
     Падение при  одной  шестой  силы  тяжести  боли не причинило,  но
Крошка хихикнула. Я сел и сказал:
     - Смейся,   смейся,   гений.   Что   же  тебе  не  посмеяться,  в
теннисных-то туфлях.
     - Извини, пожалуйста. Но ты так смешно висел и хватался за воздух
- прямо как замедленная киносъемка.
     - Не сомневаюсь, что смешно.
     - Я уже извинилась. Слушай, можешь надеть мои туфли.
     Взглянув на ее ноги, а потом на мои, я только усмехнулся.
     - Вот спасибо!
     - Ну, можешь задники отрезать, или еще что придумать. Меня это не
смутит.  Меня вообще ничто и никогда  не  смущает.  Кстати,  где  твои
туфли?
     - Где-то в четверти миллиона миль отсюда,  если,  конечно,  мы не
сошли не на той остановке.
     - Вот как. Что ж, здесь они тебе вряд ли понадобятся.
     - Угу.- Я пожевал губу.- Крошка, что делать-то будем?
     - С кем?
     - С ним.
     - Ничего. Что мы можем-то?
     - Так что будем делать?
     - Спать.
     - Что?
     - Спать.  Все равно мы сейчас абсолютно беспомощны. Наша основная
задача  сейчас  -  выжить,  а  главный  закон  выживания  - никогда не
беспокоиться о невозможном и сосредоточиться на достижении возможного.
Я голодна,  хочу пить, и очень-очень устала... Сон - единственное, что
мне доступно. И если ты соизволишь замолчать, я усну.
     - Я вполне способен понять намек. Нечего рычать.
     - Извини.  Но когда я устаю,  я становлюсь ужасной грубиянкой,  и
папа всегда говорит, что я особенно невыносима перед завтраком.
     Она свернулась в клубочек и  сунула  свою  затасканную  тряпичную
куклу под подбородок.
     - Спок ночи. Кип.
     - Спокойной ночи, Крошка.
     Тут мне пришла одна мысль, я открыл было рот, чтобы заговорить...
и увидел,  что она уже уснула. Дышала она ровно, лицо ее разгладилось,
она больше не выглядела  уверенной  в  себе,  постоянно  настороженной
всезнайкой. По-детски оттопыренная губа делала ее похожей на неумытого
херувимчика.  По грязи на лице пролегали полоски - явные  следы  слез,
хотя я ни разу не видел ее плачущей.
     Кип, сказал я себе,  вечно ты влипаешь в истории.  Это ведь  куда
сложнее, чем подобрать брошенного котенка.
     Но я должен  заботиться  о  ней...  Или  погибнуть,  пытаясь  это
делать.
     Что ж,  может,  так оно и будет.  Может,  и погибну.  Я и о  себе
самом-то  толком никогда позаботиться не мог.  Я зевнул.  Потом зевнул
еще раз.  Похоже, что эта фитюлька сообразительней меня, в жизни я так
не  уставал,  отродясь  мне не было так голодно и плохо.  Я решил было
начать барабанить кулаками по дверной панели,  чтобы заставить  прийти
сюда либо толстяка,  либо тощего, но потом подумал, что разбужу Крошку
и уж точно обозлю его.
     Так что  я  растянулся на спине,  как,  бывало,  на ковре у нас в
гостиной,  и обнаружил,  что одна шестая силы тяжести  -  матрац  куда
лучший,  чем  любая  пенорезина;  даже  капризуле-принцессе  из сказки
Андерсена не на что было бы пожаловаться.
     Я мгновенно уснул.
     Снилось мне черт-те что - космическая опера',  и только. Драконы,
______________________________________________________________________
' Жанр   научной   фантастики,   построенный   на  авантюрном  сюжете,
  космических приключениях.
______________________________________________________________________
Арктурианские принцессы,  рыцари в сверкающей космической броне, и все
по телевизору.  Вот только диктор пришелся мне не по душе - с  голосом
Туза  Квиггла  и  с  лицом  его.   Он  высунулся  с  экрана,  червяки,
вылезающие изо рта вместо языка, угрожающе шевелились:
     - Победит  ли  Беовульф  дракона?  Вернется ли Тристан к Изольде?
Найдет ли Крошка свою куклу?  Включайте нашу программу завтра в это же
время,  а  пока  что  просыпайтесь  и  бегите  в  ближайшую  аптеку за
жидкостью для чистки брони фирмы  "скайвей"  -  лучшей  жидкостью  для
самых лучших рыцарей без страха и упрека.  Просыпайтесь!  - Он высунул
из экрана трясущуюся руку и схватил меня за плечо.
     Я проснулся.
     - Проснись,  Кип,  проснись,  пожалуйста,- трясла меня  за  плечо
Крошка.
     - Отстань!
     - Тебя мучают кошмары!
     - Принцесса угодила в заварушку.  А теперь я не  узнаю,  как  она
оттуда  выберется.  Ты зачем меня разбудила?  Сама ведь говорила,  что
надо спать.
     - Ты  уже  несколько часов проспал,  а сейчас,  пожалуй,  настало
время...
     - Завтракать?
     Она пропустила шпильку мимо ушей.
     - ... попытаться удрать.
     Я резко сел, подпрыгнул, отлетел от пола, опустился обратно.
     - Это как?
     - Толком сама не знаю.  Но,  по-моему,  они ушли.  Если  так,  то
лучшей возможности не представится.
     - С чего ты взяла, что они ушли?
     - Прислушайся как следует.
     Я прислушался   так   тщательно,    что    услышал    собственное
сердцебиение, потом сердцебиение Крошки.
     Такой тишины мне не доводилось слышать ни в одной пещере.
     Достав складной  нож,  я  зажал  его  в зубах и приложил лезвие к
стене.  Ничего.  Потом к полу и к противоположной стене. Опять ничего.
Никаких толчков, шума, вибраций.
     - Ты права, Крошка. Но ведь мы заперты.
     - Я в этом не уверена.
     Я ткнул стену ножом.  Пластик,  не пластик, металл, не металл. Но
ножу  этот  материал не поддавался никак.  Может,  граф Монте-Кристо и
провертел бы дырку, но у него времени было больше.
     - Так как же?..
     - Каждый раз,  когда они раздвигали и задвигали входную панель, я
слышала щелчок.  Поэтому, когда увели тебя, я прилепила кусок жвачки к
косячку,  в который панель упирается в закрытом  положении.  Прилепила
высоко, чтобы они не заметили.
     - У тебя есть жвачка?
     - Есть. Помогает, когда жажда совсем замучает. Так я...
     - Еще кусочек есть? - спросил я жадно. В жизни так пить не хотел.
     Крошка расстроилась.
     - Ой, Кип, бедняжка! Больше ничего нет. А этот изжеванный комочек
я  носила  на  внутренней  стороне  поясной  пряжки  и  сосала,  когда
становилось совсем невмоготу. Могу предложить его.
     - Гм, Крошка, спасибо, конечно, но, пожалуй, не стоит.
     Вид у нее был оскорбленный.
     - Смею   заверить   вас,   мистер   Рассел,   что  я  не  страдаю
инфекционными заболеваниями. Я всего лишь пыталась...
     - Ну да, ну да,- сказал я поспешно.- Я понимаю. Просто...
     - В столь чрезвычайных обстоятельствах  можно  считать,  что  это
было бы не более антигигиенично,  чем целоваться с девушкой,  хотя вам
вряд ли когда-нибудь доводилось целоваться.
     - Не  в  последнее  время,- уклончиво ответил я.- Просто,  чего я
действительно хочу,  так это глоток чистой холодной воды.  Или  мутной
теплой воды. Любой воды. К тому же ты все равно уже прилепила жвачку к
двери. На что ты рассчитываешь?
     - Так  вот,  щелчок.  Папочка  всегда  говорит,  что  когда перед
человеком  встает  дилемма,  следует  изменить  один  из   поддающихся
изменениям факторов, и вновь рассмотреть проблему. Я попыталась внести
изменение в картину своей жвачкой.
     - То есть?
     - Когда они зашвырнули тебя обратно и закрыли  дверь,  щелчка  не
было.
     - Что?!  Так ты еще несколько часов назад  знала,  что  дверь  не
заперта, и молчала?
     - Вот именно.
     - Отшлепать тебя надо!
     - Не советовала бы,- ответила она ледяным голосом.- Я кусаюсь.
     Я ей поверил сразу. И царапается, небось. И бог знает, что еще. Я
сменил тему.
     - Но почему же ты мне ничего не сказала?
     - Боялась, что ты попробуешь выбраться отсюда.
     - Само собой попытался бы!
     - Вот то-то и оно-то.  Но я ни  в  коем  случае  не  хотела  даже
пытаться открыть дверь, пока... пока не уйдет он.
     Пожалуй, она и впрямь гений.  Во всяком случае,  по сравнению  со
мной уж точно.
     - Вас понял.  Ну  ладно,  давай  поглядим,  как  нам  удастся  ее
открыть.
     Я внимательно осмотрел панель.  Комочек  жвачки,  который  Крошка
прикрепила  насколько  могла высоко,  помешал панели полностью войти в
паз,  но панель все равно плотно прилегала к стене,  даже щели не было
видно.
     Я упер  в  панель  острие  большого  лезвия  и  навалился.   Она,
казалось,  сдвинулась на одну восьмую дюйма,  и - лезвие сломалось.  Я
закрыл обломок лезвия и убрал нож.
     - Есть предложения?
     - Может,  попробуем прижаться к панели ладонями и  отвести  ее  в
сторону?
     - Годится.- Я вытер пот с ладоней о рубашку.
     - Ну, давай.
     Панель отъехала вправо примерно на дюйм - и замерла.
     Но от потолка до пола теперь шла щель толщиной с волос.
     На этот  раз  я  доломал  обломок  большого   лезвия.   Щель   не
расширилась ни на йоту.
     - Ох,- вздохнула Крошка.
     - Еще не конец,- я отошел назад и побежал к двери.
     Вернее, в направлении двери,  потому что  ноги  у  меня  вылетели
вперед кузнечиком. На этот раз Крошка не смеялась.
     Я встал,  отошел к задней стене,  уперся в нее ногой и попробовал
изобразить стартовый толчок.
     Упал я перед самой дверью,  так что особенно сильно ее не  задел.
Однако почувствовал,  как она пружинит.  Она немного прогнулась, потом
выгнулась обратно.
     - Погоди-ка,  Кип,- сказала Крошка.- Сними лучше носки. А я стану
позади тебя и буду толкать. В теннисных туфлях я не упаду.
     Она была права.  На Луне,  если у вас нет туфель на резине, лучше
ходить без носков. Мы отошли к задней стене. Крошка стала позади меня,
упершись руками мне в бедра.
     - Раз... два... три... Пошел!
     Мы рванулись с грацией гиппопотама.
     Я здорово зашиб плечо.  Зато панель  вылетела  из  нижнего  паза,
образовав отверстие дюйма в четыре.
     Рубаха моя разорвалась, на двери остались куски моей кожи, а язык
был скован присутствием девочки.
     Зато отверстие расширялось.  Когда в него смогла пролезть голова,
я   выглянул   наружу.   Никого  нет;  хотя  это  можно  было  заранее
предположить,  учитывая  поднятый  мною  шум;  если,  конечно,  им  не
вздумалось поиграть в кошки-мышки. С них станется. Особенно с него.
     Крошка попыталась было вылезти наружу, но я не дал: