зовался
более восьмисот часов при монтаже второй станции-спутника.
     Мне стало лучше.  Это ведь  не  подделка,  не  игрушка.  Скафандр
побывал  в  космосе,  хоть  мне  самому  и  не  удалось.  Но  удастся!
Когда-нибудь.  Я научусь им пользоваться и когда-нибудь пройдусь в нем
по голой поверхности Луны.
     - Может, отнесем в твою мастерскую, а, Кип?
     - Куда  нам спешить,  милый?  - возразила мама.- Клиффорд,  ты не
хочешь примерить его?
     Еще бы  я  не  хотел!  Мы с папой сошлись на том,  что оттащили в
сарай ящик и упаковку. Когда мы вернулись, в доме уже торчали репортер
и  фотограф из "Клариона" - о моем выигрыше газета узнала раньше,  чем
я, что мне показалось неправильным.
     Они попросили меня попозировать, и я не стал возражать.
     Влезть в скафандр оказалось делом тяжким.  По  сравнению  с  этим
одеваться в вагоне на верхней полке просто пустячок.
     - Погоди-ка, парень,- сказал фотограф.- Я видел, как их надевают.
Совет примешь?
     - А? Нет, то есть я хотел сказать "да".
     - Ты  в  него проскользни,  как эскимос в каяк.  Потом суй правую
руку...
     Так оказалось   намного   легче.   Я  широко  распустил  передние
прокладки и сел в скафандр,  хотя при этом  чуть  не  вывихнул  правое
плечо. Потом нашел специальные лямки для подгонки размера, но возиться
с ними не стал.  Фотограф запихнул меня в скафандр,  застегнул молнии,
помог подняться на ноги и задвинул шлем.
     Баллонов с воздухом на скафандре не было,  и пока он  сделал  три
кадра, мне пришлось жить на том воздухе, который остался внутри шлема.
К тому времени,  как фотограф кончил снимать,  я удостоверился,  что в
скафандре действительно работали: внутри стоял запах грязных носков. Я
с радостью скинул шлем.
     И все равно, носить скафандр мне нравилось. Прямо как космонавт.
     Газетчики ушли,  а мы вскоре  легли  спать,  оставив  скафандр  в
гостиной.
     Около полуночи я осторожненько спустился вниз и примерил его  еще
раз.
     На следующее утро,  прежде чем идти на работу, я отнес скафандр в
мастерскую.
     Мистер Чартон вел себя дипломатично.  Он сказал всего  лишь,  что
хотел  бы  взглянуть на мой скафандр,  когда у меня найдется время.  О
скафандре знали  уже  все  -  моя  фотография  красовалась  на  первой
странице   "Клариона"  между  заметкой  об  альпинистах  и  отчетом  о
пострадавших  во  время   празднеств.   Статейку   написали   довольно
зубоскальную,  но  я  на  это внимания не обращал.  Я ведь толком и не
верил никогда,  что выиграю,  зато заполучил  самый  что  ни  на  есть
настоящий   скафандр,   которого   не   было   ни  у  одного  из  моих
одноклассников.
     Днем папа  принес  мне  заказное письмо от фирмы "Мыло "Скайвей".
Письмо  содержало  документы  на  владение   космическим   скафандром,
герметическим,  серийный номер такой-то,  быв.  собственность ВВС США.
Письмо начиналось с поздравлений  и  благодарностей,  но  в  последних
строках было и кое-что существенное:  "Мы сознаем, что выигранный Вами
приз может Вам в ближайшее время и не понадобиться.  Поэтому, согласно
параграфу 4-а правил проведения конкурса, компания готова выкупить его
за пятьсот долларов наличными. Для получения денег Вам следует вернуть
скафандр  в  демонтажное  отделение  фирмы  "Гудьир" по адресу:  город
Акрон,  штат Огайо,  до 15 сентября сего года.  Почтовые расходы фирма
принимает на себя.  Компания "Мыло "Скайвей" выражает надежду,  что Вы
получили такое же удовольствие от нашего конкурса,  какое мы  получили
от Вашего участия в нем,  и что Вы согласитесь не отсылать скафандр до
проведения специальной телепередачи,  посвященной мылу  "Скайвей".  За
участие в ней Вам будет выплачено 500 долларов. По этому поводу с Вами
свяжется директор Вашей местной телестудии.  Мы надеемся,  что  Вы  не
откажетесь  быть  гостем  нашей передачи.  С наилучшими пожеланиями от
мыла "Скайвей", чистого, как само небо".
     Я протянул письмо отцу. Он пробежал его глазами и вернул мне.
     - Надо, наверное, соглашаться,- сказал я.
     - Телевидение не оставляет шрамов на теле, так что греха в этом я
не вижу,- ответил отец.
     - Да,  нет,  я не о том. Их передача - просто легкий заработок. Я
думаю,  что мне и впрямь следовало бы продать  им  скафандр.-  Мне  бы
радоваться:  ведь  подвернулись  деньги,  в которых я так нуждался,  а
скафандр мне был нужен,  как рыбке зонтик.  Но радости я почему-то  не
чувствовал,  хотя  никогда в жизни мне не доводилось еще иметь пятьсот
долларов.
     - Вот  что,  сын,  заявления,  начинающиеся со слов "мне и впрямь
следовало бы",  всегда вызывали у меня подозрения. Эта фраза означает,
что ты сам еще толком не разобрался, чего тебе хочется.
     - Но пятисот долларов хватит почти на целый семестр.
     - Какое  это  имеет  отношение  к делу?  Выясни сначала,  чего ты
хочешь,  а  потом  поступай  соответственно.  И  никогда  в  жизни  не
уговаривай себя делать то, что тебе не нравится. Подумай хорошенько.
     Отец пожелал мне спокойной ночи и пошел спать.
     Я решил,  что сжигать мосты неразумно.  В любом случае - скафандр
мой до середины сентября, а там кто знает, может, он мне надоест.
     Но он  мне  не надоел.  Скафандр - это чудо техники,  космическая
станция  в  миниатюре.  Хромированные  шлем  и  плечи   переходили   в
асбестово-силиконово-фиберглассовый  корпус,  жесткий,  но  с  гибкими
суставами.  Суставы были сделаны из такого же прочного материала, но с
сохранением  "постоянного  объема":  при  сгибании  колена специальные
"мехи" увеличивали объем  перед  коленной  чашечкой  ровно  настолько,
насколько  ткань  скафандра  приближалась  к  ноге  сзади.  Без такого
устройства много  не  походишь:  внутреннее  давление,  которое  может
доходить до нескольких тонн,  заставит человека застыть на месте,  как
статую.  Эти компенсаторы объема были  покрыты  двойной  броней;  даже
суставы пальцев и то покрывались ею.
     К скафандру крепился тяжелый фиберглассовый пояс с  зажимами  для
инструментов. Специальные лямки позволяли регулировать высоту и вес. В
комплект входил также заплечный мешок (сейчас пустой) для  баллонов  с
воздухом.  Для  батарей и всего такого были предусмотрены внутренние и
наружные карманы на молниях.
     Шлем вместе с частью заплечья откидывался назад, а передняя часть
скафандра открывалась двумя молниями на прокладках,  образуя дверку, в
которую  приходилось  втискиваться.  С  застегнутыми шлемом и молниями
скафандр вскрыть невозможно из-за давления внутри.
     На горловом  обхвате  и  на  шлеме смонтированы переключатели,  а
огромный  шлем  содержит  резервуар  с  питьевой   водой;   по   шесть
контейнеров  для  таблеток  с  каждой  стороны;  справа  от подбородка
переключатель рации,  а  слева  -  переключатель,  регулирующий  поток
воздуха;   еще  там  были  автоматический  поляризатор  для  окуляров,
расположенных перед  лицом;  микрофоны  и  наушники;  в  утолщении  за
затылком  располагались  радиосхемы,  а  над  головой аркой выгибалась
приборная  панель.  Знаки  на  циферблатах  приборов  располагались  в
обратном   порядке,   потому   что  космонавт  видел  их  в  отражении
внутреннего   зеркала,   смонтированного   спереди,   на    расстоянии
четырнадцати дюймов от глаз.
     Над окошком шлема устанавливались две двойные фары.  На макушке -
две   антенны;   штырь  передающей  антенны  и  рожок,  выстреливающий
микроволны как из ружья.  Ориентировать его следовало, становясь лицом
к принимающей станции.  Всю поверхность рожка,  за исключением верхней
части, покрывала броня.
     Вам-то кажется,  что скафандр переполнен как дамская сумочка,  но
на самом деле все сделано так компактно, что просто красота, а голова,
когда  смотришь в окуляры,  ни с чем не соприкасается.  Если отбросить
голову назад,  то видишь отражения циферблатов,  наклонишь вперед -  и
можешь подбородком оперировать клапанами-регуляторами;  чтобы глотнуть
воды или съесть таблетку,  достаточно  поворота  шеи.  Все  оставшееся
пространство  заполнено губчатой резиной,  чтобы не стукнуться головой
ни при каких условиях.
     В общем,  скафандр  мой был похож на первоклассный автомобиль,  а
шлем - на швейцарские часы.
     Но баллонов   с   воздухом   не   было  -  так  же,  как  и  всей
радиооснастки,  за исключением антенны;  не  было  радарного  маяка  и
аварийного радарного целеискателя;  внутренние и наружные карманы были
пусты, а с пояса не свисали инструменты.
     Когда я  прочитал  в  инструкции,  что  должно было содержаться в
полном комплекте,  я понял,  что от автомобиля мне достался один  лишь
остов.
     И я решил, что просто обязан привести его в порядок.
     Прежде всего   я   тщательно  протер  скафандр  хлороксом,  чтобы
уничтожить запах раздевалки. Потом взялся за систему воздухоснабжения.
     Хорошо, что вместе со скафандром прислали инструкцию,  потому что
почти все мои прежние представления о скафандрах оказались неверны.
     Человек потребляет  около  трех  фунтов  кислорода  в день - трех
фунтов массы,  а не фунтов на квадратный дюйм.  Казалось  бы,  человек
может нести на себе месячный запас кислорода,  особенно в космосе, где
масса не имеет веса, или на Луне, где три фунта весят только полфунта.
Что   же,  для  экипажей  космических  кораблей  и  станций,  или  для
аквалангистов это допустимо;  они прогоняют  воздух  через  известняк,
чтобы  очистить  его  от  двуокиси  углерода,  и дышат им снова.  Но в
скафандре так не сделать.
     Даже сегодня  многие  говорят о "жутком морозе космоса",  но ведь
космос - это вакуум,  а если бы вакуум был холодным,  то как бы термос
сохранял   кофе   горячим?   Вакуум   -  это  ничто,  он  не  обладает
температурой, он только изолирует.
     Три четверти  того,  что  вы  съедаете,  преобразуется  в тепло -
огромное количество  тепла,  его  ежедневно  выделяется  столько,  что
хватит  растопить  фунтов  пятьдесят,  а  то  и  больше  льда.  Звучит
невероятно,  правда?  Но тело производит столько тепла,  что  от  него
приходится  избавляться  -  точно  так  же,  как  приходится охлаждать
автомобильный двигатель.
     Разумеется, если делать это слишком быстро,  скажем,  на холодном
ветру,  то можно замерзнуть,  но перед  человеком  в  скафандре  стоит
другая  проблема  - как бы не свариться заживо подобно раку.  Вокруг -
вакуум,  и избавиться от избыточного тепла очень трудно.  Частично оно
уходит само,  но не так уж много,  а,  находясь на солнце, предмет все
равно  впитает  его  больше,   чем   отдаст,   потому-то   поверхности
космических ракет и отполированы до зеркального блеска.
     Так как же быть?
     Не носить  же на себе пятидесятифунтовые глыбы льда!  Избавляться
от избыточного тепла следует  так  же,  как  и  в  земных  условиях  -
конвекцией    и   испарением:   надо   заставлять   воздух   постоянно
циркулировать вокруг тела, чтобы он испарял пот и, тем самым, охлаждал
вас.  Верно,  когда-нибудь  изобретут  скафандр,  оснащенный  такой же
восстановительно-очищающей системой,  как космические корабли, но пока
что  практический  выход  заключается  в следующем:  следует выпускать
использованный  воздух  из  скафандра,  выводя  с  ним  пот,  двуокись
углерода и избыточное тепло, тратя на все это большую часть кислорода.
     Есть и  другие  проблемы.  Давление  в   пятнадцать   фунтов   на
квадратный   дюйм,  которому  вы  подвергаетесь,  включает  три  фунта
кислородного давления.  Легким хватит и меньшего количества, но только
индеец  из  высокогорных Анд будет себя уютно чувствовать при давлении
кислорода менее двух фунтов.  Девять десятых  фунта  -  предел.  Любое
давление  ниже этого предела просто не будет способно вгонять кислород
в кровь - таков примерно уровень  давления  на  вершине  Эвереста.  Но
большинство людей начинают испытывать кислородное голодание задолго до
этого предела,  поэтому лучше остановиться на двух фунтах кислорода на
квадратный дюйм. Кислород следует смешать с инертным газом, потому что
от чистого кислорода может заболеть горло,  или, что еще хуже, человек
от него пьянеет, или начинаются страшные судороги.
     Азот, которым вы дышите всю  жизнь,  использовать  нельзя  -  при
падении  давления он образует в крови пузырьки и покалечит кровеносные
сосуды.  Пользоваться нужно гелием,  который не пузырится.  Только вот
говорить из-за него будете скрипучим голосом, ну да черт с ним.
     Итак, недостаток  кислорода  вас  убьет,  избыток  отравит,  азот
покалечит,  в  двуокиси углерода можно утонуть,  если прежде от нее не
задохнешься,  а обезвоживание организма может привести  к  смертельной
лихорадке.  Дочитав  инструкцию  до  конца,  я  прямо диву дался,  как
человек исхитряется выжить, да еще в скафандре.
     Но вот  передо  мной  лежит скафандр,  который сотни часов служил
человеку защитой в космосе.
     Вот вам  способ  избавиться  от  всех  этих опасностей:  на спине
несете стальные баллоны с "воздухом" (смесь  кислорода  и  гелия)  под
давлением   сто  пятьдесят  атмосфер,  больше  двух  тысяч  фунтов  на
квадратный дюйм,  и через редукционный клапан  давление  в  шлеме  "по
требованию"  доводится  до  трех-пяти  фунтов на квадратный дюйм,  два
фунта из которых приходится  на  кислород.  Вокруг  шеи  прокладываете
силиконово-резиновый   воротник   и   в   нем  проделываете  крошечные
отверстия, чтобы снизить давление в корпусе скафандра и ускорить поток
воздуха,  тогда значительно повысится скорость испарения и охлаждения,
а нагибаться станет значительно легче. Добавьте выхлопные клапаны - по
одному  на  запястьях  и  лодыжках.  Эти  клапаны должны пропускать не
только газ, но и воду, в противном случае утонете по щиколотки в поту.
     Баллоны, большие и неуклюжие, весят фунтов по шестьдесят, а масса
воздуха,  содержащаяся в баллоне,  не превышает пяти фунтов  даже  при
таком колоссальном давлении.
     Вместо месячного приходится довольствоваться  запасом  на  восемь
часов.  Но  зато  эти  восемь  часов  гарантируются  полностью,  если,
конечно,  ничто в оснастке не откажет. Срок можно растянуть: перегрев,
так  же,  как и двуокись углерода,  мгновенной смерти не вызывает,  но
если уйдет кислород,  то смерть наступит минут  через  семь.  Так  что
возвращаемся к тому, с чего начали - без кислорода жизни нет.
     Носом не почуешь, достаточно его поступает или нет, а знать, черт
побери,   надо   точно.  Поэтому  к  уху  крепится  зажимом  маленькая
фотоэлектрическая ячейка,  которая следит за цветом  крови  -  красный
цвет  придает  ей  обогащающий  ее  кислород.  Ячейка подсоединяется к
гальванометру.  Если стрелка  гальванометра  указывает  на  опасность,
начинают молиться.
     В выходной  день  я  отправился  с  Спрингфилд  за  покупками.  В
сварочной   мастерской   я   нашел  два  подержанных  тридцатидюймовых
металлических баллона - и заслужил там  всеобщую  неприязнь,  заставив
хозяина проверить баллоны на давление.  Доставив их автобусом домой, я
заскочил в гараж Принга и договорился о покупке воздуха под  давлением
пятьдесят  атмосфер.  Подкачать  давление  повыше  и купить кислород и
гелий я мог в Спрингфилдском аэропорту, но пока не видел в этом нужды.
     Вернувшись в мастерскую, я затянул пустой скафандр и велосипедным
насосом  накачал  его  до  двух   абсолютных   атмосфер,   или   одной
относительной,  что  дало  мне  испытательную  нагрузку почти четыре к
одному по сравнению с условиями в космосе. Затем взялся за баллоны. Их
надо  было отполировать до зеркального блеска,  чтобы они не впитывали
тепло солнечных лучей.  Я соскреб с них верхний слой металла и отдраил
поверхность проволочной щеткой, чтобы потом отникелировать.
     Наутро  "Оскар  -  механический  человек"'  обмяк,   как   смятый
______________________________________________________________________
' "Оскар - механический человек" - популярный в пятидесятые годы герой
  комиксов.
______________________________________________________________________
комбинезон.
     Самой большой  проблемой  было  сделать   мой   старый   скафандр
герметичным не просто для воздуха, но и для гелия.
     С воздухом еще куда ни шло,  но молекулы гелия настолько  малы  и
подвижны,  что через обыкновенную резину проходят запросто,  а я хотел
привести свой скафандр в настоящую рабочую форму,  чтобы он годился не
только  для  прогулок  по  мастерской,  но и для работы в космосе.  Но
сальниковые  прокладки  поистрепались   так,   что   невозможно   было
обнаружить места утечек.
     Поскольку в маленьком городке таких товаров не  сыщешь,  пришлось
обращаться   в   фирму   "Гудьир"   за   новыми  силиконово-резиновыми
прокладками.  Я подробно описал,  что мне нужно и зачем -  и  они  все
выслали бесплатно, приложив даже дополнительные инструкции.
     Работа была нелегкой.  Однако настал день, когда я накачал Оскара
чистым гелием под давлением в две абсолютных атмосферы.
     Неделю спустя он все еще оставался герметичным,  как шестислойная
шина.
     В тот день я вошел в Оскара как в замкнутую  самообеспечивающуюся
среду.  Я  и  раньше  ходил  в  нем по несколько часов,  но без шлема,
работая в мастерской,  учась владеть инструментами не снимая перчаток,
подгоняя скафандр по росту и размеру. Чувствовал я себя так, как будто
обкатывал новые коньки, и вскоре совсем перестал отдавать себе отчет в
том, что хожу в скафандре, однажды даже к ужину в нем явился.
     Отец вообще ничего не сказал, а мама проявила выдержку, достойную
посла,  и обнаружил я свою ошибку,  только начав развертывать салфетку
на коленях.
     Итак, я  выпустил  гелий  в  атмосферу  и  укрепил  на  скафандре
заряженные воздухом баллоны.  Затем задвинул шлем  и  загерметизировал
его.
     Воздух втягивался в  шлем  с  мягким  шипением,  его  поступление
регулировалось грудным клапаном,  работающим от моих вдохов и выдохов.
Подбородком я мог привести в действие другой клапан  и  ускорить  либо
замедлить поток воздуха.  Следя за отражением индикаторов в зеркале, я
довел давление до 20 абсолютных фунтов - на пять фунтов больше, чем за
пределами  скафандра,  что  давало  мне максимально возможное на Земле
приближение к космическим условиям.
     Я почувствовал,  как  скафандр  раздулся.  Суставы напряглись.  Я
попробовал шагнуть и... чуть не упал. Пришлось схватиться за верстак.
     В скафандре, да еще с баллонами за спиной, я весил в два с лишним
раза больше обычного.  Кроме того, хоть суставы и сохраняли постоянный
объем, под давлением передвигаться в скафандре не так-то легко.
     Натяните тяжелые болотные сапоги,  наденьте пальто  и  боксерские
перчатки,  а на голову ведро, и попросите кого-нибудь навьючить вам на
спину два мешка цемента - тогда получите представление,  каково ходить
в космическом скафандре при одном "g".
     Но не прошло и десяти минут, как я вполне освоился, а еще полчаса
спустя   мне  уже  казалось,  что  я  ношу  скафандр  всю  жизнь.  Вес
распределялся по телу так,  что нагрузка была  вполне  терпимой  (и  я
знал,  что  на  Луне  она  вообще  почти  не  будет чувствоваться).  К
сочленениям  суставов  просто  следовало  привыкнуть.   Привыкнуть   и
прилагать больше усилий при движениях. Учиться плавать и то трудней.
     День выдался ясный,  я вышел  во  двор  и  посмотрел  на  Солнце.
Поляризатор умерял силу света,  и глазам не было больно. Я отвел глаза
в сторону так, что поляризатор ушел из поля зрения, и огляделся.
     Внутри скафандра   сохранялась   прохлада.   Воздух,  охлажденный
полуадиабатическим  расширением  (как  гласила  инструкция),   холодил
голову  и  через  выпускные клапаны уносил из скафандра теплоту тела и
использованный воздух.
     В инструкции   говорилось   также,  что  нагревательные  элементы
скафандра приходилось включать не часто,  поскольку обычной  проблемой
было  избавление  от  тепла.  Я  решил  достать сухого льда и испытать
термостат и обогреватель.
     Я опробовал все системы, о которых только мог вспомни