ма. Ненавижу этот  мир.  Эту
тишину. Эту квартиру с  абсолютной  звукоизоляцией.  Хочу  домой,  в  свой
"курятник", в котором никогда не  остаешься  до  конца  один  -  за  одной
стенкой матерится Вилли Токарев и слоны справляют свадьбу, за другой в это
же время ракетный обстрел ливанской столицы экстремистами, наверху кого-то
бьют и режут, стекла  ходят  ходуном  от  любого  паршивого  грузовика,  а
особенно весело бывает ночью, когда по  гулкой  пустынной  улице  внезапно
протрюхает запозднившийся трамвай.
     - Снова ребенок в коридоре? - разжимаю я спекшиеся губы.
     -  Какой  ребенок?  -  он  прикидывается  недоумевающим.  -  Впрочем,
неважно. Можешь воспринимать меня как последнего шантажиста, но  я  должен
предупредить. Нам нетрудно вылечить тебя навсегда. И  ты  умрешь  от  иной
причины. Но если ты настаиваешь на своем возвращении, мы  не  сможем  тебе
помочь. Говоря откровенно, и не станем. Мы не самые большие  альтруисты  в
истории человечества.
     - Сволочи, - говорю я с отчаянием. - С-с-суки. Мафия.
     - Это как  угодно,  -  холодно  говорит  Ратмир  и  отходит  к  окну.
Раздергивает шторы и смотрит на улицу. Прямо  против  бешеного  солнечного
света. И не жмурится.
     - Но ты же знаешь мой ответ! - я чуть не плачу. - В моем досье должно
быть написано... Подскажи мне, что я ответил и от чего умер?!
     Он оборачивается. Коротко улыбается мне: - Ты умер от старости.



                                    31

     - Это не Бюйузуо, - сказал я, расслабляясь. - И  прекрати  ныть.  Они
думают, что заманили меня в ловушку. На деле же они сами в нее угодили.
     Мы вступили под высокие своды Святилища Теней.  Того  самого,  где  я
пережил церемонию Воплощения. Все оставалось по-прежнему. Даже  алтарь  не
удосужились починить. На ходу я пнул один из обломков горбыля. Слава Богу,
хоть догадались убрать отсюда падаль.
     - Эй! - крикнул я. Эхо заметалось,  отскакивая  от  стен.  -  Что  за
гадину вы натравите на меня сегодня?
     - В этом нет нужды, ниллган, - услышал я звучный голос Дзеолл-Гуадза.
     Я повернулся на звук. Верховный жрец стоял на неподобающем  даже  его
высокому сану месте, впереди императора, который  тоже  пожаловал  сюда  в
окружении тупо озирающихся эмбонглов. Взгляд Солнцеликого блуждал.  Должно
быть, нелегко далась ему первая ночь без меня. А может быть,  Дзеолл-Гуадз
попросту опоил его какой-нибудь наркотической  дрянью.  Чтобы  кукла  вела
себя смирно, не встревала в беседу.
     Гиам, съежившись, опустился на карачки и проворно пополз  обратно,  в
темноту и сырость лабиринта.
     - Вот как, - усмехнулся  жрец.  -  Могучий  ниллган  водил  дружбу  с
разгребателем говна.
     - Где Оанууг?  -  спросил  я,  покачивая  ржавым  от  высохшей  крови
клинком.
     - Я не знаю.
     - Ты лжешь, заклинатель пауков!
     - Тебе придется принять мои слова на веру, ниллган. Потому что  выйти
отсюда и узнать им цену ты уже не сможешь.
     - Кто сумеет остановить меня? Ты? Эти дикари?
     - Тебя  остановит  тот,  кто  останавливал  всех  ниллганов.  Бюйузуо
Многорукий, повелитель Рбэдуйдвура.
     - Наконец-то! Я счастлив услышать его вызов. Я втройне счастлив  буду
свидеться с ним лицом к лицу. Зови его, ты  же  имеешь  власть  над  вауу,
колдун.
     - Он сам придет, когда наша беседа мне наскучит.
     Оказывается, на протяжении  всей  перебранки  мы  совершали  круг  за
кругом в центре святилища, и разделяли нас только обломки алтаря.  Зеленый
кошачий взор Дзеолл-Гуадза явно не лишен был гипнотической  силы.  Да  ему
это и по должности полагалось.
     - Ты хочешь иметь право на поступки, ниллган. Тебе  кажется,  что  ты
наделен волей и разумом. Но глиняная кукла Юламэм тоже спит и  видит  сны,
будто бы она человек.
     - С тех пор, как я здесь, меня преследует упоминание об  этой  кукле.
Хотел бы я взглянуть на нее.
     - Обернись, и ты ее увидишь.
     Я бросил короткий взгляд через плечо. Император  Луолруйгюнр  Первый.
Он безмолвно торчал на прежнем месте, едва заметно раскачиваясь из стороны
в сторону.
     - Рабы не должны быть свободны. Но высшие силы приказали мне  сделать
так, чтобы они могли жить и  работать,  как  им  заблагорассудится.  Чтобы
увидеть, захотят ли они работать, смогут ли обойтись без  надсмотрщика  за
спиной. И я не свободен, и я такой же раб высших  сил...  Но  Одуйн-Донгре
стал своеволен. И тогда Солнцеликий стер его в прах. Также и ты. Когда мне
стало обременительно соседство  юруйагов,  я  спустил  на  них  тебя.  Как
бешеного пса. И ты разорвал их на куски. Ты понял меня? Там не было  твоей
женщины и твоего вургра. Но ты мне поверил. Потому что в этом мире  только
я наделен свободой говорить правду.
     - Теперь ты хочешь убить меня, жрец?
     - Мне безразлично, жив ты или мертв. Я призвал тебя  из  Земли  Теней
охранять императора, и ты справлялся со своей  работой  лучше  других.  Ты
великий воин. Но ты странный ниллган. Ты все время  пытаешься  ускользнуть
из моей власти. А этого не должно быть.
     - Мне неведомы силы, способные уничтожить меня. Многорукий? Я не верю
в него. Но все же, коль скоро ты задумал вернуть меня к престолу Эрруйема,
ответь мне: что это за высшие силы, способные управлять даже тобой?
     - Вот стоят эмбонглы. Им доступны лишь простые чувства. Гнев,  голод,
похоть. Они не ведают разницы  между  жизнью  и  смертью.  Они  не  задают
вопросов и умрут счастливыми. Почему же ты постоянно ищешь себе огорчений,
ниллган?
     - Теперь ты поверь мне, жрец. Я не умру, пока не узнаю  всей  правды.
Даже если мне придется вырезать ее из тебя по кусочкам.
     - Хороший ответ, ниллган. Смотри на меня. Не  отводи  глаз,  если  не
хочешь упустить свою правду.



                                    32

     ...наш  последний  разговор  по-мужски  краток.  Чего  тут   особенно
рассусоливать?  Союзником  они  меня  не  сделали,  родные  мои  внучатки.
Привыкли, видно, вербовать себе этаких вечных пилигримов, рыцарей плаща  и
кинжала, которым все едино где жить, на кого работать и в чем  эта  работа
заключается -  абы  побольше  мордобоя  и  баб.  Когда  возникла  нужда  в
присутствии у вышеупомянутых рыцарей хотя бы малого интеллекта,  принялись
искать  некую  отстраненную  личность,  вне  времени,  над  событиями.   И
напоролись на  меня.  Отозвали  из  внутренней  эмиграции.  Да  только  не
рассчитали, что человеку с самым небольшим количеством мозгов в голове  их
планы покажутся противными. Вне зависимости от его отношения к обществу, в
котором   он   принужден   влачить   существование.   _Н_е_в_ы_н_о_с_и_м_о
п_р_о_т_и_в_н_ы_м_и. Однако же, добились формального согласия на участие в
их вонючем эксперименте - и на  том  спасибо.  Я  у  них  как  должник.  У
собственной смерти заложник. Они мне - жизнь, я  им  -  информацию.  Пусть
подавятся.
     - Твоя задача, Змиулан - уберечь императора. И вызнать, кто под  него
роет. Прими к сведению, что на него  бывало  по  три  покушения  за  ночь.
Оч-чень умно подготовленных. И  только  телохранители,  наша  резидентура,
отводили беду. В конечном итоге - ценой собственной жизни.
     - Так-таки и жизни?
     - Ну, для  зигган  они  выбыли  из  игры.  Разве  может  поддерживать
нормальную жизнедеятельность человек, перерубленный пополам  или  хотя  бы
лишившийся головы? В таких случаях мы избавляем  случайных  свидетелей  от
умножения числа сущностей сверх необходимого. Мертвый телохранитель должен
быть мертв. А то, что в момент  предания  бренных  останков  огню  таковые
перемещаются во времени и приводятся обратно в состояние доброго  здравия,
никого из участников гражданской панихиды не касается.
     - Значит, вы гарантируете  мне  полное  излечение  от  травматической
ампутации головы?
     - Вне всякого сомнения.
     - Приходится верить на слово. Тем более, что выбор у меня  небогатый:
койка в раковом корпусе либо тризна в империи.
     - Еще одно. Здесь ты также вынужден будешь поверить на слово.  Как  и
мы, впрочем. Наш последний резидент Кандагар клятвенно заверял, что  лично
он был уничтожен... как бы  выразиться  поточнее...  лазерным  оружием.  В
самом деле, традиционными способами - мечом, копьем, стрелой -  взять  его
было невозможно. Очень хороший был агент, злой, отчаянный... И все же  его
взяли. Разумеется, никто в байку  про  боевой  лазер  не  поверил.  Откуда
взяться в минус двадцать пятом веке лазеру? Но получается,  что  у  врагов
императора имеется в арсенале чересчур ядовитый зуб для нашей вакцины.
     - Ладно, поверил. Что еще?
     - О процедуре  перемещения  к  месту  работы.  Она  обставлена  неким
согласованным с зигган ритуалом. Как проводилось это согласование и  каким
способом нам удалось  забросить  к  ним  необходимую  технику  -  разговор
особый... В их понимании имеет  место  колдовское  действо,  в  результате
которого они попадают в ад - временно,  разумеется,  -  где  обитают  души
великих воинов всех времен  и  народов.  На  их  глазах  прежний,  мертвый
телохранитель  вызывает  на  поединок  очередного  кандидата.   Победитель
обретает новое воплощение и после ряда испытаний его доблести приступает к
исполнению своих  обязанностей  по  охране  императорской  особы.  Как  ни
странно, победителем всегда оказывается новичок.
     - Что так?
     - Ну, новый телохранитель просто не может быть плоше старого, чего  ж
тут шило на мыло менять... Исход схватки мы обговариваем заранее. Ни  один
из прежних телохранителей не вызывался побывать в Опайлзигг дважды.  Да  и
воскрешение только что убитого и преданного огню могло бы вызвать странное
впечатление у народа. Ритуал же вызова воинов из царства мертвых  известен
немногим, это иерархи жреческого сословия, а они  по  долгу  службы  всего
насмотрелись предостаточно.
     - Значит, вы запихаете меня в местечко,  символизирующее  для  зигган
преисподнюю. Затем припрется этот ваш Кандагар, и я вмажу ему меж глаз. Он
ляжет, а жрецы, что смиренно следили за нашей сшибкой, захомутают  меня  и
утащат в Эйолияме...
     - Более вероятно - в Эйолудзугг.  Там  тебя  подвергнут  экзамену  на
профпригодность. И ты обязан этот экзамен с честью сдать.
     - Заставят кому-нибудь отрезать голову?
     - Запросто.
     - А если я не смогу?
     - Ну, ты уж постарайся. Все ж таки,  великий  воин...  Не  жалей  их.
Помни одно: это тени. Их нет и никогда не будет. Никто из  них  не  станет
нашим пращуром. И все они,  так  или  иначе,  когда-нибудь  снова  оживут,
потому что мы разыграем с теми же фигурами еще не одну партию. Раб  станет
комиссаром, император - лагерным вертухаем...
     - Такое уже бывало.
     - Вот мы и хотим выяснить, почему такое произошло  и  нужно  ли  было
так.
     - И как же выглядит зигганский ад?
     - О, вполне естественно. Ведь мы вернем тебя  в  твое  время,  в  тот
самый миг, откуда ты был  выдернут.  Во-первых,  потому  что  темпоральная
техника, которую мы подсунули зигганским жрецам, не достает досюда.
     - Темпоральный келоид?
     - Он, проклятый. Мы вынуждены сообщаться  с  Опайлзигг  исключительно
через ваше время. Может быть, лет через сто удастся все делать напрямую. А
во-вторых, для обитателей девственной природы - и не только! - ничего  нет
ужаснее грязно-серых многоэтажных склепов,  где  принуждены  ютиться  души
мертвых. Этих замусоренных тысячелетним прахом улиц. Этого отвратительного
смердежа, которым дышат мертвецы в наказание за  грехи...  Да,  еще  одно.
Вернувшись в архив, где тебя дожидаются сумки с  _н_а_х_а_п_а_н_н_ы_м,  ты
позабудешь обо всем, что  было  с  тобой  здесь.  О  том,  что  ты  прошел
подготовку, что ты Змиулан, что твое предназначение -  всемерно  оберегать
императора.
     - К чему это лицемерие?
     -  Разумная  мера  предосторожности.  Ведь  совершенно  непредвиденно
Кандагар может одолеть тебя. Да  мало  ли  что...  Кстати,  перед  началом
схватки он обязан назваться, и это будет паролем, ключом  к  сокровищницам
твоего подсознания. После этого в  строго  определенные  моменты  в  твоем
мозгу будут слетать пломбы, и ты вспомнишь все, чему тебя учили. Точно так
же в свое время и ты сдашь свою вахту новому телохранителю...
     - А разве в наших с  этим  Кандагаром  досье  не  сказано,  кто  кому
навешал плюх?
     - Сказано,  Славик.  Но  все  меняется,  нет  ничего  застывшего.  Мы
стараемся, чтобы не возникало отклонений от магистрального русла причин  и
следствий. Потому что это угрожало бы самому факту  нашего  существования,
чего мы искренне желали бы избежать. Вариант в прошлом - новое  настоящее.
Ну, ты же читаешь фантастику... Сейчас, в данный  момент,  мы  знаем,  чем
закончится ваш поединок. Ты победишь Кандагара и уйдешь в прошлое. Но  это
вовсе не значит, что ты _о_б_я_з_а_т_е_л_ь_н_о_ должен победить.
     - Оставим это. Все равно я ни рожна сейчас не пойму.
     -  И  не  надо.  Живи  и  действуй  естественно.  Только  спаси   нам
императора. Он нам нужен в дальнейшем ходе эксперимента. И сделай все  для
того, чтобы он умер своей смертью. Уничтожь его врагов. Ты историк, не нам
учить тебя интригам и коварству. А через год мы заменим тебя.
     - Кто же он, этот счастливчик?
     - Ты знаешь его. Встречался здесь. Но имени я тебе не  назову.  Итак,
до завтра, Славик?
     - До завтра, Ратмир.
     Завтра. Завтра я вернусь. Ненадолго. По пути домой меня перехватят  и
уволокут, грешную душу, из ада в рай - в империю. Нисколько  не  боюсь.  Я
силен и непобедим. У меня никогда прежде не было чувства такой уверенности
в себе. Разве что когда в шутку начинал возиться с Васькой и, отражая  его
неуклюжие наскоки, сознавал: я сильнее, я взрослый... Вот  и  сейчас  я  -
взрослый, окруженный детьми, которые ни черта не смогут со мной поделать и
никак не способны причинить мне вреда. Я спасу этого  хренова  императора,
пусть царствует на славу. Я расплачусь с потомками за подаренную мне жизнь
и  спокойную  смерть  в  установленный  природой  срок.  Лягу  под  своего
сменщика. Знать бы, на чем они  купили  его...  И  -  уже  окончательно  -
вернусь домой. К  Маришке  и  Ваське.  И  толстой  папке  в  дальнем  углу
тумбочки...



                                    33

     Голос  Дзеолл-Гуадза  упал  до  сдавленного  хрипа.  Потом   сменился
утробным  клокотанием...  И   сам   верховный   жрец   изменялся,   словно
пластилиновая фигурка в умелых руках незримого скульптора.  Лицо  исчезло,
стерлось, и на серой, изредка вскипающей изнутри  глади  сохранились  одни
зеленые глаза. Эти глаза росли,  округлялись,  впитывали  меня,  ломали  и
гнули к полу.  Мощные  волосатые  руки  укоротились,  втянулись  в  рукава
балахона, и тотчас же вместо них выхлестнули десятки тонких,  суставчатых,
шипастых  лап...  Путаясь  в  лохмотьях,   гигантский   паук   присел   на
пульсирующее  мохнатое  брюхо,  вытолкнул  изо  рта  и  алчно   распростер
шерудящие   клешнястые   жвалы-хелицеры.   Развернулся,   выцеливая   меня
светящимися гляделками. И вдруг испустил пронзительный, нестерпимый визг.
     Я отпрянул. Перемахнул  через  надолбом  торчавший  сталагмит,  упал,
сжался в комок. Высекая из  камня  брызги  расплава,  надо  мной  полыхнул
насыщенно-синий тонкий луч.
     Ослепший и оглохший, я гусеницей пополз под прикрытие каменных зубов.
Никчемный в  этой  ситуации  меч  только  мешал,  колотил  по  спине.  Луч
выплясывал широкими зигзагами, походя срубил сталагмит, спасший мне жизнь,
рыскал по пещере. Чиркнул по алтарю - отсыревшее дерево  трудно  занялось,
изошло густым дымом.  Я  выглянул  из  своего  укрытия.  Бюйузуо  медленно
кружился посреди пещеры, слаженно перебирая широко расставленными  лапами.
И лупил, лупил лазером из отверстия между оттопыренных жвал.
     Он потерял меня.
     "Сволочь, - ненавидяще шептал я, часто моргая слезящимися  то  ли  от
дыма, то ли от бешенства глазами. -  Гнида.  Оборотень.  Вампир.  Кукловод
вонючий. Отрастил себе лапы, на все ниточки достанет...  Решил,  наверное,
что все будет по-прежнему. Взамен побитых кукол наделать новых. Обновить -
подлатать прикид. И снова притаиться  за плечом  императора-марионетки.  А
вот хрен тебе! Я тебе обещал... я слово сдержу!.."
     Я перевел взгляд  в  дальний  угол  святилища.  Туда,  где  оставался
опоенный Луолруйгюнр. Нас разделял алтарь.  Он  горел,  стреляя  и  плюясь
дымом. Полсотни шагов. Сущая ерунда для такого великого воина,  как  я.  А
там видно будет.
     Застонав, я вгрызся в собственное запястье, приник к полу  святилища.
Не оставалось у меня сил преодолеть эти полсотни  шагов.  Да  и  отваги  -
тоже.
     Бюйузуо смотрел в мою сторону. Луч лазера выписывал циклоиду в  метре
от моей головы. Раскаленные капли  въедались  в  спину,  кожа  на  затылке
коробилась от жара, волосы электрически потрескивали. Было страшно.
     Н_е_в_ы_н_о_с_и_м_о_ с_т_р_а_ш_н_о.
     Я лежал ничком, содрогаясь от ударов собственного сердца.
     Луч уполз.
     Я вскинулся на четвереньки. Перевалил через каменный  барьер.  Сцепил
зубы, чтобы не заорать от ужаса. Погнался за  лучом,  не  отставая  ни  на
градус и в то же время не покидая мертвой зоны за пределами доступного для
паучьих глаз участка. Я ниллган, и мое место - возле императора...
     Эмбонглы,  которых  до  сей  поры  ничто  происходящее  не  касалось,
предупреждающе заухали. Воздевая мечи, подались мне наперерез. Сообразили,
тугодумы, что именно от меня сейчас исходит главная  угроза  Солнцеликому.
Возжелали остановить ниллгана - честь им за то и хвала. И  вечная  память.
Нырок под удар, ответный  "муадалбейм"...  еще  нырок  -  "уахтар  луа"...
Прощайте, братцы-разбойники.
     Я встал за спиной императора, рывком развернул его к себе  лицом.  Мы
были одних лет и почти одной комплекции. Он чуть выше - я чуть плотнее. Но
он был в своеобычной хламиде, скрадывавшей очертания его  фигуры  на  фоне
темного прохода. Я наложился на его силуэт,  словно  калька  на  картинку.
Прикрылся царственным телом,  как  щитом.  Подло,  низко,  вопреки  всяким
понятиям о чести бодикипера спрятался за собственного опекаемого. Но можно
было сказать и иначе: властелин и его тень наконец-то слились воедино.
     - Не шевелись, - прошипел я.
     Красные зрачки Луолруйгюнра остекленело смотрели сквозь меня.  Он  не
понимал моих слов.
     Луч погас.
     Бюйузуо опешил. Но только на мгновение.
     Огненная игла прошила дымный полумрак над моим плечом. Затем -  возле
локтя. У самого бедра - лохмотья изодранной накидки затлели.
     Теперь он палил залпами.
     Видали в цирке ковбойский аттракцион  Буффало  Билла?  Гарцует  возле
деревянного щита хорошенькая ассистентка в шляпе и  трико,  а  краснорожий
хрен в джинсах с бахромой и клетчатой рубахе мечет в нее ножи и томагавки.
Его задача - не оцарапать дамочку, ненароком  не  отсечь  ни  полфунта  ее
атласных окороков.
     Бюйузуо имел  иную  задачу.  То  есть  диаметрально  противоположную.
Отстричь мне все лишнее, что могло показаться за пределами  императорского
силуэта. Упаси-сохрани Йунри, не поранить самого Луолруйгюнра. А уж  когда
я, воя и корчась от боли, повалюсь на  камни  -  дорубить  меня  мясницким
лазерным топором.
     Но я был верной тенью Солнцеликого.
     Вот господин мой пошатнулся - я с филигранной  точностью  воспроизвел
его движение. Император откинулся назад, инстинктивно пытаясь восстановить
утраченное равновесие - я шагнул следом  за  ним  и  даже  поддержал  его.
Сияющие ножи летели мимо. Сколько мог продлиться этот аттракцион? И  скоро
ли мой палач сменит тактику?
     В  пустых  глазах  Луолруйгюнра  мелькнул  разум,  по  задворкам  его
сознания  далекой  тенью  рыскнула  мысль.  Солнцеликий  хрипло   каркнул.
Горделиво выпрямил стан. Отмел с пергаментного чела бесцветную прядь...
     Ослепительная игла впилась  в  его  отставленный  локоть,  выжигая  в
мраморно-белой коже аккуратную черную дыру с обугленными краями.
     Император взревел. Шарахнулся, завал