ме  Гриши Бибина,  которого еще  раньше отнесли на  руках в
другую комнату, и он там спал прямо на полу.
     Виктор приковылял к общежитию,  хромая на правую ногу  и  недоумевая,
почему  так  дико  ноет  колено.  Долго  стучал в двери,  пока не разбудил
вахтера,  лениво с ним попрепирался и попал внутрь.  Поднимаясь на  третий
этаж,  он  с  досадой  думал  о  том,  что  вот опять собрались вместе,  а
разговора не получилось.  Не сумели решить ни одного важного  вопроса,  не
наметили  плана действий,  не поделились мыслями насчет какой-нибудь общей
цели. Коллектив был крепкий, перспективный, потенциальные возможности имел
богатые, да и запал присутствовал, а вот никак не удавалось организоваться
во что-то цельное и завершенное.  Например,  в боевитую ячейку или ударную
группу,  которая  могла  бы  творить  великие  дела  на пользу всем.  И не
хватало-то   всего   лишь    малости,    последнего    штришка,    аккорда
заключительного!  Начиналось  хорошо,  с  надеждой на успех,  как в первые
мгновения атаки.  Но потом коллектив разваливался на глазах,  словно  цепь
наступающих под огнем вражеских пулеметов.  Казалось,  только что товарищи
шагали плечом к плечу и даже шаг чеканили, и вдруг - никого. По кустам, по
канавам, по темным закоулкам, как последние дезертиры...
     И  все-таки польза от  встречи была.  Люди познакомились,  наметились
лидеры,  подготовилась почва.  Хотя,  на кой черт знакомиться,  если и так
друг друга знают, как облупленных?
     Нет,  польза  была.  Люди  познакомились поближе,  забродили какие-то
идеи,  усилились сектантские настроения... Стоп. При чем здесь это? Из них
такие же  сектанты,  как  из  кокоток монахини.  Один  Газунов чего стоит.
Красный, налитой, как яблоко, и до спиртного сверх всякой меры. Сектанты -
люди бледные,  пожелтевшие от ночных бдений, озаренные небесным сиянием, а
эти? Тоже, впрочем, бдели всю ночь, может, что-нибудь и выбебдят. Не сразу
же. Время надо. Как говорится, брага сначала должна дойти, а уж потом...
     Виктор ввалился в  комнату,  разделся и подошел к открытой форточке -
свежий воздух влиял благотворно.  Конечно,  польза от встречи была, просто
сейчас не  сообразить,  потому что голова кружится,  да и  ноги не держат.
Нелегка жизнь разведчика, но судьбу не выбирают.
     Виктор уже не сомневался,  что выполняет секретное задание.  Не важно
чье,  не важно какое - придет время,  и все выяснится. Сейчас главное, что
он не просто какой-то там Витя,  а тайный агент  с  особыми  полномочиями.
Определенно это так. Не станут же забрасывать в такую даль кого ни попадя.
А в том, что он находится в далеком мире, Виктор был и вовсе уверен на сто
процентов.   Слишком   много  здесь  такого,  с  чем  он  никак  не  может
согласиться.  Любой абориген уже давно  привык  бы  к  родному  окружению,
считая  его  единственно  возможным.  Виктор  же  почти во всем усматривал
абсурдность,  и не был исключением.  Частенько становился свидетелем того,
как изумленно расширялись глаза товарища,  и тот,  понизив голос, искренне
недоумевал по поводу обыденного факта,  взятого из жизни.  Верный признак,
что этот человек,  наверняка,  агент,  но только неизвестно чьей разведки.
Жить на чужбине трудно,  и потому агенты  иногда  срывались  и,  забыв  об
осторожности,  в открытую ругали то,  что им не нравилось. Потом, конечно,
голос разума брал  верх,  и  люди  замолкали,  делая  отсутствующие  лица.
Сегодняшняя  вечеринка еще раз подтвердила данную гипотезу.  Под действием
спиртного многие  расслабились  и  говорили  то,  что  думают,  и  это  не
соответствовало тому,  что они говорят,  пока трезвые.  Вот в чем ценность
прошедшей трапезы - не так уж безнадежна оппозиция!
     Виктор закрыл глаза и позволил себе немного помечтать.  Возможно,  не
так  далек  тот  светлый день,  когда они вновь соберутся вместе,  сядут в
кружок и,  приветливо улыбаясь,  откроют свои карты.  Честно поведают, как
нелегко  приходилось каждому на нелегальной работе,  а затем,  взявшись за
руки,  пойдут босиком  по  росе  куда-нибудь  за  горизонт,  откуда  будет
вставать ласковое солнце...
     Но Виктор себя одернул. Не время распускать сопли, когда вокруг такая
напряженная обстановка.  Пока что его мечты нереальны, и он не имеет права
поддаваться даже  минутным слабостям.  Не  этого ждут от  него свои.  Быть
может,  скоро,  рискуя жизнью к нему выйдут на связь,  а он... Надо зажать
нервы в кулак и готовиться.  Не исключено,  что прибудет курьер,  которому
потребуется убежище.
     Виктор с сомнением осмотрел комнату.  Куда он его разместит?  А вдруг
курьер явится с поклажей и сдуру сунется прямо в общежитие? Его же заметут
на вахте!  Отведут болезного к  воспитателю,  а там...  Он же,  наверняка,
неопытный,   местных  условий  не  знает,  без  надежных  документов,  без
прописки,  но с чемоданом,  в котором может быть все,  что угодно! Хорошо,
если  догадается закопать  чемодан  в  лесу,  а  у  воспитателя прикинется
каким-нибудь придурком или пьяным. Тогда, конечно, пронесет. Только откуда
курьеру знать, что такое общежитие? Он и комнат-то таких никогда не видел.
Это  аборигены думают,  что  здесь можно жить,  а  в  родном мире  Виктора
полагают иначе. С чего бы тогда Виктору было так неуютно в этой конуре? Уж
десять лет живет, мог бы и привыкнуть, ан нет - не получается.
     Виктор  со  вздохом  прислонился лбом  к  холодному стеклу.  Напротив
светились  окна  общежития  работников гражданской авиации.  Рядом  стояло
общежитие какого-то строительно-монтажного управления,  а  дальше высилась
башенка женского общежития железнодорожников.
     "Ловко придумано, - подумал Виктор. - Сколько бы курьеров ни прибыло,
а  всех похватают в  первый же  день.  Никто не проскользнет незамеченным.
Страхуются  аборигены,   понастроили...   В   этом  городе  все   живут  в
общежитиях".
     И с этим неприятным открытием Виктор завалился спать.


                                 Глава VI

                            ВСЕ ЛЮДИ - БРАТЬЯ

     Сон    был    тяжелым,    сопровождался   частыми   ударами   сердца,
головокружением и  невнятными кратковременными кошмарами.  Виктор так и не
мог понять -  спит он или только пытается, иногда забываясь и проваливаясь
в  какой-то  глубокий колодец,  который вращался вокруг своей оси с  такой
скоростью,  что  Виктора  сначала уносило на  самый  низ,  а  затем  опять
выбрасывало  на   поверхность.   Эти   взлеты  и   падения  были   гораздо
утомительнее,  чем просто бессонница,  но удержаться на поверхности Виктор
был не в состоянии, и снова срывался в черную цилиндрическую трубу, мечтая
достигнуть,  наконец, дна и плюхнуться там в воду, какой бы вонючей она ни
была.
     Внезапно он открыл глаза и понял,  что достиг определенности.  Теперь
уж точно -  либо он спит,  либо проснулся окончательно.  И  то,  и  другое
казалось абсолютно равновозможным.  Было  темно,  и  это  понятно -  конец
декабря,  и ночи длинные.  Было тихо,  и это тоже понятно -  суббота,  все
отдыхают.  Головокружение исчезло,  сердце успокоилось,  но и здесь ничего
удивительного -  организм еще крепкий,  с алкоголем справился. Если же все
это во сне, то тогда вообще нет проблем с объяснениями.
     Ситуация была забавной. Виктор даже находил удовольствие в том, чтобы
лежать вот  так  без  движений и  гадать:  "Сплю  или  не  сплю?"  События
последних дней,  а также эмоции,  связанные с ними, сейчас казались такими
несущественными,  что Виктор удивлялся,  зачем он  бегал,  как заведенный,
суетился,  нервничал по  пустякам,  когда можно было  лежать и  смотреть в
потолок.  Глаза постепенно привыкли к  темноте,  и  Виктор стал  различать
очертания комнаты.
     Сверху был потолок.  С двух сторон к нему поднимались стены,  заметно
сужаясь.  Странно,  что  Виктор  не  замечал  этого  раньше.  Или,  может,
перспектива исказилась?  Темнота, пары алкоголя, потрясения и неприятности
- все  это могло раззадорить воображение,  и  теперь кажется,  что комната
сужается к верху.  Очень похоже на крышку гроба.  Жутковатое сравнение, но
не  такое уж  далекое от действительности.  Он заживо погребен в  братской
могиле общежития. Комната-склеп, а внутри покойничек. Забавно...
     Он попытался повернуть голову вбок и посмотреть, что делается там, но
не  сумел.  И  не  понятно,  почему.  То  ли  не  смог,  то ли не хотелось
настолько,   что  сам  же  и  отказался  от  этой  затеи.  Еще  силу  воли
напрягать... Зачем?
     Виктор  лежал,   смотрел  в   потолок  и   дивился  своему  душевному
спокойствию.  Может,  он и  впрямь умер?  Сердце не стучит,  остановилось.
Значит,  умер.  Как просто,  оказывается.  Пришел,  лег спать и откинулся.
Обидно только, что от водки, хотелось как-нибудь иначе. А впрочем, есть ли
разница? Все равно в бою со знаменем в руке было не суждено. Ну не напишут
в газетах - подумаешь. Не геройская смерть, зато своя. И безболезненная.
     А  все-таки  обидно.  Не  таким  уж  крепким  оказался  организм,  не
выдержал.   Однако  переполох  поднимется,  когда  его  найдут.  Здание-то
казенное.  Сколько  проблем  возникнет!  На  работе  сначала  не  поверят,
подумают -  очередная хохма. Потом убедятся. Расходы, наверное, возьмут на
себя.  Начнут собирать рубли, сколотят похоронную команду... Хорошо, что в
этом не придется участвовать.  Разве что пассивно.  Последнее общественное
мероприятие. Хорошо.
     Интересно,  что  будут  говорить на  кладбище?  Наверное,  что-нибудь
нейтральное.  Будут  стоять на  ветру с  непокрытыми головами,  дрожать от
холода и мечтать, чтобы поскорее все закончилось. Да-а, кое-кому работенки
прибавилось.   Сейчас  зима,   земля   мерзлая.   Придется  поупираться  с
лопатами-то. Хотелось бы на все это взглянуть, а заодно и послушать. Вдруг
сохранится такое свойство?
     Скорей бы уж нашли,  а то еще разложение начнется. Большой беды в том
нет,  но как-то неприятно. Может, тїаїмї тоже по одежке встречают. Или уже
надо говорить:  зїдїеїсїь?  Хотелось бы предстать поприличнее.  Чего ж  не
идут ни те, ни другие?
     А все-таки интересно, что там будет впереди? Уж сколько было домыслов
на эту тему, а вон как необычно получилось...
     Тут  Виктор услышал чье-то  осторожное покашливание.  Скосил глаза  и
увидел, что в комнате находятся еще двое. Они стояли в тесном пространстве
между стеной и  шкафом,  так что одному пришлось слегка повернуться боком.
Испуга Виктор не ощутил -  просто оторопел в замешательстве. Каким образом
они сюда проникли, если он точно помнил, что закрыл дверь на защелку?
     - Здравствуйте,  -  произнес один  из  незнакомцев очень  вежливо,  с
оттенком скорби. - Вы уже поняли, что произошло?
     "Вот оно что! - догадался Виктор. - Пришли-таки..."
     - Да, - выдохнул он чуть слышно, но не губами, а как бы мысленно.
     - Мы за вами, - извиняясь пояснил второй незнакомец. - Вы готовы?
     - Готов,  -  смиренно произнес Виктор,  но  тут  же  опомнился.  -  А
разве... Разве я не увижу своих похорон?
     Незнакомцы переглянулись.
     - Вообще-то не положено... - неуверенно начал первый.
     - Да вы садитесь! - спохватился Виктор. - Чего вы там жметесь?
     Теперь он  уже  различал,  что гости одеты в  какую-то  униформу.  Ни
цвета,  ни  покроя в  потемках не  разобрать,  но,  кажется,  что-то вроде
комбинезонов.
     Незнакомцы  охотно  последовали  приглашению,   правда,  с  некоторой
неловкостью и смущенно покашливая.  Присев на стулья, стали с любопытством
озираться по сторонам.  Наверное,  они хорошо видели в темноте, потому что
один  из  них,  углядев что-то  на  тумбочке,  смотрел туда неотрывно и  с
напряжением.
     "Что он там увидел? - недоумевал Виктор. - Там же ничего нет".
     Наконец,  ему удалось проследить в  нужном направлении и  зреть,  что
незнакомец буквально буравит взглядом начатую пачку сигарет.
     - Закуривайте!  -  предложил Виктор,  но  тут же поправился.  -  Если
хотите, конечно.
     Гость  вздрогнул,  заелозил на  стуле,  но  все  же  руку  за  пачкой
протянул.  Достав одну сигарету,  осторожно взял ее  губами,  а  остальные
предложил товарищу.
     - Не положено, - шепнул тот с беспокойством, но после колебаний взял.
Тоже одну.
     - Пепельница рядом,  -  сказал Виктор.  -  Извините,  что  консервная
банка, но другой нет. Спички там же.
     Незнакомец, который был посмелее, взял пепельницу, поставил к себе на
колено,  потом взял  коробок,  тряхнул легонько и  чиркнул спичкой.  Пламя
высветило интеллигентного вида  людей,  возраст  которых угадывался весьма
приблизительно -  между тридцатью и сорока. Их лица имели правильные черты
и,  быть может,  обладали несколько излишней бледностью.  Комбинезоны были
черные,  с  проблесками синевы,  без  рукавов,  со  шлейками поверх  серых
рубашек  с  тугими  стоячими воротничками.  Изнанка воротничка,  вероятно,
подшивалась   тканью   неземной   чистоты,    ибо   по    краю   виднелась
ослепительно-белая   полоска.   Форма   Виктору   понравилась,   так   как
свидетельствовала об аккуратности и соблюдении правил гигиены.
     Спичка,  погаснув,  упала точнехонько в банку,  но Виктор в освещении
уже не нуждался.  Он и  до этого успел привыкнуть к  темноте,  а  теперь и
вовсе,  убедившись,  что  глаза не  лгут,  успокоился и  перешел на  новое
зрение.
     Гости,  сделав по первой затяжке,  выдохнули дым и  стали с интересом
разглядывать тлеющие огоньки сигарет. На их щеках заиграл легкий румянец.
     "Давно не курили ребята", - догадался Виктор и порадовался, что сумел
расположить к себе людей, от которых теперь сильно зависел.
     - Так как насчет похорон? - осмелился он напомнить о своих проблемах.
     - Понимаешь...  - Гость прищурился от едкого дыма. - Вообще-то это не
положено.
     Другой его перебил:
     - Но мы идем иногда на исключения.
     - Все дело в том,  -  снова заговорил тот,  который посмелее, - что у
нас любое первое желание вновь прибывшего считается священным.
     - Но твое желание незаконно, - опять вставил второй.
     - Как же так? - удивился Виктор. - И незаконно, и священно?
     - Закон у нас один, - сказал первый гость.
     - Но к нему вышло много инструкций, - пояснил второй.
     "Понятно, - подумал Виктор. - Знакомая ситуация".
     - И как же вы выкручиваетесь?
     - В каждом случае по-разному,  -  солидно разъяснили ему.  - Вникаем,
разбираемся. В общем, осуществляем индивидуальный подход.
     Виктор почувствовал какую-то  неуверенность.  Так  было хорошо лежать
одному, так на тебе - явились эти двое. Попробуй, разберись, чего им надо.
     - Простите,  - начал он. - Как мне вас называть? А то я, знаете ли, в
затруднении.
     - Называй нас Братьями.
     "Опять Братья",  -   подумал   Виктор,   вспомнив   ангела-хранителя.
Вообще-то  Виктор был единственным ребенком у своих родителей,  и,  вполне
естественно,  что  такое  количество  братьев  его   неприятно   удивляло.
"Наверное, это Ночные Братья", - решил он.
     - Ну а как у вас вообще... живут?
     - Увидишь, - уклончиво ответили Ночные Братья.
     - А вы это... как думаете мой вопрос решить?
     Братья смачно затянулись сигаретами.
     - Вообще-то  ты  парень  вроде  хороший,  -  задумчиво произнес один,
выдохнув дым в сторону Виктора. - Спокойно воспринял наш приход.
     - А что, бывает иначе? - удивился Виктор.
     - Бывает. Многие никак не могут поверить, что это, наконец, произошло
и с ними. Начинают скандалить. А иные даже торгуются.
     - Ну да?!
     - А ты как думал? Деньги предлагают, барахло всякое.
     Виктор задумался.  Может,  намекают?  Отдать им что ли все? Теперь-то
больше ничего не  надо.  Впрочем,  как  знать.  Они же  не  говорят,  куда
поведут,  может,  там  тоже  барахло  в  цене.  Стоит  ли  рисковать  ради
сомнительного удовольствия  поприсутствовать на  собственной  панихиде?  С
другой стороны,  что против них какой-то "вновь прибывший"? Все равно, что
захотят,  то и сделают.  Чувствуется,  те еще прохвосты. Не надо бы с ними
обострять отношений.
     - Может,   вам  надо  чего?   -  спросил  он,  постаравшись  искренне
улыбнуться. - Не стесняйтесь, будьте, как дома.
     - Не суетись,  -  бросили ему отрывисто.  -  Вещички нам ни к чему. С
вещичками у нас не пускают.
     Виктор почувствовал разочарование.  Вот так живет человек,  работает,
копит, на черный день, откладывает, а потом - раз! - и ничего не нужно. Не
пускают,  видите ли.  А  куда девать накопленное?  Ладно,  он-то  еще мало
накопил, а другие? Им каково? Хоть бы заранее предупреждали.
     - А скажите, - спросил он, - кому-нибудь удавалось не пойти с вами?
     Братья  не  ответили.  Только  посмотрели странно.  Наверное,  вопрос
показался им бестактным.
     "Конечно,  -  подумал Виктор.  - Я же усомнился в их профпригодности.
Обиделись, поди. Надо про другое спросить".
     - Скажите,  - снова спросил он. - А с квартирами у вас как? Дают, или
тоже надо в очередь становиться?
     Ночные Братья аж поперхнулись от неожиданности.  Заухали,  как упыри,
закашлялись, давясь дымом и беззвучным хохотом, да еще друг в дружку стали
кулачищами тыкать.  Да так,  что казалось,  будто в барабаны бьют.  Видно,
нельзя им было громко смеяться, но уж больно вопрос рассмешил.
     - Да я ничего,  -  оправдывался Виктор. - Если что, я не в претензии.
Просто  хотел  узнать,  учитывают  у  вас  предыдущий  стаж  или  по  мере
поступления?
     - Ты...  - прохрипел один из Братьев, утирая слезу, - ты не очень-то.
Предупреждай сначала, а то так и мы можем в ящик сыграть.
     - Ты не волнуйся,  - отозвался другой. - У нас жильем все обеспечены.
У нас вообще полный порядок. Усек?
     Виктор недоверчиво промолчал, и ему объяснили.
     - Ну сам посуди. Каких людей больше? Живых или мертвых?
     - Мертвых, конечно, - ответил Виктор.
     - Вот то-то и оно! - улыбнулись Братья. - И притом, гораздо больше. И
у каждого свои проблемы. Верно?
     - Ну, - осторожно согласился Виктор.
     - Стало быть,  если их  нигде не  размещать,  представляешь,  что  бы
творилось на том свете?
     Виктор попытался представить,  но  не  смог.  Вообще,  в  душу  стало
закрадываться  нехорошее  сомнение.   Братья  эти...  Ночные.  Мордовороты
какие-то.  Бледные они,  видишь ли. Может, бледность-то от пресыщения. Вон
какие бицепсы под  рубахами.  Такие хоть кого скрутят.  Неужели находились
смельчаки поскандалить?  А  все-таки интересно,  как  там люди всей массой
размещаются? Народу-то тьма-тьмущая!
     - Слушай, - один Брат повернулся к другому. - А он хороший парень, а?
Соображает.
     - Наш мужик, - согласился тот. - Свойский.
     Виктор про  себя порадовался.  Впереди неизвестность,  из  этих двоих
ничего не  выжмешь,  но  на  всякий случай,  заиметь таких приятелей,  что
называется, у самого порога, будет весьма кстати.
     Ночные Братья продолжали свой диалог.
     - Может,  поможем?  -  спрашивал один.  -  Пусть потешится,  глядя на
живых-то в процессии. Небось друзья его там будут.
     - Можно,  -  соглашался другой и  тянулся за  сигаретами.  -  Но надо
подумать.
     Чтобы им было легче думать, Виктор решил выложить главный козырь.
     - А когда я встречусь с резидентом? - спросил он.
     Братья замолчали на полуслове и повернулись к нему.
     - С кем?
     - С резидентом, - повторил Виктор. - Вы разве ничего не знаете?
     Братья переглянулись.
     - Ты  что  лопочешь,  парень?  Ты,  давай,  не  темни,  выкладывай по
порядку.
     - Вам не могу, - ответил Виктор. - Не имею права.
     Один из Братьев решительно скрипнул стулом,  но  другой  положил  ему
руку на плечо.
     - Погоди,  браток. - И повернулся к Виктору. - Ты что, парень, знаешь
кого-нибудь из наших?
     - Я выполнял секретное задание,  -  уклончиво ответил Виктор. - Связи
не было. Но, наверное, так надо. В общем, имею определенную информацию. Вы
вспомните, у вас должны быть инструкции, как поступать в таких случаях.
     Братья  выглядели неуверен