Аркадий СТРУГАЦКИЙ
                             Борис СТРУГАЦКИЙ

                            ПОПЫТКА К БЕГСТВУ



                                    1

     - Хороший сегодня будет день! - сказал вслух Вадим.
     Он стоял перед распахнутой стеной, похлопывая себя по голым плечам  и
смотрел в сад. Ночью шел дождь, трава была мокрая,  кусты  были  мокрые  и
крыша соседнего коттеджа тоже была мокрая. Небо было серое, а на  тропинке
блестели лужи. Вадим  подтянул  трусы,  спрыгнул  в  траву  и  побежал  по
тропинке. Глубоко, с шумом вдыхая сырой утренний  воздух,  он  бежал  мимо
отсыревших  шезлонгов,  мимо  мокрых  ящиков  и  тюков,  мимо   соседского
палисадника,    где,    выставив    напоказ    внутренности,    красовался
полуразобранный "колибри", через мокрые, пышно  разросшиеся  кусты,  между
стволами мокрых сосен; не останавливаясь, прыгнул в  озерцо,  выбрался  на
противоположный берег, поросший осокой,  а  оттуда,  разгоряченный,  очень
довольный собой, все наращивая темп, помчался обратно, перепрыгивая  через
огромные спокойные лужи,  распугивая  маленьких  серых  лягушек,  прямо  к
лужайке перед Антоновым коттеджем, где стоял "Корабль".
     "Корабль" был совсем молодой, ему не исполнилось и двух  лет.  Черные
матовые бока его были абсолютно сухи и чуть заметно колыхались,  а  острая
вершина была сильно наклонена и направлена в ту точку серого неба, где  за
тучами находилось солнце. "Корабль" по привычке набирал  энергию.  Высокая
трава вокруг "Корабля" была покрыта инеем, поникла и  пожелтела.  Впрочем,
это был приличный тихого нрава звездолет типа "турист".  Рейсовый  рабочий
звездолет за ночь выморозил бы весь лес на десять километров вокруг.
     Вадим, поскальзываясь на поворотах,  обежал  "Корабль"  и  направился
домой. Пока он, стеная от наслаждения, растирался мохнатым полотенцем,  из
дачи напротив вышел сосед дядя Саша со скальпелем в  руке.  Вадим  помахал
ему полотенцем. Соседу было полтораста лет и он день-деньской  возился  со
своим вертолетом, но все было втуне  -  "колибри"  летал  неохотно.  Сосед
задумчиво поглядел на Вадима.
     - У тебя нет запасных биоэлементов? - спросил он.
     - Что, сгорели?
     - Не знаю. У них ненормальная характеристика.
     - Можно связаться с Антоном, дядя  Саша,  -  предложил  Вадим.  -  Он
сейчас в городе. Пусть привезет вам парочку.
     Сосед подошел к вертолету и стукнул его скальпелем по носу.
     - Что же ты не летаешь, дурачок? - спросил он сердито.
     Вадим принялся одеваться.
     -  Биоэлементы...  -  ворчал  дядя  Саша,   запуская   скальпель   во
внутренности "колибри". - Кому  это  надо?  Живые  механизмы...  Полуживые
механизмы... Почти неживые механизмы... Ни монтажа, ни электроники... Одни
нервы! Простите, но  я  не  хирург.  -  Вертолет  дернулся.  -  Тихо,  ты,
животное! Стой смирно! - он извлек скальпель и повернулся к Вадиму. -  Это
негуманно наконец! - объявил он. - Бедная испорченная машина  превращается
в сплошной больной зуб! Может быть, я слишком старомоден? Мне ее жалко, ты
понимаешь?
     - Мне тоже, - пробормотал Вадим, натягивая рубашку.
     - Что?
     - Я говорю: может быть, вам помочь?
     Дядя Саша некоторое время переводил взгляд с вертолета на скальпель и
обратно.
     -  Нет,  -  сказал  он  решительно.  -  Я  не  желаю  применяться   к
обстоятельствам. Он у меня будет летать.
     Вадим сел завтракать. Он включил стереовизор и  положил  перед  собой
"Новейшие приемы выслеживания тахоргов". Книга была  старинная,  бумажная,
читанная-перечитанная еще дедом Вадима. На обложке  был  изображен  пейзаж
планеты-заповедника Пандоры с двумя чудовищами на переднем плане.
     Вадим ел, листая книжку и с удовольствием поглядывал  на  хорошенькую
дикторшу, рассказывавшую что-то о боях  критиков  по  поводу  эмоциолизма.
Дикторша была новая и она нравилась Вадиму уже целую неделю.
     - Эмоциолизм! - со вздохом сказал Вадим и  откусил  от  бутерброда  с
козьим  сыром.  -  Милая  девочка,  ведь  это  слово  отвратительно   даже
фонетически. Поедем лучше с нами! А оно  пусть  останется  на  Земле.  Оно
наверняка умрет к нашему возвращению - можешь быть уверена.
     - Эмоциолизм как направление обещает многое, -  невозмутимо  говорила
дикторша. - Потому  что  только  он  сейчас  дает  по-настоящему  глубокую
перспективу существенного уменьшения энтропии эмоциональной  информации  в
искусстве. Потому что только он сейчас...
     Вадим встал и с бутербродом в руке подошел к распахнутой стене.
     - Дядя  Саша,  -  позвал  он,  -  вам  ничего  не  слышится  в  слове
"эмоциолизм"?
     Сосед, заложив руки за спину, стоял перед  развороченным  вертолетом.
"Колибри" трясся, как дерево под ветром.
     - Что? - сказал дядя Саша не оборачиваясь.
     - Слово "эмоциолизм", -  повторил  Вадим.  -  Я  уверен,  что  в  нем
слышится похоронный звон, видится нарядное здание крематория,  чувствуется
запах увядших цветов.
     - Ты всегда был  тактичным  мальчиком,  Вадим,  -  сказал  старик  со
вздохом. - А слово действительно скверное.
     - Совершенно безграмотное, - подтвердил Вадим, жуя. - Я рад,  что  вы
тоже это чувствуете... Послушайте, а где ваш скальпель?
     - Я уронил его внутрь, - сказал дядя Саша.
     Некоторое время Вадим разглядывал мучительно трепещущий вертолет.
     - Вы знаете, что вы сделали, дядя Саша? - сказал он.  -  Вы  замкнули
скальпелем дигестальную систему. Я сейчас  свяжусь  с  Антоном,  пусть  он
привезет вам другой скальпель.
     - А этот?
     Вадим с грустной улыбкой махнул рукой.
     - Смотрите, - сказал он, показывая остаток бутерброда. - Видите? - Он
положил бутерброд в рот, прожевал и проглотил.
     - Ну? - с интересом спросил дядя Саша.
     - Такова в наглядных образах судьба вашего инструмента.
     Дядя Саша посмотрел на вертолет. Вертолет перестал вибрировать.
     - Все, - сказал Вадим. - Нет больше вашего скальпеля. Зато  "колибри"
у вас теперь заряжен. Часов на тридцать непрерывного хода.
     Сосед пошел вокруг вертолета, бесцельно трогая его за  разные  части.
Вадим засмеялся и вернулся к столу. Он доедал второй бутерброд  и  допивал
второй  стакан  простокваши,  когда  щелкнул  замок  информатора  и  тихий
спокойный голос сказал:
     - Вызовов и посещений не было. Антон, уходя в город,  желает  доброго
утра и предлагает немедленно после  завтрака  начать  отрешение  от  всего
земного. В институт поступило девять новых задач...
     - Не надо подробностей, - попросил Вадим.
     - ...задача номер девятнадцать пока не решена.  Пэл  Минчин  доказала
теорему о существовании полиноминальной  операции  над  Ку-полем  структур
Симоняна. Адрес: Ричмонд, семнадцать-семнадцать-семь. Все.
     Информатор щелкнул, помолчал и добавил поучающе:
     - Завидовать дурно. Завидовать дурно.
     - Балбес! - сказал Вадим. -  Я  совершенно  не  завидую.  Я  радуюсь!
Молодчина, Пэл! - он задумался, глядя в сад. - Нет, - сказал он. -  Сейчас
все это долой. Надо отрешаться от земного.
     Он швырнул грязную посуду в мусоропровод и вскричал:
     - На тахоргов! Украсим кабинет Пэл Минчин  -  Ричмонд,  семнадцать  -
семнадцать-семь черепом тахорга!
     И он спел:

                   Пусть тахорги в страхе воют,
                   Издавая визг и писк!
                   Ведь на них идет войною
                   Структуральнейший лингвист!

     - Теперь так, - сказал Вадим. - Где радиофон? - он  набрал  номер.  -
Антон? Как дела?
     - Стою в очереди, - ответил Антон.
     - Что ты говоришь? И все на Пандору?
     - Многие. И кто-то распространяет слух, что охота на  тахоргов  скоро
будет запрещена.
     - Но мы-то успеем?
     Антон некоторое время молчал.
     - Успеем, - сказал он.
     - А девушки там рядом есть?
     - Как не быть...
     - А они тоже успеют?
     - Сейчас спрошу... Они говорят, что успеют.
     - Передай им привет  от  знакомого  структурального  лингвиста  шести
футов росту, с благородной осанкой... Слушай,  Антон,  что  я  тебе  хотел
сказать? Да! Привези, пожалуйста, дяде Саше скальпель. И  пару  "БЭ-6".  И
заодно "БЭ-7".
     - И заодно новый вертолет, - сказал Антон. - Что этот  старец  сделал
со своим скальпелем?
     - Ну как ты думаешь, что можно сделать со скальпелем?
     - Не знаю, - сказал Антон подумав. - Скальпель - это  вещь  на  века.
Как Баальбекская платформа.
     - Он уронил его в желудок своему "Колибри".
     В радиофоне захихикало несколько голосов. Очередь развлекалась.
     - Ладно уж, - сказал Антон. - Жди, я скоро буду. Будь моим суперкарго
и начинай погрузку.
     Вадим сунул радиофон в карман и прикинул через три комнаты расстояние
до выхода.
     - Дух ног слаб, - процитировал он, - рук мощь зла!
     Он встал на руки и живо побежал к выходу. На крыльце он сделал сальто
и с криком "У-ух!" Упал на четвереньки в траву перед крыльцом.  Поднявшись
и почистив руки, он произнес с выражением:

                   На войне и на дуэли
                   Получает первый приз -
                   Символ счастья и веселья -
                   Структуральнейший лингвист.

     Затем он неторопливо отправился в аллею,  где  были  свалены  тюки  и
ящики. Груза  было  довольно  много.  Надо  было  везти  с  собой  оружие,
боеприпасы, запас пищи, одежду - отдельно для охоты  и  отдельно  -  чтобы
посетить знаменитое кафе "Охотник" на плоской вершине Эверины,  где  между
столиками вольно гуляет пряный ветер, а  под  обрывом  на  трехсотметровой
глубине громоздятся, подобно грозовым тучам, непроходимые черные  заросли;
где исполосованные колючками охотники  с  хохотом  осушают  пузатые  фляги
"Крови тахорга" и вывихивают себе плечи в тщетных попытках показать, какой
череп они могли бы добыть, если бы  знали,  с  какой  стороны  у  карабина
приклад; где в темно-зеленых сумерках пары скользят  на  усталых  ногах  в
"Светлом ритме", а над  хребтом  Смелых  поднимаются  в  беззвездное  небо
зыбкие сплющенные луны.
     Вадим присел на корточки к самому тяжелому ящику, приладился и рывком
поднял ящик на плечи. В ящике было оружие - три автоматических карабина  с
прицелами  для  стрельбы  в  тумане  и  шесть  сотен  патронов  в  плоских
пластмассовых обоймах. Пружиня при каждом шаге, Вадим понес ящик через сад
к "Кораблю". Он зашел со стороны приемника и пнул ногой в борт.  Мембрана,
затягивавшая овальный люк, лопнула, и Вадим  свалил  ящик  в  темноту,  из
которой пахнуло холодом.
     Вадим пошел  обратно,  обрывая  на  ходу  с  кустов  громадные  ягоды
какого-то гибрида.  И  каждый  куст  сбрасывал  на  него  заряд  холодного
крупного дождя.
     Надо взять не меньше пяти тахоргов, думал  он.  Один  череп  для  Пэл
Минчин Ричмондской. Пусть знает, что я хороший парень.  Один  череп  маме.
Мама череп не возьмет, она человек  серьезный,  и  тогда  я  подарю  череп
первой девушке, которая пройдет мимо меня на углу Невского и Садовой после
девяти утра. Третьим черепом я брошу в Самсона, чтобы умерить его скепсис:
он странно вел себя у Нели, когда я  рассказывал  о  последнем  походе  на
Пандору. Четвертый череп - Нели, чтобы она верила мне,  а  не  Самсону.  А
пятый череп я повешу над стереовизором. Он с наслаждением представил себе,
как отлично будет выглядеть хорошенькая дикторша  под  оскаленным  черепом
чудовища.
     Он перенес на "Корабль" четыре больших ящика с  живым  мясом,  восемь
ящиков с овощами и фруктами, два мягких тюка с одеждой и еще один  большой
ящик с подарками для  старожилов  и  с  корявой  надписью:  "Шкатулка  для
Пандоры".
     Где-то за тучами солнце поднималось  все  выше  и  выше,  становилось
жарко.  Все  вокруг  высыхало.  Лягушки  попрятались  в  траву.  В  пустых
коттеджах с шелестом  распахивались  стены.  Дядя  Саша  повесил  гамак  и
разлегся возле своего "колибри" с газетой. Вадим кончил перетаскивать груз
и пристроился к кусту крыжовника.
     - Итак, вы улетаете, - сказал дядя Саша.
     - Угу.
     - На Пандору улетаете?
     - Ага.
     - Вот тут пишут, что заповедник собираются закрыть. На несколько лет.
     - Ничего, дядя Саша, - сказал Вадим. - Успеем.
     Дядя Саша помолчал и сказал негромко:
     - Мне здесь будет очень скучно одному.
     Вадим перестал жевать.
     - Так мы же вернемся, дядя Саша! Через месяц.
     - Все равно. Я на этот месяц вернусь в город. Что я здесь буду делать
один в пяти коттеджах? - он посмотрел на  вертолет.  -  С  этим  дурачком.
Полуживым.
     В небе послышалось негромкое фырканье.
     - Вон еще один летит, - сказал дядя Саша.
     Вадим  задрал  голову.  Невысоко  над  поселком  медленно   выписывал
восьмерку ярко-красный "рамфоринх". На тощем брюхе четко  выделялся  белый
номер.
     - Так-то я тоже могу, - сказал дядя  Саша.  -  А  вот  вы,  голубчик,
спикируйте винтом, и чтобы не боком, и не в пруд, а рядом...
     "Рамфоринх" улетел. На бетонной дорожке за садом послышалось  сопение
машины.
     - В нашем  поселке  становится  оживленно,  -  сказал  дядя  Саша.  -
Движение как на Невском.
     - Это Антон! - Вадим вскочил и побежал к "Кораблю".
     Антон загонял машину в гараж. Выйдя из гаража, он рассеянно сказал:
     - Все в порядке, Димка. Штурманскую книгу я зарегистрировал,  "добро"
получил...
     - Но? - спросил проницательный Вадим.
     - Что - но?
     - Я отчетливо слышу в твоей речи "но".
     Антон сказал неохотно:
     - Я заезжал к Галке. Она не поедет.
     - Из-за меня?
     - Нет... - Антон помолчал. - Из-за меня.
     - М-да, - глубокомысленно сказал Вадим.
     Антон спросил:
     - А как у нас с погрузкой, суперкарго?
     - Все в порядке, шкип. Можно стартовать.
     - А как у нас в доме? Прибрано ли?
     - В чьем доме?
     - Например, в моем?
     - Нет, шкип. Виноват, шкип. Я только что кончил грузить, шкип.
     Низко над крышами снова пролетел красный "рамфоринх". Антон поглядел.
     - Что за притча? - удивился он. -  Опять  ЦЩ-268.  По-моему,  я  стал
обьектом  пристального  внимания.  Этот  красный  "рамфоринх"  с  бортовым
номером ЦЩ-268 гонится за мной с Дворцовой площади.
     - Не замешана ли здесь женщина? - осведомился Вадим.
     - Не думаю. Никогда еще женщины не гонялись за мной.
     - Они могли бы и начать... - сказал Вадим, но тут его  осенила  новая
мысль. - А может быть, это член тайного общества покровителей тахоргов?
     "Рамфоринх" снова пролетел над головами и вдруг затих.
     - Э, да это к дяде Саше, - сказал Вадим. - Пойдет на запасные органы.
Бедный "рамфоринх"! Кстати, ты привез?
     - Привез, - сказал Антон, глядя  мимо  него.  -  Нет,  структуральный
суперкарго. Это не к дяде Саше...
     Из-за кустов появился высокий костлявый человек в широкой белой блузе
и белых брюках. У него было очень смуглое худое лицо с мохнатыми бровями и
большие коричневые уши. В руке он держал объемистый портфель.
     - Он, - сказал Антон.
     - Кто?
     - Человек в белом. Он все время бродил около очереди. И смотрел  всем
в глаза.
     - Сейчас я ему объясню, что такое тахорги, - проговорил Вадим. - И он
поймет.
     Человек  в  белом  подошел  вплотную  и  внимательно  осмотрел  обоих
охотников.
     - Вы знаете, что тахорги нападают на людей и иногда серьезно  калечат
их? - сказал Вадим. - Наносят им серьезные увечья.
     - Вот как? - сказал человек в белом. - Тахорги? В первый  раз  слышу.
Впрочем, это не по моей части. Я пришел к вам с просьбой. Здравствуйте,  -
он коснулся двумя пальцами виска.
     - Здравствуйте, - сказал Антон. - Вы ко мне?
     Незнакомец бросил портфель под ноги и вытер со лба  пот.  В  портфеле
что-то глухо брякнуло. Это было огромное,  битком  набитое  вместилище,  с
огромным количеством ремней и медных застежек.  "Портфель"  по  японски  -
"кабан", - подумал Вадим. Японцы правы.
     Незнакомец медленно проговорил:
     - Да. Я к вам, - он зажмурился и снова  с  силой  провел  ладонью  по
лицу. - Только не спрашивайте, пожалуйста, почему именно к  вам...  Мог  к
кому-нибудь другому...
     -  Нам  необыкновенно  повезло,  -  весело  сказал  Вадим.  -  Просто
удивительно, как нам сегодня везет.
     Незнакомец поглядел на него без улыбки.
     - Капитан вы? - спросил он.
     - Я  капитан  потенциально,  -  ответил  Вадим.  -  А  кинетически  я
суперкарго   и   старший   специалист   по   тахоргам...   Если    угодно,
зверовед-аматер...
     Вадима понесло, он уже не мог удержаться. Он должен был во что бы  то
ни стало вызвать на лице незнакомца улыбку, хотя бы вежливую.
     - Кроме того, я второй пилот-аматер, -  говорил  он.  -  Это  на  тот
случай,  если  у  капитана  вдруг  случится  отложение  солей  или  колено
горничной...
     Незнакомец молча слушал. Антон сказал негромко:
     - Очень смешно.
     Наступила тишина.
     - Как я понял, вы летите на Пандору, - сказал незнакомец. Он  смотрел
на Антона.
     - Да, мы идем на Пандору, - Антон покосился на портфель. - Вы  хотите
что-нибудь переслать с нами?
     - Нет, - сказал незнакомец. - Пересылать мне нечего.  У  меня  совсем
другое... У меня есть к вам предложение. Ведь вы едете развлекаться?
     - Да, - сказал Антон.
     - Если  опасную  охоту  можно  считать  развлечением,  -  значительно
добавил Вадим.
     - Это славный отдых, - сказал Антон. - Турперелет и охота.
     - Турперелет... - медленно, словно удивляясь, проговорил  незнакомец.
- Туристы... Послушайте, молодые люди, вы совсем не похожи на туристов. Вы
молодые, здоровые ребята - открыватели... Зачем это вам - обжитые планеты,
электрифицированные джунгли, автоматы с  газировкой  в  пустынях?  Да  что
говорить! Почему вам не взять неизвестную планету?
     Ребята переглянулись.
     - Какую именно планету? - спросил Антон.
     - Не все ли равно? Любую.  На  которой  человека  еще  не  было...  -
незнакомец вдруг широко раскрыл глаза. - Или таких уже нет?
     Он  не  шутил.  Это  было  совершенно  очевидно,   и   ребята   снова
переглянулись.
     - Почему же? - сказал Антон. - Таких планет сколько угодно. Но мы всю
зиму собирались поохотиться на Пандоре.
     - Лично я, - подхватил Вадим, - уже раздарил  знакомым  черепа  своих
неубитых тахоргов.
     - И потом - что мы будем делать на  новой  планете?  -  мягко  сказал
Антон. - Мы не научная экспедиция, мы не специалисты. Вот Вадим  лингвист,
я  звездолетчик,  пилот...   Мы  не   сумеем  даже   составить  первичного
описания... Впрочем, может быть, у вас есть какая-нибудь идея?
     Незнакомец сдвинул мохнатые брови.
     - Нет у меня никаких идей, - резко сказал он. - Просто мне  нужно  на
неизвестную планету. И вопрос стоит так: можете вы мне помочь или нет?
     Вадим  стал  застегивать  и  расстегивать  "молнию"  на  куртке.  Тон
незнакомца его покоробил: это был не тот тон, к которому Вадим  привык.  И
тем не менее положение было трудное. Человеку, который едет  развлекаться,
трудно спорить с человеком, которому нужно ехать  по  делу.  Аргументов  у
Вадима не было, и поэтому он совсем было решил придраться  к  манерам,  но
тут случилось странное происшествие.
     За деревьями залаяла  собака.  Это  был  дяди  Сашин  эрдель  Трофим,
дряхлый  глупый  пес  с   признаками   аристократического   вырождения   и
необыкновенно густым голосом. Залаял он скорее всего потому,  что  на  нос
ему села пчела и он не знал, что с ней делать, но  лицо  незнакомца  вдруг
страшно исказилось. Он пригнулся и  прыгнул  далеко  в  сторону.  Прыгнув,
незнакомец выпрямился и нарочито медленными шагами вернулся на  место.  На
лбу у него блестела испарина. Вадим оглянулся на Антона. Лицо Антона  было
задумчиво-спокойным.
     - Ну что ж, - сказал он рассудительно. - Во второй окрестности  много
желтых карликов с приличными  планетами  земного  типа.  Давайте  слетаем.
Возьмем  хотя  бы  ЕН_7031.  Туда  уже  собирались  лететь,  да  отложили.
Показалось неинтересно. Добровольцы не любят желтых карлик