показали  мне,  что  сердце
этого  исполинского  животного  весило  не  менее  полутонны,  а  мощность
достигала десяти лошадиных сил. Но не это удивило меня.  В  моих  расчетах
появились знакомые компоненты. И,  закончив  составлять  их,  я  обнаружил
начало все того же уравнения.
   Я продолжал обследование морского дна. Наткнулся на  подобие  подводной
мостовой, похожей на виденную в старинной книжке. Булыжники  были  уложены
друг к другу плотно, и вначале я подумал, что  здесь  поработало  разумное
существо. Но анализ показал мне, что это залежи железомарганцевых  руд,  а
создали их бактерии. Марганец и  железо  они  добывали  из  морской  воды.
Иногда  в  булыжниках  попадались  включения  золота,  урана,   молибдена.
Когда-то Михаил Дмитриевич рассказывал мне, что если бы извлечь все золото
из морей, то его пришлось бы по три-четыре килограмма на каждого человека.
   Затем наткнулся я на большое сплетение раковин, среди  которых  были  и
жемчужницы.
   Но все эти богатства  сейчас  меня  интересовали  мало.  А  вот  следов
существа, которое называли богом Аамангуапой, я обнаружить не смог.
   После  нескольких  часов  напряженных  поисков  я  устал,  аккумуляторы
частично разрядились, ощущалось давление на мозг водяной  толщи.  Я  решил
всплыть и немного отдохнуть на берегу.  И,  как  только  вылез  на  берег,
услышал сигнал. "Брат мой, - звал меня кто-то. - Брат мой!"
   В сигнале содержался призыв, просьба о помощи. Затем стала передаваться
цифровая  информация,  трудно  поддающаяся  расшифровке.  Но  когда   стал
поступать непрерывный цифровой код, мне почудилось в нем нечто знакомое  и
очень важное...
   Вначале  показалось,  что  сигнал  идет  из  моря.  Я  нацелил  антенны
локаторов и определил, что сигнал только отражается от воды,  но  источник
его находится где-то  очень  далеко,  по  всей  видимости,  в  космическом
пространстве. Я неоднократно перепроверял показания локаторов и  убедился,
что не ошибся. Вскоре удалось определить, из какой  именно  точки  космоса
идет сигнал. Это  было  созвездие  Близнецов.  Однако  самой  удивительной
являлась сама по себе информация, которую посылал мне (именно мне, в  этом
я уже не сомневался) неизвестный субъект. Колонки цифр быстро  проявлялись
в мозгу, выстраивались в четкие ряды.
   Да,  это  было  все  то  же   уравнение,   содержавшееся   в   формулах
кристаллизированного и активного вируса, в ритме  биений  сердца  кита,  в
формуле-модели смерча, в психологических характеристиках  и  биоизлучениях
человеческого мозга...



4

   Лицо вождя уже не было ни величественным, ни  невозмутимым.  Во  всяком
случае, мне оно не предвещало ничего доброго. Но я не боялся ни вождя,  ни
его воинов.
   - Все ясно, вождь. Ты солгал мне, отправив  совсем  не  туда,  где  бог
Аамангуапа являлся твоим предкам. Я  потратил  зря  больше  двух  месяцев.
Зачем ты поступил так?
   Рука вождя потянулась к оружию. Я счел нужным предупредить:
   - Если подымешь его против меня, оно принесет вред тебе. Ответь - зачем
обманывал?
   Он встал с грубо сколоченного табурета, заменявшего  ему  трон.  Теперь
было видно, насколько он стар и немощен. Но вождь гордо  выпрямился,  хотя
эта поза вызывала боль в позвоночнике, и взглянул мне в глаза.
   - Время заносит илом память людей, пришелец. А его немало уплыло с  той
поры, когда бог Аамангуапа явился моим предкам. Мы могли и  забыть  место,
где он выходил из воды. Но мы не  забываем  о  белых  братьях,  к  которым
принадлежишь ты. Вы забрали у нас охотничьи угодья, землю предков  и  море
предков. Так что же ты еще рассчитываешь  получить  от  нас?  Теперь  тебе
понадобились наши боги? Хочешь выпросить у них нашу судьбу?..
   Он засмеялся и смеялся долго, заходясь мокрым  клокочущим  кашлем.  Мне
стало жаль его, я попытался объяснить в доступной форме свои цели. Но  это
ни к чему не привело.
   - Видели мы и ученых, белый брат, - говорил вождь. - Они узнавали,  где
в нашей земле имеется нефть и медь. Они сами не причиняли нам зла,  давали
добрые советы, лечили нас и наших детей. Но потом по их  следам  приходили
другие белые - с грохочущими машинами. Они  ставили  эти  машины  в  наших
лесах -  и  звери  разбегались,  и  не  на  кого  нам  было  охотиться,  и
приходилось гнать с нашей земли белых братьев. А в ответ  они  брались  за
оружие и вовсе изгоняли нас с оставшихся скудных земель...
   Я все же не оставлял попыток втолковать ему  правду  относительно  моих
намерений. Мне всегда казалось, что человеку  можно  объяснить  истину.  И
хотя жизнь неоднократно давала мне уроки, я был неисправим.
   Вождь презрительно посмотрел на меня:
   - Оставь свои слова, брат мой. Я не годовалый бычок, мне этим голову не
вскружишь, как это сделали твои соплеменники с нашим молодым воином  Серым
Соколом. Они сманили его обещаниями, он воевал за них, был  таким  великим
открывателем земель, что слухи о  нем  доходили  даже  до  нас.  Когда  он
успокоился в Долине Вечного Молчания, его похоронили где-то далеко,  чтобы
дух его не мог вернуться к богу Аамангуапе и  вынужден  был  уйти  к  богу
белых людей. Твои соплеменники были уверены, что теперь-то уж Серый  Сокол
не вернется к родному очагу и к богу предков. Ведь все вы  хорошо  знаете,
что мертвые не возвращаются... - Он опять зашелся смехом-кашлем и,  давясь
им, едва проговорил: - Но вот совсем недавно... волны моря... ха-ха, волны
моря принесли гроб с его телом к нашему  берегу...  Можете  ли  вы,  белые
люди, совершить такое чудо, как наш Аамангуапа?
   Он торжествующе взглянул на меня:
   - Может быть, ты не веришь мне, чужеземец?
   Он что-то закричал своим людям, и вскоре они внесли в его хижину гроб с
белым крестом и надписью: "Наконец ты обрел покой".
   - Ну что, теперь веришь? - вскричал вождь.
   Я  сразу  узнал  гроб.  Его  вырвал  из  земли  смерч,  в   котором   я
путешествовал. И надо же было произойти  такой  случайности,  чтобы  поток
вынес гроб в реку, река - в океан, а течение принесло его именно  сюда,  к
местам, где он родился. Я мгновенно подсчитал вероятность  такого  случая.
Она была ничтожно мала для одного человека - одной судьбы -  и  составляла
менее одной десятимиллиардной. Ее можно было бы не принимать во  внимание,
если бы... на Земле не жило  свыше  пяти  миллиардов  людей.  А  если  эту
ничтожно  малую  вероятность  помножить  на  пять  миллиардов,   то   есть
допустить, что это произойдет с кем-то одним из людей, то она вырастала до
внушительной цифры, означавшей уже почти вероятность.
   Увы, всего этого я не умел объяснить старому вождю, и  в  конце  концов
пришлось применить пси-волны воздействия. И тогда он сказал, глядя  поверх
меня отсутствующим взглядом:
   - Великая тайна, не принадлежащая моему племени...  Далеко  отсюда,  за
морем, живет племя, которое совсем недавно посетил бог Аамангуапа.  Теперь
этим племенем управляет вождь, отмеченный самим богом. Ибо это  Аамангуапа
спас ему жизнь в опасности. Я расскажу тебе, где обитает племя, пущу  тебя
по следу, и, если удостоишься, ты сможешь поговорить с тем,  кого  отметил
бог. Слушай же...



5

   "Как часто мы ищем в дальних далях то, что находится рядом", - думал я,
оглядывая знакомые места. Вот здесь я когда-то повстречался с импунами.  А
теперь разыскиваю племя, которое посетил Аамангуапа.
   Ветер подул в мою  сторону,  и  обоняние  принесло  весть,  что  где-то
неподалеку находятся  люди,  горит  костер,  что-то  варится.  Я  пошел  в
направлении костра. Вскоре вдали  сквозь  заросли  увидел  блики  пламени.
Подкрался неслышно, так  как  хотел  рассмотреть  людей,  прежде  чем  они
заметят меня. Представьте мое удивление, когда я узнал в людях импунов. Их
было двое, и один из них - Мапуи, друг Тагира.
   Я хотел уже  выйти  к  ним,  но  ощутил,  что  они  чем-то  напуганы  и
насторожены.
   Мапуи сказал своему спутнику:
   - Если охранники пошли за нами, они уже недалеко. Надо уходить.
   - Отдохнем еще немного, нету сил, - взмолился другой.
   Он устал настолько, что опасность перестала его  страшить.  Мапуи  тоже
выглядел усталым, но от него исходили волны страха и ненависти.
   "О каких охранниках они говорят? - удивился я. - Неужели  люди  Суслика
разыскали их в джунглях?"
   Прежде чем выйти к ним из зарослей, я послал успокаивающие  сигналы.  И
все же импуны схватились за ножи. Узнав меня, не  обрадовались.  Мне  даже
показалось, что их угнетенное состояние усилилось.
   - Что случилось с племенем? - спросил я.
   Но они жались друг к другу, излучая страх.  Потом  к  нему  прибавилось
чувство обреченности, покорности.
   - Рассказывайте же...
   - Ты все знаешь сам, великий Эламкоатль. Мы провинились перед  тобой  и
твоим любимцем, твоим наместником. Казни же нас, но не мучай. Дай  умереть
достойно.
   С большим трудом мне удалось внушить им, что я в самом деле  ничего  не
знаю о жизни племени после того, как мы расстались.  И  тогда  Мапуи  стал
рассказывать:
   - Когда мы вернулись к племени, там всем заправляли  Кас-Бос  и  старый
Вождь. Тагир сказал, что ты, великий Эламкоатль, спас его от смерти, чтобы
сделать своим наместником. Он увел все  племя  в  джунгли.  Кто  не  хотел
уходить, того он объявил предателем и присудил к смерти...
   - Присудил?
   - Да, великий. Он творил суд твоим именем. Он поступал так и  позже,  в
джунглях, с Теми, кто не соблюдал  старые  обычаи:  с  девушками,  которые
Хотели носить блестящие бусы или длинные юбки, как белые; и с темя, кто не
хотел становиться невестами  на  состязаниях  женихов.  Себя  он  приказал
называть Тагир Святейший. Особенно страшную казнь Тагир Святейший назначал
тем, кто у белых научился читать и писать и тайно предавался этому пороку.
Он убивал даже Тех, кто произносил хоть одно слово на языке  белых.  Но  у
каждого из казненных оставались  родственники  и  друзья.  Они  ненавидели
Тагира, а он боялся их и зверствовал еще лютей, убивал еще больше.  А  чем
больше он убивал, тем больше становилось врагов,  готовых  на  все,  чтобы
только отомстить. Его стали называть Тагир Проклятейший. Он  создал  отряд
приближенных и отряд охранников. У каждого из его телохранителей были свои
враги, их убивали, отбирая имущество и жен. И  всегда  Тагир  Святейший  и
Проклятейший говорил, что ты велишь так, великий Эламкоатль, а  он  всегда
советуется с тобой, прежде чем казнить кого-то. И еще он говорил,  что  ты
называл его своим сыном. Он требовал,  чтобы  мы,  вернувшиеся  с  ним  из
большого дома белых, подтверждали его слова. Но мы не  могли  подтверждать
все. Мы ведь не слышали, как ты назвал его своим сыном. Ни я, ни мой брат.
За это нас забрали охранники и обрекли на казнь. Мы ни в чем не виноваты и
боимся смерти. Нам удалось бежать. Прости нас, великий Эламкоатль,  добрый
Дог!
   Скорбь переполнила меня. Вид этих несчастных загнанных людей,  их  речь
рождали во мне странное чувство вины. Ведь я предвидел  многие  события  в
племени еще тогда, когда Тагир рассказывал о своих желаниях, намерениях. Я
знал, что прошлого нельзя вернуть. То, что происходит сегодня или настанет
завтра, может быть похоже на прошлое. Похоже - и только. Разница  окажется
существенной. Таков непреложный закон развития всего мира -  и  живого,  и
неживого, - развивающегося при непременном условии - переборе всевозможных
вариантов. Ни один их них не повторяется  полностью.  Об  этом  знали  еще
древние люди, говоря, что в одну реку нельзя войти дважды. Я предостерегал
Тагира. Но в достаточной ли степени? Я не  придал  должного  значения  его
словам и намерениям - и вот результат: гибель многих людей.  Тяжесть  вины
давила на мое сознание - вины за Тагира и его жертвы, за всех  несчастных,
кто не мог быть ни дальновидным, ни сильным.
   - Пойдемте к племени, - предложил я Мапуи и его брату.
   Они испуганно отпрянули, не решаясь убежать.
   - Там Тагир Святейший и охранники, - проговорил Мапуи.
   - Они не причинят вам зла.
   - Но разве Святейший не твой наместник, великий  Эламкоатль?  Разве  он
выполнял не твою волю? - с робкой надеждой спросил Мапуи.
   - Нет. Я не видел его и не разговаривал с ним  с  того  дня,  когда  мы
расстались с вами.
   Их лица просветлели, плечи невольно распрямились.
   - Будь славен во веки веков, великий Эламкоатль! Мы идем за тобой.
   Путь  до  хижины  Тагира,  воздвигнутой  в  центре  стойбища,  оказался
недолгим. Охранники заметили нас издали, но что  они  могли  сделать?  Они
лишь сопровождали нас, бросая на моих спутников взгляды,  не  предвещающие
ничего хорошего. Мапуи и его брат старались держаться поближе ко мне и  не
подавать вида, что боятся.
   Услышав шум, из хижины вышел сам  Тагир.  Я  не  сразу  узнал  его.  Он
отпустил длинную окладистую бороду, выступал величественно и гордо.
   Увидев меня, он растерялся, но изобразил радость и простер ко мне руки.
   - О великий Эламкоатль! Ты вернулся к нам! Но  что  я  вижу?  Ты  лично
поймал этих нечестивых. Мы принесем их тебе в жертву.
   К нам сбегались импуны, и вскоре мы  оказались  окруженными  толпой  из
двухсот-трехсот человек.
   - Ты никого больше не будешь приносить в жертву,  -  сказал  я  Тагиру,
стараясь, чтобы мой голос  звучал  мягко,  но  непреклонно.  -  Ты  и  так
достаточно бед натворил.
   Он  отступил  от  меня,  прижав  руки  к  груди,  не  в  силах   скрыть
замешательства. Жалость к нему стала сильнее, и я добавил:
   - Напрасно ты не послушался моих предостережений.
   Я неправильно оценил его состояние. Он поднял правую руку и закричал:
   - Не слушайте его, люди! Я обознался. Это не Эламкоатль. Это  злой  дух
Ямуга, надевший маску Эламкоатля!
   С сожалением глядя на него, я спросил:
   - А дальше? Что будешь делать дальше,  Тагир?  Может  быть,  попробуешь
убить меня?
   Он съежился, вспомнив, как стрелял  в  меня  Коротышка  и  охранники  в
исследовательском центре и что из этого вышло. Приближенные  отступили  от
него, он остался один. А в толпе  уже  раздавались  гневные  возгласы.  Их
становилось больше и больше. Прежде чем  я  успел  что-то  предпринять,  к
Тагиру подскочил Мапуи и рванул его за бороду, пригибая к земле. А  другой
импун уже заносил нож...
   - Остановитесь! - приказал я.
   Мапуи с явным сожалением отпустил бороду "святейшего",  и  в  его  руке
остался клок волос.
   Я подошел поближе к Тагиру  и  знаком  попросил  других  импунов  уйти,
оставив нас одних. Однако не все ушли. Некоторые спрятались за деревьями.
   Я спросил у Тагира:
   - Как случилось, что ты, угнетенный, сам стал угнетать других?
   - Они не хотели жить по закону предков.
   - Но я ведь предупреждал  тебя,  что  прошлого  не  вернуть.  Тот,  кто
пытается остановить колесницу времени или повернуть  ее  вспять,  погибает
под колесами. Ты убедился в этом?
   Я ожидал, что он  понял  свое  заблуждение,  что  он  раскаивается.  Но
сколько раз я убеждался, что логика жизни не  всегда  верно  отражается  в
логике человека.
   - Не пытайся обмануть меня, - предупредил я  Тагира  и  оглянулся,  ибо
послышался хруст веток.
   В тот же миг Тагир пустился наутек, в джунгли. Через  несколько  секунд
он скрылся в зарослях, и тут  я  услышал  его  дикий  вопль.  Потом  из-за
деревьев показался Мапуи с окровавленным ножом в руке. Во второй  руке  он
нес за волосы голову "святейшего".  Длинная  борода  цеплялась  за  ветки,
оставляя на них капли крови.
   - Люди, суд свершился! - закричал Мапуи, созывая  своих  соплеменников,
затем повернулся ко мне, протягивая голову Тагира:
   - Я свершил твою волю, великий Эламкоатль, рожденный в море! Будь же  с
нами всегда. Не уходи обратно в море,  как  сделал  ты  это  давным-давно,
когда другое племя нарушило твою волю. Мы будем свято чтить твои законы  и
сурово карать самозванцев!
   Мне хотелось спросить Мапуи: всегда ли вы, люди, приписываете свою волю
богу? И еще спросил бы: теперь наместником Эламкоатля станешь ты и  будешь
казнить неугодных? Но спрашивать бесполезно, когда думаешь, что сам можешь
ответить на свои вопросы.
   Я чувствовал свое ничтожество, свое бессилие чем-либо помочь людям. Вот
они - границы программы,  заданной  мне  Михаилом  Дмитриевичем!  Границы,
которых я не могу перешагнуть. Они были возведены ради безопасности людей.
Но теперь  они  служат  во  вред  людям.  Впрочем,  такова  судьба  многих
замыслов, недостаточно проверенных жизнью... Так какое  же  я  имею  право
судить этих людей, решать что-то за них? Влез ли я в их  шкуру,  побыл  ли
одним из них - со всеми его слабостями,  заботами,  тревогами,  желаниями?
Вот именно - _одним из них_. Не больше и не меньше.
   Мысль пришла ко мне, как молния. Сверкнув, она озарила темные  закоулки
мозга, в которых накопились противоречивые сведения, сварила  их  огненным
швом. Я понял, что надо делать.
   Может быть, я поступлю  вопреки  программе,  вопреки  замыслам  Михаила
Дмитриевича, но я готов и на это. Простите  меня,  учитель,  вы  дали  мне
разум, и он не остановится на полдороге. Разум протестует  против  границ,
определенных программой, разум ведет меня через рогатки, через запреты - к
истине. Вы сами утверждали, что истина превыше всего.
   Ничего не говоря импунам, я  легко  оттолкнулся  от  земли  и,  включив
гравитаторы, взлетел в синее небо. Я летел невысоко над джунглями, где шла
жестокая схватка за жизнь  между  живыми  существами  -  совершался  отбор
сильнейших. Я ускорил полет до сверхзвукового и  спустя  три  с  половиной
часа увидел вдали огни большого города. Долго кружил над  ним,  разыскивая
здание, в которое мне нужно было попасть.
   Через освещенное окно я увидел сверкающие лаком и никелем аппараты...



6

   Благодаря ИСЭУ я изучил  все  участки  своего  организма  и  нашел  тот
крохотный участок в одной из матриц памяти,  где  хранилась  ДНК  -  набор
генов человека. Я не мог определить, был ли это мой генотип,  а  вернее  -
часть меня, ибо я уже знал, кем являюсь на самом деде, или он играет  лишь
вспомогательную роль  в  механизмах  моей  памяти.  Но  это  был  _генотип
человека_ - и сейчас именно он мог подсказать мне нечто существенное.
   У меня было в запасе меньше 600 минут, остаток вечера и  ночь.  За  это
время  мне  предстояло  использовать  приборы  и  аппараты,  соединив   их
по-своему и в качестве центрального пульта применив ИСЭУ,  провести  сеанс
Путешествия, а затем успеть разъединить аппараты, привести все в порядок и
исчезнуть, прежде чем люди придут в эту лабораторию...
   Я опустился в ванну, подсоединил электроды и пожелал себе успеха. Затем
протянул руку к верньеру.
   Щелчок...
   Пузырьки воздуха стали оседать мелкими жемчужинками  на  руках,  теплый
раствор коснулся шеи. Сотни тонких игл впились  в  спину.  На  сферических
экранах поплыли тени.
   Главным отделом мозга -  Отделом  Высшего  Контроля  -  я  зафиксировал
начало растворения  собственного  "я".  Линии  многоугольника  зазмеились,
стали искривляться, ломаться, сознание замутилось...
   На экранах вспыхивают молнии.  Погружаюсь.  Круги  на  воде.  Пузырьки.
Плыву. Тянусь к свету.
   ОВК отмечает и  классифицирует  происходящие  изменения,  усложнения  и
упрощения. А я упрощаюсь и усложняюсь, уже могу различить отдельные  части
своего "нового" организма, прохожу длинный эволюционный путь человека.
   Я - рыба. Мне тепло, сытно. Опускаюсь на дно... Здесь - мой дом...
   Черная тень метнулась из зарослей... Острые зубы входят в  мое  тело...
Весь мир заслоняет боль, разрывающая внутренности...
   Отдел  Высшего  Контроля  посылает  серию  импульсов,   чтобы   вернуть
организму его биоритмы, способность жить и продолжать эксперимент. Но боль
все еще не угасла, не растворилась. Прошлое исчезло, а она осталась  тлеть
в крохотном участке моего организма. Так вот  что  такое  боль!  Раньше  я
только предполагал, будто знаю, как все происходит, знаю, что такое боль и
мука, даже смертная мука. Я просто играл словами и лгал себе. Ведь раньше,
Например, в