нехорошо.
Или вы и это подвергаете сомнению?
   Он пристально посмотрел на меня, отвел взгляд и пробормотал:
   - Странно... Красные не такие наивные...
   - Мне пора, - напомнил я, слегка отталкивая его, так как он загораживал
дверь.
   Он шел за мной по коридору, продолжая говорить, увещевать. Он не  хотел
считаться ни с фактами,  ни  с  логикой,  как  жестко  запрограммированная
система. Видимо, он верил в то, в чем пытался убедить меня, прежде всего -
в свое неоспоримое превосходство над импунами и в право  распоряжаться  их
судьбой. Я удивлялся, почему он не зовет охранников  и  не  пытается  меня
задержать. Оказалось, что я недостаточно знаю его...
   Радость импунов при виде меня невозможно передать словами. Сначала  они
распластались  на  полу,  бормоча   благодарственные   молитвы,   пытались
коснуться моей обуви, одежды. Они смеялись  и  плакали,  обнимали  Тагира,
который удостоился моего покровительства.
   - Собирайтесь, уходим отсюда, - сказал я им.
   Они даже не спрашивали, каким образом я уведу их, не думали  о  толстых
стенах, о закрытых дверях, об охранниках, - их вера в  меня  была  сильнее
всяких сомнений.
   Очень скоро нехитрый скарб был уложен.  И  тут  в  коридоре,  там,  где
оставались Суслик  и  двое  охранников,  постоянно  дежуривших  у  комнаты
импунов, послышался громкий шум, возгласы. В дверях  показался  Коротышка.
За ним стояли Кэп, Ник, многочисленные охранники. Бряцало оружие.
   - Хэлло, док, - сказал Кэп. - Рад видеть  вас  живым  и  бодрым.  Я  не
ошибся: вы - везунчик!
   Я вспомнил страшный смысл этого слова в его устах.
   - Зачем вы прибыли? - спросил я и прочел ответ в его мозгу.
   - Нет, - ответил я на его невысказанное предложение. -  Вы  не  сумеете
обмануть меня. И  не  пытайтесь.  Придется  вам  уезжать  с  теми,  с  кем
приехали.
   Он отпрянул, вид его говорил о  крайней  степени  удивления.  Но  сразу
овладел  собой.  Из-за  его  спины  Ник  делал  мне  знаки,  умоляя   быть
осторожным.
   - Мне очень жаль, док, но вы становитесь  на  пути  науки,  -  медленно
проговорил Кэп.  Он  даже  позволил  себе  сложить  губы  в  улыбку.  -  А
перевоспитывать вас поздновато. Мне бы,  конечно,  хотелось  поговорить  с
вами в иной обстановке...
   - Я ведь предупреждал, что больше вам меня не обмануть, -  перебил  его
я.
   Импуны сбились в кучу за моей спиной. Сейчас они  представляли  как  бы
единый  пульсирующий,  "интенсивно  излучающий  организм   -   с   едиными
чувствами.
   Кэп тяжело вздохнул, кивнул Коротышке, и тот поднял автомат на  уровень
моей груди, говоря:
   - Видит бог, мне очень не хочется дырявить вашу шкуру, док.  Но  приказ
есть приказ.
   И тут вперед, отведя автомат Коротышки и заслоняя меня,  пробился  Ник.
Он попросил:
   - Не спешите на тот свет, док, - и заговорщицки подмигнул мне.  -  Ради
бога, док, будьте благоразумны.
   Он надеялся, что нужно только выиграть время - и он сумеет помочь мне и
импунам уйти отсюда.
   - Ну как, поговорим? - спросил Кэп.
   Яростно-веселые,  уже  затуманенные  жаждой   крови   глаза   Коротышки
выжидающе смотрели на меня. Он, бедняга,  помнил,  что  я  вылечил  его  в
джунглях, но ничего не мог поделать со своей природой, с больным  участком
в левом полушарии мозга Конечно, болезнь могла бы не разгореться, не  будь
для  этого  надлежащих  условий.  Интересно   бы   узнать   стал   ли   он
маньяком-садистом лишь в отряде Кэпа или пришел  туда  уже  "готовеньким".
Скорее всего он еще в детстве отбирал у сверстников школьные завтраки  или
деньги на завтраки, следуя примеру пьяницы-отца,  избивающего  домочадцев.
Из многих инстинктов, с которыми  он  появился  на  свет,  стимулировались
далеко не лучшие...
   - Жду ответа, док.
   Я отрицательно покачал головой и волевым усилием включил дополнительную
защитную оболочку, образуя щит для импунов.
   - Ну что же, пусть каждый идет своим путем в ад, - улыбаясь, сказал Кэп
в кивнул Коротышке.
   - Не стреляй, опасно! - предупредил я и протянул руку, чтобы  выхватить
у него автомат.
   Но Коротышка уже успел нажать на спусковой крючок, целясь в  мою  руку.
Тут же он взвыл от  боли.  Его  плечо  окрасилось  кровью  -  туда  попала
отброшенная защитным полем пуля.
   Кэп отшатнулся к стене. Темные очки слетели с переносицы,  и  я  увидел
его глаза. Светлые,  холодные,  они  глядели  с  ножевым  прищуром  из-под
надбровных дуг, как из-под двух козырьков.
   - Вы не дослушали меня. Стрелять опасно для вас  самих,  -  пояснил  я,
наблюдая, как кровь отливает от щек Кэпа, как его лицо становится  похожим
на гипсовую маску.  Но  больше  меня  занимала  причудливая  игра  нервных
импульсов в его мозгу, пути их распространения,  возникающие  связи  между
клетками и узлами.
   Бедняга, если бы  он  знал  правду  о  своих  умственных  способностях!
Ошибались те, кто считал его бездарным. И он сам в  конце  концов  ошибся,
поверив им. Кстати, у него должно быть  мощное  воображение.  Если  бы  он
только не растрачивал его на выдумку ловушек для  ближних,  на  устройство
всяких пакостей для тех, кому завидовал, то мог бы многого достичь.
   Мне  пришлось  поломать  несколько  дверей,   в   том   числе   и   две
бронированных, прежде чем мы  выбрались  с  территории  исследовательского
центра. Много раз в нас стреляли. Возможно, кто-то из стрелявших был  убит
собственной пулей, но этого я предотвратить не мог, а моих предостережений
они не слушали...



15

   С Тагиром и его товарищами я расстался на тропинке, уводящей в джунгли.
Импуны упрашивали меня идти с ними, и пришлось проявить  твердость,  чтобы
не поддаться взрывам биоизлучений, сопровождавших их отчаянные призывы.
   - Что ты будешь делать, когда  вернешься  к  племени?  -  спросил  я  у
Тагира.
   Его глаза сверкнули:
   - Сначала уничтожим предателей.
   Он имел в виду вождя, его сына и некоторых их приближенных.
   - А потом?
   - Мы пойдем далеко в джунгли - к пещерам. Возродим  обычаи.  Все  будет
как прежде.
   Я покачал головой:
   - Прежнего нельзя вернуть.
   - Можно! - Он топнул ногой. - Можно! Мы сбросим  одежду,  которую  дали
злые боги, мы запретим нашим женщинам принимать подарки и  дарить  за  них
ласки. Вернемся к прежней жизни, будем охотиться.
   Он смотрел на меня вопросительно, но в его взгляде был и вызов.
   - Желаю успеха! - сказал я и быстро стал  подниматься  по  тропинке.  Я
думал: бедный Тагир, вы можете уничтожить тех, кого называете предателями,
сбросить чужие одежды, увести племя на прежние места, но к  прежней  жизни
вы не вернетесь. Ибо как только вам  не  повезет  на  охоте  или  случится
засушливый год, люди вспомнят время, когда они не  зависели  от  охоты,  а
продукты можно  было  купить  в  лавке.  Сильнее  любого  яда  подействуют
воспоминания о колбасе, конфетах, мороженом, которые ваши дети и  вы  сами
пробовали когда-то. И женщины будут тосковать  о  разноцветных  тряпках  и
стеклянных бусах... Бедный Тагир!




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ


1

   Я пришел к ней во сне, во время быстрого сна, когда веки вздрагивают  в
такт сновидениям. Я попросил:
   - Расскажи обо мне.
   - Ничего не знаю наверное. Пытаюсь догадаться.
   - Расскажи о своих догадках.
   - Они туманны. Видишь?
   - Ты не хочешь помочь мне?
   - Хочу, но не могу. Очень хочу. Помочь тебе - помочь самой себе.
   - Тогда разреши заглянуть в твой мозг, в твою память.
   - Ты можешь сделать это и без моего разрешения.
   - Не хочу.
   Ее существо - то, что люди называли в книгах  душой  или  личностью,  -
покорно раскрылось  навстречу  мне.  Оно  было  сиренево-голубым,  мягким,
беззащитным, хотя и сама Людмила, и окружающие ее  люди,  и  покойный  муж
считали ее волевым человеком. Но то, что все они называли волей, оказалось
боязнью выдать свою беззащитность.
   Я  увидел  в  клетках  долговременной  памяти  циркулирующий   импульс.
Стимулировал его лучом и проявил изображение  какого-то  человека.  Словно
созданное  из  светящейся  мозаики,  оно  переливалось  и   мерцало.   Оно
напоминало мне кого-то. Но прежде, чем я  успел  вспомнить,  кого  именно,
появился сигнал запрета. Я понял, кем был наложен запрет.
   Михаил Дмитриевич?
   Молчание. Глухое тягучее молчание,  как  на  другом  конце  телефонного
провода, когда трубка поднята, но  абонент  не  хочет  отвечать.  Попробую
пробиться сквозь стену молчания:
   - Считаете, что это не тот путь?
   - Да.
   И тишина наполнилась гудением, словно связь оборвалась.
   - Забудь о нашем разговоре, - сказал я Людмиле. - Забудь о том,  что  я
приходил. Это был только сон.
   Еще доли секунды я видел изогнутые вздрагивающие ресницы, будто  крылья
ночной бабочки; синие тени на веках...



2

   Смерч застал меня в пути. Сначала  мои  локаторы  сообщили  в  мозг  об
изменении радиофона, спустя полчаса я почувствовал  перепады  давления,  а
уже потом уши уловили характерный грохот, как будто приближался  поезд.  Я
осмотрел горизонт и заметил будто выкованную  из  свинца  тучу  с  рваными
зазубренными  краями.  Вот  один  ее  край  стал  быстро  вытягиваться   и
удлиняться. Давление в нем  резко  упало.  Касаясь  земли,  он  вырывал  с
корнями деревья и втягивал в себя.  Он  был  похож  на  шланг  гигантского
пылесоса,  он  убирал  все  на  своем  пути:  огромные  камни,   растения,
животных... Затем "шланг" укоротился, но это была всего-навсего пауза.  Он
завертелся с бешеной скоростью - и  внизу,  над  землей  вызвал  такое  же
вращение нагретого воздуха, смешанного с испарениями.  Вращающийся  "рукав
пылесоса", создавая разрежение, как магнит, потянул воронку к себе. И  вот
обе части вихря слились в черный столб, подпирающий небо. Гул нарастал...
   Я мгновенно вычислил угол и скорость движения смерча. Эта "машина"  шла
в нужном мне направлении  и  с  приличной  скоростью  -  около  четырехсот
километров в час. Я поспешил наперерез смерчу. Вот уже чувствуется ледяное
дыхание, присутствие чудовищной  присоски.  Ну,  ну,  не  ленись,  дружок,
подымай в "кабину". Я прижал руки к  бокам,  чтобы  не  задевать  камни  и
балки, крутящиеся в воронке, выпустил кокон защитной оболочки.
   Воронка легко, играючи, подняла меня над землей на восемьдесят метров и
хотела было опустить, поскольку давление в ней повысилось.  Но  я,  сделав
усилие, передвинулся в "нишу", где давление оставалось достаточно  низким.
Мне пришлось несколько раз  менять  места  и  передвигаться  внутри  этого
гигантского, толщиной  в  семьсот  тридцать  метров  и  длиной  в  полтора
километра, хобота, анализируя  различные  его  части,  пока  я  не  выбрал
устойчивую "кабину" с небольшими перепадами давления. Я  устроился  в  ней
поудобнее, да так, чтобы видеть сквозь разноцветные полосы и разряды  все,
что делается внизу, на  земле.  Вокруг  меня  трещали,  гудели  и  чмокали
внутренние, большие и малые "механизмы" смерча.
   Смерч повыдергал, как морковь из грядки, дубы в роще, сорвал с бетонных
опор стотонные секции  железнодорожного  моста,  скрутил  их  в  клубок  и
швырнул в реку, подняв фонтан воды,  которую  тут  же  с  шумом  втянул  и
выпустил из "хобота" в виде  струй  ливня.  Затем  он  настиг  тепловоз  с
пятнадцатью вагонами, успевший перебраться на другой берег, и стал глотать
вагоны один по  одному,  как  связку  сосисок.  "Выплевывал"  их  он  тоже
поочередно, уже разъединенные, при этом одни вагоны разносил в  щепы  так,
что из них сыпалось содержимое, а другие бережно  ставил  на  землю  почти
неповрежденными - то на колеса, то на крышу.
   Я запустил ИСЭУ, анализируя  состояние  различных  участков  смерча,  -
давление в них, температуру, составлял уравнения, выводил формулу смерча.
   В  это  время  "хобот"  налетел  на  городок,  срывая  крыши,   вырывая
металлические столбы опор, разрушая даже фундаменты зданий. Одни небольшой
крепкий коттеджик он поднял целиком. Какой-то человек, находившийся в  это
время в комнате, не понял, что произошло, открыл дверь...  Он-упал  бы  на
землю с высоты этак метров тридцать, если бы я, выпрыгнув из "кабины",  не
успел подхватить его, втолкнуть  в  дом  и  захлопнуть  дверь.  На  миг  я
встретился взглядом с его округлившимися, обезумевшими от страха  глазами.
С трудом я вернулся в "кабину", но  мне  пришлось  ее  еще  несколько  раз
покидать и возвращаться. Удалось спасти  несколько  десятков  человек,  но
многие погибали под обломками, а еще больше было ранено. Вот взвилась, как
летательный  аппарат,  ванна  с   кричащей   голой   женщиной,   судорожно
вцепившейся в борта. Мне удалось "приземлить" ее только километрах в  пяти
за городом.
   Смерч не пощадил даже кладбища. Он повалил памятники, подымал в  воздух
могильные камни. Струи воды вымывали гробы, и смерч раскручивал  и  швырял
их в мутный поток, несущийся к реке. Мне запомнился один гроб - с  большим
белым крестом и надписью золотом: "Наконец ты обрел покой", и я подумал  о
насмешливой судьбе, позволившей себе такое кощунство.
   А смерч продолжал  буйствовать.  Он  скрутил  в  замысловатый  крендель
телевышку, словно  она  была  сделана  не  из  сверхпрочных  металлических
брусьев и реек, а из мягкой проволоки, подбросил  в  воздухе,  швырнул  на
землю, прокатил немного и уложил в лощине.
   Смерч крутил в узлы фермы электропередач и трубы газо- и нефтепроводов,
затем всосал в себя  большие  стада  озерных  рыб  и  лягушек,  пронес  их
несколько  километров  и  рассыпал  на  окраине  селения  рыбно-лягушачьим
"дождем".
   Между тем, передвигаясь внутри смерча, я закончил подсчитывать перепады
давления,  скорости  ветра  и  температуру  различных  точек.  Затем  стал
объединять уравнения для общей модели - формулы моего "экспресса".
   Вскоре я понял,  почему  загодя  чувствовал  зарождение  и  приближение
смерча, - предвестниками его  служили  ультразвуки,  вызванные  перепадами
давления. Простая формула позволила бы людям с помощью несложных  приборов
предсказывать смерч за несколько часов до его появления над тем  или  иным
селением, а это спасло бы  тысячи  людей.  Пусть  такая  формула  и  схема
прибора будет  одним  из  небольших  подарков,  которые  я  вручу  Михаилу
Дмитриевичу.
   Путешествуя в смерче, я сделал еще одно открытие. В мире, сотканном  из
парадоксов, даже такое неоспоримое бедствие, как  смерч,  приносило  живым
существам не одни только страдания и разруху. Я обнаружил  в  нем  облака,
состоящие из микроорганизмов и семян растений. Проказница жизнь  заставила
и это "чудовище" служить ей  -  на  этот  раз  в  качестве  почтальона.  Я
представил,  какую  работу  совершили  за  миллионы  лет   полчища   таких
"почтальонов",   заселив   новые   земли   перенесенными   растениями    и
микроорганизмами...
   Я пропутешествовал в смерче почти две тысячи километров  и,  оказавшись
над нужным мне местом, выбрался из "кабины"  и  благополучно  приземлился.
Несколько минут я отдыхал от перегрузок, затем продолжил составление общей
формулы-модели смерча. Представьте себе мое удивление,  когда,  расположив
все данные в единую систему, я обнаружил в  ее  центре  то  же  уравнение,
которым описывался вирус. И когда я понял значение этого явления,  у  меня
захватило дух и впервые захотелось погладить себя по голове...



3

   Лицо вождя с выщипанными и  подкрашенными  бровями  было  величественно
невозмутимым. Он рассказывал  мне  историю  своего  народа,  состоящую  из
коротких периодов мира и нескончаемых войн,  где  поражение  следовало  за
победой, а победа за поражением. То племя что-то отнимало  у  соседей,  то
соседи - у племени. Но в любом случае, по словам  вождя,  его  воины  были
смелыми, сильными,  благородными,  а  соседи  -  трусливыми,  коварными  и
жестокими.
   Осторожными фразами я направил рассказ вождя в иное русло  -  к  давним
временам, когда из моря к его предкам выходил, как  говорится  в  легенде,
бог Аамангуапа. Вождь оживился, на его лбу, раскрашенном синими и  черными
полосами, прорезались морщины раздумья:
   - То были великие и  счастливые  времена,  когда  мы  владели  большими
лесами до Крокодильей реки. Аамангуапа сам вел в битву наших воинов, и  мы
побеждали. - Вождь как бы перенесся в те времена, и слово "мы" в его устах
звучало естественно. - Но потом бог разгневался на наших  предков  за  то,
что они нарушали его законы, - и пришли посланцы злого духа Мхагапия...
   Он скорбно опустил голову  и  умолк.  Я  терпеливо  ожидал  продолжения
рассказа. Но тишина длилась слишком долго, пришлось нарушить ее:
   - Великий вождь,  известно  ли  тебе  то  место  на  берегу,  куда  бог
Аамангуапа выходил к твоим досточтимым предкам?
   Он укоризненно взглянул на меня:
   - Если бы мы позабыли его, то нашего народа уже не существовало бы. Как
вечное  напоминание,  там  возвышается  священная  белая  скала  с   двумя
срезанными вершинами. Она тогда была так высока, что ее  вершины  задевали
небо, поэтому бог Аамангуапа срезал их.
   Я стал подробно расспрашивать о местонахождении скалы, и  вождь  охотно
отвечал, благодушно  кивая  головой.  Длительная  подготовка  к  беседе  и
многочисленные подарки сделали свое дело.
   Священную скалу я нашел нескоро. Она оказалась намного  меньше,  чем  в
рассказе вождя. Берег здесь был крутым, почти отвесным,  волны  плескались
метрах в семи внизу и казались черными. Я прошел  по  берегу,  внимательно
обследовал  скалу.  Меня  удивило,  что  у  ее  подножия  не  было  следов
жертвоприношений, но я не придал этому большого значения.
   Я прыгнул в воду и быстро достиг дна. Оно  густо  заросло  водорослями.
Ощупывая дно лучами локаторов, я обнаружил залежи икры, отложенной рыбами.
   Среди водорослей охотились большие крабы. Любопытно было наблюдать, как
пытались спастись от них мелкие животные. Вот  один  из  крабов  обнаружил
морского червя, перекусил его. В  тот  же  миг  задняя  часть  червя  ярко
вспыхнула. Краб бросился к ней, а передняя часть спряталась  в  расселине,
подобно ящерице, лишившейся хвоста...
   Внезапно я  услышал  громоподобные  вздохи,  чередовавшиеся  с  ударами
барабанов. Они раздавались где-то неподалеку, в открытом  море.  Я  поплыл
туда.
   Воспринимал чью-то жажду, огромную, как море; удовольствие  с  оттенком
печали,  миролюбие   и   спокойствие   с   примесью   неудовлетворенности.
Разноречивые чувства выражались чудовищными вздохами.
   Я боялся довериться  своим  надеждам,  боялся,  что  вот  сейчас  увижу
существо, названное в легенде богом Аамангуапой. Кто  он  на  самом  деле?
Космический путешественник - представитель высокоразвитой цивилизации? Или
неведомое людям морское животное, обладающее мощным разумом?  А  возможно,
эти вздохи - лишь шалости морского течения,  проходящего  сквозь  какое-то
замысловатое ущелье в подводных скалах. Впрочем, последнее предположение я
могу проверить немедленно...
   ИСЭУ показал излучение живого могучего организма.  Надежда  разгоралась
все ярче.  Наконец-то  я  выясню  нечто  существенное,  раскрою  еще  одну
загадку.
   Внезапно вздохи  затихли.  Я  выпустил  дополнительные  антенны.  Через
несколько минут звуки раздались снова, но уже в другом месте. Я повернул и
поплыл  быстрее.  Звуки  менялись.  То  слышались  трели,  то  скрипы,  то
протяжное мычание, переходящее в оглушительный рев. А то снова раздавались
вздохи и  удары  барабана.  Причем  я  определил,  что  мычания  и  скрипы
адресовались кому-то, а вздохи сопровождали какое-то действие.
   Вот они стали такими громкими, что пришлось  включить  звукофильтры,  и
вскоре я различил впереди неясную большую массу, медленно  передвигавшуюся
в воде.
   Я сфокусировал локаторы и увидел кита-горбача, который в это время  как
раз обедал.  Когда  он  открывал  рот,  чтобы  заглотать  мелких  рыбок  и
животных, обитающих в придонном  планктоне,  слышались  звуки,  которые  я
воспринимал как вздохи и удары в барабаны. Теперь я сумел определить,  что
это биение сердца кита. Эхолокация и  расчеты