спеленутого  робота,  истратившего  всю
энергию аккумуляторов на  тщетную  борьбу  с  "чудовищем",  ко  встрече  с
которым он был не готов, ибо никогда с ним не встречался и не  мог  загодя
распознать опасность, а в программе не имелось никаких указаний.
   У меня не было времени заниматься  роботом,  прежде  всего  надо  найти
профессора Ветрова, "чудовище" проглотило его менее  трех  часов  назад  -
возможно, он еще жив. Но искать человеческое тело в огромной переплетенной
массе было так же трудно, как булавку в стоге сена. А  свободно  орудовать
лучом генхаса и расчленять массы на мелкие части я  не  мог  из-за  боязни
убить профессора, если  каким-то  чудом  он  еще  жив.  Биолокаторы  плохо
помогали, сигналы от  сплетения  водорослей  и  живущих  в  них  миллионах
мельчайших существ сливались, накладывались один на другой.
   Когда я замечал подозрительный холмик или впадину на теле "чудовища", я
бросался в перепутанную массу, рискуя  запутаться.  Мне  удалось  отыскать
трупы двоих людей. Они были изъедены обитателями "водорослевого чудовища",
значит, пробыли в его "теле" достаточно долго. Вероятно, это те  водолазы,
что  пропали  первыми.  Какие  же  бактерии  сумели  растворить  ткань  их
костюмов? У меня не было времени решать эту загадку. Минуты, десятки минут
уплывали быстро, исчезали в  водовороте,  в  темном  омуте.  От  усталости
шумело в ушах.
   Я снова и снова штурмовал останки  "чудовища",  заставляя  работать  на
пределе все органы поиска, пока не нашел еще двоих людей: сначала мертвого
техника, а затем - профессора Ветрова. Увы, профессор тоже был мертв.
   Знакомый запах - запах "чудовища" исходил от их трупов. Значит, все они
задохнулись, растратив в  бесплодной  борьбе  запасы  кислорода  из  своих
баллонов, или...
   Кончиком языка я коснулся того места на костюме  профессора,  где  шлем
соединялся с воротником, потом - пятнышка, где уже  начала  образовываться
трещинка в пластике, сравнив ощущения с запахом, с излучениями, - запустил
"внутреннюю лабораторию  криминалистики".  Сравнительный  анализ  показал:
"чудовище" выделяло алкалоид. Причем он содержался лишь в тех  водорослях,
которые расположены  в  глубине  его  "тела",  хотя  они  почти  ничем  не
отличались от других водорослей того же вида,  которые  составляют  "кожу"
или "щупальца". Алкалоид с примесями щавельной и серной  кислот  растворял
ткань, из которой состояли костюмы людей.
   Эти исследования подсказали мне необычный вывод: в зоне города, питаясь
его отбросами, подвергаясь  воздействию  излучаемой  им  энергии,  морская
флора и фауна, в том числе водоросли, менялись.  Менялись  настолько,  что
водоросли объединялись в гигантское сообщество и  на  разных  его  уровнях
перерождались. Впрочем, биологам давно известно, что  некоторые  водоросли
резко изменяются, иногда до  неузнаваемости,  когда  меняется  состав  или
температура воды. В  лабораторных  условиях  удавалось  вызвать  такое  же
явление повышением или понижением давления. Бывали случаи, когда ученые  с
удивлением обнаруживали, что водоросли, которые раньше относили  к  разным
видам, на самом деле принадлежат к одному виду. Но в данном случае процесс
пошел еще дальше. Жизнь в сообществе  преобразила  поведение  и  структуру
водорослей, вызвала как бы распределение функций. Появилась специализация:
водоросли  захвата  и  охоты,  водоросли-двигатели,  вырабатывающие  газы,
"водоросли желудка", выделяющие  соответствующие  кислоты  и  растворяющие
"пищу".   Так    случайное    сообщество    постепенно    перерастало    в
сообщество-организм...
   Продолжая, размышлять и уже пытаясь построить  уравнения  для  описания
процесса,  я  перетащил  трупы  людей  туда,  где  оставил  робота.  Затем
высвободил и его из пут. Они все - четверо людей и робот - были  одинаково
мертвы, только робот имел преимущество перед своими хозяевами - его  можно
было оживить. Для этого достаточно зарядить  его  аккумуляторы,  зачистить
окислившиеся контакты в соединениях блоков. Он - машина, создание людей  -
был в чем-то совершеннее своих создателей. И в этом просматривалось начало
пути, который мне предстояло исследовать. Не только для себя...
   Со своим страшным грузом я отправился в путь, думая о подводном убийце.
Итак, можно сказать, что слухи подтвердились - "чудовище" существовало.  И
если вдуматься и кое-что вспомнить, то не таким уж необычным  представится
"чудовище", повинное в гибели  четырех  людей  и  робота.  Разве  путников
поедают только Хищные  звери?  Разве  не  тонут  они  в  реках?  Разве  не
затягивает их в свою утробу-трясину болото, не  "поедают"  зыбучие  пески?
Разве миллионы людей не гибнут от землетрясений, от  извержений  вулканов,
испепеленные огнем земных недр? Почему при  любых  несчастьях  обязательно
ищут прожорливых диких зверей? Разве  мать-природа  не  становится  иногда
беспощадным чудовищем, пожирающим собственные создания?
   Я вспомнил детенышей в акульем брюхе  и  понял,  что  мне  еще  не  раз
придется с ужасом, жалостью и состраданием  вспоминать  этих  незадачливых
детей природы, как бы воплощающих принцип борьбы за существование. Неужели
только так могла возникнуть и существовать земная жизнь?
   ...Я различил плывущих мне навстречу водолазов.



4

   Мне не хотелось видеть ее такой - с печальной складкой между бровей,  с
дрожащими губами. Ее глаза блестели сухо и  остро,  хотя  для  нее  сейчас
лучше было бы дать волю слезам. Эти глаза не останавливались ни на ком  из
окружающих, кроме меня. И всякий раз в  них  вспыхивали  искорки  надежды.
Надежды на что? Никто не может оживить ее мужа. Утешать я  тоже  не  умею.
Впрочем, она ждала не утешения. С самого начала нашего знакомства, с  того
момента, когда мы впервые увиделись, она что-то вспомнила и хотела,  чтобы
вспомнил и я. Но что я мог вспомнить, если увидел ее впервые. Впервые  ли?
Временами мне начинало казаться... Стоит ли обращать внимание на  то,  что
кажется, если оно не подтверждено фактами? Нет, не стоит.  Надо  следовать
этому принципу, твердо установленному для себя.
   Я думал о "чудовище" и о том, чем оно оказалось на самом деле.  Жителей
подводного города подвели два противоположных качества,  уживающихся,  как
ни  странно,  вместе:  избыток  и  недостаток  воображения.  Их   страшили
придуманные ими "ужаснейшие" монстры, и они не могли вообразить  чудовища,
сконструированного природой из обычных водорослей. Поэтому они преспокойно
проплывали мимо покоящейся горы переплетенных  водорослей.  Точно  так  же
другие люди селятся возле дремлющего вулкана...
   Я дотронулся кончиками пальцев до округлого плеча женщины:
   - Мне пора, Людмила Борисовна...
   Я приготовился встретить ее взгляд, но она только ниже опустила голову:
   - Вы не могли бы остаться здесь еще немного? День, два...
   - Зачем? Жителям города больше не угрожает опасность.
   Ее тон противоречил словам:
   - Вы правы.
   Она согласилась с моими доводами:
   - Прощайте. Вас ждут большие дела.
   Фразы были логичны и справедливы, но мне решительно  не  нравился  тон,
которым они были сказаны Что-то, похожее  на  сожаление,  шевельнулось  во
мне. Неужели придется  выполнить  ее  просьбу,  чтобы  побыть  здесь  "еще
немного" - два дня? Зачем? Нет, в этом отсутствует логика.
   - До свидания, Людмила Борисовна. Может быть, еще встретимся.
   Тогда я не думал, что мои слова могут сбыться, - просто вспомнил в  тот
момент пословицу о горах, которые не встречаются,  и  о  людях...  Кстати,
горы тоже могут встречаться во время больших землетрясений...
   - До свидания, - прошелестел ее голос,  и  вдруг  мне  показалось,  что
подобное со мной уже случалось, что я слышал когда-то очень давно ее голос
с такими же интонациями. Включил СВК: треугольник идеально  равнобедренный
- значит, серьезных аномалий нет. Но в памяти нет информации о встречах  с
Людмилой Борисовной до посещения  подводного  города.  Имеет  ли  все  это
отношение к тайне, которую я не могу разгадать?
   Неожиданно я поймал себя на том,  что  стараюсь  не  думать  о  Людмиле
Борисовне. Вот еще новости! Значит, мне хочется  думать  о  ней.  _Хочется
думать о  ней?  Почему?  Почему?  Ведь  равнобедренность  треугольника  не
нарушена_...




ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛЕМЯ


1

   Я добрался до материка и продолжал путь по суше. Меня подстегивало  уже
не только задание Михаила Дмитриевича и  стремление  проникнуть  в  Тайну.
Пробудилось любопытство - жгучее, несокрушимое. Мне хотелось больше узнать
о событии, а о  нем  рассказывали  золотые  таблички,  найденные  в  трюме
затонувшего галиона: о боге Аамангуапе, о древнем  народе,  -  подтвердить
или опровергнуть возникшие у меня гипотезы. Для  этого  надо  было  прежде
всего добраться в края, о которых рассказывало послание  царя.  Но  дорога
туда была дальней, а то же  самое  любопытство,  которое  толкало  и  вело
вперед, частенько задерживало в пути...
   ...На краю большой поляны несколько десятков людей построились в  круг.
На них почти не было  одежды,  если  не  считать  набедренных  повязок  из
листьев у нескольких женщин. Потом я узнал, что эту  "одежду"  носят  лишь
невесты. В Центре  круга  находился  старый  человек.  К  его  ногам  были
привязаны большие раковины. Он раскачивался из стороны  в  сторону  и  пел
что-то заунывное. Я хотел подобраться поближе, чтобы различить слова.
   Вот старик начал подпрыгивать, раковины  застучали,  будто  кастаньеты.
Поскольку звуки были громкими и четкими, я предположил, что в  привязанные
к ногам раковины вложены камни. Старик завертелся волчком и в  изнеможении
упал на землю.
   И тотчас круг распался на три части. В одной  были  только  мужчины,  в
другой - молодые женщины в набедренных повязках, в  третьей  -  мужчины  и
женщины разных возрастов.
   Конечно, никто не мешает мне наблюдать  жизнь  племени  издали.  Однако
хотелось познакомиться с этими людьми поближе. Как лучше это сделать?
   Я  вспомнил  книги  об  ученых-исследователях:  историках,  археологах,
биологах. Знакомство с  новым  племенем  все  путешественники  начинали  с
подарков. Значит, и мне нужно  в  первую  очередь  подобрать  подарки  для
племени. Но какие именно? В моем вещмешке имелись предметы,  которые  вряд
ли смогут пригодиться этим людям. Разве что... кусок мыла...
   Я достал его, разорвал обертку, подбросил на ладони. Да,  пожалуй,  это
подходящий подарок. К тому же, я проверю их смекалку: поймут  ли  они  его
назначение? К мылу присоединю плитку шоколаду, немного семян риса и сорго.
   На рассвете я отнес дары на поляну и разложил их на видном  месте.  Сам
же взобрался на дерево и приготовился наблюдать.
   ...На  поляне  показалось   несколько   молодых   воинов.   Они   почти
одновременно заметили дары и бросились к ним, Отталкивая Друг друга. Самый
ловкий из них уже протянул руку к мылу, но  тут  же  с  испуганным  криком
отдернул ее. В чем дело? Ему что-то показалось или он,  хитрый,  отпугивал
соперников?
   Как бы там ни было, никто из  воинов  не  притрагивался  к  дарам.  Они
только кружились вокруг них, оживленно жестикулируя и обмениваясь хриплыми
восклицаниями. Так продолжалось,  пока  на  поляне  не  появились  мужчины
постарше. Один из них, высокий и крепкий,  с  властными  жестами,  видимо,
вождь, решительно направился к дарам, схватил  плитку  шоколада,  разломил
ее, понюхал... Затем он подошел к старому  засохшему  дереву,  отодрал  от
него кусок коры, сравнил с  шоколадом.  Подняв  то  и  другое  высоко  над
головой, чтобы видели соплеменники, он как бы приглашал их убедиться,  что
незнакомое   вещество   -   просто-напросто   кора   дерева.    А    затем
пренебрежительно швырнул кору и шоколад в заросли.
   Та же судьба постигла семена риса и сорго, вероятно, вождь принял их за
личинки насекомых.
   А вот мыло ожидала совсем другая участь. Оно было не похоже на  все,  с
чем сталкивался дикарь, и привлекало его и  своей  формой,  и  цветом.  Он
разломал кусок на несколько частей, самую большую оставил себе,  остальные
раздал своим приближенным. И сразу же весь свой кусок сунул в рот  и  стал
жевать.  Приближенные  последовали  его  примеру,  остальные  с   завистью
смотрели на них. Чтобы подогреть их зависть и напомнить  о  том,  кто  они
такие и кто он, вождь выпятил голый живот и с ухмылкой  похлопал  по  нему
ладонью.  Но  уже  через  несколько  минут  его  поза  и  выражение   лица
изменилось, он словно прислушивался к тому, что творится в его утробе.  Он
схватился за живот и закружился по поляне с громкими стонами. Вместе с ним
кружились и стонали его приближенные, отведавшие мыла "экстра". Видимо,  в
рекламе недаром говорилось, что  мыло  особое,  способно  растворять  даже
жировые пятна, не поддающиеся обычной химчистке.
   Вождь и его приближенные стонали все громче, из их ртов  текла  пена  и
летели разноцветные мыльные пузыри.  Да,  на  этот  раз  реклама  мыла  не
солгала!..


   Однажды,  когда  мужчины  ловили  рыбу,  один   из   них   заметил   на
противоположном берегу  юношу  и  девушку,  затаившихся  в  тени  большого
дерева. Мужчина громко закричал,  обращаясь  к  товарищам  и  указывая  на
молодую  пару.  Рыболовы  пришли   в   неистовство:   загорланили,   стали
размахивать копьями и дубинами. Молодая пара поспешно  отступила  в  глубь
Леса.
   Туда же тотчас устремилось несколько рыбаков. Они перешли вброд реку  и
скрылись в лесу. Остальные рыбаки бросились бежать к пещерам.
   Вскоре на берег прибыли вождь и его приближенные. Сразу  было  заметно,
что вождь волнуется больше остальных. Впрочем, тогда  я  не  придал  этому
значения...
   Вождь разделил воинов на две группы и послал  их  в  погоню  по  разным
направлениям. Мне показалось, что воины не согласны с вождем.  Да  и  меня
самого удивили направления, которые он выбрал для них. Но, может быть,  он
лучше всех знал броды через реку или единственную тропу через неприступные
скалы, по которой могли  спастись  беглецы.  Сам  вождь  с  двумя  воинами
отправился в третьем направлении.
   Я включил гравитаторы и быстро догнал беглецов. Прячась за деревьями, я
мог  наблюдать  и  за  ними,  и  за  преследователями.   Рыбаки,   первыми
пустившиеся в погоню, могли бы  настигнуть  беглецов,  но  не  торопились,
ожидая подмогу. Метрах в двухстах за ними поспевал вождь с двумя  воинами.
Эти торопились изо всех сил.  Вот  вождь  окликнул  рыбаков,  заставил  их
остановиться и подождать. А затем отправил их куда-то в сторону,  поставив
во главе отряда одного из своих сопровождающих.
   Я подумал было, что он сбился со следа. Но спустя минуту  с  удивлением
увидел, как вождь со вторым воином кинулись напрямик за беглецами.
   А они-то  были  совсем  близко.  Несколько  раз  юноша  отправлял  свою
спутницу вперед, а сам  замирал  и  прислушивался  к  шуму  погони.  Затем
догонял девушку.
   Он уже сильно устал и глотал воздух открытым ртом. Пряди  слипшихся  от
пота волос падали на лоб,  и  он  с  остервенением  отбрасывал  их,  мотая
головой. К тому времени, когда ближайших преследователей осталось двое, он
велел девушке спрятаться за толстым разлапистым деревом, а сам  бесстрашно
двинулся навстречу им. В руке он сжимал короткую дубину с врезанными в нее
звериными клыками и острыми осколками камней.
   Я сравнивал его  тонкую  гибкую  фигуру,  неокрепшие  мышцы  с  могучей
фигурой вождя, и мне было жаль юношу, ибо я предвидел исход битвы.
   Однако мои  предположения  не  подтвердились.  Усидев  Преследователей,
юноша что-то крикнул вождю и бросил дубину на землю. Вождь тотчас подбежал
к нему и... обнял. К ним подскочил воин,  сопровождавший  вождя,  похлопал
обоих по спинам, подобрал дубину, брошенную юношей, и стал  ходить  вокруг
них, останавливаясь и прислушиваясь к шуму леса. Несомненно,  он  оберегал
их от остальных воинов. Что же все это значило?
   Между тем юноша, волнуясь и горячась, о чем-то  рассказывал  вождю.  По
его жестам я определил, что речь идет о том, как ему удавалось уходить  от
погони.
   Я подкрался  близко  к  ним.  Некоторые  из  произносимых  ими  слов  и
словосочетаний сопровождались одними и теми же  жестами,  я  частично  уже
понимал их. И еще явственно ощущал своими приемниками  чувство  усталости,
исходящее от юноши, и  дружелюбие  вождя,  его  соучастие  в  приключениях
собеседника. Их образы в  моем  восприятии  постепенно  расцветали  новыми
гаммами красок, и я уже кое-что знал о доверии, связывающем их...
   Внезапно воин, взявший на себя роль охранника, предостерегающе  крикнул
и поднял копье.
   Слишком поздно.
   Из-за деревьев появилось несколько воинов.  Они  выкрикивали  угрозы  и
размахивали дубинами. Коренастый увалень метнул копье в  юношу-беглеца,  и
тот едва успел уклониться.
   Вождь явно растерялся, он не ожидал, что воины, которых он направил  по
ложному следу, сумеют  обнаружить  беглецов.  Увалень,  метавший  копье  и
разъяренный неудачей, подбежал к девушке и занес дубину.
   И тут неожиданно для самого себя я выскочил из укрытия, перехватил  его
руку и вырвал оружие. Потом я не раз спрашивал себя:  что  заставило  меня
действовать подобным образом? Тугомыслие? Или и того  хуже  -  недомыслие?
Ведь на этом расстоянии, включив  передатчик  "эмо",  я  мог  попросту  на
некоторое время парализовать воина. Мне вовсе не обязательно было  сыграть
"явление народу".
   Увалень застыл с разинутым ртом. Его маленькие глазки под  низким  лбом
увеличились и, казалось, готовы были лопнуть. Не выдержав  потрясения,  он
закрыл лицо  руками  и,  пятясь,  отступил  в  заросли.  Испуг  поразил  и
остальных его соплеменников. Через несколько мгновений пространство вокруг
меня опустело. Слышался хруст веток под ногами убегавших, вопли.
   Остались только те, которым некуда было убегать, - юноша и  девушка.  К
тому же длительное ожидание погони  и  только  что  пережитая  смертельная
опасность притупила их чувства. Прижавшись друг к другу, они во все  глаза
смотрели на меня. Я улыбнулся и протянул руки ладонями  вверх,  показывая,
что   в   них   нет   оружия.   Одновременно   я   произнес   подслушанную
фразу-восклицание на их языке, обозначавшую "не бойтесь!" Юноша и  девушка
бросились ничком на землю.
   Я подошел к юноше, попытался поднять его. Он вырывался из моих рук. Мне
удалось удержать его на ногах, повернуть лицом к себе, взглянуть в  глаза.
Я включил передатчик мыслеприказа и  почувствовал,  как  расслабились  его
мышцы под моими руками, взгляд стал  осмысленным.  Он  оглянулся,  поискал
свою подругу. Убедившись,  что  она  невредима,  он  рискнул  нагнуться  и
поднять ее с земли, что-то приговаривая. Девушка прильнула к  нему,  пряча
голову на его груди. И такую смесь страха и надежды, нежности  и  мужества
воспринял  я  своими  приемниками,  что  удивился  силе  чувств   у   этих
примитивных созданий, еще только начинающих восхождение. Может  быть,  эта
изначальная сила эмоций и была тем пороховым зарядом, который  заложила  в
эволюцию экономная мать-природа?
   Я произнес несколько слов-восклицаний на их языке, означавших: "Не убью
вас. Не сделаю вам больно".
   Юноша взглянул мне в лицо, правда, встретиться взглядами он еще боялся,
и проговорил:
   - Тельмолтаа. Ги мо.
   Значения этих слов я не  знал.  Но  он  произнес  еще  несколько  слов,
понятных мне. Оказывается, он просил не наказывать, а помочь.
   Я излучил волну спокойной ласки и положил руку ему на плечо.
   - Все будет хорошо, - сказал я.
   За несколько  часов  в  обществе  этих  двух  молодых  людей  я  изучил
несложный язык племени. Юношу звали Касит, девушку - Ла. Он  выкрал  ее  у
другого, враждебного племени и тем нарушил "запрет богов",  предписывающий
жениться только на девушках своего или соседнего, родственного племени.
   Я спросил у юноши, зачем надо было нарушать запрет. Не  проще  ли  было
найти девушку по вкусу в своем племени? Или  он  не  надеялся  победить  в
состязаниях женихов?