лась  к вы- ходу,
Гармаш подошел к экскурсоводу:
       -- Извините,  пожалуйста,  я хотел бы с вами поговорить. Это возможно
сейчас?
       -- Если  не слишком долго. Хотя долго и так не получится -- вы сейчас
будете уезжать.
       -- Дело  в том, что я вовсе не собираюсь никуда уезжать. И вообще вся
эта курортная жизнь -- сплошное недоразумение, по крайней мере для меня.
       -- Так в чем суть дела?
       -- Суть  в  том,  что  я  наконец увидел то, чего хотел всю жизнь. Не
буду  слишком  многословен --  астрономия была моей "болезнью" с детства и я
хочу у вас работать...
       -- Та-а-к..., --   экскурсовод  внимательно  посмотрел  на  Володю  и
добавил: --  Это  интересно,  если  вы  действительно располагаете временем,
давайте поговорим. Добираться-то назад как будете?
       -- Это  совсем неважно, как-нибудь доберусь, я вообще хотел бы побыть
здесь еще пару дней, если это, конечно, возможно.
       Они   спустились   по  лестнице  из  подкупольного  зала,  где  стоял
телескоп, и вошли в небольшую комнату.
       -- Садитесь,  пожалуйста,  но  прежде  давайте  знакомиться. Малахов,
Александр  Малахов, -- он протянул руку Володе и тот крепко и радостно пожал
ее, ощутив твердую мозолистую ладонь.
       -- Владимир Гармаш.
       -- Вы  расскажите  о  себе поподробнее -- где учились, где работали и
почему  решили  проситься к нам. Вообще-то люди к нам идут, но очень разные.
И  мотивы  у  них тоже разные. Я только хотел предупредить вас сразу -- я не
астроном,  я --  инженер,  начальник участка электроники. Здесь у нас вообще
астрономов --  считанные  единицы,  в  основном  они  работают  в  городе, в
Институте астрофизики.
       Володя   охотно  рассказал  Малахову  о  себе,  о  том,  как  увлекся
звездами, где учился и почему хотел бы остаться на Астростанции.
       -- Знаете, --  закончил  он, --  если  нет  возможности начать работу
сейчас,  я  подожду  столько, сколько будет нужно. Впрочем, я готов остаться
даже дворником.
       -- Ну,  зачем  же  дворником...У  нас  сейчас  освободилась  вакансия
дежурного инженера. Электронику в институте изучали?
       -- Вполне подробно.
       -- Ну  и  замечательно.  Вы знаете, я сейчас попытаюсь устроить вас в
гостиницу,  а  вы спускайтесь по тропке в поселок -- здесь всего час ходьбы.
Я переговорю с моим начальником и завтра сообщу вам результат.
       Когда  Гармаш  вышел  из  башни,  вся курортная компания уже сидела в
автобусе.  Водитель  дал  пронзительный  сигнал,  потом,  высунув  голову  в
приоткрытое окно, и крикнул:
       -- Ну сколько можно! Только вас ждем!
       -- Езжайте, я не еду!
       Я остаюсь.
       Насовсем.

       ...Самостоятельные  ночные  вахты  с  телескопом началась для Гармаша
только  через  месяц  после  его  окончательного переезда на Астростанцию. И
хотя  он довольно быстро освоил новое для себя дело, настоящей уверенности в
работе   не   было  еще  долго.  Часто  снились  тревожные  сны,  в  которых
происходили  различные  аварии  и  поломки,  в  том числе и такие, которые в
реальности  были  просто  невозможны.  Иногда казалось, что гигантская труба
телескопа  падает  прямо  на него, что быстро вращающийся купол башни, ломая
ограничители,  сходит с направляющих и падает, скатываясь куда-то в балку...
Снилось,  что он долго не может отыскать неисправность в системе управления,
и  драгоценное  наблюдательное время тратится зря... Но в то же время каждые
новые  сутки  работы  добавляли что-то новое в его знания, поднимали его над
бытовой  суетой,  наполняли жизнь тем смыслом, который он так давно и трудно
искал  для  себя.  Это все же были радостные дни и ночи, которые останутся с
ним  уже  на всю жизнь. И вот теперь -- открытие кометы: событие, к которому
он  по  праву  чувствовал  свою  причастность.  Володе  всегда казалось, что
главная  часть человеческой истории -- это история науки. Теперь эта история
творилась  на  его  глазах и, в какой-то мере, его руками... Нет, это кресло
дежурного  инженера  телескопа было для него не случайностью, а целью жизни,
и  пусть  друг Стрижевский по-житейски прав, его правда -- это еще не правда
всей   жизни.  Есть  еще  правда  мечты,  без  которой  любая  жизнь  лишена
всяческого  смысла.  Теперь  он,  Володя  Гармаш,  это  знает, знает точно и
наверняка!

7

       На  очередном  семинаре,  который состоялся в институте через три дня
после   возвращения   Кирилова   с   наблюдений,   Гребков  коротко  сообщил
собравшимся об открытии новой кометы.
       -- Событие  это,  в  общем-то, достаточно редкое для профессиональных
астрономов, --  директор  откашлялся  и  перевел  взгляд  в аудиторию поверх
очков, -- сейчас кометы, как вы знаете, чаще всего открывают любители.
       В   зале  послышался  легкий  смешок.  Представить  Кирилова  в  роли
астронома-любителя  всерьез не мог, пожалуй, никто, и, прежде всего, потому,
что  сам  Максим  Петрович  всегда при случае подчеркивал, что в современной
астрофизике  открытия  "летающих камней" -- дело случая, и они не продвигают
изучение наиболее серьезных проблем науки сколько-нибудь значительно.
       -- И  все  же, --  продолжал Вадим Сергеевич, -- я считаю необходимым
поздравить   уважаемого   Максима   Петровича   с  новым  объектом,  который
зарегистрирован  МАС (МАС -- Международный Астрономический Союз.) как комета
Кирилова, прежде чем дать ему слово.
       Раздались  дружные  аплодисменты.  Кирилов  вышел к демонстрационному
проектору и попросил тишины.
       -- За  поздравление сердечно благодарю, но вообще до- вольно забавно,
что   этот   камушек  достался  ревностному  противнику  всяких  кометных  и
астероидных  забав.  Все-таки  наши  инструменты  способны на более глубокие
исследования.  Но  нельзя  не  учитывать  огромный  интерес к таким событиям
общественности,  прессы  да  и  значительной части астрономов, и не только в
нашей  стране.  Короче,  раз  уж открыли, будет неразумно уступать кому-то и
приоритет в исследованиях.
       Кирилов    щелкнул   выключателем,   на   экране   появился   снимок,
скопированный  с  компьютера  на  пленку, и Максим Петрович показал кончиком
авторучки на слегка вытянутый темный штрих.
       -- Комета  движется  к  нам  по  сильно  вытянутой орбите и период ее
обращения  по  предварительным расчетам что-то около трех тысяч лет. Яркость
объекта  высокая,  и  невооруженному  глазу он будет доступен уже в октябре.
Пик  яркости  будет  приходиться,  видимо,  на  безлунное  время ноября, что
вполне  может  позволить провести качественные наблюдения как спектральными,
так  и  фотометрическими  приборами. Была бы погода... Ну вот вкратце и все.
Есть вопросы?
       Кирилов  замолчал.  Гребков снова встал из-за стола и, как бы споря с
кем-то, добавил:
       -- Конечно,   такие   наблюдения  достаточно  далеки  от  тема-  тики
института,  но,  с  другой  стороны,  они могут добавить нам и известности и
авторитета  среди  тех,  кто  распределяет  средства  на  научные программы.
Возможно  то, что было у нас запланировано ранее, куда важнее с точки зрения
фундаментальной  науки,  но,  вы  сами  понимаете,  что  яркая  комета, нами
открытая, --  это  событие,  которое  может  больше  никогда не повториться.
Наверняка  не повторится. Думаю, что мы должны скорректировать и свои планы,
и свою работу.
       -- Есть вопрос!
       Из  третьего ряда поднялся Лев Юлианович Лонц, и Гребков сразу понял,
о  чем  он будет говорить. Предстоящие изменения в работе явно шли вразрез с
намерениями   сотрудников   лаборатории   Лонца  и  с  планами  самого  Льва
Юлиановича.
       -- Думаю,   что   всем   присутствующим  вполне  понятно,  что  такое
безлунное  время  для  нашей  лаборатории.  Для  предельно  слабых объектов,
которые  мы  наблюдаем,  другое  просто не годится. А упомянутый пик яркости
кометы...  извините,  имени  Кирилова,  о  котором  здесь  сообщил уважаемый
первооткрыватель,  приходится  на  те  самые  ночи,  что  выделены для наших
наблюдений  с  новым  прибором.  Так  что,  теперь эти наблюдения -- побоку,
испытания  нового  прибора -- тоже побоку? О результатах, которые могут быть
не  менее  значительными,  чем  те, что будут связаны с кометой мы не сможем
сообщить раньше чем через два года! Черт те что...
       Лонц   обиженно   засопел   и   сел   на   место.  Аудитория  заметно
заволновалась, но Гребков резко оборвал покатившийся по рядам шум:
       -- Пожалуйста  тише!  Я  пока  вовсе  не  собираюсь  волевым  методом
перекраивать  всю нашу работу. И вообще я думаю, что речь должна идти о том,
чтобы  дружными усилиями всех лабораторий с применением всех имеющихся у нас
методов  и всего накопленного опыта получить максимальное количество данных.
Понадобятся  усилия  всех  сотрудников,  в  том  числе  и  ваши, дорогой Лев
Юлианыч!  Давайте  спокойно  продолжим  семинар,  а  завтра  с  утра я готов
обсудить  любые  возможные  вопросы  и  приглашаю  всех  завлабов  к  себе в
кабинет.
       После  семинара  Кирилов  долго  сидел  в  своей комнате и неподвижно
смотрел  на тихо падающий за окном снег. Конечно, -- думал он, -в открытиях,
которые   иногда   случаются   вот   так,  неожиданно,  есть  изрядная  доля
несправедливости.  Всякий  исследователь  может  долгие  годы  трудиться над
одной  единственной  проблемой,  смысл  и  важность  которой  понятны  очень
немногим.  Рано  или  поздно он наконец находит ее решение, но и это событие
интересно  только  для  весьма  узкого круга специалистов, которые, конечно,
оценят  его  по  достоинству  и  даже более или менее часто будут цитировать
вышедшую  статью.  Но...  эта  статья  со  всеми  ее  графиками, формулами и
таблицами  не  заставит весь мир, затаив дыхание слушать радио, вглядываться
в  телеэкраны  и  повторять  с почтением имя автора открытия. Другое дело --
нечто  неожиданное,  но  понятное всем -- комета, вспышка сверхновой звезды,
или,   например,   астероид,   который  можно  назвать  именем  какой-нибудь
знаменитости...  И  хотя  астрономы-профессионалы  относятся  к  известиям о
нахождении  новых  небесных  объектов  достаточно  спокойно, каждый где-то в
глубине  души  мечтает  именно  о  таком  открытии  и завидует тем, кому оно
удалось,  хорошо  понимая  при этом, что едва ли не главную роль в открытиях
на  небе  играет  Его  Величество  Господин  Случай.  Конечно,  Лева Лонц --
настоящий  трудяга, конечно он болеет за свою лабораторию, за ее результаты,
но  то, что он сказал сегодня на семинаре и то, каким тоном он это сказал --
след  зависти,  обычной  и  понятной человеческой зависти, в которой вряд ли
кто-нибудь  сможет  упрекнуть  Льва  Юлиановича.  Максим  Петрович и сам бы,
наверное, испытывал подобные чувства, если бы оказался на его месте.
       ...Совещание,  которое директор созвал на следующий день не клеилось.
Лонц  по-прежнему  отстаивал свою точку зрения и убеждал всех, что изменение
планов  наблюдений  не  принесет  ничего  хорошего,  руководитель звездников
Виктор  Павленко  флегматично  смотрел куда-то сквозь стену, остальные также
либо  отмалчивались,  либо соглашаясь с тем, что результаты работы по комете
могут  быть  интересными,  тут  же  подчеркивали, что сама эта работа весьма
далека от их научных интересов. Гребков устало откинулся на спинку кресла.
       -- Нет,  дорогие коллеги, так мы решительно не сможем договориться ни
о  чем! В кои-то веки появилась возможность хорошего коллективного дела и вы
всеми силами стараетесь его проигнорировать! Я этого не понимаю!..
       В   кабинете   на   несколько  секунд  стало  тихо.  Вадим  Сергеевич
пристально  посмотрел  на Лонца, потом на Павленко, перевел глаза на дальний
конец  стола,  где  сидел,  опустив  лицо к бумагам, заведующий лабораторией
астроприборов Сосновский, затем негромко сказал:
       -- Я   не   хотел  вам  ничего  навязывать,  я  хотел  услышать  ваши
предложения,  но  вижу --  у  вас  их  нет. Придется, что называется, власть
употребить.  Кометой  мы  заниматься  будем,  хочет  этого  кто-то  или нет.
Координацию  работ  я  беру  на  себя,  а  общие  соображения  по приборному
оснащению я уже просил проработать Василия Ивановича. Вы готовы?
       Сосновский  медленно  встал,  привычным  движением поправил галстук и
подошел  к  доске.  Он  заговорил, отчетливо и ровно произнося каждое слово,
как  будто  именно  это  и было его главной задачей -- вытащить откуда-то из
хаоса  единственно  нужные  слова,  расставить их по местам, выстроив, таким
образом  единственно возможную последовательность плана технического решения
возникшей проблемы.
       -- Я  хотел  бы напомнить, что лет восемь назад институт уже проводил
комплексное  исследование  нестационарного  объекта  в  Лацерте. (Лацерта --
латинское  название  созвездия  Ящерицы. Для названий созвездий в астрономии
используется  латинский язык.) Тогда мы последовательно подвешивали к фокусу
телескопа  фотометр,  затем  спектрограф,  затем  поляриметр.  (Поляриметр -
прибор  для  измерения  поляризации  светового излучения.) Но в тот раз речь
шла  о  довольно  слабом  объекте,  свойства  которого  можно было изучать в
течение  длительного  времени.  Сейчас перед нами стоит проблема, если можно
так  сказать,  обратная --  за  короткий  период  в одну или несколько ночей
успеть  получить  максимум  данных  об объекте, чрезвычайно ярком. Поскольку
риск,  связанный  с плохой погодой, в нашей климатической зоне составляет не
менее   тридцати   процентов,  вполне  вероятно,  что  мы  можем  не  успеть
отнаблюдать  комету  каким-нибудь  из перечисленных методов, последовательно
меняя подвесную аппаратуру.
       -- Это  понятно.  Что  вы  предлагаете? --  нетерпеливо  прервал  его
Гребков.
       -- Наша   лаборатория   предлагает   наблюдать   объект  всеми  тремя
приборами одновременно.
       Присутствующие  в  кабинете  удивленно  подняли  глаза  на  доску,  к
которой  Сосновский  уже  прикалывал  лист  желтой миллиметровки -- это было
нечто непривычное.
       -- Итак, --    продолжал    Василий    Иванович --   установка   всех
перечисленных  наблюдательных  методов на одном инструменте и в одно и то же
время  вполне  возможна.  Если  учесть,  что  к периоду максимальной яркости
кометы  световой  поток от нее будет весьма значительным, -- он повернулся к
приколотой  схеме и указал на несколько деталей в центре листа, -- его можно
разделить здесь на три части и направить на три различных прибора...
       -- Минуточку! --  возразил  Павленко, -совершенно очевидно, что общий
вес  всего  оборудования  слишком  велик для одной подвески! Или вы забыли о
том, что мы не можем подвешивать к телескопу больше двухсот кило?
       -- Не  забыли, --  Сосновский недовольно посмотрел в сторону Павленко
и  снова  заговорил,  чеканя  слова, -В фокусе телескопа мы оставляем только
наиболее  легкие  фотометр  и  поляриметр,  причем,  с  одной,  общей на оба
прибора   системой   сбора  данных  в  компьютерную  сеть.  После  некоторых
конструктивных   доработок   их   можно  сделать  еще  легче  и  компактнее.
Спектрограф   предлагается   вынести  в  изолированное  помещение  башни,  а
предназначенную для него часть света доставить по световолокну.
       -- Но  ведь это практически переделка спектрографа, -- снова возразил
Павленко, --  если  не  с  нуля,  то  почти  с  нуля. А средства? Материалы?
Оптика?  Наконец,  все  это  нужно  добротно рассчитать, подготовить хотя бы
эскизы!  Сделать, наконец! Нет, это просто прожект -- мы наверняка не сможем
успеть в срок.
       -- Погоди  выносить  приговор,  Виктор  Осипович!  Давайте  дослушаем
прибористов,  а  потом  спросим  у  Нагаева,  успеют они или нет. Продолжай,
Василий Иванович.
       -- Я  уже заканчиваю. Эскизную проработку этого... проекта, -- сказал
Сосновский  с  нажимом  и посмотрел искоса на Павленко, -- мы закончим через
пару  недель.  Что  касается спектрографа... -- он слегка замялся, -- знаете
ли, документация на него давно у нас есть, вплоть до эскизов деталей.
       Гребков удивленно приподнял очки. Кирилов, не утерпев, воскликнул:
       -- Ого! Когда же ты успел-то?!
       Василий Иванович пожал плечами:
       -- Идея,  знаете  ли,  висела  в воздухе. Сначала кое-что прибрасывал
дома,  потом  постепенно  дошел  до  сборок..., эскизов. Ну, в общем, теперь
надо  только  вырезать.  Как в том старом детском фильме -"из цельного куска
мрамора"!
       По кабинету прошел смешок, атмосфера явно разрядилась.
       -- Что же ты до сих пор молчал? -- спросил Гребков.
       -- Знаете  ли,  прибор  надо  делать  под  задачу.  Задачи не было --
значит не было необходимости тратить усилия.
       -- Да  у  меня  сколько угодно задач для такого спектрографа, включая
просто учебные для университета- неожиданно громко пробасил Павленко.
       -- Было  бы  интересно  использовать методику синхронных наблюдений и
для  некоторых  наших  магнитных  объектов, --  оживилась  сидевшая в кресле
Наталья  Николаевна  Селюкова, -- В ряде частных случаев можно будет заметно
поднять предел чувствительности метода. Похоже, эту идею можно развивать!
       -- Слава  Богу,  кажется  у  вас появился аппетит- обрадовано заметил
Гребков, --  то  все  молчали,  то  сразу  все  вместе  заговорили.  Давайте
все-таки по очереди. Андрей Богданович, вы здесь? Нагаев?
       Задумавшийся о чем-то начальник опытного цеха Нагаев поднял голову:
       -- Слушаю, Вадим Сергеевич!
       -- Да  нет,  это  я вас хочу услышать. Как вы, справитесь за шесть --
семь  месяцев с заказом? Нам ведь надо еще успеть при- везти его на станцию,
провести испытания.
       -- Важно,  чтобы  не  подвели  с  поставкой  металла и комплектующих,
особенно  шаговых  двигателей.  Если  понадобятся более точные станки, чем у
нас,  попрошусь  на  свой  старый  завод -- они не откажут. Вот еще что, при
изготовлении   самых  сложных  деталей  и  сборке  всего  устройства  крайне
желательно присутствие кого-нибудь от Василия Ивановича.
       Директор  сделал  знак  Сосновскому,  тот  понял  и  кивнул  Нагаеву:
"Согласен."
       Гребков  еще  раз  обвел взглядом всех, сидящих за длинным Т-образным
столом.
       -- Что еще мы упустили?
       -- Упустили самое сложное, -- Кирилов улыбнулся и спросил:
       -- Можно еще несколько замечаний?
       -- Да, да, конечно!
       -- Для  каждого  из  приборов  существует  свой  алгоритм управления.
Совершенно  очевидно,  что  для  синхронной  работы  всех  частей  комплекса
придется  создавать  не  просто  некую сумму уже имеющихся программ, а нечто
новое.  Насколько  я  понимаю,  придется  также согласовать уровни сигналов,
питающие  напряжения  и  массу  других  характеристик.  Все  это  гигантская
работа!  Учтите  также,  что аппаратная на телескопе просто не приспособлена
пока для таких сложных наблюдений...
       -- Вот  здесь у меня уже лежит подписанный приказ, -- директор поднял
лист  бумаги  со  стола  и  прочитал:  "Назначить  начальником  Астростанции
Кирилова  Максима  Петровича. Согласие имеется". Так-то. Тебе и флаг в руки,
Максим  Петрович.  Подготовишь аппаратную, проверишь как следует телескоп, а
мы, если будет необходимо, поможем. Так, товарищи?
       -- На  станции  я,  конечно, сделаю все, что смогу. Но я сейчас не об
этом.  Мне  кажется  надо  создать  рабочую  группу для проработки всяческих
вопросов,  о  которых  мы  пока  не  знаем,  они могут возникнуть в процессе
создания  новой  аппаратуры.  Надо  чтобы  в этой группе были специалисты из
различных  лабораторий...  Ну, еще обязательно программисты, конечно, кто-то
от  группы  АСУ  телескопа,  лучше Малахов, он сейчас как раз здесь. Я готов
передать в группу на время ее работы Гривцова.
       -- Шевердина  от  нашей  лаборатории, --  подняв  указательный  палец
добавил Лонц.
       -- Информатика тоже предложит кого-нибудь?
       Заведующий  лабораторией  информатики  Валентин Ковалевский