орами
веками. Так дайте нам и дальше ими пользоваться.
   - Продолжай, - приказал Фернит.
   - Оцените ситуацию: разве они достигли луну на одном
единственном корабле? Нет! Они послали двенадцать, и десять из
них добралось до цели. На следующий год они пошлют пятьдесят, а
через год у них будет уже сто кораблей. Их амбиции соизмеримы
только с их энергией.
   - Итак? - нетерпеливо спросил Фернит.
   - Я думаю, будет не так трудно убедить их в мысли достичь
сразу двух планет, Саркена и нашей. Это предложение будет для
них подходящим, потому что оно не противоречит близости Саркена,
и в то же время взывает к их честолюбию - двойной триумф куда
лучше, чем один.
   - Но, насколько нам известно, это вдвое сократит их силы, - возразил
кто-то.
   Алрат гневно посмотрел на него.
   - Какое это имеет для нас значение, если на Саркене
приземляются 50 кораблей, лишь бы один прилетел сюда. Одного
достаточно - одного корабля, способного увезти одного хорошо
подготовленного телепата. После этого все их ракеты примчатся
сюда.
   Гул слышался за столом совещаний, пока Фернит не прекратил
его фразой:
   - Все согласны с планом Алрата?
   - Это лучше всего, - ответили все.
   - Тогда это - мой приказ, - Фернит обратился к Куиту: - Прикажи
радистам передать мысль о двойном перелете тайно, без
остановки.
   "Нам придется остановиться, когда мы достигнем
противоположной стороны солнца," - мысленно прикинул тот,
неосторожно забыв, что может быть "услышан". Поймав его мысль,
Фернит покраснел и взревел:
   - Идиот, ты думаешь я этого не знаю?! Даже будучи грудным
ребенком я знал, как расстояния между планетами влияют на наши
возможности. Почему даже эти тупые двуногие могут понять?.. - он
остановился, соображая, куда завел его гнев. За столом
воцарилась тишина. Жуткая, мертвая тишина.


   Ронсед отбыл уже половину своей двадцатисемилетней ссылки в
Восточной Пустыне. Проклятое красное солнце висело в небе, и
слабый ветерок пересыпал сухой красный песок. Сидя у окна, он
рассеянно смотрел на до смерти надоевший ему пейзаж.
   В то утро планетарная невростанция объявила ограничения на
воду, первый признак приближающегося конца. Теперь на одного
человека приходилась строго отведенная порция воды в сутки. На
той планете двуногих много воды, там ее больше, чем земли. Этот
факт был известен прежде, чем появился телескоп, способный
подтвердить это. Они получили информацию из мыслей двуногих.
Телеприборы дают возможность наблюдать безжизненные миры или те,
мысли которых нельзя уловить, таких как Саркен, например. Они
практически ничего не знали о Саркене или других подобных
планетах, пока они не извлекли мысль о создании телескопов и
спектроскопов из мозга двуногих. К сожалению, двуногие чересчур
умны в своем роде, чуждом роде - слишком умны, чтобы чувствовать
себя здесь спокойно.
   Поудобнее устроившись в кресле. Ронсед взялся за неврофон и
стал ждать вечернего сообщения. Он уже давно не видел ни одного
живого существа, передачи новостей из города были его
единственной возможностью услышать чье-то постороннее мнение.
Это было последним ударом тех, кто закрыл ему путь к
переселению. Он все сильнее уставал от одиночества, и в конце
концов решил, что смерть - куда меньшая утрата.
   "Если бы у Фернита и Куита хватило ума связаться с двуногими,
вместо того, чтобы влиять на них исподтишка, если бы они
предпочли сотрудничество владычеству, еще могла бы быть
какая-нибудь надежда. Но теперь..."
   Он мрачно ухмыльнулся, неврофон щелкнул и начал передавать:
"Шесть дней назад восемь космических кораблей стартовали к
Саркену, и один - к нашей планете. Ни один из них нам еще не
виден, но мы получили эти сведения из умов двуногих, которые
наблюдают за полетом из своих более мощных телескопов. Корабль,
направляющийся к нам, уже недалеко и приземлится здесь очень
скоро. Мы держим невростанцию в полной готовности!"
   Ронсед покрылся испариной. Телепатическая волна отдавалась в
глубине его мозга, пока он ждал продолжения. Он посмотрел на
свои передние щупальца, как будто видел их впервые. Их присоски
увлажнились, по ним пробежала дрожь.
   После длительного молчания передача возобновилась: "Теперь мы
можем наблюдать, как приближающийся корабль пересекает орбиту
ближайшей к нам луны. Любопытно, что мы не можем прочитать мысли
пилота, несмотря на то, что его возбуждение должно было бы
передаваться достаточно явственно. Это скорее всего потому, что
корабль, нагруженный кониумом, может иметь защитный эффект."
   "А может быть потому, что там нет никакого пилота," - добавил
про себя Ронсед, - "никого, кроме робота". Он попытался
остановить дрожь, но не смог.
   Опустилась ночь, а он все еще сидел там в полной темноте,
когда невростанция снова обратилась к притихшей в ожидании
планете:" Мы ведем нашу передачу из подвижной станции. Корабль
двуногих вот-вот приземлится к северу от города Калтрака. Вот он
блестит на солнце. Те, у кого есть селектрофоны, могут
подключиться и увидеть эту картину моими глазами."
   Ронсед нажал кнопку, закрыл глаза и увидел далекую картину.
Это была радужная, похожая на мираж картинка. Огромный
светящийся цилиндр несся над песками прямо на наблюдателя.
Приземляясь, он вспахал громадную полосу земли, и пыль медленно
оседала вслед за ним. Показались два телепата, они бежали к
кораблю, готовые взять под контроль его экипаж. Ронсед различал
нашивки на униформе ближайшего к нему телепата, было заметно,
как тот сутулился. Когда картинка приблизилась, Ронсед смог
разглядеть полосы космической пыли на корпусе ракеты и ряд
объективов видеокамер и надпись из трех слов. Он постарался
прочитать замысловатые, необычные буквы надписи. Там было
написано: "ПОДАРОК ОТ ДЖО".
   Ронсед вскочил, открыл глаза и перестал видеть сцену,
происходящую на другой стороне планеты. Какое-то мгновение он
смотрел в темноту за окном, а через секунду весь горизонт залило
ослепительным белым светом. Он потянулся щупальцами к глазам,
чтобы закрыть их. Но это ему не удалось.
   И щупальца, и глаза, и комната, в которой он находился, и вся
земля вокруг, по существу, вся планета Марс превратилась в
огромное, бурлящее скопление взбесившихся атомов, всего за
каких-нибудь две с небольшим секунды.
   Двуногие разрешили проблему.
   По своему.


                            Эрик Фрэнк Расселл

                               Дьявологика



     Облетев планету,  он  внимательно  осмотрел  е„.  Без  сомнения,  эту
планету населяли существа с  высокоразвитым  интеллектом.  Доказательством
тому   были   легко   узнаваемые   с   высоты   судоверфи,    переплетения
железнодорожных   рельсов   в   сортировочных   пунктах,    энергостанции,
каменоломни, заводы, шахты, комплексы жилых строений, мосты и  еще  немало
других свидетельств обитания на  планете  быстро  размножающихся  существ,
наделенных разумом. Крайне важно было наличие космопортов. Он их  насчитал
три.
     Глядя вниз через небольшой иллюминатор рубки, он понял,  что  контакт
чреват опасностью. За множество столетий освоения  человеком  космического
пространства было открыто более семисот планет, пригодных  для  жизни.  Их
обследовали. На всех обитали живые существа. Разумные - на немногих. Но до
этого самого мгновения еще никто не сталкивался  со  столь  высокоразвитой
формой жизни.
     Он послал бы радиограмму с подробным описанием  увиденного,  если  бы
находился в пределах досягаемости  пограничного  сторожевого  поста.  Даже
теперь еще не поздно полететь обратно и через семнадцать недель  оказаться
в зоне, откуда его сигнал будет принят этим постом. Но в таком случае  ему
придется искать планету, где он сможет дозаправиться, а ведь сейчас до нее
рукой подать. На этой планете, несомненно, было горючее. Быть  может,  они
поделятся с ним.
     Сейчас же запаса горючего ему хватит только на  то,  чтобы  совершить
посадку и потом вернуться на базу. Э! Синица в руках лучше журавля в небе.
Он изменил направление полета, и корабль нырнул в атмосферу чужой планеты,
взяв курс на самый большой космопорт из трех.
     Казалось, будто они выскочили  из-под  земли,  как  это  случается  у
людей, когда на пустынной дороге происходит автокатастрофа. Аборигены были
низкорослы - самые высокие не превышали пяти футов.  Не  будь  этого,  они
походили на него, розовощекого и голубоглазого, не менее, чем  монголоиды,
обросшие мягкой серой шерстью.
     Окружив плотным кольцом космолет,  они  тараторили,  жестикулировали,
подталкивали друг друга локтями, о  чем-то  спорили,  пожимали  плечами  -
словом, вели себя, как толпа зевак, собравшаяся на  краю  глубокой  темной
ямы, из которой доносятся странные звуки. Их поведение было  примечательно
тем, что ни один из аборигенов  не  выказал  и  тени  страха,  никто  даже
украдкой не пытался отойти подальше от космолета. Единственное,  чего  они
опасались -  это  внезапного  выхлопа  газов  из  молчавших  сейчас  сопел
реактивных двигателей. Он вышел не  сразу.  Согласно  Правилу  ј  1  перед
выходом необходимо  проверить  состав  атмосферы  чужой  планеты.  Воздух,
которым дышат аборигены, вполне может оказаться для него непригодным.
     Анализатору Шрибера требовалось четыре минуты, чтобы сообщить  своему
повелителю, может ли тот милостиво снизойти до  того,  чтобы  дышать  этой
смесью.
     Выключив анализатор, он открыл  входной  люк,  уселся,  свесив  ноги,
которые теперь свободно болтались  в  восьмидесяти  ярдах  от  поверхности
планеты. С этого удобного наблюдательного пункта он  спокойно  разглядывал
толпу, как человек, который может плюнуть кому-нибудь в физиономию,  зная,
что на ответный плевок никто  не  осмелится.  Шестое  правило  дьявологики
гласит:   чем   выше,   тем   недоступнее.   Доказательство:   тактическое
преимущество чаек перед людьми.
     Поскольку те, внизу,  были  существа  разумные,  они  быстро  оценили
невыгодность своего положения. Не имея возможности вскарабкаться наверх по
полированной поверхности корабля, они  практически  были  не  в  состоянии
добраться до пришельца. Впрочем, они жаждали приблизиться к нему, не  имея
при этом какихлибо враждебных намерений. Ведь  желание  тем  сильнее,  чем
меньше возможности его удовлетворить.
     Чтобы еще больше раздразнить их, он повернулся к ним боком,  обхватив
руками согнутую в колене ногу, и продолжал разглядывать их с видом полного
превосходства. А они должны были стоять и пялить  на  него  глаза,  рискуя
вывихнуть себе шеи.
     Чем  дольше  это  продолжалось,  тем  большее  нетерпение   проявляли
аборигены. Некоторые уже что-то кричали ему скрипучими голосами.  Этим  он
снисходительно улыбался. Другие пытались объясниться  с  ним  жестами.  Он
отвечал им тоже жестами, что отнюдь  не  радовало  тех,  кто  поумнее.  По
какой-то непонятной причине ни одного  ученого  не  заинтересовал  вопрос,
почему в любом уголке Вселенной одни и те же жесты вызывают у тех, к  кому
они  обращены,  только  отрицательные  эмоции.  Те,  кто   изучал   основы
дьявологики, проходили курс, известный под названием "Уязвление с  помощью
жестов". Усвоив его, человек в любой ситуации был способен  выразить  свое
презрительное отношение к любому инопланетянину наиболее обидным для  того
жестом.
     Какое-то время  толпа  беспокойно  шевелилась;  аборигены  покусывали
серую шерсть на пальцах рук, тихо переговаривались и иногда бросали в  его
сторону злобные взгляды.  Они  по-прежнему  держались  вне  опасной  зоны,
видимо, думая, что у существа, разлегшегося  у  входного  люка,  вероятно,
есть напарник, который дежурит у пульта управления.
     Так продолжалось до тех пор, пока не  подъехало  несколько  неуклюжих
громоздких автомашин, из которых высыпали солдаты. Вновь прибывшие, одетые
в униформу цвета вывалявшейся в грязи свиньи, были вооружены  дубинками  и
ручными пулеметами. Они построились в три ряда,  повинуясь  лающим  звукам
команды, резко повернулись направо и зашагали вперед. Толпа  расступилась,
пропуская их. Они окружили корабль, отрезав его от скопища зевак.
     Трое офицеров  торжественно  прошлись  по  кругу  и  внимательно  все
осмотрели, соблюдая, однако, безопасную дистанцию. Потом они вернулись  на
исходные позиции, и, задрав головы, устремили взгляд на инопланетянина.
     Старший из трех офицеров похлопал себя по тому  месту,  где  у  него,
должно быть, находилось сердце, наклонился и постучал рукой  по  земле,  а
когда снова поднял глаза на сидевшего высоко над ним гостя, придал  своему
лицу безмятежномиролюбивое выражение. С его  запрокинутой  головы  слетела
фуражка, и, повернувшись, чтобы ее поднять, он на нее наступил.
     Как видно, это маленькое приключение доставило удовольствие тому, кто
находился на восемьдесят ярдов выше - он хихикнул и свесился наружу, чтобы
получше рассмотреть неуклюжего офицера. Офицер, с покрасневшим  под  серой
шерстью лицом повторил свой призывный  жест.  На  этот  раз  тот,  другой,
соизволил его понять. Небрежным кивком он выразил свое согласие и  скрылся
в корабле. Спустя несколько секунд по поверхности корабля змеей скользнула
нейлоновая лестница, и нарушитель спокойствия спустился по ней с ловкостью
обезьяны.
     Когда он предстал перед ними,  солдат  и  толпу  любопытных  поразили
безволосое лицо, огромное могучее тело и  то,  что,  насколько  они  могли
судить, у него  не  было  никакого  оружия.  Следовало  ожидать,  что  его
внешность окажется необычной. В конце концов они  сами  сделали  несколько
вылазок в космос и видели еще более  диковинные  формы  жизни.  Но  какое,
спрашивается, живое существо обладает  таким  высокоразвитым  интеллектом,
чтобы  выстроить  космолет,  и  вместе  с  тем  настолько  неразумно,  что
пренебрегает какими бы то ни было средствами защиты?  Их  мышление  всегда
подчинялось законам логики. Убогие недоумки.
     Офицеры  и  не  пытались  завести  разговор  с  этим  экспонатом   из
необозримых   просторов   космоса.   Они   не   обладали   телепатическими
способностями, а опыт, приобретенный в космических путешествиях, открыл им
одну простую истину: от издаваемых ртом звуков нет никакой пользы, пока та
или иная сторона не научится понимать их  значение.  Поэтому  они  жестами
объяснили ему, что хотят отвезти его в город, где с ним встретятся  другие
аборигены, более сведущие в вопросах установления контактов. Они прекрасно
объяснялись с помощью рук, что естественно для чуть ли не единственных, по
их мнению, разумных существ, которым удалось открыть новые миры.
     Он согласился на это с высокомерием  владыки,  который  снисходит  до
общения со своими подданными, он повел себя так с первой же минуты встречи
с аборигенами. Быть может, под влиянием  анализатора  Шрибера  он  немного
перегибал  палку.  Когда  охранники  повели  его   к   грузовикам,   толпа
расступилась снова. Он прошествовал через  образовавшийся  проход,  одарив
всех язвительным жестом ј 17 - кивком, которым дал понять, что признает их
право на существование и уж как-нибудь вытерпит их примитивный  интерес  к
своей персоне.
     Грузовики покатили прочь, оставив позади космолет с открытой дверью и
болтающейся в воздухе лестницей. Не осталось незамеченным, что пришелец не
принял никаких мер, чтобы помешать им проникнуть  внутрь  корабля.  Пусть,
мол, специалисты обыскивают его и беспрепятственно воруют  идеи  у  других
мыслящих существ, которые, подобно им самим, проторили дорогу в космос.
     Ни один из представителей таких высокоразвитых существ  не  мог  быть
столь преступно небрежен. Следовательно, тут и речи не  было  ни  о  какой
небрежности. Отсюда логический вывод: принцип устройства корабля не  стоит
того, чтобы его засекречивать, ибо это устройство безнадежно устарело. Или
же, напротив -  позаимствовать  какие-либо  идеи  невозможно,  потому  что
существа, не достигшие определенного уровня развития, все равно в  них  не
разберутся. За кого он их принимает? Уж они его  проучат,  тому  свидетель
сам Кас, владыка преисподней. Один из младших офицеров  влез  по  лестнице
наверх, осмотрел корабль, спустился на землю и доложил, что  не  обнаружил
больше ни одного пришельца; там не было даже ручного лансима и  ни  крошки
съестного. Выходит, незнакомец прибыл  сюда  один.  Эта  новость  облетела
толпу. На аборигенов она не произвела особого впечатления. Вот если  б  их
посетила целая флотилия боевых  кораблей  с  десятью  тысячами  солдат  на
борту, такое они бы поняли. Ведь это была бы  демонстрация  военной  мощи,
превосходящей их собственную.
     Тем временем грузовики  покинули  территорию  космопорта,  промчались
миль двадцать по сельской местности  и  въехали  в  город.  Здесь  машина,
которая  шла  во  главе  колонны,  отделилась  от  остальных,  свернула  к
западному предместью и наконец  остановилась  перед  похожим  на  крепость
зданием, окруженным высоченной стеной. Пришелец вылез из машины, и его тут
же препроводили в тюремную камеру.
     Здесь он тоже повел себя странно. Ему следовало бы возмутиться: никто
ведь еще не объяснил  ему,  почему  с  ним  так  обошлись.  А  он  вот  не
возмутился. Полюбовавшись  на  аккуратно  застеленную  койку,  словно  она
являла собой предмет роскоши, предоставленный ему  в  знак  признания  его
полномочий, он, как был, в одежде, в ботинках, улегся на нее,  глубоко,  с
удовлетворением вздохнул и погрузился в сон, Рядом с его ухом висели часы,
и их тиканье заменило ему неумолчное тиканье автопилота,  без  которого  в
космосе по-настоящему не заснешь. В камеру не раз  заглядывали  охранники,
чтобы проверить, не пытается ли он потихоньку отпереть замки или распылить
на атомы каким-нибудь своим, неизвестным им способом прутья решетки. Но он
все храпел,  отрешенный  от  мира,  не  подозревая,  что  тревожный  озноб
мало-помалу охватывает всю космическую империю.
     Он еще спал, когда пришел Пэрмис, нагруженный книгами  с  картинками.
Пэрмис уселся на стул около  кровати  и  стал  терпеливо  ждать,  пока  от
соседства со спящим не отяжелели его собственные веки, и он поймал себя на
том, что мысленно прикидывает, удобно  ли  лежать  на  застеленном  ковром
полу. Тут он решил, что ему следует либо взяться за работу,  либо  улечься
на пол. И он разбудил спящего, потыкав его в бок пальцем.
     Они взялись за книги. "Ах - это "ахмад" - резвящийся в траве. "Ай"  -
это "айсид" - запаянный в стекле. "Оом - это "оом-тук" - найден  на  Луне.
"Ухм" - это "ухмлак" - смешит толпу везде.  И  так  далее.  Прерывая  урок
только для того, чтобы поесть, они заучивали слова весь  день  напролет  и
достигли немалых успехов. Пэрмис был первоклассным педагогом,  пришелец  -
наиспособнейшим учеником, который мгновенно  схватывал  все  и  ничего  не
забывал. В конце этого первого урока они уже могли  немного  побеседовать,
обменяться несколькими простыми фразами.
     - Меня зовут Пэрмис. А как зовут вас? - Уэйн Гилдер. - Два  имени?  -
Да. - А как зовут вас во множественном числе? - Землянами. - А мы называем
себя вардами.
     Из-за недостатка слов разговор на этом  закончился,  и  Пэрмис  ушел.
Через девять часов он вернулся в сопровождении некоего Герки, который  был
помоложе и специализировался на декламации - он бубнил одни и те же  слова
и фразы до тех пор,  пока  его  слушателю  не  удавалось  повторить  их  с
безукоризненным произношением. Они занимались этим еще четыре дня с утра и
до позднего вечера. - Вы не пленник.
     - Знаю, - сказал Гилдер мягко,  но  достаточно  самоуверенно.  Пэрмис
несколько растерялся. - Откуда вам это известно?
     - Вы б не осмелились посадить меня в тюрьму. - Но почему?
     - У вас недостаточно информации обо мне.  Поэтому  вы  обучаете  меня
своему языку - вам ведь нужно побольше выведать у меня и как можно скорее.
Это было настолько очевидно, что крыть было нечем. Пэрмис пропустил  слова
Гилдера мимо ушей и промолвил:
     - Вначале мне казалось, что нам  потребуется  девяносто  дней,  чтобы
научить вас го