был ячмень, зрелый ячмень, - в отчаянии произнес Нолл.
     - Бог мой! Ячмень - надо же! А вам знакомы фузлины и меркинсы? Вы  бы
их узнали, если бы увидели?
     - Пожалуй что нет, - неохотно признался Нолл.
     -  Разрешите  заметить,   что   вам   просто   недостает   умственных
способностей, - резко заключил адвокат. - И я бесконечно сожалею об  этом,
поверьте мне. Вы видите по моему лицу, как это меня огорчает?
     - Не вижу, - ответил Нолл, чувствуя, как его трон перед  телекамерами
превращается в ложе, утыканное гвоздями.
     - Другими словами, вы не увидели бы и раскаяния, будь оно написано на
моем лице?
     -  Протестую!  -  загремел  прокурор,  заливаясь  краской.  -  Нельзя
сознательно заставлять свидетеля...
     Он остановился, заметив, что его соперник опустился на стул. Поспешно
взяв себя в руки, прокурор проворчал:
     - Следующего свидетеля!
     Свидетель номер два был крепкий, весь в синем  мужчина.  Держался  он
уверенно, как человек,  давно  знакомый  с  судами  и  скучными  судебными
процедурами.
     - Имя?
     - Джозеф Хиггинсон.
     - Вы офицер полиции города Денвила?
     - Так точно.
     - Это вас вызвал на свою ферму первый свидетель?
     - Меня.
     Прокурор улыбался, задавая следующий вопрос,  в  полной  уверенности,
что теперь-то он целиком овладел событиями.
     - Увидев случившееся, вы постарались разобраться в причинах,  не  так
ли?
     - Да, конечно.
     Мистер Хиггинсон обернулся  и  бросил  сердитый  взгляд  в  умоляющие
золотистые глаза обвиняемого.
     - И что тогда случилось?
     - Оно парализовало меня одним взглядом.
     Вмешался судья слева:
     - Вы, кажется, выздоровели. Насколько глубок был  паралич  и  сколько
времени он продолжался?
     - Парализовало меня всего, ваша честь, но часа через два это прошло.
     - И за это время, - спросил прокурор, -  иноземный  преступник  успел
удрать?
     - Да, - мрачно ответил свидетель.
     - Резюмируем: существо игнорировало  офицера  полиции,  находившегося
при исполнении служебных обязанностей, напало на него и  избежало  ареста,
так?
     - Да, - охотно согласился Хиггинсон.
     - Передаю свидетеля защите.
     Прокурор сел, чрезвычайно довольный собой. Поднялся адвокат,  засунул
пальцы  за  край  жилета  и  с  обезоруживающим  дружелюбием  обратился  к
Хиггинсону:
     -  Вы  всегда  сумеете  распознать   при   встрече   своего   коллегу
полицейского?
     - Конечно.
     - Очень хорошо. Среди публики в зале сидит полицейский. Будьте добры,
покажите его господам судьям.
     Хиггинсон  внимательно  осмотрел  немногих  присутствующих,   которые
здесь,  в  зале  суда,  представляли   куда   более   обширную   аудиторию
телезрителей. Телекамеры следовали за  его  взглядом  по  рядам  зрителей.
Судьи, корреспонденты, репортеры, государственные чиновники - все смотрели
туда же.
     - Он, наверное, в гражданском, - заявил Хиггинсон, сдаваясь.
     Судья в центре поспешил вмешаться:
     - Вряд ли суд признает доказательством  вашей  правоты  неспособность
свидетеля узнать полицейского, одетого в штатское.
     - Конечно, ваша честь, - согласился  адвокат.  На  его  круглом  лице
отражалось крушение надежд,  что  порадовало  сердце  его  наблюдательного
противника. Тогда, удовлетворенный тем, что прокурор вознесся  на  должную
высоту, он вдруг просиял и шмякнул его на самое дно:
     - Но вышеупомянутый полицейский одет по всей форме.
     Прокурор изменился в лице, будто надел новую маску. Хиггинсон чуть не
вывихнул шею, делая новую попытку разглядеть полицейского среди зрителей.
     - Зеленовато-коричневая  форма  с  красными  лампасами,  -  подсказал
адвокат. - Это маршал, начальник корпуса военной полиции.
     - Вы мне этого не говорили, - обиженно заметил Хиггинсон.
     - А вы тогда, на ферме, сказали обвиняемому, что вы офицер полиции?
     Свидетель покраснел, открыл рот, закрыл его,  умоляюще  посмотрел  на
прокурора.
     - Отвечайте на вопрос, - потребовал судья.
     - Нет, я ему этого не говорил.
     - Почему?
     Вытирая платком лоб, Хиггинсон вдруг сказал охрипшим голосом:
     - Не считал нужным: по-моему, это было и так видно. А как по-вашему?
     - Задавать вопросы буду я, вы же будете  отвечать  на  них.  Что,  по
вашему мнению, маршал военной полиции "и так виден"?
     - Протестую! - замахал  руками  прокурор.  -  Мнение  -  это  еще  не
доказательство.
     - Поддерживаю протест! - провозгласил судья в центре. Он посмотрел на
адвоката  поверх  очков:  -  Суд  принимает  во  внимание  тот  факт,  что
обвиняемый любую информацию  способен  получать  телепатически  и  поэтому
свидетель не должен  был  представляться  ему  вслух.  Продолжайте  допрос
свидетеля.
     Адвокат снова обратился к Хиггинсону:
     - Опишите, пожалуйста, во всех  подробностях  ваше  поведение  в  тот
момент, когда вас парализовало.
     - Я тогда прицеливался.
     - Собирались стрелять?
     - Да.
     - В обвиняемого?
     - Да.
     - Это входит в ваши привычки - сначала  стрелять,  а  потом  задавать
вопросы?
     - Привычки свидетеля не относятся к делу, - заявил судья в центре. Он
взглянул на Хиггинсона: - Вы можете не отвечать на поставленный вопрос.
     Офицер Хиггинсон,  удовлетворенно  осклабившись,  игнорировал  вопрос
адвоката.
     - С какого расстояния вы собирались стрелять? - продолжал адвокат.
     - С пятидесяти или шестидесяти ярдов.
     - Так далеко? Вы хороший стрелок?
     Хиггинсон осторожно кивнул, правда,  без  всякого  чувства  гордости.
"Определенно этот толстяк - не такой уж простачок", - подумал он.
     - В котором часу вы рассчитываете попасть домой на ужин?
     Захваченный врасплох этим неожиданным маневром атакующего,  свидетель
от изумления открыл рот и произнес:
     - К полуночи, наверное.
     -  Ваша  жена  будет  рада  узнать  об  этом.  Если  бы  не  радио  и
телевидение, разве вы могли бы передать ей это, передать словами?
     - Не стану же я орать так, чтоб было слышно в Денвиле, -  съехидничал
Хиггинсон.
     -  Конечно,  не  станете.  Человеческий  голос  без  помощи  радио  и
телевидения  не  может  преодолеть  такое  расстояние.  -  Адвокат   потер
подбородок, подумал немного и вдруг воскликнул: - А телепатически  "орать"
на расстояние пятидесяти или шестидесяти ярдов вы станете?
     Ответа не последовало.
     -  Или  ваши  телепатические  способности   превосходят   способности
обвиняемого, который сообщил мне, что у него они ограничены расстоянием  в
двадцать пять - тридцать ярдов?
     Хиггинсон прищурился, но не ответил ничего.
     - Вы и сами не знаете своих способностей?
     - Не знаю.
     - Жаль! - отрезал адвокат и, покачав головой, сел.
     Третий  свидетель  -  темная  личность  оливкового  цвета  -   мрачно
разглядывал свои ботинки, пока прокурор не начал допроса.
     - Ваше имя?
     - Доминик Лолордо.
     Он произнес это тихим голосом,  будто  хотел,  чтобы  телезрители  не
только не видели его, но и не слышали.
     - Вы - директор рыбного ресторана?
     - Да.
     - Вы узнаете это существо на скамье подсудимых?
     Лолордо скосил глаза.
     - Да.
     - При каких обстоятельствах вы видели его в последний раз?
     - У меня в забегаловке, после закрытия.
     - Оно ворвалось в помещение перед самым закатом, и  вы  проснулись  в
тот момент, когда оно приступило к грабежу, не так ли?
     - Верно.
     - Вы не попытались схватить его?
     Лолордо состроил гримасу.
     - Это его-то? Схватить? Да посмотрите на него!
     - Но ведь если бы вы увидели, что вас грабят, наружность вора вас  бы
не остановила? - многозначительно заметил прокурор. - Тут,  конечно,  было
что-то еще?
     - Оно влезло в окно, - сказал Лолордо уже громче прежнего. - Прямо  в
окно, проделало в нем дыру, повторившую его собственные очертания. И  ушло
точно тем же путем - просто еще одна такая же дыра в окне. И ни  разбитого
стекла, ни осколков - ничего. Что бы вы  на  моем  месте  стали  делать  с
зеленым кошмаром, который лезет в окно так, как  будто  там  нет  никакого
стекла?
     - Когда существо проявило  свои  сверхъестественные  способности,  вы
бросились за помощью?
     - А вы как думали?!
     - Но помощь пришла слишком поздно? Когда  бессовестного  грабителя  и
след простыл?
     - Да.
     Прокурор жестом  дал  понять,  что  кончил,  и  к  допросу  приступил
адвокат.
     - Вы утверждаете, что вас ограбили. Что у вас украли?
     - Так, пустяки.
     - Это не ответ.
     - Разве? - Лолордо зевнул с нарочитым безразличием.
     Судья в центре, грозно нахмурившись, наклонился вперед.
     - Вы что, хотите схватить срок за неуважение к суду?
     - Он украл немного  лобстеров  и  устриц,  -  неохотно,  но  поспешно
ответил Лолордо.
     - Другими словами, плотную еду, а? - спросил адвокат.
     - Ну, если хотите...
     - Вы не подумали, что обвиняемый был безумно голоден?
     - Еще чего не хватало - думать! Я только взглянул на него -  и  давай
бог ноги.
     - Так что, если даже обвиняемый успел прочитать ваши мысли о том, что
он совершил преступление, у него уже все равно не  оставалось  времени  на
извинения или на возмещение причиненных вам убытков?
     Ответа не последовало.
     - А уж мысли-то вы излучали предельно враждебные?
     - Да, конечно, в любви ему не объяснялся, - заметил свидетель.
     Адвокат обратился к судьям:
     -  Свидетель  не  заслуживает  доверия.  Дальнейший   допрос   считаю
нецелесообразным.
     Судьи посовещались, и тот, что в центре, холодно объявил о решении:
     - Содержать под стражей в помещении суда до вынесения приговора.
     Лолордо потопал прочь, бросая по сторонам злобные взгляды.
     - Четвертый свидетель!
     Трибуну занял энергичный человек среднего возраста -  такими  в  кино
представляют солидных президентов банков или знаменитых судей. И, по  всей
вероятности, с любой из этих ролей он бы великолепно справился.
     - Ваше имя?
     - Уинтроп Аллен.
     - Профессор зоологии, не так ли? - спросил прокурор.
     - Совершенно верно.
     - Вы узнаете это существо?
     - Как не узнать?  Несколько  месяцев  я  находился  с  ним  в  тесном
контакте.
     Сделав нетерпеливый жест, прокурор спросил:
     - При каких обстоятельствах вы впервые столкнулись с ним?
     На такой вопрос, очевидно, можно было бы не отвечать: весь  мир  знал
эти "обстоятельства". О них толковали вкривь и вкось, сопровождая рассказы
всякими прикрасами.
     Тем не менее Аллен ответил:
     - Оно появилось в зоопарке через два часа  после  закрытия.  Как  оно
туда попало, я не знаю.
     - Оно всюду совало свой нос, высматривая все, что  можно  высмотреть,
все наматывая на ус?
     Аллен заметил с сомнением:
     - Что тут можно сказать...
     - Осматривало оно все вокруг или нет?
     -  Конечно,  ему  многое  удалось  увидеть  в  зоопарке,  прежде  чем
служители обнаружили его, но...
     - Пожалуйста, отвечайте  без  выкрутас,  профессор  Аллен,  -  жестко
заметил   прокурор.   -   Продолжим:   благодаря   невероятному    фурору,
произведенному прибытием на Землю этого существа, и  последующим  событиям
вашим служащим нетрудно было опознать его?
     - Конечно. Они сразу сообщили мне о нем.
     - Как же вы тогда поступили?
     - Занялся этим делом  сам.  Нашел  ему  теплое  удобное  помещение  в
незанятой секции павильона рептилий.
     Все  в  зале  суда,  включая  и  телевизионные  камеры,  с  уважением
воззрились на специалиста, который  с  таким  хладнокровием  действовал  в
столь необычайных обстоятельствах.
     - Как же случилось, что вас при этом  не  разбил  паралич,  никто  не
уничтожил и вообще вы не  стали  жертвой  сверхъестественного  рока?  -  с
кислой миной спросил прокурор. - Уж не  излучали  ли  вы  при  этом  самое
сердечное приглашение?
     Свидетель сухо ответил:
     - Совершенно верно, излучал.
     -  Оставьте  ваши  шутки  до  лучших  времен,  профессор,  здесь  они
неуместны, - сурово оборвал его  прокурор.  -  Как  бы  то  ни  было,  суд
понимает, что вы отнесли это кошмарное существо к классу рептилий и отвели
ему подобающее место.
     - Чепуха!  Просто  павильон  рептилий  оказался  свободен,  удобен  и
поэтому приемлем. Обвиняемый не поддается нашей классификации.
     Сделав презрительный жест, прокурор продолжал:
     - Вам, вероятно, трудно объяснить суду, какими средствами вы  одолели
грозные силы и поймали это существо в ловушку?
     - Я не ловил его. Я знал, что оно разумно, и соответствующим  образом
относился к нему.
     - Если учесть заявление предыдущих свидетелей, вам крупно повезло,  -
колко заметил прокурор. - Почему этот уродец позволил  вам  в  отличие  от
всех других вступить с ним в контакт?
     - Просто он понял, что мой разум привык иметь дело с  нечеловеческими
формами жизни. А отсюда он логически пришел к выводу, что со  мной  легче,
чем с кем-либо другим, наладить контакт.
     - Логически пришел к  выводу,  -  повторил  прокурор  и  обратился  к
судьям: - Прошу, милостивые государи, обратить серьезное внимание  на  эти
слова, учитывая, что данный свидетель находится на особом положении.  -  И
он снова повернулся к Аллену:  -  Таким  образом,  вы  считаете,  что  это
существо обладает разумом?
     - Безусловно!
     - В течение нескольких месяцев вы  имели  возможность  изучать  разум
этого незваного агрессора. Какой, по, вашему мнению, уровень интеллекта  у
этого существа?
     - Такой же, как и у вас, только он иной, совсем не похож на наш.
     - Вы считаете этого субъекта полноценным представителем его расы?
     - У меня нет оснований думать иначе.
     - То есть его раса равна нашей по разуму?
     - Очень возможно. - Профессор Аллен потер подбородок, минуту подумал.
- Да, я бы сказал, равна, если вообще  можно  сравнивать  столь  непохожие
явления.
     - А может быть, они даже превосходят нас и не только умственно, но  и
численно? - настойчиво гнул свою линию прокурор.
     - Не знаю. Сомневаюсь.
     - Но можно ли исключить такую возможность?
     - Такие произвольные умозаключения не могут удовлетворять, и  поэтому
я...
     - Не увиливайте от ответа! Существует ли возможность, пусть малейшая,
что форма жизни, представляемая этим чудовищем,  является  самой  страшной
угрозой роду человеческому за всю его историю?
     - Если сильно захотеть, угрозой можно назвать все что угодно, но...
     - Угроза - да или нет?!
     Вмешался судья в центре:
     - Нельзя требовать определенного ответа от свидетеля на гипотетически
поставленный вопрос.
     Прокурор невозмутимо поклонился:
     - Отлично, ваша честь,  я  поставлю  вопрос  иначе.  -  И  возобновил
допрос: - Считаете ли вы, как специалист, что  интеллектуальный  потенциал
данной  формы  жизни  достаточно  высок,  чтобы  они  напали,  победили  и
поработили человечество, если бы они этого захотели?
     - Не знаю.
     - Это все, что вы можете сказать?
     - Боюсь, что да.
     -   Но   этого   вполне   достаточно,   -    резюмировал    прокурор,
многозначительно глядя в телекамеры на невидимое многомиллионное  жюри.  -
Значит, вы допускаете, что существует опасность, небывалая опасность?
     - Я этого не говорил, - возразил Аллен.
     - Но вы не утверждали и обратного, - парировал прокурор, занимая свое
место с видом самоуверенным и довольным. - Я кончил.
     Адвокат помедлил, прежде чем приступить к допросу.
     - Профессор  Аллен,  как  освещались  в  прессе  ваши  многочисленные
заявления, касающиеся обвиняемого?
     - Все они без исключения были грубо извращены, - хмуро ответил Аллен.
Он бросил ледяной взгляд на большую группу  репортеров,  которые  в  ответ
высокомерно ухмыльнулись.
     - Обвиняемого неоднократно рассматривали как шпиона,  к  которому  во
избежание худшего нужно применить решительные меры. На основании сведений,
которыми вы располагаете, вы поддерживаете эту версию?
     - Нет.
     - Как бы вы определили общественное положение обвиняемого?
     - Он эмигрант, - ответил Аллен.
     - Не правда ли, побуждения обвиняемого невозможно  рассматривать  как
враждебные роду человеческому?
     - Нет ничего невозможного, - сказал профессор Аллен,  потому  что  он
был воплощенная честность. - Обмануть можно и самого хитрого из нас. Но не
думаю, чтобы меня обманули. Таково мое мнение, чего бы оно ни стоило.
     Адвокат вздохнул:
     - Как мне уже тут напоминали, мнение - это еще не  доказательство.  -
Он опустился на стул, ворча себе под нос: -Хуже некуда! Какое несчастье!
     - Пятый свидетель!.. - Десятый свидетель!.. - Шестнадцатый свидетель!
     Шестнадцатый был последним в списке обвинения. Свидетелей могло  быть
в пять раз больше, но  и  этого  хватало  за  глаза!  И  у  них  было  что
предложить для окончательного всеобщего приговора, соответствовавшего если
не здравому смыслу, то по крайней мере предрассудкам, вполне убедительное,
продуманное предложение о том, как поступать с  кочующими  формами  жизни:
терпеть их, дать им под зад коленом или сделать что-нибудь еще  похуже.  В
настоящий момент стоял вопрос  об  общественной  безопасности,  и  решать,
стоит ли подвергать себя риску, должна была сама общественность. Имея  это
в  виду,  все   шестнадцать   свидетелей   обвинения   составили   грозный
обвинительный акт против странного златоглазого подсудимого, покушаясь  не
только на его свободу, но и на саму жизнь.
     Чувствуя себя хозяином  положения,  прокурор  обращает  повелительный
взгляд на обвиняемого и приступает к допросу:
     - Без дураков - зачем вы прилетели на Землю?
     "Мне надо было сбежать из своего собственного мира".
     - И вы думаете, мы в это поверим?
     "Я ничего не думаю, - с трудом выводит  на  доске  Мэт.  -  Я  просто
надеюсь".
     - На что же вы надеетесь?
     "На доброту".
     Прокурор смущен. В поисках соответствующего саркастического ответа он
молчит с минуту, пока не находит другой путь допроса.
     - Так ваш собственный мир вас не устраивал?  Что  же  вам  в  нем  не
нравилось?
     "Все"..
     - То есть вы были там отщепенцем?
     "Да".
     - А наш мир вы рассматриваете  как  подходящую  мусорную  свалку  для
таких отщепенцев, как вы?
     Мэт не отвечает.
     - Я считаю, что ваше утверждение - сплошная чепуха, что вся эта  ваша
история - просто выдумка. Полагаю,  что  причины  вашего  появления  здесь
глубже и неблаговиднее, чем вы хотите  нам  представить.  Пойду  дальше  и
скажу вам, что и прибыли-то вы сюда не из  района  Проциона,  а  откуда-то
гораздо ближе, с Марса, например.
     Мэт по-прежнему хранит молчание.
     - Да знаете ли вы, что инженеры - конструкторы межпланетных  кораблей
подвергли  ваш  потерпевший  крушение  корабль  длительному  и  серьезному
обследованию и составили отчет об этом?
     Мэт стоит совсем  спокойно,  смотрит  отсутствующим  взором  вдаль  и
ничего не говорит.
     - Знаете ли вы, что, хотя, по их мнению, ваш корабль превосходит  все
до сих пор сделанное нами в  этой  области  и  способен  совершать  полеты
далеко за пределы Солнечной системы, тем не менее он не может  достичь  не
только Проциона, но и Альфы Центавра?
     "Это верно", - пишет на доске Мэт.
     - И вы продолжаете упорствовать, что вы прибыли из системы Проциона?
     "Да".
     Прокурор недоуменно разводит руками.
     - Ваша честь, вы слышали, что говорит это существо.  Его  корабль  не
мог долететь до Земли с Проциона. И  все  же  оно  прилетело  с  Проциона.
Чудовище непоследовательно либо в силу своего слабоумия, либо потому  -  и
это,  видимо,  более  вероятно,  -  что  оно  неумело  лжет.  Поэтому  мне
представляется едва ли целесообразным дальнейший...
     "Мой корабль и я ехали на астероиде", - выводит каракулями  на  доске
Мэт.
     - Ну вот! - прокурор саркастически показывает на доску. -  Обвиняемый
ехал на астероиде! Ничего себе выход из им самим созда